|
Реферат: Голод 1933 года на Украине (История)
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ УКРАИНЫ
ВОСТОЧНОУКРАИНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по дисциплине "История Украины"
студента экономического факультета
группы Из-181
Мусиенко Михаила Владимировича
Проверила Головкова В.В.
Луганск-1998
Введение
К концу 1920-х годов большевики были готовы к новому скачку в создании
коммунистического общества. Под руководством Сталина они передали от
«временного отступления» — нэпа — к насильственным переменам в социально-
экономической и политической жизни общества, настолько широким и
радикальным, что их часто называют «второй революцией». Однако коренные
преобразования 1930-х годов сопровождались возвратом к некоторым
традиционным аспектам российской политической жизни, прежде всего к
жесткому централизму и режиму единоличной власти. Для украинцев этот
катастрофический откат в прошлое означал конец поисков их «особого пути» к
коммунизму. Вновь, как во времена царизма, Украина превратилась всего лишь
в меньшую часть чего-то большего. Однако на этот раз украинцам пришлось
заплатить ужасающе высокую цену за достижение целей, которых они перед
собой не ставили.
Голодомор 1932—1933 годов
"...У нас есть отдельные случаи и даже отдельные села
голодающих, однако это лишь результат местного головотяпства,
перегибов, особенно в отношении колхозов. Всяческие разговоры о
«голоде» на Украине надо категорически отбросить."
Из письма генерального секретаря ЦК КП(б) У С. Косиора Сталину
(25 апреля 1932 г.).
Голод 1932—1933 гг. для украинцев был тем же, чем нацистский геноцид
для евреев или резня 1915 г. для армян. Эта трагедия, масштабы которой
просто невозможно осознать, нанесла нации непоправимый удар, социальные,
психологические и демографические последствия которого дают знать о себе и
сегодня. Она же бросила черную тень на «победы» советской системы и методы
их достижения.
Самое ужасное в голодоморе 1932—1933 гг.—то, что его можно было
избежать. Сам Сталин заявлял: «Никто не может отрицать, что. общий урожай
зерна 1932 г. превышает 1931». Как отмечают Роберт Конквест и Богдан
Кравченко, урожай 1932 г. всего лишь на 12 % был меньше средних показателей
1926—1930 гг. Иначе говоря, продуктов хватало. Однако государство
систематически изымало большую их часть для собственных нужд. Несмотря на
просьбы и предупреждения украинских коммунистов, Сталин поднял задание по
хлебозаготовкам в Украине на 44 %. Его решение и та жестокость, с какой оно
выполнялось, обрекли миллионы людей на смерть от искусственно созданного
голода.
Молотов на политбюро ЦК КП(б)У 30 октября 1932 г. информировал, что
обязательства Украины уменьшаются на 70 млн. пудов и устанавливается
окончательный хлебозаготовительный план в объеме 282 млн. пудов, в том
числе по крестьянскому сектору — 261 млн. Иными словами, у крестьян
требовалось изъять столько же, сколько уже было заготовлено с июня по
октябрь. Срыв заготовок объяснялся отсутствием не хлеба, а борьбы за хлеб.
И действительно, борьбы не было. Партийные, советские и хозяйственные
работники, которых почти в полном составе бросили на хлебозаготовки, видели
собственными глазами трагизм ситуации. Многие из них не могли оставаться
лишь винтиками бездушной государственной машины. Сталин на январском (1933
г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) прямо обвинил местные кадры в
саботаже: «Наши сельские коммунисты, во всяком случае большинство из них...
начали бояться того, что крестьяне не догадаются придержать хлеб для вывоза
его потом на рынок по линии колхозной торговли и, чего доброго, возьмут да
и сдадут весь свой хлеб на элеваторы».
Наглядным свидетельством полного равнодушия режима к людским жизням,
приносимым в жертву его политике, стала серия мер, осуществленных в 1932 г.
В августе партийные активисты получили право конфисковывать зерно в личных
крестьянских хозяйствах; тогда же был принят снискавший дурную славу закон
«о трех колосках», предусматривавший смертную казнь за кражу
«социалистической собственности». Любой взрослый и даже ребенок, пойманные
хотя бы с горстью зерна возле государственного амбара или колхозного поля,
могли быть казнены. При смягчающих обстоятельствах подобные «преступления
против государства» карались десятью годами лагерей. Чтобы предупредить
уход крестьян из колхозов в поисках продуктов, вводилась паспортная
система. В ноябре Москва приняла закон, по которому колхоз не мог выдавать
крестьянам зерно, пока не был выполнен план сдачи хлеба государству.
(1 января 1933 г.)
Предложить ЦК КП(б)У и СНК УССР широко оповестить через
сельсоветы колхозы, колхозников и трудящихся единоличников, что:
а) те из них, которые добровольно сдают государству ранее
расхищенный и скрытый хлеб, не будут подвергаться репрессиям;
б) в отношении колхозников, колхозов и единоличников, упорно
продолжающих укрывать расхищенный и скрытый от учета хлеб, будут
применяться строжайшие меры взыскания, предусмотренные
постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. (об охране
имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и
укреплении общественной социалистической собственности).
Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин
Чрезвычайная комиссия перевела Украину на блокадное положение. В
поездах и на станциях бригады работников ГПУ проверяли багаж пассажиров и
конфисковывали продовольствие, которое крестьяне приобрели за большие
деньги или обменяли на ценные вещи в соседних с Украиной местностях, чтобы
привезти голодающим семьям. Некоторые села заносились на «черную доску». В
этих селах крестьяне лишались права на выезд, и если в селе не было запасов
продовольствия, население вымирало. В частности, на Днепропетровщине
большое село Гавриловка Межевского района вымерло полностью, село Вербки
Павлоградского района — наполовину. Под общим руководством чрезвычайной
хлебозаготовительной комиссии Молотова отряды партийных активистов в
поисках хлеба обшаривали каждый дом, взламывали полы, залезали в колодцы.
Даже тем, кто уже пухнул от голода, не разрешалось оставлять себе зерна.
Люди, не выглядевшее голодными, подозревались в припрятывании продуктов.
Обращаясь к событиям того времени, один из партийных активистов так
обрисовывал мотивы своих действий: «Мы верили в мудрость Сталина как
руководителя... Мы были обмануты, но мы хотели быть обманутыми. Мы так
беззаветно верили в коммунизм, что были готовы на любое преступление, если
его хоть немного приукрашивали коммунистической фразеологией».
Распространяясь на протяжении всего 1932 года, голод достиг пика в
начале 1933-го. Подсчеты показывают, что в начале зимы на среднюю
крестьянскую семью в пять человек приходилось около 80 кг зерна до
следующего урожая. Другими словами, каждый член семьи получал для выживания
1,7 кг зерна в месяц. Оставшись без хлеба, крестьяне поедали домашних
животных, крыс, ели кору и листья деревьев, питались отбросами хорошо
снабжаемых кухонь начальства. Имели место многочисленные случаи
каннибализма. Как пишет один советский автор: «Сначала умирали мужчины.
Затем дети. Последними умирали женщины. Однако еще перед смертью многие
сходили с ума, теряли человеческий облик». Несмотря на то, что вымирали уже
целые села, партийные активисты продолжали отбирать зерно. Один из них,
Виктор Кравченко, позднее писал: «На поле битвы люди умирают быстро, их
поддерживают товарищи и чувство долга. Здесь я увидел людей, умирающих в
одиночестве, постепенно, умирающих страшно, бесцельно, без надежды, что их
жертва оправданна. Они попали в капкан и остались там умирать от голода,
каждый у себя в доме, по политическому решению, принятому где-то в далекой
столице за столами совещаний и банкетов. Не было даже утешения
неизбежности, чтобы облегчить этот ужас... Невыносимее всего был вид
маленьких детей, у которых высохшие, как у скелета, конечности свисали по
сторонам, раздувшихся живот». Голод стер с их лиц все признаки детства,
превратив их в измученные кошмарные видения; только в их глазах оставался
отблеск далекого детства».
С 1 ноября 1932 г. по 1 февраля 1933 г. молотовская комиссия
дополнительно «заготовила» в Украине всего 104,6 млн. пудов зерна. Общее
количество хлеба, изъятого государством с урожая 1932 г., составляло 260,7
млн. пудов. Таким образом. Молотов справился с выполнением
хлебозаготовительного плана, хотя вывез из республики почти все наличные
запасы. В начале 1933 г. практически нигде в Украине хлебных запасов не
осталось, а нужно было еще дожить до нового урожая. Зимние хлебозаготовки
фактически отрывали последний кусок хлеба у голодающих.
В архивах не обнаружено документации чрезвычайной хлебозаготовительной
комиссии. Потому что ее и не было. Молотов, а иногда и Каганович,
осуществляли инспекционные поездки по Украине, давали устные указания, а
все письменные постановления относительно «усиления» хлебозаготовок,
которые они считали нужными принять, шли под грифом республиканских органов
за подписями генерального секретаря ЦК КП(б)У С. Косиора, председателя
Совнаркома УССР В. Чубаря и др. Даже в протоколах заседаний политбюро ЦК
КП(б)У, которые продолжались часами, зафиксировано только присутствие этих
сталинских эмиссаров.
В продиктованном Молотовым постановлении Совнаркома УССР «О мерах по
усилению хлебозаготовок» от 20 ноября 1932 г. был пункт о применении
«натуральных штрафов». Шла речь о штрафовании мясом тех колхозов, которые
«задолжали» по хлебозаготовкам, но не имели хлеба, чтобы рассчитаться с
государством.
Штрафы должны были взиматься не только обобществленным скотом, но и
скотом колхозников. Санкцию на них в каждом отдельном случае должен был
давать облисполком.
Руководствуясь этой нормой, власти начали отбирать у крестьян, не
имеющих хлеба, все другие продовольственные припасы.
Во всех местностях Украины, кроме пограничных, распространились
подворные обыски с конфискацией, помимо хлеба, любых припасов
продовольствия — сухарей, картофеля, свеклы, сала, солений, фруктовой сушки
и т.п., заготовленных крестьянами до нового урожая. Конфискация применялась
как наказание за «кулацкий саботаж» хлебозаготовок. Фактически же это
действие было сознательно направлено на медленное физическое уничтожение
крестьянских семей. Под видом хлебозаготовительной кампании на огромной
территории Украины (как и Северного Кавказа, где чрезвычайную комиссию
возглавлял Каганович) был развернут невиданный террор голодом, дабы научить
тех, кто выживет, «уму-разуму» (выражение Косиора), то есть добросовестному
труду на государство в общественном хозяйстве колхозов.
То, что происходило в Украине в 1933 г., нигде не отражено в документах
официальных учреждений. Причиной является то, что Сталин приказал
относиться к голоду как к несуществующему явлению. Даже в стенографических
отчетах пленумов ЦК КП(б)У и протоколах политбюро ЦК КП(б)У этого периода
слово «голод» не упоминается.
Не подлежит сомнению, что к гибели миллионов крестьян привело
хладнокровное решение Сталина изъять у украинских крестьян все съестные
припасы, а потом окутать голодающих завесой молчания, запретить какую-либо
помощь им со стороны международной или советской общественности. Чтобы
помешать самовольным побегам огромной массы голодающих за пределы
республики, на ее границах были размещены заградительные отряды внутренних
войск.
Смертность от голода началась уже в -первый месяц деятельности
молотовской комиссии. С марта 1933 г. она стала массовой. Почти везде
органы ГПУ регистрировали случаи людоедства и трупоедства. Стремясь уберечь
от голодной смерти хотя бы детей, крестьяне увозили их в города и оставляли
в учреждениях, больницах, на улицах. Однако Сталин в эти трагические месяцы
невиданного в истории голодомора удосужился признать публично лишь
«продовольственные трудности в ряде колхозов». В речи на Всесоюзном съезде
колхозников-ударников 19 февраля 1933 г. он цинично успокаивающе заявил:
«Во всяком случае, сравнительно с теми трудностями, которые переживали
рабочие 10—15 лет назад, ваши нынешние трудности, товарищи колхозники,
кажутся детской игрушкой».
Анализ ставших доступными данных демографической статистики 30-х гг.
свидетельствует о том, что прямые потери населения Украины от голода 1932
г. составляют около 150 тыс. человек, а от голода 1933 г.— 3—3,5 млн.
человек. Полные демографические потери, включая снижение рождаемости под
влиянием голода, достигают за 1932—1934 гг. 5 млн. человек.
Конечно, Сталин и его окружение смотрели на вещи иначе. В 1933 г.
Мендель Хатаевич, еще один из сталинских ставленников в Украине,
возглавлявший кампанию хлебозаготовок, гордо заявлял: «Между нашей властью
и крестьянством идет беспощадная борьба. Это борьба не на жизнь, а на
смерть. Этот год стал испытанием нашей силы и их выдержки. Понадобился
голод, чтобы показать им, кто здесь хозяин. Он обошелся в миллионы жизней,
однако колхозная система утвердилась. Мы выиграли войну!»
Советская статистика того времени известна своей невысокой
достоверностью (известно, что Сталин, недовольный результатами переписи
1937 г., показавшими ужасающий уровень смертности, приказал расстрелять
ведущих организаторов переписи). Поэтому определить численность жертв
голода очень сложно. Подсчеты, основанные на методах демографической
экстраполяции, показывают, что число погибших во время голодомора в Украине
составило от 3 до 6 млн. человек.
В то время как в Украине, особенно в юго-восточных ее районах, и на
Северном Кавказе (где жило много украинцев) зверствовал голод, большая
часть России едва почувствовала его. Одним из факторов, помогающих
объяснить это обстоятельство, было то, что в соответствии с первым
пятилетним планом «Украине предстояло стать колоссальной лабораторией новых
форм социально-экономической и производственно-технической реконструкции
для всего Советского Союза». Важность Украины для советских экономических
прожектеров подчеркивалась, например, в редакционной статье «Правды» за 7
января 1933 г., озаглавленной: «Украина — решающий фактор хлебозаготовок».
Соответственно и задачи, поставленные перед республикой, были непомерно
велики. Как показал Всеволод Голубиичий, Украина, обеспечивавшая 27 %
общесоюзного урожая зерна, должна была дать 38 % общего плана
хлебозаготовок. Богдан Кравченко утверждает, что украинским колхозникам к
тому же платили вдвое меньше, чем российским.
Украинцы, с их традицией частного землевладения, сопротивлялись
коллективизации более ожесточенное чем русские. Именно поэтому режим
осуществлял в Украине свою политику интенсивнее и глубже, чем где-либо еще,
со всеми вытекающими отсюда страшными последствиями. Как указывал Василий
Гроссман, писатель и бывший партийный активист «Было ясно, что Москва
возлагает свои надежды на Украину. Результатом же стало то, что наибольший
гнет впоследствии обрушился именно на Украину. Нам говорили, что
частнособственнические инстинкты здесь значительно сильнее, чем в
Российской республике. И действительно, общее состояние дел на Украине было
значительно худшим, чем у нас».
Некоторые считают, что голодомор был для Сталина средством преодоления
украинского национализма. Понятно, что взаимосвязь национального подъема и
крестьянства не ускользнула от внимания советского руководства. Сталин
утверждал, что «крестьянский вопрос в своей основе является сутью
национального вопроса. По сути, национальный вопрос — это крестьянский
вопрос». В 1930 г. главная газета коммунистов Украины развивала эту мысль:
«коллективизация на Украине имеет перед собой специальную цель: разрушить
социальную основу украинского национализма — индивидуальное крестьянское
хозяйство». Итак, в лучшем случае можно сделать вывод, что смерть миллионов
людей была для Сталина неизбежной ценой индустриализации. В худшем же
случае можно предположить, что он сознательно позволил голоду смести всякое
подобие сопротивления в этой особенно неспокойной части его империи.
Примечательным аспектом голодомора были попытки власти стереть его из
людской памяти. Еще недавно советская позиция в этом вопросе была
однозначной: отрицался сам факт голода. Разумеется, если бы истинные
масштабы голодомора стали общеизвестными, это' нанесло бы непоправимый
ущерб тому образу «светоча мира и прогресса», который Москва пыталась
утвердить в сознании людей как внутри СССР, так и за рубежом. Поэтому
долгое время режим запрещал даже упоминать об этой трагедии.
Некоторые газеты на Западе информировали общественность о голоде,
однако здесь тоже не сразу осознали его ужасающие масштабы. Не
прекращавшийся в 1930-е годы экспорт зерна и отказ режима принять любую
иностранную помощь вводили в заблуждение западный мир, где с трудом могли
поверить, что при таких условиях в Украине может свирепствовать голод.
Совершив тщательно организованные и обставленные властями путешествия по
СССР, такие западные светила, как Бернард Шоу или бывший премьер-министр
Франции Эдуард Эррио, ярко описывали достижения советской власти, не
забывая, конечно, рассказывать о довольных жизнью, процветающих крестьянах.
Московский корреспондент «Нью-Йорж тайме» Уолтер Дюранти, стараясь
понравиться Сталину, неоднократно отрицал в своих статьях факт голода (хотя
в частных беседах допускал возможное число жертв голода в 10 млн). «За
глубину, объективность, трезвую оценку и исключительную ясность» его
репортажей из СССР Дюранти в 1932 г. был награжден Пулитцеровской премией.
Хотя западные правительства знали о голоде, их позиция в этом вопросе
была похожей на ту, что была изложена в одном из документов британского
министерства иностранных дел:
«Мы действительно имеем в распоряжении достаточно информации,
свидетельствующей о голоде на юге России, аналогичной той, что появляется в
прессе... Тем не менее мы не считаем возможной делать ее достоянием
общественности, поскольку это может задеть советское правительство и
осложнить наши отношения с ним». К тому же во время Великой депрессии
значительная часть западной интеллигенции, охваченная просоветскими
симпатиями, решительно не воспринимала никакой критики СССР, тем .более в
вопросе о голоде. Как отметил Р. Конквест, «позор состоял не в том, что они
были готовы оправдать любые действия Советов, а в том, что они не желали
даже слышать о чем-либо подобном, не были готовы взглянуть правде в глаза».
Список использованной литературы
1. В.Г Афанасьева, Г.Л. Смирнова. Урок дает история. -М.:Полиздат,
1989г.
2. Кульчинский С.В., Курнаков Ю.О., Коваль М.В. История Украины. К.
Освита, 1995 г.
3. Орест Субтельный Украина История. К. Лебедь 1994 г.
Реферат на тему: Голод в СССР в 1946-1947
«Каждый век имеет свое средневековье…». На исходе ХХ века очевидно: этот
печальный афоризм полностью применим к отечественной истории. Голод,
неизбежный для эпохи Средних веков, постоянно сопровождал жизнь советского
общества. Голод 1921-1922 годов — погибли 5,2 миллиона человек. Голод 1932-
1933 годов — погибли 7,7 миллиона человек. Но этот страшный список имеет
продолжение: «неизвестный» голод 1946-1947 годов. Послевоенный голод
был одним из самых «закрытых» эпизодов советской истории. Все данные
о размерах бедствия были строго засекречены. «Последствия войны»,
«засуха» — вот тщательно дозированный набор сведений, который оставался
неизменным даже в эпоху перестройки.
Для понимания бытия страны в послевоенное время первостепенное значение
имеет тяжкое и даже жестокое противоречие: в результате Победы СССР обрела
величие мировой державы, в определенных отношениях занявшей главенствующее
положение на планете, а вместе с тем страна была тогда воистину нищей,
уровень и качество жизни оставляли желать лучшего. Даже в Москве
преобладающее большинство населения довольствовалось, в основном, 300-600 г
хлеба (то есть в среднем - 450 г) и не намного большим количеством
картофеля в день...И, конечно, гораздо более тяжелым было положение на
территориях, подвергшихся оккупации, - а на них находилось около 40%
населения страны...
Причинами голода было то, что экономика была разрушена до предела, а
большая часть жилья уничтожена. Резкое сокращение количества трудоспособных
мужчин, да и женщин, крайний дефицит и какой-либо сельскохозяйственной
техники, и лошадей - все это, усугубленное имевшей место на огромных
территориях засухой 1946 года, привело к настоящему голоду на этих
территориях и опасному для здоровья недоеданию в стране в целом. Множество
людей обитало в землянках и жалких хибарках и употребляло в пищу то, что в
нормальных условиях никак не считается съедобным. Нигде прежде
не наблюдалось подобного расползания бедствия. Голодало около ста миллионов
человек по всей территории СССР. Люди бросали имущество, покидали дома,
искали спасения в других местах. Распространялись эпидемии дистрофии и
тифа.
Вышеназваные это не главные причины голода, его можно было избежать, но
советское руководство фактически спровоцировало повсеместный голод:
в 1946 году, когда очевидными были последствия засухи на Украине,
в Молдавии, в черноземной зоне России, вся тяжесть «хлебозаготовок»,
по сути — усиленной продразверстки, была перенесена на сравнительно
благополучные сельскохозяйственные районы Поволжья, Сибири, Казахстана.
Голод, — приходит к выводу — переместился на зерновые районы, пострадавшие
не от засухи, а от государственных заготовок хлеба. По официальным
статистическим данным, в 1946 году вызванное засухой сокращение валового
сбора зерна не было катастрофическим (по сравнению с урожаем 1945 года).
Всеобщий голод не предвиделся, если бы СССР жил в условиях нормальной
экономической системы. Продолжалось бы нормированное распределение
продовольствия, что было обычным явлением в послевоенной Европе.
Потребности были низкими — война научила терпеть.
«Капризы природы приобретали катастрофический характер, — писал известный
исследователь средневековой Европы Ж.Ле Гофф, — прежде всего из-за слабости
средневековой агрикультуры и не в меньшей мере из-за бессилия
государственной власти». «Формула» Ле Гоффа применима к советскому обществу
лишь отчасти: урожай на русских черноземах в год засухи можно сравнить
с временами Калиты (от 2,4 до 3 центнера с гектара при норме свыше
16 центнеров), хотя надо обратить внимание, на то, что «воздействие засухи»
было преувеличено, чтобы «списать» на природные явления недопустимо низкий
уровень агротехники в колхозах. Голод был порожден не «бессилием»,
а напротив, всесилием государственной власти. «Мероприятия Советской власти
не остановили, а ускорили наступление голода, способствовали расползанию
его по территории огромной страны. Голод можно было остановить ещё в самом
начале. Колхозы были обязаны сдавать до 70-80 процентов производственного
зерна. Оплата зерном за трудодни была уменьшена до минимума, не достигая
уровня военных лет. Выращенный хлеб отбирали последовательно и жестоко.
Председатели колхозов, которые на свой страх и риск выдавали хлеб, сокращая
тем самым госпоставки, были привлечены к суду: во втором полугодии
1946 года было осуждено 8058 «совестливых» председателей колхозов
и директоров колхозов, в 1947 году — 6975. Государство вновь напомнило
крестьянам, что весь хлеб, произведенный тяжелым трудом, представляет собой
«общенародное достояние», которым распоряжается из центра партийное
руководство. Вновь, как в тридцатых годах, появились «дела о колосках». Вот
эпизод заурядного для тех дней судебного дела: за кражу 2,7 килограммов
колосьев, срезанных на поле ножницами, женщины были осуждены
на 8 лет лагерей. О судьбе их детей, конечно, никто не думал. Огромные
государственные запасы зерна постоянно разворовывались. За третий квартал
1946 года охрана Министерства заготовок СССР задержала с похищенным зерном
20120 человек, из них 77 процентов — сами же сотрудники министерства,
в том числе 1260 бойцов охраны.
Посмотрим на следующие данные: на 1 февраля 1947 года в так называемом
госрезерве было 10 миллионов тонн зерна. Не много, но больше, чем в начале
1946 года. На внутренние «нужды», на содержание армии и полчищ чиновников
всех рангов, на пайки рабочих, ученых, сотрудников «карательных органов»
было израсходовано около 5,7 миллионов тонн зерна. Таким образом,
государственные запасы могли остановить голод. Причём стоит отметить, что
руководящие работники отнесенные... к 1-й группе" не очень уж объедались:
"Хлеб ограничивался из расчета по 1 кг в день и не более", а "на среднем
уровне управленческой пирамиды хлеб нормировался и выдавался по группам,
приравненным к рабочим 1-й и 2-й категории". В бытовой сфере режим
строгой экономии соблюдался на всех .уровнях.
К госрезервам следует прибавить зерно вывезенное за пределы СССР
в 1946 году в страны Восточной Европы. В частности, определенная часть
хлеба вывозилась в восточную Германию, этот «гуманитарный порыв»
делалался, без сомнения, не по экономическим, а по чисто политическим
соображениям: зерно получили страны, где коммунисты находились в «коридорах
власти». Правда, вывоз хлеба был не столь уж значителен - 1,7 млн тонн в
1946 году. Если бы этот хлеб был распределен среди населения страны,
прибавка к ежедневному пайку составила бы на одного человека всего лишь 27
г (1,7 млрд кг на 170 млн населения -10 кг в год). Но "нормы" выдачи
продовольствия на душу берлинского населения в ряде отношений превышали те,
которые имели место в тогдашней России. При рациональном подходе к делу
можно, конечно, признать, что, во-первых, нельзя было допустить голодного
мора и хаоса в оккупированном нами восточном Берлине, и во-вторых, СССР
должен был еще получить достаточно ценные репарации и, в частности,
добиться работы немцев в наших интересах, для чего следовало спасать их
(немцев) от вымирания, и т. п.
Следует принять во внимание, что значительное количество зерна, отобранного
у колхозников, просто сгнило. Государство не могло обеспечить элементарных
правил сушки и хранения. «Испорченного хлеба, могло бы хватить, чтобы
оплатить зерном отработанные трудодни голодавшим колхозникам России,
Украины, Белоруссии, Молдавии. По неполным подсчетам, за 1946-1947 годы
в целом в СССР было загублено около одного миллиона тонн зерна.
В целом, на душу населения в 1946 году имелось не более 455 г хлеба на
день. При этом следует еще учитывать, что немалую часть урожая было
необходимо отдавать на корм имевшимся в 1946 году 14 млн лошадей
(необходимых тогда для сельскохозяйственных работ) и 23 млн дающим молоко
коров, ибо без определенной зерновой прибавки к траве и сену эти существа
едва ли выжили бы и животноводство в стране вообще бы погибло.Поэтому и 455
г хлеба в среднем на душу населения в день - существенно завышенная цифра,
из которой следует вычесть зерно, потребленное домашними животными, а также
птицей.
Помощь, которая была оказана государством, была запоздалой, ограниченной
и часто бессмысленной: колхозам выдавали «зерновые ссуды» — на каждые
сто центнеров дополнительно начисляли десять центнеров при возврате зерна
после следующего урожая. Однако значительная часть оформленного в виде
ссуды зерна немедленно была переведена в счет невыполненных госпоставок.
Молдавия получила 60 тысяч центнеров зерна, которые были переданы в фонд
госпоставок или направлены для расширения продажи хлеба в «коммерческих»
магазинах по недоступным для голодающих ценам. Руководство Белоруссии
сообщало в Москву в феврале 1947 года, что колхозники не имеют хлеба,
питаются суррогатами. Согласно секретному постановлению союзного
правительства, только в июле 1947 года было разрешено выделить
из госрезерва в виде ссуды 61620 тонн зерна с «льготным начислением»
2 центнера на каждые 100 центнеров ссуды. Однако в постановлении было
указано, что зерно с процентами должно быть возвращено в госрезерв
до последнего килограмма к 15 сентября 1947 года.
Следует сказать также, что в голодные годы СССР получил помощь
международных организаций: продовольствие и товары на сумму 250 миллионов
долларов поступили по программе послевоенного восстановления, которая была
создана за счет взносов стран-членов Лиги Наций, включая и СССР.
Американский Красный Крест предоставил товары общей стоимостью 31 миллион
долларов. Но это была «капля в море». Необходима была чрезвычайная,
крупномасштабная помощь голодающей и разоренной стране, которая вынесла
на своих плечах основную тяжесть борьбы с нацистской Германией.
Международная помощь, которая зависела от позиции США, могла быть
предоставлена при одном условии: если бы советское руководство признало
существование «серьезных проблем» в сфере сельскохозяйственного
производства и очевидные трудности в снабжении населения продовольствием.
Без сомнения, экономическая помощь со стороны недавних союзников по борьбе
с фашизмом была небескорыстной: Сталин должен был отказаться от грандиозных
геополитических притязаний, пришлось бы довольствоваться малым. Но
советское руководство выбрало иной путь. В годы войны Сталин с ядовитой
усмешкой отозвался о членах британской правительственной делегации, которые
приехали в Россию с запасом бутербродов, пребывая в уверенности, что
высшее советское руководство разделяет с народом все его тяготы и лишения.
Последствия: спад рождаемости, рост смертности, особенно детской. Анализ
архивных данных позволил определить, что наибольшие потери населения были
летом 1947 года. В период с 1946 г. по 1948 г. умерло от голода более 1 млн
человек. Вследствие голодания переболели дизентерией, диспепсией,
пневмонией и др. около 4 млн человек, среди которых было еще около
полумиллиона умерших. Это подтверждается и собственно демографическими
данными. Количество людей, имевшихся в стране в начале 1946 года (то есть
родившихся не позже 1945-го), 170,5 млн, к началу 1951 года сократилось до
161,3 млн, то есть на 5,3%; между тем количество населения начала 1949 года
(то есть после голода) через пять лет, к началу 1954 года, сократилось
всего на 4%, - то есть убыль была на 1,3% меньше. А 1,3% от населения 1946
года - это 2,2 млн человек. В Российской Федерации в зимние месяцы
1946/1947 годов полностью прекратился прирост населения, а к апрелю
наметилось сокращение на 29 тысяч человек. По данным архивов, в охваченных
голодом районах России, Украины, Молдавии с населением в пятьдесят
миллионов человек в 1947 году численность населения за счет смертности
и вынужденной миграции сократилась на 5-6 миллионов человек. Но
обнаруженные данные нельзя назвать окончательными: точное число жертв мы,
возможно, никогда не узнаем. Огромный пробел в сводках — смертность среди
крестьян, которые не имели паспортов. Страшная подробность официальных
сводок: раздел «Детская смертность». В 1947 году в СССР умерло 508 тысяч
детей в возрасте до 1 года. Это было «поколение надежды», первое
послевоенное поколение, первые жертвы «холодной войны». Естественным
следствием голода, миграций, поголовной бедности было нищенство, которое
достигло невиданных прежде размеров. В голодные годы, по самым
приблизительным подсчетам, число нищих достигло 2-3 миллионов человек.
Никакой продуманной программы социальной помощи, которая могла бы сократить
это позорное явление, в годы голода не было. Не было и общественной
инициативы: советское правительство, как и в 1932 году, официально
не заявило о голоде. Голод вызвал невиданный даже в военные годы рост
преступности. Напомним, что за время голода было выпущено два «займа
восстановления и развития народного хозяйства», которые распространялись
принудительным порядком. Первый заем в 1946 году ускорил «пришествие»
голода, так как забрал значительное количество денег у населения, которые
могли бы быть потрачены на покупку продуктов в магазинах по «коммерческим»
ценам. Второй был реализован в самый разгар голода. Не удивительно,
что «сквозные данные» о преступности в СССР за 1940-1950 годы отметили
в 1946-1947 годах самый высокий рост хищений государственного и личного
имущества. Преобладал наиболее распространенный вид преступления — «мелкие
хищения». Следует обратить внимание: 32 процента краж были совершены
женщинами, и это без лишних слов показывает, что было причиной
преступлений. По официальным данным, в конце 1948 года в местах заключения
было 23790 матерей, вместе с которыми за колючей проволокой отбывали свой
«срок» малолетние дети. Естественной реакцией на действия властей была
низкая производительность труда, откровенное нежелание нести трудовую
повинность «за трудодни» и массовое бегство молодежи из деревни. За 1946-
1953 годы деревню покинули десять миллионов человек, наиболее активных
и трудоспособных. Сельское хозяйство многих регионов, прежде всего
нечерноземной России, пришло в запустение, которое сохранилось до наших
дней. И еще долго «новое средневековье» конца сороковых годов будет
напоминать о себе.
| |
