|
Реферат: Иоганн Готлиб Фихте (Исторические личности)
Не как исследование, но как
излияние порыва чувства после
исследования посвящает эти
листы своим доброжелателям и
друзьям в воспоминание о
блаженных часах, которые
пережил он с ними в общем
стремлении к истине
Иоганн Готлиб Фихте
Мы до конца измерили человеческий дух, мы положили основание, на котором
может быть построена научная система как найденное изложение изначальной
системы в человеке. Мы делаем в заключение краткий обзор целого. Философия
учит нас все отыскивать в Я. Впервые через Я входят порядок и гармония в
мертвую и бесформенную массу. Единственно через человека распространяется
господство правил вокруг него до границ его наблюдения, и насколько он
продвигает дальше это последнее, тем самым продвигаются дальше порядок и
гармония. Его наблюдение указывает в бесконечном многообразии каждому свое
место, чтобы ничто не вытесняло другое, оно вносит единство в бесконечное
разнообразие. Через него держатся вместе мировые тела и становятся единым
организованным телом, через него вращаются светила по указанными путям.
Через Я утверждается огромная лестница ступеней от лишая до серафима, в нем
— система всего мира духов, и человек имеет право ожидать, что закон,
который он дает себе и этому миру, должен иметь силу для него; он имеет
право ждать его общего признания в будущем.
В Я лежит верное ручательство, что от него будут распространяться в
бесконечность порядок и гармония там, где их еще нет, что одновременно с
подвигающейся вперед культурой человека будет двигаться и культура
вселенной. Все, что теперь еще бесформенно и беспорядочно, разрешится через
человека в прекраснейший порядок, а то, что теперь уже гармонично, будет,
согласно законам, доселе еще не развитым, становиться все гармоничнее.
Человек будет вносить порядок в хаос и план в общее разрушение, через него
самое тление будет строить и смерть будет призывать к новой прекрасной
жизни.
Таков человек, если мы рассматриваем его только как наблюдающий ум; что же
он есть, если мы мыслим его как практически-деятельную способность?
Он вкладывает не только необходимый порядок в вещи, он дает им также и тот,
который он произвольно выбрал; там, где он вступает, пробуждается природа;
под его взглядом готовится она получить от него новое, более прекрасное
создание. Уже его тело есть самое одухотворенное, что только могло
образоваться из окружающей его материи; в его атмосфере воздух становится
легче, климат мягче и природа проясняется в надежде превратиться через него
в жилище и хранительницу живых существ. Человек предписывает сырому
веществу организоваться по его идеалу и предоставить ему материал, в
котором он нуждается. Для него вырастает то, что раньше было холодным и
мертвым, в питающее зерно, в освежающий плод, в оживляющую виноградную
лозу; и вещество вырастет для него во что-нибудь другое, как скоро он
предпишет ему иначе. Вокруг него облагораживаются животные, они отрешаются
под его осмысленным взглядом от своей дикости и получают более здоровую
пищу из рук своего повелителя, за которую они ему воздают добровольным
послушанием.
Более того, вокруг человека облагораживаются души; чем больше кто-либо —
человек, тем глубже и шире действует он на людей, и то, что носит истинную
печать человечности, будет всегда оценено человечеством, каждому чистому
проявлению гуманности открывается каждый человеческий дух и каждое
человеческое сердце. Вокруг высшего человека люди образуют среду, в которой
приближается больше всего к центральной точке тот, кто отличается
наибольшей гуманностью.
Человеческие души стремятся и усиливаются объединиться и образовать один
дух во многих телах. Все суть один рассудок и одна воля и участвуют, тогда
как сотрудники в великом единственно возможном плане человечества. Высший
человек с силою подъемлет свой век на более высокую ступень человечества;
оно оглядывается назад и изумляется той пропасти, через которую оно
перенеслось; десницей великана выхватывает высший человек из летописи рода
человеческого все то, что он может схватить.
Разбейте ту хижину из праха земного, в которой он живет! Он по своему
существованию, безусловно, независим от всего, что вне его; он есть только
через себя самого; и уже в хижине из праха он имеет чувство этого
существования; в моменты своего подъема, когда время и пространство, и все,
что не есть он сам, исчезает для него, когда его дух могущественно
отделяется от тела и затем опять добровольно возвращается в него, дабы
преследовать цель, которую он только через тело может выполнить. Разделите
две последние, соседние пылинки, которые теперь его окружают, он все же
будет существовать и существовать он будет, потому что он этого захочет. Он
вечен через себя самого и собственной силой.
Стесняйте, расстраивайте его планы! Вы можете задержать их, но что значит
тысяча и паки тысяча лет в летописи человечества? То же, что легкий
утренний сон при пробуждении. Высший человек пребывает и продолжает
действовать; и то, что кажется вам исчезновением, есть только расширение
его сферы; что вам кажется смертью, есть его зрелость для высшей жизни.
Краски его планов и внешние формы их могут для него исчезнуть, план же его
останется тот же; в каждый момент его существования он выхватывает и вводит
в свой круг действия что-либо но-
вое из внешней среды и не перестает выхватывать, доколь не поглотит всего в
этом круге, доколь вся материя не будет носить печати его действия и все
духи не образуют единый дух с его духом.
Таков человек; таков каждый, кто может самому себе сказать: Я — человек. Не
должен ли он испытывать священного благоговения перед самим собой,
трепетать и содрогаться перед собственным своим величием. Таков каждый, кто
может мне сказать: Я семь. Где бы ты ни жил, ты, что носишь человеческий
образ, приближаешься ли ты к животным, под палкой погонщика сажая сахарный
тростник, или греешься ты на берегах Огненной Земли у огня, который не сам
ты зажег, пока он не погаснет и только плачешь, что он не хочет сам себя
поддерживать, являешься ли ты мне самым жалким и отвратительным злодеем,
все-таки ты — то же, что и я, ибо ты можешь сказать мне: Я есмь. Ты все же
мой товарищ, мой брат. О, я стоял, конечно, когда-то на той же ступени
человечества, на которой стоишь ты теперь, ибо это есть одна из ступеней
человечества и на этой лестнице нет скачков; быть может, я стоял на ней без
способности ясного сознания; быть может, я так быстро и торопливо над ней
поднялся, что не имел времени возвести в сознание мое состояние; но я,
разумеется, стоял некогда там, и ты будешь неизбежно там, где я теперь, и_
продолжится ли это миллионы миллион раз миллионы лет — что есть время? ты
неизбежно будешь стоять когда-нибудь на той же которой я теперь стою; ты
будешь стоять на той ступени, на которой я могу на тебя и ты на меня можешь
воздействовать. Ты также будешь когда-нибудь вовлечен в мой круг и
вовлечешь меня в твой; я признаю тебя также когда-нибудь как сотрудника в
моем великом плане. Для меня, который есмь Я — таков каждый, который есть
Я. Как же мне не содрогаться перед величием человеческого образа и перед
Божеством, которое, быть может, и в таинственном сумраке, но, однако же,
неизбежно живет в храме, носящем печать этого образа.
Земля и небо, время и пространство, и все границы чувственности исчезают
для меня при этой мысли; как же не исчезнет для меня и индивид? К нему я не
приведу вас обратно!
Все индивиды заключаются в Едином великом Единстве чистого Духа*, пусть
будет это — то последнее слово, которым я вверяю себя вашей памяти; и пусть
это будет именно та память обо мне, которой я себя вверяю.
*Даже не зная моей системы,
невозможно эти мысли считать за
спинозизм, если только, по крайней
мере, пересмотреть ход этого
рассуждения в целом. Единство чистого
духа есть для меня недосягаемый
идеал, последняя цель, которая
никогда не будет осуществлена в
действительности.
Реферат на тему: Историко-психологический портрет А.П. Извольского
Александр Петрович Извольский – личность довольно причечательная в
русской истории, поистине удивительный человек. Я успел это понять только
взглянув на даты и места начала и конца его жизненного пути, вдумайтесь:
1856 год, Владимирская губерния – 1919 год, Париж. «Чтобы жил ты в эпоху
перемен…», - желали когда-то кому-либо зла консервативные китайцы. А ведь
между прочем жизнь интересна только если в ней есть частые перемены.
Александр Петрович жил в эпоху Великих перемен. И я, как человек эпохи
перемен конца 20 века, легко смог понять насколько жизнь этого блестящего
дипломата, политика была насыщена, интересна. Но не только времени обязан
Александр Петрович своей судьбой, но и своим именитым предкам. Большинство
его предков верно служили государству на протяжении многих лет. Покойный
батюшка Александра Петровича был сенатором на протяжении нескольких лет,
служил в чине губернского прокурора, и вообще долгое время занимался
юриспруденцией, и именно он в делах политики был поначалу наставником своим
сыновьям Александру и Петру. Он дал обоим сыновьям прекрасное по тем
временам образование, благодаря которому в 1875 году Александр Петрович
закончил Александровский лицей с золотой медалью. Его имя было занесено на
мраморную доску почета. Экзаменаторы отмечали недюжий талант юноши в
юриспруденции и особенно в иностранных языках.
К концу своей жизни Александр Петрович Извольский знал довольно много
языков, так как ему по роду своей деятельности приходилось бывать во многих
странах мира.
Но началась трудовая жизнь еще неопытного молодого человека с родной
канцелярии Министерства Иностранных Дел Российской империи в 1877 году.
Для того, чтобы добиться признания как специалиста ему пришлось долгое
время работать секретарем в различных учреждениях Министерства Иностранных
Дел, в подчинении у знаменитых в политической истории людей второй половины
19 века.
Трудолюбие Извольского и хорошие отзывы о нем от Лобанова-
Ростовского, изложенные в рекомендациях, открыли дорогу молодому, подающему
большие надежды дипломату дорогу к грандиозной карьере. В течение всего
шести лет Извольский успел побывать в самых различных уголках нашей
планеты, - он работал секретарем дипломатической миссии в Бухаресте (с 1882
года), служил уже в чине первого секретаря дипломатической миссии в
Вашингтоне (с 1885 года). Был произведен в действительные тайные советники,
что отвечало общепризнанным представлениям об успешной карьере.
Был также посланником в Ватикане, Белграде, Мюнхене, и наконец карьера
привела уже опытного дипломата в столицу Японии, - Токио. По личному
распоряжению императора Николая II Александра Петровича Извольского
перевели в Токио, так как императору был необходим человек, способных к
конструктивному решению проблем Российской Империи на Дальнем Востоке
дипломатическим путем. Результаты не заставили себя ждать, - Александр
Петрович предложил отказаться от сфер влияния в Корее в замен на сохранения
влияния в Маньчжурии. Тут же он встретил одобрительные отзывы о своей
работе от Сергея Юльевича Витте, Владимира Николаевича Ламздорфа, однако
линия Александра Петровича встретила сопротивление со стороны так
называемой «безобразовской клики» - группы, главным образом крупных
помещиков, в России 1898-1905 годов, имевшей целью создание акционерного
общества для эксплуатации естественных богатств Кореи и Маньчжурии. Они
оказывали влияние на производство, проводили авантюристический
внешнеполитический курс. Убедив императора во вредоносности курса
Извольского, этой группе удалось снять Александра Петровича с поста
руководителя дипломатической миссии в Японии осенью 1902 года. Для
дипломата, бывшего в двух шагах до назначения на пост министра иностранных
дел это по сути дела было провалом, но благодаря обширным связям при дворе,
в дипломатических кругах (Александр Петрович Извольский был женат на дочери
бывшего посла в Копенгагене К.К. Толя) Извольский получает назначение на
считавшуюся тогда престижной должность посла в Копенгагене. О Токио при
дворе быстро забыли, когда во время русско-японской войны 1904-1905 годов
Александр Петрович договорился о беспрепятственном прохождении через
датские проливы Зунда и Бельта эскадры адмирала З.П. Рождественского.
Благодаря давней дружбе с Витте, хорошими отношениями с матерью императора
Марией Федоровной Александр Петрович вновь оказался при дворе, и вопрос о
назначении Извольского министром иностранных дел был практически решен.
Мать императора Николая II, - Мария Федоровна написала письмо Николаю
Александровичу с рекомендацией Извольского на пост министра иностранных
дел, а также с предложением «дать стране конституционную хартию».
Извольский вел давнее знакомство с Марией Федоровной и имел на нее большое
влияние. Именно он предложил написать Николаю II о конституции, так как
считал, что России просто необходимо в свете перехода к рыночным отношениям
и индустриализации иметь соответствующее государственное устройство, и
естественно всячески помогать становлению предпринимательства в России.
Также Александр Петрович считал, что для успешного внутриполитического
развития России просто необходимо ввести в состав правительства
представителей оппозиционных власти партий либерального характера.
В дальнейшем Александр Петрович Извольский пользовался личным доверием
императора Николая II. По просьбе своей жены, Александр Петрович взял
отпуск для поездки по европейским странам, и для ознакомления и
согласования с российскими заграничными представителями будущего
внешнеполитического курса.
Среди родственников Александр Петрович пользовался большим уважением.
Павел Петрович Извольский восхищался поразительным талантом своего брата к
дипломатии. Он всегда поддерживал своего брата в его политических шагах, в
его продвижении по служебной лестнице. Александр Петрович Извольский играл
заметную роль на российской и международной политической арене. В нем
сочетались кругозор и менталитет европейского государственного деятеля XX
века с характерными чертами российских бюрократов прошлого столетия –
дворянским снобизмом, отрицательными качествами царедворца, карьеризмом.
В дальнейшем Александр Петрович Извольский видел свою дальнейшую
задачу в обеспечении мирного развития для установления внутриполитического
спокойствия проведения реформ и восстановления боеспособности армии и
флота. Отвергал идею войны-реванша с Японией, считая что Россия просто
нуждается в пяти - десяти годах мирной жизни.
В соответствии с изменившейся международной обстановкой
внешнеполитическая программа, представляемая Александром Петровичем
Извольским, претерпела большие изменения. От выработки начатых еще при
Ламздорфе мер по скорейшему выводу страны из кризиса и обеспечения ее
национальной безопасности Александр Петрович Извольский перешел к
формулированию большой национальной программы, рассчитанной на постепенное
возвращение к активной внешней политике, направленной на достижение Россией
доминирующего положения на мировой политической арене.
Но на практике реализация программы Александра Петровича заключалась в
политике неприсоединения к противоборствующим блокам держав в Европе и
стабилизации отношений с ними с помощью заключения соглашений по спорным
вопросам. В этом проявились результаты упорного труда и дипломатической
игры нескольких лет. Извольский уже знал о тех силах, какими располагали
Германия, Англия, Франция. Он также знал, что России не суждено быть в
победителях. Он был очень хорошо осведомлен о состоянии флота и сухопутной
армии.
Извольский знал о том, что в сближении с Францией при дворе не все
заинтересованы. В том числе и император Николай II был не склонен к союзу,
так как был женат на Гессенской принцессе. Но тем не менее, он пытался
провести линию на сближение, особенно когда война казалась неизбежной.
Александр Петрович впервые после многих лет обратил первым внимание
на необходимости переустройства структуры Министерства Иностранных Дел,
сокращения числа представителей, увеличения уровня профессиональной
подготовки посланников. Но планам преобразования не суждено было выйти в
жизнь. Извольский в своих планах был открыт для предложений от думцев, так
как получил от Николая II разрешение в случае необходимости выступать с
изложением внешнеполитических планов в Государственной Думе, стремясь к
установлению взаимопонимания с руководством думских фракций на почве
«общенациональных интересов». Александр Петрович был активным сторонником
столыпинских реформ.
Перед Боснийским кризисом 1908-1909 годов Александр Петрович
Извольский на встрече с министром иностранных дел Австро-Венгрии
А.Эренталем в Бухлау было дано согласие на аннексию Боснии и Герцеговины в
обмен на открытие черноморских проливов для российских военных судов.
Однако нарушение Австро-Венгрией «джентльменского соглашения» (ведь как
таковых документов в Бухлау подписано не было) из-за давления со стороны
Германии значительно подорвало престиж Александра Петровича Извольского, и
его политика в российских общественных кругах получила название
«дипломатической Цусимы». Извольский попытался себя реабилитировать
заключив итало-русское соглашение, но это не дало результатов, и обвинив
удачливого в прошлом дипломата в подталкивании Николая II к войне с его
братом Вильгельмом его сняли с поста министра иностранных дел в сентябре
1910 года. Извольский попал в опалу и получил в следующем году только
скромный пост постоянного посла в Париже. Был активным сторонником стран
Антанты во время Первой Мировой войны. Последним успехом в карьере и жизни
знаменитого дипломата стало подписание русско-французского соглашения о
планах войны в феврале 1917 года, по которому Франция признавала за Россией
полную свободу в определении ее западных границ.
Жизнь в Париже во время войны была ужасна в сравнении жизни верхушки
дипломатии в России. Извольский понимал, что его карьере пришел конец, и
больше о нем никто в России вспоминать не станет. Александру Петровичу было
к тому времени уже 60 лет. У него уже было несколько внуков, которые жили в
то время в России. Он был уже одинок. Лишь три раза ему удалось съездить
обратно на Родину, до того, как в России сменилась власть. Он был рад тому,
что его надежды на Конституцию оправдались. Извольский хотел снова
возглавить внешнеполитический курс, и он получил бы пост министра
иностранных дел вновь, если бы не Октябрьская революция.
Извольский оказался свидетелем крушения своих идеалов, гибели целой
эпохи. Он осознал чуждость новой жизни, свою непричастность к ней, и уехал
обратно в Париж вместе с детьми и внуками. Его имение во Владимирской
губернии было сожжено в ходе одного из крестьянских восстаний. Потом была
Гражданская война… Александр Петрович с болью в сердце наблюдал за гибелью
Матушки-России в огне войны. Этого он не смог перенести. В 1919 году он
провел почти три месяца в специальной лечебнице. Он умер в возрасте 63 лет.
Так закончилась жизнь знаменитого дипломата.
| |
