|
Реферат: М. Вебер "Протестантская этика и дух капитализма" (Социология)
Московский Государственный
Социальный Университет
Институт Социологии
Реферат
М. Вебер
" Протестантская этика и дух капитализма"
Студента 3 курса факультета социологии
Иванова Михаила Сергеевича
Москва 1998
М. Вебер ( 1884 - 1920 ) -виднейший немецкий социолог. Одной из
основных его работ считается " Протестантская этика и дух капитализма", в
продолжении которой Вебер написал сравнительный анализ наиболее значимых
религий и проанализировал взаимодействие экономических условий, социальных
факторов и религиозных убеждений. Впервые данное произведение было
опубликовано в 1905 г. в Германии и с тех пор является одной из лучших
работ по анализу причин возникновения современного капитализма.
В начале своей знаменитой книги М. Вебер проводит детальный анализ
статистических данных, отражающих распределение протестантов и католиков в
различных социальных слоях. На основание данных, собранных в Германии,
Австрии и Голландии он приходит к выводу, что протестанты преобладают среди
владельцев капитала, предпринимателей и высших квалифицированных слоев
рабочих.
Кроме того, совершенно очевидны различия в образовании. Так, если
среди католиков преобладают люди с гуманитарным образованием, то среди
протестантов, готовящихся, по мнению Вебера, к "буржуазному" образу жизни
больше людей с техническим образованием. Он объясняет это своеобразным
складом психики, складывающийся в процессе начального воспитания.
Так же Вебер замечает, что католики, не занимая ключевых постов в
политике и коммерции, опровергают тенденцию о том, что национальные и
религиозные меньшинства, противостоящие в качестве подчиненных какой-либо
другой "господствующей" группе …. концентрируют свои усилия в области
предпринимательства и торговле. Так было с поляками в России и Пруссии, с
гугенотами во Франции, квакерами в Англии, но не католиками в Германии.
Он задается вопросом, с чем связанно столь четкое определение
социального статуса во взаимосвязи с религией. И, не смотря на то, что
действительно существуют объективно-исторические причины преобладания
протестантов среди наиболее обеспечнных слоев населения, он все же
склоняется к тому, что причину различного поведения следует искать в
"устойчивом внутреннем своеобразии", а не только в историко-политическом
положении.
Далее следует попытка дать определение так называемого "духа
капитализма", вынесенного в заглавие книги. Под духом капитализма Вебер
понимает следующие: " комплекс связей, существующих в исторической
действительности, которые мы в понятии объединяем в одно целое под углом
зрения их культурного значения.
Автор приводит целый ряд цитат Бенджамина Франклина, который является
неким пропагандистом философии скупости. В его понимании идеальный человек
- " кредитоспособный, добропорядочный, долг которого рассматривать
приумножение своего капитала как самоцель". На первый взгляд речь идет о
чисто эгоистичной, утилитарной модели мира, когда "честность полезна
только потому, что дает кредит". Но высшее благо этой этики в наживе, при
полном отказе от наслаждения. И, таким образом, нажива мыслится как
самоцель. В данном случае речь идет не просто о житейских советах, а о
некой своеобразной этике. Так же можно сказать, что такая позиция является
прекрасным этическим основанием теории рационального выбора. Вебер считает,
что честность, если она приносит кредит столь же ценна как и истинная
честность.
Вебер замечает такую характерную особенность, что если рассматривать
капитализм с точки зрения марксизма, то все его характерные черты можно
обнаружить в Древнем Китае, Индии, Вавилоне, но всем этим эпохам не хватало
именно духа современного капитализма. Там всегда была жажда к наживе,
деление на классы, но не было нацеленности на рациональную
организованность труда.
Так, южные штаты Америки были созданы крупными промышленниками для
извлечения наживы, но там дух капитализма был менее развит, нежели в
позднее образованных проповедниками северных штатах.
Исходя из этого, Вебер разделяет капитализм на "традиционный" и
"современный", по способу организации предприятия. Он пишет, что
современный капитализм повсюду натыкаясь на традиционный, боролся с его
проявлениями. Автор приводит пример с введением сдельной оплаты труда на
сельскохозяйственном предприятии в Германии. Так как сельхозработы носят
сезонный характер, и во время уборки урожая необходима наибольшая
интенсивность труда, то была проведена попытка стимулировать
производительность труда за счет введения сдельной заработной платы, и
соответственно, перспективы ее повышения. Но увеличение заработанной платы
привлекало человека, порожденного "традиционным" капитализмом, гораздо
менее чем облегчение работы. В этом сказывалось докапиталистическое
отношение к труду.
Вебер считал, что для развития капитализма, необходим некоторый
избыток населения, обеспечивающий наличие на рынке дешевой рабочей силы. Но
низкая заработанная плата отнюдь не тождественна дешевому труду Даже чисто
в количественном отношении производительность труда падает в тех случаях,
когда не обеспечивает потребностей физического существования. Но низкая
заработная плата не оправдывает себя и дает обратный результат в тех
случаях, когда речь идет о квалифицированном труде, о высокотехнологичном
оборудовании. Т. е. там, где необходимо и развитое чувство ответственности,
и такой строй мышления, при котором труд становился бы самоцелью. Такое
отношение к труду не свойственно человеку, а может сложиться лишь в
результате длительного воспитания.
Таким образом, радикальное различие между традиционным и современным
капитализмом не в технике, а в человеческих ресурсах, точнее, отношении
человека к труду.
|Традиционный человек |Современный протестант |
|Работает, чтобы жить |Живет, чтобы работать |
|Профессия -бремя |Профессия- форма существования |
|Простое производство |Расширенное производство |
|Не обманешь- не продашь |Честность -лучшая гарантия |
|Основной вид деятельности - |Основной вид деятельности - |
|торговля |производство |
Идеальный тип капиталиста, к которому приближаются некоторые немецкие
промышленники того времени, Вебер обозначал так: "ему чужды показная
роскошь и расточительство, упоение властью, ему присущ аскетический образ
жизни, сдержанность и скромность". Богатство дает ему иррациональное
ощущение хорошо исполненного долга.
Поэтому этот тип поведения так часто осуждался в традиционных обществах,
"неужели нужно всю жизнь напряженно работать, чтобы потом все свое
богатство унести в могилу ?"
Далее Вебер анализирует современное общество и приходит к выводу о том, что
капиталистическое хозяйство не нуждается больше в санкции того или иного
религиозного учения и видит в любом ( если это возможно) влиянии церкви на
хозяйственную жизнь такую же помеху, как и регламентация экономики со
стороны государства. Мировоззрение теперь определяется интересами торговли
и социальной политики. Все эти явления той эпохи, когда капитализм, одержав
победу, отбрасывает ненужную ему опору. Подобно тому, как он в свое время
сумел разрушить старые средневековые формы регламентирования хозяйства
только в союзе со складывающейся государственной властью, он, может быть
использовал и религиозные убеждения. Ибо едва ли требует доказательство то,
что концепция наживы противоречит нравственным воззрениям целых эпох.
Отношение носителей новых веяний и церкви складывались достаточно сложно. К
торговцам и крупным промышленникам церковь относилась достаточно сдержано,
считая то, что они делают в лучшем случае только терпимым. Торговцы же, в
свою очередь, опасаясь грядущего после смерти, старались задобрить Бога,
посредством церкви, подарками в виде крупных сумм денег, передаваемых как
при жизни, так и после смерти.
Вебер проводит глубокий анализ эволюции взглядов на занятие мирской
деятельностью предреформенной церкви. Он сразу же оговаривается, что
программа этических реформы никогда не стояла в центре внимания кого-либо
из реформаторов. Спасение души, и только оно, было основной целью их жизни
и деятельности. Этические воздействия их учений были лишь следствием
религиорзных мотивов. Вебер считает, что культурные влияния реформ в
значительной своей части были непредвиденными и даже нежелательными для
самих реформаторов.
Вебер проводит морфологический разбор слова призвание в немецком и
английском языках. Это слово впервые появилось в Библии и далее оно обрело
свое значение во всех светских языках народов, исповедующих протестантизм.
Новое в этом понятии то, что выполнение долга в рамках мирской профессии
рассматривается как наивысшая нравственная задача человека. В этом
утверждении находит подтверждение центральный догмат протестантской этики в
противу католицизму, отвергающий пренебрежение мирской нравственностью с
высот монашеской аскезы, а предлагает выполнение мирских обязанностей так,
как они определены для каждого человека его местом в жизни. Тем самым
обязанность становится его призванием. Т. е. декларируется равенство всех
профессий перед Богом.
Основные значимые догматы протестантизма:
.Человек изначально грешен
До начала жизни все предопределено
Знак о том, спасен ты или нет можно получить лишь совершенствуясь в своей
профессии.
Послушание властям
Отрицание превосходства аскетического долга над мирским.
Примирение со своим местом в мире.
Протестантская церковь отменила выкуп грехов. Взаимоотношения Бога и
человека были определены предельно жестко - есть избранные и есть
неизбранные, изменить ничего нельзя, но можно почувствовать себя избранным.
Для этого необходимо, во-первых, тщательно исполнять свой профессиональный
долг, а во вторых, избегать наслаждений - и в совокупности это должно
обеспечить рост богатства. Так появился веберовский предприниматель -
трудолюбивый, инициативный, скромный в потребностях, любящий деньги ради
самих денег.
Список использованной литературы:
М. Вебер " Избранные произведения", М. Просвящение, 1990
Реферат на тему: Макс Вебер как создатель концепции рациональной бюрократии
Министерство высшего и профессионального образования РФ
Волгоградский государственный университет
Курсовая работа по теме:
«Макс Вебер как создатель концепции рациональной бюрократии»
Выполнил:
студент группы С-021
Зоренко В.А.
Научный руководитель:
доцент, кандидат полит. наук
Панкратов С.А.
Волгоград 2003
План
Введение
Глава 1. Методология социологического познания Макса Вебера
§1. Теория «социального действия» как центральная категория веберовской
социологии.
§2. Теория рационализации.
Глава 2. Веберовская теория рациональной бюрократии
§1. Бюрократия как чистый тип легального господства.
§2. Сравнительный анализ теорий бюрократии.
Заключение.
Введение
Пожалуй, одним из наиболее значимых трудов немецкого социолога и
социального философа Макса Вебера является его учение о типах господства,
из которого вытекает его концепция рациональной бюрократии.
Считается, что в наше время, по крайней мере, в нашей стране
бюрократический аппарат управления особенно сильно развит. Такое сильное
его развитие началось во времена Советского Союза, и с тех пор штаб
управления начал неимоверно разрастаться. Бюрократия сильно укрепилась за
время своего существования, постоянно происходит разрастание
бюрократического аппарата, что усложняет жизнь обычным людям.
Целью данной курсовой работы является изучение концепции
рациональной бюрократии, предложенной Максом Вебером, и её анализ. Для
этого необходимо решить следующие задачи: во-первых, изучить работы
М.Вебера по данной теме, во-вторых, провести анализ теории социального
действия и теории рационализации Вебера, в-третьих, рассмотреть бюрократию
как один из типов господства и провести сравнительный анализ различных
теорий бюрократии.
Объектом рассмотрения являются работы М.Вебера.
Предмет данной курсовой работы – феномен бюрократии в концепции
Вебера.
Глава 1. Методология социологического познания Макса Вебера
§1. Теория «социального действия» как центральная категория веберовской
социологии.
Макс Вебер - основоположник «понимающей» социологии и теории
социального действия, применивший ее принципы к экономической истории, к
исследованию политической власти, религии, права. Главной идеей веберовской
социологии является обоснование возможности рационального максимального
поведения, проявляющегося во всех сферах человеческих взаимоотношений. Эта
мысль Вебера нашла свое дальнейшее развитие в различных социологических
школах Запада, что вылилось в своеобразный «веберовский ренессанс».
Методологические принципы веберовской социологии тесно связаны с
другими теоретическими системами, характерными для обществознания прошлого
века – позитивизмом Конта и Дюркгейма, социологией марксизма.
Особо отмечается влияние баденской школы неокантианства, прежде
всего воззрений одного из ее основоположников Г. Риккерта, согласно которым
взаимосвязь бытия и сознания строится на основе определенного отношения
субъекта к ценности. Как и Риккерт, Вебер разграничивает отношение к
ценности и оценку, из чего следует, что наука должна быть свободна от
оценочных суждений субъективного толка. Но это не означает, что ученый
должен отказаться от собственных пристрастий; просто они не должны
вторгаться в научные разработки. В отличие от Риккерта, рассматривающего
ценности и их иерархию как нечто надысторическое, Вебер полагает, что
ценность детерминирована характером исторической эпохи, определяющей общую
линию прогресса человеческой цивилизации. Иными словами, ценности, по
Веберу, выражают общие установки своего времени и, стало быть, историчны,
относительны. Они в концепции Вебера своеобразно преломляются в категориях
идеального типа, которые составляют квинтэссенцию его методологии
социальных наук и используются как инструмент понимания явлений
человеческого общества, поведения его членов. Идеальный тип – это «интерес
эпохи», выраженный в виде теоретической конструкции. Таким образом,
идеальный тип не извлекается из эмпирической реальности, а конструируется
как теоретическая схема. В этом смысле Вебер называет идеальный тип
«утопией». Чем резче и однозначные сконструированы идеальные типы, чем они,
следовательно, в этом смысле более чужды миру, тем лучше они выполняют своё
назначение – как в терминологическом и классификационном, так и в
эвристическом отношении.
Итак, по Веберу, социолог «должен соотнести анализируемый материал с
экономическими, эстетическими, моральными ценностям, исходя из того, что
служило ценностями для людей, являющихся объектом исследования»[1]. Чтобы
уяснить действительные причинные связи явлений в обществе и дать
осмысленное толкование человеческому поведению, необходимо сконструировать
недействительное – извлекаемые из эмпирической реальности идеально –
типические конструкции, которые выражают то, что характерно для многих
общественных явлений. При этом Вебер рассматривает идеальный тип не как
цель познания, а как средство, позволяющее раскрыть «общие правила
событий»[2].
Согласно Веберу, идеальный тип как методологическое средство
позволяет:
. во-первых, сконструировать явление или человеческое действие, как если бы
оно имело место в идеальных условиях;
. во-вторых, рассмотреть это явление или действие независимо от локальных
условий.
Предполагается, что если будут выполнены идеальные условия, то в
любой стране действие будет совершаться именно таким образом. То есть
мыслительное образование нереального, идеально – типического – прием,
позволяющий понять, как действительно протекало то или иное историческое
событие. Идеальный тип, по Веберу, позволяет трактовать историю и
социологию как два направления научного интереса, а не как две разные
дисциплины. Это оригинальная точка зрения, исходя из которой, по мнению
ученого, чтобы выявить историческую причинность, необходимо для начала
выстроить идеально – типическую конструкцию исторического события, а затем
сопоставить нереальный, мысленный ход событий с их реальным развитием.
Через конструирование идеально – типического исследователь перестает быть
простым статистом исторических фактов и обретает возможность понять,
насколько сильным было влияние обстоятельств общего порядка, какова роль
воздействия случайности или личности в данный момент истории.
Чтобы показать, как применяется понятие идеального типа у Вебера,
необходимо проанализировать это понятие с содержательной точки зрения. Для
этого необходимо ввести ещё одну категорию социологии Вебера – категорию
понимания. Необходимость понимания предмета своего исследования, согласно
Веберу, отличает социологию от естественных наук.
Социология, по Веберу, является «понимающей», поскольку «изучает
поведение личности, вкладывающей в свои действия определенный смысл»[3].
«Действие человека обретает характер социального действия, если в нём
присутствуют два момента: субъективная мотивация индивида и ориентация на
другого (других)»[4]. Понимающие мотивации, «субъективно подразумеваемого
смысла» и отнесение его к поведению других людей – необходимые моменты
собственно социологического исследования, отмечает Вебер, приводя для
иллюстрации своих соображений пример человека, рубящего дрова. Так, можно
рассматривать рубку дров лишь как физический факт – наблюдатель понимает не
рубщика, а то, что дрова рубятся. Можно рассматривать рубщика как
обладающее сознанием живое существо, интерпретируя его движения. Возможен и
такой вариант, когда центром внимания становится субъективно переживаемый
индивидом смысл действия, т.е. задаются вопросы: «Действует ли этот человек
согласно разработанному плану? Каков этот план? Каковы его мотивы? В каком
контексте значений воспринимаются эти действия им самим?» Именно этот тип
«понимания», основанный на постулате существования индивида совместно с
другими индивидами в системе конкретных координат ценностей, служит основой
реальных социальных взаимодействий в жизненном мире.
С принципом «понимания» связана одна из центральных методологических
категорий веберовской социологии – категория социального действия. Судить о
том, насколько она важна для Вебера можно по тому, что он определяет
социологию как науку, «изучающую социальное действие»[5].
Вот как Вебер определяет социальное действие. «Действием» следует …
называть человеческое поведение (безразлично, внешнее или внутреннее
деяние, недеяние и или претерпевание), если и поскольку действующий или
действующие связывают с ним некоторый субъективный смысл. «Но «социальным
действием» следует называть такое, которое по своему смыслу,
подразумеваемому действующим или действующими, отнесено к поведению других
и этим ориентировано в своём протекании»[6]. Исходя из этого, «нельзя
считать действие социальным, если оно является чисто подражательным, когда
индивид действует, как атом толпы, или когда он ориентируется на какое –
либо природное явление»[7] (не является, например, действие социальным,
когда множество людей раскрывают зонты во время дождя).
И ещё одно важное замечание, которое делает Вебер: употребляя
понятие «государство», «сообщество», «семья» и т.д., нельзя забывать, что
эти институты не являются реально субъектами социального действия. Поэтому
нельзя понять «действие» народа или государства, хотя вполне можно понять
действие их составляющих индивидов. «Такие понятия, как «государство»,
«сообщество», «феодализм» и т.п., - пишет он, - в социологическом понимании
означают… категории определенных видов совместной деятельности людей, и
задача социологии заключается в том, чтобы свести их к «понятному»
поведению… участвующих в этой деятельности отдельных людей»[8].
Таким образом, социальное действие, по Веберу, предполагает два
момента: субъективную мотивацию индивида или группы, без которой вообще
нельзя говорить о действии, и ориентацию на другого (других), которую Вебер
называет ещё и «ожиданием» и без которой действие не может рассматриваться
как социальное.
Категория социального действия, требующая исходить из понимания
мотивов отдельного индивида, есть тот решающий пункт, в котором
социологический подход Вебера отличается от социологии Э. Дюркгейма. Вводя
понятие социального действия, Вебер по существу даёт свою трактовку
социального факта, полемически направленную против той, которая была
предложена Дюркгеймом. В противоположность Дюркгейму Вебер считает, что ни
общество в целом, ни те или иные формы коллективности не должны, если
подходить к вопросу строго научно, рассматриваться в качестве субъектов
действия: таковыми могут быть только отдельные индивиды. Коллективы,
согласно Веберу, социология может рассматривать как производные от
составляющих их индивидов; они представляют собой не самостоятельные
реальности, как у Дюркгейма, а, скорее, способы организации действий
отдельных индивидов. Нельзя не отметить, что в своём «методологическом
индивидуализме» Веберу трудно быть последовательным; у него возникает ряд
затруднений, когда он пытается применить категорию социального действия,
особенно при анализе традиционного общества.
Итак, понимание мотивации, «субъективно подразумеваемого смысла» -
необходимый момент социологического исследования. Что же, однако,
представляет собой «понимание», коль скоро Вебер не отождествляет его с той
трактовкой понимания, какую предлагает психология?
Психологическое понимание чужих душевных состояний является, по
Веберу, лишь подсобным, а не главным средством для историка и социолога. К
нему можно прибегать лишь в том случае, если действие, подлежащее
объяснению, не может быть понято по его смыслу. «При объяснении
иррациональных моментов действия понимающая психология, действительно,
может оказать несомненно важную услугу. Но это, - подчёркивает он, - ничего
не меняет в методологических принципах»[9].
Каковы же эти методологические принципы? «Непосредственно наиболее
понятным по своей смысловой структуре является действие, ориентированное
субъективно строго рационально в соответствии со средствами, которые
считаются однозначно адекватными для достижения однозначных и ясно
осознаваемых целей»[10].
По мнению Вебера социология должна ориентироваться на действие
индивида или группы индивидов. При этом наиболее «понятным» является
действие осмысленное, т.е. направленное к достижению ясно сознаваемой самим
действующим индивидом целей и использующее для достижения этих целей
средства, признаваемые за адекватные самим действующим индивидом. Сознание
действующего индивида оказывается, таким образом, необходимым для того,
чтобы изучаемое действие выступало в качестве социальной реальности.
Описанный тип действия Вебер называет целерациональным. Для понимания
целерационального действия, согласно Веберу, нет надобности прибегать к
психологии.
Целерациональное действие – это идеальный случай. Всего же Вебер
выделяет четыре вида деятельности, ориентируясь на возможное реальное
поведение людей в жизни: целерациональное, ценностно-рациональное,
аффектное и традиционное. Обратимся к самому Веберу: cоциальное действие,
подобно всякому действию, может быть определено:
1) целерационально, то есть через ожидание определенного поведения
предметов внешнего мира и других людей и при использовании этого ожидания
как «условий» или как «средства» для рационально направленных и
регулируемых целей (критерием рациональности является успех);
2) ценностно – рационально, то есть в сознательную веру в этическую,
эстетическую, религиозную или какую – либо иначе понимаемую безусловную
собственную ценность (самоценность) определенного поведения, взятого
просто как таковое и независимо от успеха;
3) аффективно, особенно эмоционально – через актуальные аффекты и чувства;
4) традиционно, то есть через привычку
Строго говоря, лишь первые два типа действия полностью относятся к
социальным, ибо имеют дело с осознанным смыслом. Так, говоря о ранних типах
общества, социолог отмечает, что в них преобладали традиционные и
аффективные действия, а в индустриальном обществе – целе- и ценностно-
рациональные с тенденцией доминирования первого.
§2. Теория рационализации.
Понятие «рационализация» являлось основным понятием анализа
современного капитализма, предложенного Максом Вебером, обозначая множество
взаимосвязанных процессов, в ходе которых каждый аспект человеческого
действия становится предметом расчёта, измерения и контроля.
Согласно Веберу, рационализация предполагает следующее: 1) в области
экономической организации - организацию производства на основе бюрократии
и калькуляцию прибыли посредством систематических бухгалтерских процедур;
2) в религии – развитие теологии интеллектуальной стратой, исчезновение
магии и замену роли религиозных таинств личной ответственностью; 3) в
области права – вытеснение практики выработки законов на основании
произвольного прецедентного права практикой дедуктивного правового мышления
на основании универсальных законов; 4) в политике – уход в прошлое
традиционных норм легитимности и замену харизматического лидерства
партийной машиной; 5) в области морали – больший акцент на дисциплине и
воспитании; 6) в науке – снижение роли индивидуального новаторства при
развитии практики коллективных исследований, координируемых экспериментов и
при определении политики в области науки государством; 7) в обществе в
целом – распространение бюрократии, государственного контроля и
администрирования. Таким образом, понятие рационализации являлось частью
веберовской концепции капиталистического общества как «железной клетки»,
внутри которой индивид, лишённый религиозного смысла и нравственных
ценностей, во всё большей степени подчиняется надзору со стороны
правительства и бюрократической регуляции. Подобно понятию отчуждения
Карла Маркса рационализация предполагает отделение индивида от общины,
семьи и церкви и его подчинение правовой, политической и экономической
регуляции на производстве, в образовании и в жизни государства.
Вебер не случайно расположил четыре описанных им типа социального
действия в порядке возрастания рациональности; такой порядок является не
просто методологическим приемом, удобным для объяснения: Вебер убежден, что
рационализация социального действия – это тенденция самого исторического
процесса. И хотя этот процесс протекает не без «помех» и «отклонений»,
европейская история последних столетий и «вовлечение» других, неевропейских
цивилизаций на путь индустриализации, проложенный Западом, свидетельствуют,
по Веберу, что рационализация есть всемирно-исторический процесс. «Одной из
существенных компонент «рационализации» действия является замена внутренней
приверженности привычным нравам и обычаям планомерным приспособлением к
соображениям интереса. Конечно, этот процесс не исчерпывает понятия
«рационализация» действия, так как последняя может протекать, кроме того,
позитивно – в направлении сознательной ценностной рационализации – и
негативно – не только за счет разрушения нравов, но также и за счет
вытеснения аффективного действия и, наконец, за счет вытеснения также и
ценностно-рационального поведения в пользу чисто целерационального, при
котором уже не верят в ценности». 1
Возрастание роли целерационального действия с точки зрения структуры
общества в целом означает, что рационализируется способ ведения хозяйства,
рационализируется управление – как в области экономики, так и в области
политики, науки, культуры – во всех сферах социальной жизни;
рационализируется образ мышления людей, так же как и способ их чувствования
и образ жизни в целом. Все это сопровождается возрастанием социальной роли
науки, представляющей собой, по Веберу, наиболее чистое воплощение принципа
рациональности. Наука проникает прежде всего в производство, а затем и в
управление, наконец, также и в быт – в этом Вебер видит одно из
свидетельств универсальной рационализации современного общества.
Макс Вебер считал, что «рационализация представляет собой результат
соединения целого ряда исторических фактов, предопределивших направление
развития Европы за последние 300-400 лет»[11]. Он не рассматривает
констелляцию этих факторов как нечто заранее предопределенное – скорее, это
своего рода историческая случайность, а поэтому рационализация, с его точки
зрения, есть не столько необходимость исторического развития, сколько его
судьба. Случилось так, что в определенный временной период и в определенном
районе мира встретились несколько феноменов, несших в себе рациональное
начало: античная наука (особенно математика), рациональное римское право,
рациональный способ ведения хозяйства, возникший благодаря отделению
рабочей силы от средств производства. Согласно Веберу, фактором,
позволившим синтезировать все эти элементы, оказался протестантизм,
создавший мировоззренческие предпосылки для осуществления рационального
способа ведения хозяйства (прежде всего для внедрения в экономику
достижений науки и превращения последней в непосредственную
производительную силу), поскольку экономический успех был возведен
протестантской этикой в религиозное призвание.
В результате в Европе возник новый, никогда не существовавший прежде
и потому не имеющий аналогий в истории тип общества, который современные
социологи называют индустриальным. Все прежде существовавшие типы обществ в
отличие от современного Вебер называет традиционными. Важнейший признак
традиционных обществ – это отсутствие в них господства формально-
рационального начала. Формальная рациональность – это прежде всего
калькулируемость, формально-рациональное – это то, что поддается
количественному учету, что без остатка исчерпывается количественной
характеристикой. «Формальная рациональность хозяйства определяется мерой
технически для него возможного и действительно применяемого им расчета.
Напротив, материальная рациональность характеризуется степенью, в какой
снабжение определенной группы людей жизненными благами осуществляется путем
экономически ориентированного социального действия с точки зрения
определенных… ценностных постулатов…»[12]. Другими словами, экономика,
которая руководствуется определенными критериями, лежащими за пределами
того, что можно рационально подсчитать и что Вебер называет «ценностными
постулатами», т.е. экономика, служащая целям, не ею самой определенным,
характеризуется как «материально определяемая». Понятие формальной
рациональности – это идеальный тип и в эмпирической реальности она в чистом
виде встречается крайне редко. Однако во многих своих работах Вебер
показывает, что движение в направлении формальной рационализации – это
движение самого исторического процесса. В прежних типах обществ преобладала
«материальная рациональность», в современном – формальная рациональность,
что соответствует преобладанию целерационального типа действия над всеми
остальными.
В своем учении о формальной рациональности и об отличии именно в
этом отношении современного типа общества от традиционных обществ Вебер не
оригинален: то, что он обозначил как формальную рациональность, было в свое
время открыто Марксом и выступало у него в качестве понятия «абстрактного
труда». Правда, это понятие играет в структуре марксовой мысли другую роль,
нежели формальная рациональность у Вебера, но влияние Маркса на Вебера в
этом в этом пункте не подлежит сомнению. Этого влияния, впрочем, Вебер
никогда не отрицал. Более того, он относил Маркса к тем мыслителям, которые
наиболее сильно воздействовали на социально-историческую мысль XX в.
Учение о формальной рациональности – это, по существу, веберовская
теория капитализма. Необходимо отметить тесную связь между веберовской
метрологией, в частности теорией социального действия и выделением типов
действия, с одной стороны, и его теорией генезиса капитализма – с другой.
На самом деле Вебер подчеркивал, что при создании идеально-типической
конструкции исследователь руководствуется, в конечном счете «интересом
эпохи», которая и задает ему «направленность взгляда». Эпоха поставила
перед Вебером в качестве центрального вопрос о том, что такое современное
капиталистическое общество, каково его происхождение и пути развития,
какова судьба индивида в этом обществе и как оно реализовало или реализует
в будущем те идеалы, которые в XVII и XVIII вв. были провозглашены его
идеологами как «идеалы разума». Характер вопроса предопределил
методологический инструментарий Вебера. Был создан тип «социального
действия», в частности целерационального действия, который послужил точкой
отсчета для конструирования других типов действия. Характерно, что сам
Вебер считал наиболее чистым эмпирическим образцом целерационального
действия поведение индивида в сфере экономической. Не случайно примеры
целерационального действия Вебер приводит, как правило, из этой сферы: это
или обмен товаров, или конкурентная борьба на рынке, или биржевая игра и
т.д. Соответственно, когда речь заходит о традиционных обществах, Вебер
отмечает, что целерациональный тип действия там встречается преимущественно
в сфере хозяйственной.
Вопрос о судьбах капитализма обусловил, таким образом, как
«методологический индивидуализм» Вебера, так и его вполне определенную
социальную позицию.
Глава 2. Веберовская теория рациональной бюрократии.
§1. Бюрократия как чистый тип легального господства.
Теория рационализации у Вебера связана с его трактовкой
«социального действия», которая в свою очередь, ссылается на концепцию
господства, являющейся основой политической социологии Вебера.
Подробно все это расписано в учении Вебера о типах легитимного
господства, то есть такого господства, которое признается со управляемыми
индивидами. Как писал Вебер, «господство означает шанс встретить
повиновение определенному приказу»[13]. Кроме этого, господство
предполагает взаимные ожидания того, кто приказывает и того, кто повинуется
этому приказу, ожидая, что приказ будет иметь тот характер, который ими
воспринимается. В соответствии со своей методологией, Вебер дает анализ
легитимных типов господства, причем начиная его с рассмотрения возможных
типических типов уступчивости. Вебер выделяет три разновидности подчинения,
ставя им в соответствие три типа подчинения.
«Господством» называется возможность встречать повиновение
определенных групп людей специфическим (или всем) приказам...»[14]
Господство («авторитет») в этом смысле может основываться в конкретном
случае на самых разных мотивах повиновения, начиная с неопределенного
приучения до чисто целерациональных соображений. Каждое фактическое
отношение господства характеризуется определенным минимумом желания
подчиняться, а именно: внешними или внутренними интересами повиновения.
Каждое господство над большим количеством людей нуждается, как
правило (но не всегда), в штабе людей, т.е. в надежной возможности
обеспечивать определенные действия повинующихся людей для проведения в
жизнь распоряжений и конкретных приказов. Штаб управления может
повиноваться господину (или господам) в силу обычая, или чисто аффективно,
или в силу материальной заинтересованности, или в силу идеальных мотивов
(ценностнорационально)... К ним, как правило, добавляется вера в
легитимность господства.
...Каждое господство старается возбудить веру в свою «легитимность»
и позаботиться о ней. В зависимости от вида легитимности различается и тип
повиновения, тип обеспечивающего его штаба управления, характер
осуществления господства, его эффективность. Следовательно, виды господства
целесообразно различать по типичной для них претензии на легитимность.
Существует три чистых типа легитимного господства. Их легитимность
может быть:
1) рационального характера, т.е. основывается на вере в легальность
установленного порядка и законность осуществления господства на основе этой
легальности (легальное господство). Здесь в качестве мотива уступчивости
рассматриваются соображения интереса, т.е. целерационального действия. К
такому типу, по его мнению, относятся современные ему европейские
государства: Англия, Франция и США. В таких государствах подчиняются не
личности, а чётко установленным законам, которым подчиняются и управляемые,
и управляющие. Аппарат управления («штаб») состоит из специально
образованных чиновников, которым вменяется в обязанность действовать
невзирая на лица, т.е. по строго формализованным регламентам и рациональным
правилам. Правовое начало - принцип лежащий в основе легального господства.
Именно этот принцип оказался, согласно Веберу, одной из необходимых
предпосылок развития современного капитализма как системы формальной
рациональности.
2) традиционного характера, т.е. основывается на обыденной вере в
святость традиций и вере в легитимность авторитета, основанного на этих
традициях; Этот тип обусловлен нравами, привычкой к определенному
поведению. В этом отношении традиционное господство основано на вере не
только в законность, но даже в священность издревле существуюших порядков и
властей.
Чистейшим типом такого господства является, по Веберу,
патриархальное государство. Это общество, которое предшествовало
современному буржуазному обществу. Тип традиционного господства по своей
структуре сходен со структурой семьи. Именно это обстоятельство делает
особенно прочным и устойчивым этот тип легитимности.
Штаб правления здесь состоит из лично зависимых от господина
домашних чиновников, родственников, личных друзей или вассалов. В отличии
от рассмотренного выше господства, именно личная верность служит здесь
основанием для назначения на должность, а также для продвижения по
иерархической лестнице. Для традиционного господства характерно отсутствие
формального права и, соответственно, отсутствие требования действовать
«невзирая на лица»; характер отношений в любой сфере сугубо личный.
Различие между рациональным способом управления (и рациональным
типом государства) и способом управления в традиционном обществе Вебер
показывает путем сравнения современного западного чиновника с китайским
мандарином.
Мандарин, в отличие от управленца бюрократической «машины»,
совершенно неподготовленный к делам управления человек. Такой человек не
управляет самостоятельно – все дела находятся в руках канцелярских
служащих. Мандарин – это прежде всего гуманитарно-образованный человек,
хороший каллиграф, пишущий стихи, знающий всю литературу Китая за тысячу
лет и умеющий ее толковать. В то же время он не придает никакого значения
политическим обязанностям. Государство с подобными чиновниками, как
отмечает Вебер, представляет собой нечто совершенно отличное от
западного государства. В этом государстве все основывается на
религиозно-магической вере в то, что совершенства их литературного
образования вполне достаточно для того, чтобы все держать в порядке,
3) харизматического характера, т.е. основывается на незаурядных
проявлениях святости или геройской силы, или образцовости личности и
созданном этими проявлениями порядке (харизматическое господство). Понятие
харизмы играет в веберовской политической социологии важную роль. Харизма,
в соответствии с этимологическим значением этого слова, есть некая
экстраординарная способность, некоторое качество индивида, выделяющее его
среди остальных. Это качество не столько приобретенное, сколько дарованное
человеку от природы богом, судьбой. К харизматическим качествам Вебер
относит магические способности, пророческий дар, выдающуюся силу духа и
слова. Харизмой, по Веберу, обладают герои, полководцы, маги, пророки и
провидцы, выдающиеся политики, основатели мировых религий и др. типы
(например, Будда, Христос, Магомет, Солон, Ликург, Цезарь, Сципион
Африканский и т. д.).
Харизматический тип легитимного господства представляет собой
прямую противоположность традиционному. Если традиционный тип господства
держится приверженностью к обычному, раз и навсегда заведенному, то
харизматический, напротив, опирается на нечто необычное, никогда ранее не
признававшееся. Основной базой харизматического господства является
аффективный тип социального действия. Вебер рассматривает харизму как
великую революционную силу в традиционном типе общества, способную внести
изменения в лишенную динамизма структуру этих обществ. Однако следует
отметить, что при всем различии и даже противоположности традиционного и
харизматического типов господства между ними есть и нечто общее, а именно:
тот и другой опираются на личные отношения между господином и подчиненным.
В этом отношении оба этих типа противостоят формально-рациональному
господству как безличному.
Источником личной преданности харизматическому государю является не
традиция и не признание его формального права, а прежде всего эмоционально
окрашенная вера в его харизму и преданность этой харизме. Поэтому, как
подчеркивал Вебер, харизматический вождь должен заботиться о сохранении
своей харизмы и постоянно доказывать ее присутствие. Штаб управления при
таком типе господства формируется на основе личной преданности вождю. Ясно,
что рациональное понятие компетентности, так же как и сословно-
традиционное понятие привилегии, здесь отсутствует. Другой момент. Как от
формально-рационального, так и от традиционного типа господства
харизматический отличается тем, что здесь нет установленных (рационально
или по традиции) правил и решения по всем вопросам выносятся
иррационально, на основе «откровения», интуиции или личного примера.
Понятно, что харизматический принцип легитимности, в отличие от
формально-рационального, авторитарен. По существу, авторитет
харизматического лидера базируется на его силе – только не на грубой,
физической, а на силе его внутреннего дара.
В случае легального господства люди подчиняются законно
установленному объективному безличному порядку (и установленным этим
порядком начальникам) в силу формальной законности его распоряжений и в их
рамках. В случае традиционного господства личность подчиняется господину,
правящему на основании традиции и связанному традицией в силу её почитания
по привычке. В случае харизматического господства подчиняются
харизматическому вождю как таковому в силу личной веры в его откровение,
доблесть или образцовость, т.е. в его харизму.
Легальное господство основывается на значимости следующих
взаимосвязанных представлений о том, что:
1. любой закон может устанавливаться путем заключения договора,
ориентированного рационально, целерационально или ценностнорационально, с
правом на последующее уважение со стороны товарищей по союзу, а также (что
является закономерным) со стороны личностей, которые находятся или
действуют внутри сферы влияния союза...;
2. каждый закон по своей сущности есть абстрактные, специально
установленные правила, за применением которых имеется судебный надзор;
3. легальный господин — начальник, который, распоряжаясь и
приказывая, сам подчиняется безличному порядку, ориентирует на него свои
распоряжения. Это справедливо и для легального господина, который не
является "чиновником", например, избранного президента государства;
4. подчиняющийся подчиняется только как товарищ или только "закону".
Это может быть товарищ по союзу, товарищ по общине, член церковной общины,
в государстве — гражданин;
5. в соответствии с п.3 товарищи по союзу, подчиняясь господину,
подчиняются не его личности, а безличному порядку и поэтому обязаны
повиноваться только в рамках деловой компетенции, рационально
разграниченной этим порядком.
Таким образом, основными категориями рационального господства
являются:
1) непрерывная, связанная правилами, работа служебного предприятия в
рамках компетенции, которая означает:
а) объективно разграниченную (в силу разделения труда) сферу
должностных обязанностей,
б) расстановку необходимого для этого начальства и
в) распределение допустимых средств принуждения и возможностей их
применения.
Предприятие, организованное таким образом, называется "органом
власти". "Органы власти" в этом смысле есть на крупных частных
предприятиях, в партиях, в армии, и подобно "государству", в "церкви".
"Органом власти" в указанном смысле является избранный президент
государства (и коллегия министров, и избранные "уполномоченные
представители народа")...
2) принцип чиновничьей иерархии, т.е. устройство постоянных органов
контроля и надзора за каждым органом власти с правом апелляции или жалобы
подчиненных на вышестоящих в иерархической лестнице...
3)"Правила", согласно которым действуют, могут быть:
а) техническими правилами,
б) нормами.
Для их применения в обоих случаях необходимо специальное обучение.
Следовательно, для работы в штабе управления человек должен иметь хорошую
квалификацию, быть хорошо обученным специальности, — только такой человек
может быть принят на службу в качестве чиновника. "Чиновники" образуют
типичный штаб управления рационального союза...
4) Важен принцип полного отчуждения штаба управления от средств
управления и средств приобретения. Чиновники, служащие, рабочие штаба
управления сами не владеют средствами управления и приобретения, но
получают их в натуральной или денежной форме и обязаны вести их учет.
Выдерживается принцип полного отделения служебного имущества (имущества
предприятия или капитала) от личного имущества (домашнее хозяйство) и
служебного рабочего места (бюро) от места жительства.
5) В случае полной рациональности отсутствует какое бы то ни было
личное присвоение места службы...
6) Важен принцип аккуратности в документах управления, и даже там,
где, как правило, принято устное обсуждение вопросов, по меньшей мере
письменно должны быть зафиксированы предложения и заключительные решения,
постановления и распоряжения. Деловые бумаги и непрерывная работа
чиновников представляют собой бюро в качестве основы деятельности
современного союза...
«...Повседневное господство — это прежде всего управление»1 Самым
чистым типом легального господства является господство посредством
бюрократического штаба управления... Штат штаба управления в самом чистом
виде состоит из отдельных чиновников (монократия), которые:
1) подчиняются только объективным служебным обязанностям;
2) определены на службу (а не выбраны) в неизменной чиновничьей
иерархии;
3) имеют постоянные служебные компетенции;
4) работают по контракту, т.е. на основе свободного отбора по
профессиональной квалификации, в наиболее рациональном случае —
определенной с помощью экзамена, удостоверенной дипломом;
5) оплачиваются постоянным денежным содержанием...;
6) считают свою службу единственной или главной профессией;
7) усматривают для себя карьеру: “продвижение” по сроку службы или
по успехам в работе...;
8) работают в полном "отчуждении от средств управления" и без
присвоения рабочего места;
9) подчиняются строгой единообразной служебной дисциплине и
контролю.
Исходя из всего опыта, можно сказать, что чисто бюрократическое,
т.е. бюрократическо - монократическое управление делами в чисто техническом
отношении приближается к наиболее совершенному труду в смысле точности,
постоянства, дисциплины, подтянутости и надежности, интенсивности и
экстенсивности труда, в его формально универсальной применимости к любым
задачам. Во всех этих смыслах оно является самой рациональной формой
господства. Развитие "современных" форм союзов во всех областях
(государство, церковь, армия, партия, хозяйственное предприятие, союз по
интересам, общество, учреждение и пр.) просто означает развитие и
постоянное усиление бюрократического управления: к примеру, его
возникновение является зародышем современного западного государства... Вся
непрерывная работа происходит благодаря чиновнику в бюро. И если
бюрократическое управление является повсеместно самым рациональным в
формально-техническом отношении, то оно сегодня просто необходимо для
личного или делового управления массами. Существует выбор лишь между
"бюрократизацией" и "дилетантизацией" управления, и преимуществом
бюрократического управления являются профессиональные знания, полная
незаменимость которых обусловливается современной техникой и экономикой...
Постоянно возникает вопрос: кто управляет существующим бюрократическим
аппаратом? Управление непрофессионала этим аппаратом ограниченно:
профессиональный тайный советник в большинстве случаев превосходит
временного министра-неспециалиста в проведении своей воли. Потребность в
постоянном, строгом, интенсивном и просчитанном управлении, каким его
создал прежде всего капитализм (без которого он не может существовать), — и
каким его должен был просто перенять и усилить всякий рациональный
социализм, обусловливает необходимость бюрократии как ядра управления
массами. Только маленькое (политическое, иерократическое, общественное,
хозяйственное) предприятие могло бы в значительной степени обойтись без
него. Капитализм требует на своей сегодняшней стадии развития бюрократию,
и, несмотря на то, что они выросли из разных исторических корней,
капитализм также является самым рациональным экономическим основанием (т.к.
поставляет в распоряжение государственной казны необходимые денежные
средства), на котором государство может существовать в самой рациональной
форме.
Бюрократическое правление означает господство на основе знания — в
этом заключается его специфически рациональная основа. Свое могущественное
положение у власти на основе профессионального знания бюрократия лишь
усиливает за счет должностного (служебного) знания: знания фактов,
приобретенного при продвижении по службе или "из документов".
Превосходит бюрократию по профессиональному знанию и знанию фактов в
своей области интересов лишь частное лицо, заинтересованное в прибыли, а
именно: капиталистический предприниматель. Он является единственной
инстанцией, действительно невосприимчивой (хотя бы относительно) к
необходимости рационального бюрократического господства на основе знаний.
В социальном отношении бюрократическое господство в общем означает:
1. тенденцию к усреднению набора из числа наиболее профессионально
квалифицированных в целях универсальности,
2. тенденцию к плутократизации в целях профессионального обучения,
длящегося довольно долго (часто до конца третьего десятилетия жизни),
3. господство формализованной обезличенности:.. идеальный чиновник
управляет своим делом "без уважения к личности", формально одинаково для
"каждого"...
§2. Сравнительный анализ теорий бюрократии.
Теории бюрократии — в западной социологии концепции “научного
управления” обществом, отражающие реальный процесс бюрократизации всех его
сфер в период перехода от свободного предпринимательства к государственно-
монополистическому капитализму. Начиная с Макса Вебера исследователи
бюрократии Мертон, Бендикс, Ф. Селзник, Гоулднер, Крозье, Липсет и др.
главное внимание уделяли анализу функций и структуры бюрократической
организации, стремясь представить процесс бюрократизации как явление,
характеризующееся внутренне присущей капиталистическому обществу
“рациональностью”. Теоретические истоки современной теории бюрократии
восходят к Сен-Симону, который первым обратил внимание на роль организации
в развитии общества, считая, что в организациях будущего власть не должна
передаваться по наследству, она будет сосредоточиваться в руках людей,
обладающих специальными знаниями. Определённый вклад в теорию бюрократии
внес Лонг. Однако систематическое развитие проблематика бюрократия впервые
получила у Вебера. В качестве основной черты бюрократии как специфической
формы организации современного общества Вебер выделяет рациональность,
считая бюрократическую рациональность воплощением рациональности
капитализма вообще. С этим он связывает решающую роль, которую должны
играть в бюрократической организации технические специалисты, пользующиеся
научными методами работы. Согласно Веберу, бюрократическая организация
характеризуется: а) эффективностью, которая достигается за счет строгого
разделения обязанностей между членами организации, что дает возможность
использовать высококвалифицированных специалистов на руководящих
должностях; б) строгой иерархизацией власти, позволяющей вышестоящему
должностному лицу осуществлять контроль за выполнением задания нижестоящими
сотрудниками и т. д.; в) формально установленной и чётко зафиксированной
системой правил, обеспечивающих единообразие управленческой деятельности и
применение общих инструкций к частным случаям в кратчайший срок; г)
безличностью административной деятельности и эмоциональной нейтральностью
отношений, складывающихся между функционерами организации, где каждый из
них выступает не как индивид, а как носитель социальной власти,
представитель определённой должности. Признавая эффективность бюрократии,
Вебер выражал опасение, что ее неизбежное повсеместное развитие приведет к
подавлению индивидуальности, утрате ею личностного начала. В
послевеберовский период происходит постепенный отход от “рациональной”
модели бюрократии и переход к построению более реалистической модели,
представляющей бюрократию как “естественную систему”, включающую наряду с
рациональными моментами — иррациональные, с формальными — неформальные, с
эмоционально нейтральными — личностные и т.д. Гоулднер связывает этот
подход с традицией, идущей еще от Конта, отмечавшего роль “стихийных”,
“естественных”, “органических” тенденций в складывании социальных
организаций. В числе современных представителей этого подхода — Р.
Майкелсон, Селзник, Парсонс, a также Мертон, применивший к анализу
бюрократии понятие дисфункции. Наиболее распространенной дисфункцией
бюрократической организации, по мнению Мертона, является перенос ее
функционерами акцента с целей организации на ее средства, в результате чего
средства (иерархизация власти, строгая дисциплина, неукоснительное
следование правилам, инструкциям и т. д.) превращаются в самоцель. Сюда же
относится возникновение наряду с рациональными иррациональных целей внутри
бюрократической организации, замещение главных целей побочными и т. д.
Одним из важнейших в теории бюрократии является вопрос об узаконении
(легитимации) бюрократической власти. Решая вопрос об условиях порождения
отличных друг от друга видов власти, Гоулднер пришел к выводу, что
существуют два типа бюрократии— представительная, для которой, в частности,
характерна власть, опирающаяся на знание и умение, и авторитарная,
применяющая различные санкции (наказания) для упрочения своей власти.
Второй тип бюрократии возникает в связи с дисфункциями в бюрократической
организации, когда повиновение превращается в самоцель, а власть
узаконивается самим фактом пребывания в должности. В рамках теории
бюрократии в западной социологии рассматривается и более общая проблема
соотношения бюрократии и демократии. Еще Вебер видел угрозу демократии со
стороны бюрократии, связывая её с процессом “деперсонализации” индивидов в
бюрократических организациях. Современные представители теории бюрократии
также отмечают эту угрозу, но тем не менее не видят перспективы развития
без бюрократии.
Современная социология доказывает, что многие бюрократические
организации работают не эффективно, и что направление их деятельности
зачастую не соответствует модели Вебера. Р.К. Мертон показал, «что
вследствие различных непредвиденных обстоятельств, возникающих благодаря
самой её структуре, бюрократия теряет свою гибкость»[15]. Члены
организации могут придерживаться бюрократических правил на манер ритуала,
таким образом ставя их выше тех целей, для достижения которых они
предназначены. Это ведёт к потере эффективности, если, например,
изменяющиеся обстоятельства делают существующие правила устаревшими.
Подчинённые склонны следовать инструкциям свыше, даже когда последние не
вполне верны. Специализация часто ведёт к узости кругозора, что
препятствует решению возникающих проблем. У работников отдельных структур
складываются местнические настроения, и они начинают преследовать узко
групповые интересы при первой же возможности. М. Крозье развил этот подход
далее, чтобы показать, что различные виды бюрократии представляют собой
порочный круг, ведущий к понижению эффективности деятельности. Определённые
группы исполнителей стремятся к максимальному увеличению своей свободы
действий, будучи на словах преданными установленным правилам, однако
постоянно искажая их и пренебрегая их смыслом. Эти группы способны утаивать
или искажать информацию таким образом, что старшие менеджеры теряют
контроль над тем, что в действительности происходит. Последние отдают себе
отчёт в запутанности ситуации, однако, поскольку им не позволено
предпринимать арбитражные или личные действия против тех, кого они
подозревают в провале достижения организационных целей, то они стремятся к
выработке новых правил регуляции бюрократических отношений. Новые правила
делают организацию всё менее и менее гибкой, по-прежнему не гарантируя
достаточного контроля над подчинёнными. Так в целом бюрократия становится
всё менее эффективной и обеспечивает лишь ограниченный социальный контроль.
Кроме этого Крозье указывает на то, что некоторые организационные задачи
связаны с непредвиденными событиями, что говорит о неприемлемости
стандартизированных правил, а также на то, что порой особые навыки и
профессиональные знания подразумевают способность противостоять
непредсказуемости (приводя в качестве примера функции инженера,
ответственного за работу с повреждениями оборудования на фабрике). Для
старших менеджеров управление в ситуации неопределённости представляется
довольно сложным, поскольку они не имеют тех знаний, которые позволили бы
им определить, правильно ли действуют их подчинённые, и соответственно
регулировать их поведение. Социальный контроль в таких случаях отличается
особой ослабленностью. Существует широко распространённое мнение,
заключающееся в том, что бюрократия в особенности малоэффективна в тех
случаях, когда налицо даже незначительная степень непредсказуемости.
Теоретики организации, занимающиеся переходом от современного к
постсоврем | |
