|
Реферат: История Государства Российского (Исторические личности)
Удивительна судьба главного творения Николая Михайловича
Карамзина —«История государства Российского». При жизни автора ею
зачитывалась едва ли не вся просвященная Россия, читали даже вслух в
салонах, обменивались впечатлениями по поводу драматических событий,
описанных мастерской рукой историка, наиболее чувствительные проливали
слезы. Сошлемся на свидетельство горячего поклонника таланта Николая
Михайловича А.С. Пушкина :»Все, даже светские женщины, бросались читать
историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым
открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как
Америка —Колумбом. несколько времени ни о чем ином не говорили.»
Имя Николая Михайловича пользовалось широчайшей популярностью не только
в прошлом веке, но и ныне. В чем притягательная сила ставшего бессмертным
сочинения Карамзина?
Почему только на протяжении второй четверти XIX столетия «История
государства Российского»перездавалась шесть раз? Читателя влечет к
Карамзину магия слова, созданные им художественные портреты исторических
личностей, сочетание писательского и исследовательского талантов.
Дарованиями, свойственными Николаю Михайловичу, не обладали ни историки
XVIII века, ни историки XIX столетия вплоть до Н.И. Костомарова и В.О.
Ключевского.
Родился Н.М. Карамзин в родовитой дворянской семье в 1766 году под
Симбирском. В творческой биографии Николая Михайловича четко прослеживаются
два периода: первый до 1803 года, когда он выступал писателем, журналистом
и издателем; второй начинается в 1803 году, когда царский указ утвердил его
в должности историографа. Он стал третьим по счету, вслед за Г.Ф. Миллером
и князем
М.М. Щербатовым, историографом России —так тогда именовали историков.
Но по порядку. Семнадцатилетний поручик уходит в отставку, и начинается
быстрый взлет писателя Карамзина. «Бедная Лиза»стала настольной книгой
многих грамотных семей. В начале 90-х годов XVIII века к репутации модного
беллетриста прибавилась слава талантливого писателя публициста. В 1789 году
он побывал в Швейцарии, Германии, Франции, Англии. Многое запало в душу
восприимчивого 23-летнего путешественника: непохожие нравы и обычаи,
архитектура и городская жизнь, политический строй и встречи с интересными
людьми. Обогащенный впечатлениями (Французскую же революцию ему удалось
наблюдать воочию), он, возвратившись в Москву, два года печатает «Письма
русского путешественника»в издаваемом им Московском журнале. Письма
закрепили автора в ряду литературных звезд первой величины. Николай
Михайлович стал желанным гостем в салонах московских вельмож, и те, по
свидетельству современника, обходились с тридцатилетним отставным поручиком
«почти как с равным».
И вдруг совершилось для многих нечто непонятное: известный
писатель,купавшийся в лучах славы, оставляет литературу, издательскую
деятельность, светскую жизнь, обрекает себя на долгие годы заточения в
кабинете, чтобы погрузиться в науку именуемую историей. Это был подвиг!
Смена профессии произошла, по словам
А.С.Пушкина, «уже в тех летах, когда для обыкновенных людей круг
образования и познания давно окончен и хлопоты по службе заменяют усилия к
просвещению».
Впрочем, неожиданным это решение было для всех, только не для Николая
Михайловича. К нему он готовился издавна. Чем бы он не занимался, его
преследовала мысль погрузиться в отечественную историю. В 1790 году в
«Письмах русского путешественника»он изложил свое представление о русской
истории: «Говорят, что наша история сама по себе менее занимательна: не
думаю, нужен только ум, вкус, талант. Можно выбрать, одушевить, раскрасить;
и читатель удивится, как из Нестора, Никона и пр. могло выйти нечто
привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и
чужестранцев... У нас был свой Карл Великий: Владимир; свой Людовик XI:
царь Иоан; свой Кромвель : Годунов, и еще такой государь, которому нигде не
было подобных: Петр Великий». Интерес Карамзина к истории проявлися и в
написании исторических повестей —«Марфа Посадница», «Наталья —борская
дочь». В 1800 году он признавался, что «По уши влез в русскую историю; сплю
и вижу Никона с Нестором».
В 1803 году, когда Николай Михайлович принял для себя важное решение,
ему исполнилось 37 лет —возраст по тем временам достаточно почтенный, когда
трудно порывать с прежним образом жизни, привязанностями, наконец,
материальным благополучием. Правда, царский рескрипт, дающий Николаю
Михайловичу звание историографа и открывающий перед ним архивы и
бибилиотеки, одновременно определил и пенсион в размере двух тысяч рублей в
год —сумма весьма скромная, далеко не покрывающая его прежних доходов.
И еще одно обстоятельство: ремеслу историка писателю пришлось обучаться уже
в процессе работы, самостоятельно постигая тонкости исторического
исследования. Все это дает право называть поступок Карамзина
подвижническим.
Какие цели ставил перед собой Карамзин, приступая к «Истории государства
Российского»? Их три. Первую он сформулировал так: «Мудрость человеческая
имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, какие мятежные
страсти волновали гражданское общество и какими системами благотворная
власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок,
согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастье».
В этом Карамзин не оригинален. Об изучении опыта прошлого, чтобы не
повторять ошибок и подражать всему доброму, как главной задаче истории
писал еще Василий Никитич Татищев, а вслед за ним и
М.В. Ломоносов. Оригинальна лишь форма выражения этой мысли. Кстати, мысль
«Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь
кратковременна»перекликается с пушкинскими строками в «Борисе Годунове»:
«Учись, сын мой, наука сокращает нам опыт быстротекущей жизни».
Вторая цель изучения истории смыкается с тем, что писал на этот
счет М.В. Ломоносов: «История дает государям примеры правления,
подданным —повиновения, воинам —мужества, судьям —правосудия,
младым —старых разум, престарелым —сугубую твердость в советах». Карамзин,
как бы продолжая и развивая сказанное, считал необходимым знать историю
простолюдинов. Чем же она полезна рядовым жителям страны? Ответ любопытен:
простых граждан история, считал Николай Михайлович, «мирит с
несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех
веках, утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде
бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и государство не разрушилось».
Николай Михайлович был последним ученым, возлагавшим на историю
утилитарную задачу изучения опыта прошедших веков.
Но Карамзин ставил перед историей и новое требование, оказавшееся
непосильным для большинства ученых и предшествующего и нынешнего столетия.
Его можно назвать эстетическим. История должна доставлять удовольствие,
наслаждение, она как бы воскрешает мертвых и их страсти. «Мы их слышим,
любим и ненавидим». Именно поэтому он придавал такое исключительное
значение искусству изложения. Отсюда особые требования к самому историку.
Друг Карамзина П.А. Вяземский так передает рассуждение Карамзина на сей
счет: «Таланты и знание, острый, проницательный ум, живое воображение все
еще недостаточны». В дополнение к перечисленным качествам надобно, «чтобы
душа могла возвыситься до страсти к добру, могла питать в себе святое,
никакими сферами не ограниченное желание всеобщего блага». Иными словами,
Николай Михайлович считал, что историк должен владеть не только талантом,
но и быть человеком высокой нравственности. Из-под пера лишь такого автора
могут вылиться строки, способные зажечь читателя.
Без преувеличения можно сказать, что сам Карамзин принадлежал числу
людей кристальной нравственной чистоты, порядочности и бескорыстия. Эти
черты натуры Николая Михайловича признавали не только его друзья, но и
враги.Он не воспользовался дружбой с Александром I, чтобы исхлопотать себе
какие-либо блага, негодовал, когда его награждали, ибо искренне, без
рисовки, считал, что «главное дело не получать, а заслуживать».
Не уподоблялся он и лукавым царедворцам, поднатаревшим в лести и готовым
ради корысти пойти на унижение своего достоинства.
Итак, обоснованием Карамзиным необходимости изучать историю заимствовано
им у историков XVIIIвека. К этому же столетию восходит и его концепция
истории страны (ее на три четверти века раньше формулировал В.Н. Татищев, а
затем в основных чертах повторил князь М.М. Щербатов). Н.М. Карамзин
впервые ее изложил в публицистическом сочинении —«Записка о древней и новой
России»,- поданном Александру I в 1811 году с целью убедить его
воздержаться от проведения реформ М.М. Сперанского.
В первой части «Записки»автор делает краткий обзор истории России —от ее
возникновения до царствования Павла I включительно. Карамзин повторяет
мысль Татищева о том, что Россия процветала, процветает и будет процветать
лишь под скипетром монарха: «Россия обосновалась победами и единоначалием,
гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием». Карамзин
подкрепил этот тезис сжатым экскурсом в прошлое страны.
Силой, сцементировавшей единое государство из множества слабых
организмов, было единовластие. Русь, «рожденная, возвеличенная
единовластием, не уступала в силе и в гражданском образовании первейшим
европейским державам». Утрата единовластия в удельный период повлекла
огромной важности перемены: «Дотоле боялись россиян,
— начали презирать их». В удельный период «народ утратил почтение к
князьям, а князья —любовь к народу»; «удивительно ли, что варвары покорили
наше отечество». Вслед за М.М. Щербатовым Карамзин отмечал два результата
татаро-монгольского ига: отрицательный —«Земля русская сделалась жилищем
рабов»; положительный —под эгидой татаро-монгольского созревали условия для
освобождения от их ига и восстановления единовластия. Оно восстановилось
при Иване III , когда государство приобрело «независимость и величие».
Подобно князю Щербатову Николай Михайлович Карамзин разделил долгое
царствование Ивана IV на два этапа, гранью между которыми стала смерть
царицы Анастасии. Исчезло начало, сдерживавшее необузданный нрав царя, и
наступила мрачная пора зверств, жестокостей, тиранического режима. В годы
смуты, когда было поколеблено самодержавие, погибала и Россия.
Отношение Карамзина к Петру Великому и его реформам со временем
существенно изменилось. В «Письмах русского путешественника»историк
восторженно отзывался о пребразованиях и преобразователе. Он, например,
считал, что для пути, пройденного Россией при Петре за четверть столетия,
без него понадобилось бы шесть веков. Теперь же, два десятилетия спустя,
Карамзин пишет: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых
случаях гражданами России. Виною Петр». В вину царю-реформатору Николай
Михайлович ставил искоренение древних обычаев. Введенные же Петром
новшества коснулись лишь дворянства и не затронули народную толщу. тем
самым царь воздвиг стену между дворянами и остальным населением. Осуждал
историк деспотизм Петра, его жестокость, усердие преображенского приказа, в
застенках которого гибли люди за бороду и русские кафтаны. Отрицал Николай
Михайлович и разумность перенесения столицы государства из Москвы в
Петербург —в город, воздвигнутый на болоте, в местности с плохим климатом,
«на слезах и трупах».
Критической оценке подверг Карамзин и все последующие царствования.
После Петра «пигмеи спорили о наследстве великана». Говоря о монархах,
царствовавших вслед за Петром, историк обязательно подчеркивал, обладали ли
они чертами правителей-тиранов. Анна Иоановна, по его мнению, сделала много
хорошего в пользу дворян —отменила указ об единонаследии, учредила
Кадетский корпус, ограничила срок службы в армии 25 годами, —но в ее
царствование «воскресла Тайная канцелярия, в ее стенах и на площадях
градских лились реки крови». О Елизавете Петровне отзывался иронически:
«женщина праздная и сластолюбивая, усыпленная негою».
При Екатерине II самодержавие смягчилось, исчезли страхи, навеянные
Тайной канцелярией. Императрица очистила самодержавие от «от примесов
тиранства». Впрочем и у Екатерины II историк обнаружил непривлекательные
черты: она гналась за внешним блеском (выражаясь современным языком, —за
«показухой») при ней «избиралось не лучшее по состоянию вещей, но
красивейшее по формам». В страну широким потоком хлынули чужеземцы, двор
забыл русский язык, расцветал разврат, непомерная роскошь приводила к
раззорению дворян.
Отношение историка к Павлу I резко негативное и прежде всего за
пренебрежение к дворянам, за унижение, которому он их подвергал. Павел
хотел быть Иваном IV, но после Екатерины это было трудно. Царь «отнял стыд
у казны, у награды —прелесть». Он мечтал построить себе неприступный
дворец, а соорудил гробницу.
Обзор княжений и царствований Карамзин завершил фразой, получившей
хрестоматийную известность. «Самодержавие есть палладиум России; цельность
ее необходима для ее счастья; из сего не следует, чтобы государь,
единственный источник власти, имел право унижать дворянство, столь же
древнее, как и Россия».
Двух мнений об исторической концепции Карамзина и его общественно-
политических воззрениях быть не может. Он предстает защитником самодержавия
и порожденных им институтов, прежде всего крепостнических порядков. Однако
это утверждение требует уточнений. Первое. Не всякая монархия и не всякий
монарх заслуживают положительной оценки. Карамзин —за монарха
просвещенного, человеколюбивого, высоконравственного, не попирающего
человеческое достоинство подданных.
Николай Михайлович —последовательный сторонник эволюционного развития,
он враждебно относился к социальным потрясениям и всякому насилию, даже
если оно исходило от монарха. Отсюда его осуждение действий якобинцев во
Франции и декабристов в России. «Всякие насильственные потрясения гибельны,
и каждый бунтовщик готовит себе эшафот», —так он откликнулся на Французскую
революцию. Провсещенный барин, мягкий и сердобольный, он был сыном своего
века и придерживался традиционно-консервативных взглядов на крепостное
право; отмену его он связывал с отдаленным будущим, когда просвещение
окажет на крестьян благотворное влияние, и они получат свободу, не
поддвергая существующий порядок вещей сотрясениям.
Отношение Карамзина к самодержавию и крепостному праву определило оценку
советской историографией его творчества. Карамзин значился во всех
учебниках истории, как фигура одиозная и реакционная. С ярлыком реакционера
путь Карамзину и его «Истории государства Российского»к печатному станку
был закрыт. Созданные более полутора веков назад исторические портреты и
яркое описание событий не утратили своего воздействия на читателя и в наши
дни, интерес к «Истории государства Российского»не угас.
Год 1816 в жизни Карамзина примечателен: историк доставил в Петербург
рукописи первых восьми томов своего сочинения. Позади 13 лет упорного
труда, работа продвигалась не так быстро, как того хотел автор. он много
раз называл сроки ее завершения и столько же раз их переносил.
Каждый том давался с большим трудом, что явствует из его письма брату.
Историк в 1806 году мечтал довести свое сочинение до татаро-монгольского
нашествия и жаловался на недостаток сил: «Жаль, что я не моложе десятью
годами. Едва ли Бог даст мне довершить мой труд; так много еще впереди».
1808 год: «В труде моем бреду шаг за шагом, и теперь, описав ужасное
нашествие татар, перешел... на десятый век». 1809 год: «Теперь с помощью
Божьею, года через три или четыре дойти до времени, когда воцарился у нас
знаменитый дом Романовых». 1811 год: «Старость приближается и глаза тупеют.
Худо, если года в три не дойду до Романовых».
Не дошел не только в три, но и в пять лет —рукопись восьмого тома
заканчивалась 1560 годом. И это несмотря на то, что неоценимую услугу
автору оказывал директор Московского архива Министерства иностранных дел
Федор Алексеевичта историка и великолепный знаток древности. По заданию
директора сотрудники музея подбирали необходимые Карамзину материалы,
освобождая его от черновой работы —кропотливой, изнурительной и далеко не
всегда успешной.
Конечно, задача, стоящая перед историком была огромна. И тем не менее
медленное течение работы объяснялось и другими обстоятельствами:
отсутствием специальной подготовки, восполнение которой требовало времени,
а еще —душевного спокойствия, так необходимого любому художнику слова.
Победа Наполеона в 1807 году под Аустерлицем над русской армией, нашествие
армии «двунадесяти языков»на Россию в 1812 году, пожар Москвы, во время
которого сгорела библиотека Карамзина... Долг патриота позвал 46-летнего
Николая Михайловича в ряды ополченцев, но, по его словам, «дело обошлось
без меча историографического».
«История государства Российского»должна была печататься в Петербурге,
историк вместе с семьей переехал в северную столицу. По велению царя для
него в Царском селе был отделан китайский домик, расположенный в
Царскосельском парке, на расходы по публикации было отпущено 60 тысяч
рублей. Почти два года Николай Михайлович потратил на чтение корректуры.
«Читаю корректуру до обморока»—писал он 12 марта 1817 года. Она отнимала
все рабочее время историка: «Боюсь отвыкнуть от сочинения», —писал он в
одном из писем.
Наконец, в феврале 1818 года восемь томов были готовы. Ожидание
приговора читателей, покупателей и почитателей не было ни томительным, ни
продолжительным. Автор удостоился ощеломляющего успеха. Пушкин писал:
«Появление сей книги... наделало много шума и произвело сильное
впечатление. 3000 экземпляров разошлись в один месяц ( чего никак не ожидал
и сам Карамзин)».
Посыпались отзывы, один лестнее другого, и исходили они не от безвестных
читателей, а людей, представляющих духовную элиту того времени. Михаил
Михайлович Сперанский: «История его есть монумент, воздвигнутый в честь
нашего века, нашей словестности». Василий Андреевич Жуковский: «... Я гляжу
на историю нашего Ливия (римского историка, автора «Римской истории»), как
на мое будущее: в ней источник для меня и вдохновения и славы». Даже
декабрист Николай Иванович Тургенев, которому, разумеется, не могла
импонировать направленность сочинения, восхвалявшая самодержавие, не
удержался от комплиментов: «Чувствую неизъяснимую прелесть в чтении... Что-
то родное, любезное.»Друг Пушкина Александр Петрович Вяземский
:»Карамзин —наш Кутузов двенадцатого года, он спас Россию от нашествия
забвения, воззвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть, как
многие о том узнали в двенадцатом году».
Интерес к «Истории государства Российского»объяснялся не только
мастерски написанным текстом, но и общей обстановкой в стране —разгром
наполеоновской армии и последовавшие за ним события вызвали рост
национального самосознания, потребность осмыслить свое прошлое, истоки
могущества народа, одержавшего победу над сильнейшей армией в Европе.
Были и критические отклики, но они тонули в хоре похвал. Наиболее
серьезным критиком выступил глава школы скептиков Михаил Трофимович
Каченовский. Он ставил под сомнение достоверность источников, возникших в
древности, и историю, написанную на их основе, считал «баснословной». Когда
Иван Иванович Дмитриев посоветовал дать отповедь критику, деликатный
Николай Михайлович ответил своему приятелю так: «... критика его весьма
поучительна и добросовестна. Не имею духа бранить тебя за твое негодование,
но сам не хочу сердиться».
К Карамзину пришла вторая слава, известнейший беллетрист и журналист, он
стал знаменитым историком. С 1818 года он признанный историограф, кстати,
единственный, кого знает широкая публика. Успех воодушевил автора но работа
над последующими томами продвигалась все так же медленно.
Исследовательского опыта прибавилось, но вместе с ним прибавились и заботы,
которых Карамзин не знал в Москве —дружба с императором обязывала
присутствовать на семейных праздниках императорский фамилии, раутах,
маскарадах. «Я не придворный! —с горечью писал историк Дмитриеву.
—Историографу естественнее умереть на гряде капустной, им обработанной,
нежели на пороге дворца, где я не глупее, но и не умнее других. Мне бывало
очень тяжело, но теперь уже легче от привычки».
Восьмой том кончался 1560 годом, разорвав царствование Иоана IV на две
части. В девятом томе, которым открывалось продолжение издания, Карамзин
решил изложить самые драматические события его царствования.
Отношение историка к правлению Иоана IV после введения опричнины
однозначно. Его царствование он назвал «феатром ужасов», а самого царя
тираном, человеко «ненасытным в убийствах и любострастии». «Москва цепенела
в страхе. Кровь лилась; в темницах, в монастырях стенали жертвы, но...
тиранство еще созревало: настоящее ужасало будущим», «Ничего не могло
обезоружить свирепого: ни смирение, ни великодушшие жертв...»Тиранию
Грозного автор уподобляет тяжелейшим испытаниям, выпавшим россиянам в
удельный период и время татаро-монгольского ига: «Между иными тыжкими
опытами судьбы, сверх бедствий удельной системы, сверх ига монголов, Россия
должна была испытать и грозу самодержца-мучителя: устояла с любовью к
самодержавию, ибо верила, что Бог посылает и язву , и землетрясения, и
тиранов.»
Казалось бы, описывая тиранию Грозного (а с такой обстоятельностью это
делалось впервые), Карамзин наносил удар по самодержавию, которое он
последовательно защищал. Это кажущееся противоречие историк снимает
рассуждениями о необходимости изучения прошлого, чтобы не повторять его
пороков в будущем: «Жизнь тирана есть бедствие для человечества, но его
история всегда полезна для государей и народов: вселять омерзение ко злу
есть вселять любовь к добродетели —и слава времени, когда вооруженный
истиною дееписатель, может в правлении самодержавном выставить на позор
такого властелина, да не будет уже впредь ему подобных».
Успех девятого тома был потрясающим. Современник отметил: «В Петербурге
оттого такая пустота, что все углублены в царствование Иоанна Грозного».
Некоторые признавали его лучшим творением историка. За девятым томом при
жизни автора было опубликовано еще два. Последний, двенадцатый том,
незаконченный, подготовили к печати его друзья и издали в 1829 году.
Николай Михайлович скончался 22 мая 1826 года. Ему чуть-чуть не хватило
времени, чтобы довести «Историю»до избрания Романовых —его труд
заканчивался 1612 годом.
Нам остается мельком заглянуть в творческую лабораторию историка и хотя
бы на отдельных примерах представить, как создавалось его сочинение.
На этот счет есть суждения самого Карамзина. Согласно одному из них,
историк обязан представлять «единственно то, что сохранилось от веков в
летописях, в архивах». «Тем непозволительно историку обманывать
добросовестных читателей, мыслить и говорить за героев, которые уже давно
безмолствуют в могилах». Еще одно высказывание : «Самая прекрасная
выдуманная речь безобразит историю».
Итак, приверженность нашего автора к сочинению достоверной без домыслов
и вымыслов истории, казалось бы, не подлежит сомнению. Но как тогда быть с
диаметрально-противоположными его высказываниями —«воодушивить»и
«раскрасить»текст , доставить читателю «приятность», удовольствие «для
сердца и разума?»Карамзин не мог создать прочного сплава в форме единого
текста, столь же точно описывающего события как и интересного читателю.
Историк попытался преодолеть это противоречие чисто внешне: каждый из
двенадцати томов своего труда он разделил на две неравные части —в первой,
меньшей по объему помещен авторский текст, во второй —примечания.
Примечаниями пользуются и современные нам историки. Как известно, их
назначение —дать возможность коллегам-профессионалам или любопытствующим
читателям убедиться, что описываемый факт или событие являются не плодом
фантазии автора, а извлечены из опубликованных или неопубликованных
источников, либо из монографий. Однако назначение карамзинских примечаний
совсем иное. Историк, не ограничиваясь названием источника, приводит либо
выдержки из него, либо пересказ из, из чего легко убедиться, сколь
существенно отличается авторский текст от свидетельств источника. Приведем
примеры.
Вот как описывает Н.М. Карамзин события, происшедшие тотчас после
Куликовской битвы. Князь Владимир Андреевич велел после победы трубить
сбор. Все приехали, но великий князь Дмитрий Иванович отсутствовал.
«Изумленный Владимир спрашивал «где брат мой и первоначальник нашей
славы?»Никто не мог дать о нем вести. В беспокойстве, в ужасе воеводы
рассеялись искать его, живого или мертвого; долго не находили; наконец два
воина увидели великого князя под срубленным деревом. Оглушенный в битве
сильным ударом, он упал с коня, обеспамятел и казался мертвым; но скоро
открыл глаза. Тогда Владимир, князь, чиновники, преклонив колена,
воскликнули единогласно: «Государь, ты победил врагов!»Дмитрий встал: видя
радостные лица окружающих его знамена христианские над трупами монголов, в
восторге сердца изъявил благодарность Небу». ... В примечании 80 пятого
тома «Истории государства Российского»приведены выдержки из летописей, в
которых нет ни разговоров героев, ни переживаний военоначальников.
Синодальная летопись: Рекоша князи литовские: мним, яко жив есть, но
уязвлен...». Ростовская летопись: «...найдоша великого князя в дуброве
всями язвлена лежаще». Ростовская летопись: «доспех его... избит, но на
теле его не было язвы». Таким образом источники дают автору возможность
написать всего одну фразу: великий князь Дмитрий Иванович во время сражения
был оглушен, упал с коня и лежал без сознания под деревом в дубраве, Детали
же описываемой сцены в «Истории государства Российского»—плод воображения
Николая Михайловича.
Другой сюжет, относящийся ко времени Грозного. Речь идет о казни
Владимира Андреевича Старицкого, обвиненного в попытке отравить царя.
Показания источников, приводимые в примечании 277 девятого тома, кратки и
невыразительны. «По сказанию Гваньини кн. Владимиру отсекли голову; а
Одерборы, называя его Георгием, сказывает, что он был зарезан». В одной из
летописей, принадлежащих св. Дмитрию Ростовскому, говорится: «В лето
7078 не стало в животе кн. Владимира Андреевича Старицкого...»
Николай Михайлович при изображении казни князя Владимира принял версию
об его отравлении и описал ее так: «Ведут несчастного с женою и двумя юными
сыновьями к государю: они падают к ногам его, клянуться в своей невинности,
требуют пострижения. Царь ответствовал : «вы хотели умертвить меня ядом:
пейте его сами». Подали отраву. Князь Владимир, готовый умереть, не хотел
из собственных рук отравить себя. Тогда супруга его, Евдокия (родом княжна
Одоевская), умная, добродетельная, видя, что нет спасения, нет жалости в
сердце губителя, —отвратила лицо свое от Иоанна, осушила слезы и с
твердостью сказала мужу: «не мы себя, но мучитель отравляет нас: лучше
принять смерть от царя, нежели от палача». Владимир простился с супругою,
благословил детей и выпил яд, за ним Евдокия и сыновья. Они вместе
молились. Яд начал действовать, Иоанн был свидетелем их терзаний и
смерти»и т.д.
Мы видим, как скромный текст источников, сухо информирующий о
происходившем , под искусным пером автора превратился в описание эпизода,
наполненного драматизмом. Чтобы вызвать у читателя эмоции, автор вложил в
свой текст «душу и чувства»и «раскрасил его».
Если бы в томах отсутствовали примечания, дающие достоверное
представление об эпизодах и корректирующие авторский текст, то читатель был
бы в праве считать автора сочинителем небылиц. Но в том то и дело, что
Николай Михайлович не скрывает от читателя подлинного отражения событий в
источниках и показывает, как неудобочитаемый текст можно превратить в
захватывающее воображение чтение.
Чем ближе к нашему времени, тем больше в распоряжении исследователя
источников и, следовательно, больше возможностей для «раскрашивания»при
описании как событий, так и характеров действующих лиц. Скудность
источников по древней истории ограничивала этого рода возможности автора и
позволяла создавать «приятность» читателю лишь эпитетами. Их у Николая
Михайловича оказалось много: добрый благодетельный, жестокий, нежный,
печальный, храбрый, хитрый, благоразумный и т.д. Текст он, кроме того,
оснащал такими словами, как утешился, негодовал, ревновал, спешил и пр.
В «Историю государства Российского»Николай Михайлович вложил и
колоссальный труд и всю силу своего незаурядного таланта писателя.
Творением, похоже, он был доволен. Во всяком случае, за несколько месяцев
досмерти он делился мыслями со своим другом И.И. Дмитриевым: «...Знаешь ли.
что я со слезами чувствую признательность к Небу за свое историческое
деиствие, знаю, что и как пишу; в своем тихом восторге не думаю ни о
современниках, ни о потомстве; я независим и наслаждаюсь только своим
трудом, любовью к отечеству и человечеству. Пусть никто не будет читать
моей Истории; она есть и довольно для меня».
В своем пророчестве Карамзин малость ошибся: его «Историю»читали и
читают.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ О Н.М.КАРАМЗИНЕ.
1. Ключевский В.О. Н.М.Карамзин //Ключевский В.О. Исторические портреты.-
М.,1991.-С.488—.
2. Козлов В.П. Карамзин —историк // Карамзин Н.М. История государства
Российского.- Т.4.-С.17—.
3. Коростелева В. Уроки Карамзина: К 225-летию со дня рождения // Сельская
жизнь.-1991.-11 дек.
4. Косулина Л.Г. Подвиг честного человека //Литература в школе.-1993.-N 6.-
С.20—25.
5. Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина.- М.,1987._336с.
6. Лотман Ю.М. Колумб русской истории // Карамзин Н.М. История государства
Российского.- Т.4.-С.3—.
8. Максимов Е. тайна архива Карамзина// Слово.-1990.-N12.-С.24—.
9. Павленко Н. «Старина для меня всего любезнее» //Наука и жизнь.-1993.-
N12&-C.98
10.Смирнов А. Как создавалась «История государства Российского»// Москва.-
1989.-N11,12, 1990.-N8
11 Соловьев С.М. Карамзин //Москва.-1988.-N8.-С.141—
12.Хапилин К. Памятник души и сердца моего//Молодая гвардия.-1996.-N7.-
С.217—.
13. Шмидт С.О. «История государства Российского»в культуре дореволюционной
России // Карамзин Н.М. История государства Российского.Т.4.- С.28—.
т
Реферат на тему: Как И.В. Сталин установил личную диктатуру в ВКП(б)?
Министерство образования Российской Федерации.
Ярославский Государственный Университет им. П.Г. Демидова.
Кафедра истории России.
Реферат по политической истории России на тему:
«Как И.В. Сталин установил личную диктатуру в ВКП(б)?».
Выполнила студентка
группы ПЛ-21
Жерихина Ксения.
Проверил кандидат
исторических наук, доцент
Бухарин Л.А.
Ярославль, 2003 год.
Содержание:
1. Введение.
с. 2
2. Биография. Превращение Джугашвили в Сталина. с. 3
3. Как Сталин установил личную диктатуру в ВКП(б) с. 8
3.1 Исторические предпосылки установления личной
диктатуры Сталина.
с.8
3.2 Личностные качества, позволившие И.В. Сталину узурпировать
власть.
с.14
3.3 Семь мнимых отставок Сталина.
с.16
4. Безрезультатное сопротивление партии узурпации
власти.
с.18
4. Заключение.
с.26
Список литературы
с.28
1. Введение.
Об Иосифе Виссарионовиче Сталине, выдающемся человеке, оставившем
заметный след в нашей советской, а также мировой истории, написано немало
книг, статей, воспоминаний, и даже стихов. Все они разные – одни авторы
восхваляют, другие ругают, третьи пытаются разобраться в мотивах его
деятельности и характере. Портрет Сталина создан самыми разными людьми:
руководителями партии; генералами, бывшими у него в подчинении во время II
мировой войны; советскими журналистами и писателями; старыми большевиками,
пережившими лагеря и оставившими мемуары; зарубежными и российскими
авторами разных лет. Р. Медведев, Р. Такер, В. Бережков (личный переводчик
Сталина), Н. Бухарин, Л. Троцкий, Ю. Гиренко, А. Зевелев, С. Аллилуева, Н.
Хрущев – вот далеко не полный список тех, кто пытался описать эту
историческую фигуру с разных точек зрения. В поисках ответа на вопрос,
поставленный в названии моего реферата, я постаралась изучить различную
литературу, сравнить мнения современников Сталина и нынешних исследователей
о том периоде советской истории. Одно признано неоспоримо - И.В. Сталин
являлся неординарной личностью, человеком, который мог повести за собой
многие миллионы людей, убедить, а если нет, то заставить их верить в свои
идеалы, управлять и добиваться своих целей. Взяться за рассмотрение такой
темы, как процесс установления личной диктатуры И.В. Сталина, я решила не
случайно. Ведь чтобы добиться того, чего смог добиться он, беспрекословного
подчинения, управления буквально мыслями населения огромной, руководимой им
страны, совсем не простое дело, и под силу оно далеко не каждому. Чтобы
достичь подобной неограниченной власти, а затем и удерживать ее, необходимо
обладать определенными качествами, чертами характера, умением оценить
ситуацию и воспользоваться ею в своих целях, не пропустить момент, который
поможет их добиться. Так какими же качествами обладал Сталин, и обладал ли
вообще, какими путями смог он подняться до высот управления страны,
занимающей почти шестую часть земного шара, и подчинить ее своей личной
воле на почти 20 лет – это я хочу рассмотреть в своей работе. Для этого, на
мой взгляд, недостаточно дать описание только личности диктатора,
необходимо проследить связи и взаимодействия личности с социальным
окружением и политической ситуацией, которые позволяют личностному фактору
обрести историческую значимость. По моему мнению, объяснение причин прихода
Сталина к власти и его деспотизма, кроется и в характере Сталина, и в
характере большевизма, как политического учения, и в характере той
исторической ситуации, в которой оказалась советская власть в 20-е годы, и
в характере самой России – страны с традицией самодержавного правления и
примирения народа с таким положением. «Но, только уяснив, сложное взаимное
переплетение всех этих факторов, мы окажемся в состоянии понять, почему так
получилось, что личные качества (как верно, но слишком поздно предсказал
Ленин) оказались мелочью решающего значения».[1]
2. Биография. Превращение Джугашвили в Сталина.
Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) родился 9 (21) декабря 1879 года
в городе Гори Тифлисской губернии в семье сапожника и дочери крепостного
крестьянина. Гори, что в переводе с грузинского означает холм, расположен в
гористой местности, на востоке Грузии, примерно в 45 милях к северо-западу
от Тифлиса. В те времена это был уездный центр Тифлисской губернии. В
течение его истории неоднократно разрушительные землетрясения сотрясали
город. В прошлом один из пунктов караванного пути, этот город стал станцией
главной железнодорожной линии, построенной в 1871 году и соединившей
черноморский порт Поти с Тифлисом. К моменту рождения Иосифа Виссарионовича
город насчитывал 8-9 тысяч жителей.
О его предках известно немного. Прадед по отцу по имени Заза Джугашвили в
начале XIX века участвовал в крестьянском восстании против русских, а затем
нашел убежище в деревне Диди-Лило близ Тифлиса. Здесь его сын Вано развел
виноградник, здесь родился Виссарион, будущий отец Иосифа. Виссарион
работал на кожевенном заводе Адельханова, где обучился сапожному ремеслу.
Через некоторое время некий Барамов открыл в Гори сапожную мастерскую, и
среди нанятых на работу был и Виссарион Джугашвили. Здесь он познакомился и
вступил в брак с Екатериной Геладзе из семьи бывших крепостных. Джугашвили
сняли домик который состоял из единственной маленькой комнаты, стол, четыре
табуретки, кровать, небольшой буфет с самоваром, настенное зеркало и сундук
с семейными пожитками – вот и вся обстановка этого жилища. Из четверых
детей Виссариона и Екатерины в живых остался только Иосиф. Достоверно
известно, что Виссарион был суровым, вспыльчивым человеком, большим
любителем выпить, нередко избивал жену и сына. Когда мальчику исполнилось
11 лет, отец умер от ножевого ранения, полученного в пьяной драке. Близкий
друг и школьный товарищ Сталина И. Иремашвили в своих мемуарах писал:
«Ранняя смерть отца не произвела на ребенка никакого впечатления. Он ничего
не потерял со смертью человека, которого должен был называть отцом».
Защищая сына, мать нередко навлекала на себя гнев отца, но потом била
ребенка сама. Возможно, ужас, который вселили в него побои матери, помогает
объяснить, почему в последствии избиение, символическое или реальное,
представлялось ему одним из видов наказания, которого заслуживали наиболее
злостные отступники. Таким образом, Иосиф вырос в обстановке острого
семейного конфликта и материальной нужды. Дочь Сталина Светлана из
разговоров с отцом сделала вывод, что Сталин на протяжении всей жизни был
самого высокого мнения о матери, которую считал умной женщиной, хотя и не
получившей никакого образования. На основании известный ей фактов, Светлана
пришла к заключению, что Екатерина Геладзе была женщиной с пуританской
моралью, строгой и решительной, твердой и упрямой, требовательной к себе, и
что все эти качества перешли к сыну, который больше походил на неё, чем на
отца. И сын, в свою очередь, усвоил её образ мыслей и черты характера, и
сохранил глубокую привязанность к матери, которая сильно повлияла на
формирование его личности. Мать всячески выражала свою привязанность к
нему, привила ему постоянное стремление к успеху, которого не выпало на ее
долю. Именно она настояла на том, чтобы послать его в 1888 году в духовное
училище в Гори. Сыну передалась вера матери в собственную способность
добиться много, он начал рассматривать себя человеком, который обязан
превосходить других в любой деятельности. Для этой веры были веские
основания, ибо начав посещать духовное училище он проявил незаурядные
дарования. Привыкнув к постоянному восхищению матери, он с возрастом стал
воспринимать подобное отношение как должное и сам стал идеализировать себя.
По свидетельству близко знавших его в то время людей, Иосиф перестал верить
в Бога в 13 лет, после того как прочитал что-то написанное Дарвином или о
самом Дарвине; кроме того, Горийское духовное училище того времени
буквально пронизывал мятежный дух, ведь с 1890 года в разгар проводившейся
царским правительством политики русификации приграничных земель
обязательным разговорным языком стал русский, а грузинский занял место
иностранного. На первых порах говорливые от природы грузинские ребята не
могли разговаривать по-русски и постоянно переходили на родной язык, за что
их безжалостно наказывали. Эти меры лишь укрепляли в них чувство
национальной гордости: изучая русский язык, многие начали ненавидеть самих
русских. Вне стен училища юноши с упоением читали грузинскую литературу,
особенно сильное впечатление произвел на Иосифа Джугашвили роман А. Казбеги
«Отцеубийца». Книга рассказывает о молодой крестьянской паре, постоянно
разлучаемой судьбой, и об их верном друге по имени Коба, который изо всех
сил старается помочь молодоженам, полагаясь главным образом на свою
храбрость, находчивость, ясный ум и способность выйти с честью из любой
ситуации. В конце повествования в живых остался только Коба, который
отомстил всем обидчикам за погибших друзей. В главном персонаже,
бесстрашном и немногословном, Иосиф Джугашвили нашел одного из первых
достойных подражания героев, чье имя и образ так соответствовали его
представлениям о самом себе как о герое. Он хотел стать вторым Кобой,
борцом и героем, и быть таким же знаменитым. Следует отметить, на мой
взгляд, что главный герой из «Оцеубийцы» – вовсе не сложная и тонкая
натура, а довольно прямолинейный идеализированный тип героя, постоянно
встречающийся в романах подобного жанра – сильный, молчаливый, бесстрашный
рыцарь, доблестный в бою, меткий стрелок, ловкий и изобретательный в
трудных ситуациях. Но в данной истории герой выступает как мститель, так
обычай кровной мести кавказских горцев многократно упоминается с
одобрением, а триумф отмщения – достойное дело, которому можно посвятить
жизнь.
С самого начала обучения в училище Иосиф показал себя в высшей степени
самоуверенным, обладающим чувством своей правоты во всем и сильной
потребностью отличаться. Один из прежних товарищей по учебе вспоминал, что
к урокам он был всегда готов, лишь бы его спросили, и не только в своем
классе, но и во всем училище считался одним из лучших учеников. Переходя из
класса в класс как лучший ученик, в возрасте 14 лет он окончил в 1894 году
Горийское духовное училище, получив диплом с отличием, которого редко
удостаивались выходцы из бедных семей. В том же году поступил в Тифлисскую
православную духовную семинарию на полное обеспечение. Одаренный,
старательный, трудолюбивый сын сапожника, вместо смиреной покорности перед
старшими, которую система образования стремилась привить, демонстрировал
независимость, смело спрашивая учителя, каким образом отстающие ученики
могли бы улучшить свои оценки. Однако сам он с трудом воспринимал критику.
Всегда уверенный в своей правоте он никогда не отступал от однажды
сказанного. Положение в семинарии усугублялось еще и тем, что эффективно
действовала система доносов, постоянной слежки со стороны монахов, угроз
заключения в «темную комнату» за нарушение суровых правил. Много лет
спустя, в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом Сталин пояснил, что
стать революционером–марксистом его заставили «издевательский режим» и
«иезуитские методы семинарии». «Издевательский режим» вне всякого сомнения,
способствовал превращению семинариста Джугашвили в революционера. Но здесь
сыграли свою роль и другие обстоятельства и, прежде всего тот факт, что
неповиновение превратилось в семинарии уже в традицию».[2] Вскоре, вместе с
другими слушателями Иосиф принял участие в создании подпольного кружка
молодых социалистов. К тому времени изменилось и его отношение к учебе, он
уже не старался быть первым, а преуспевал только по двум предметам, которые
его особенно интересовали – гражданской истории и логике. Отношения с
товарищами и манера держаться тоже переменились. Прежде живой, веселый и
общительный паренек стал задумчивым и замкнутым, у молодого Джугашвили
стали появляться скрытность и угрюмая отчужденность, характерные для него в
более поздние годы, приобрел он известность и тем, что легко обижался даже
на самые невинные шутки. Тем не менее, он продолжал ощущать потребность
отличиться. Следствием тому стало его вступление в августе 1898 года в ряды
РСДРП. В 1899 году Иосиф был исключен из выпускного класса семинарии за
участие в марксистских кружках. Оставив обучение, Джугашвили продолжал
работать пропагандистом кружка самообразования рабочих железнодорожных
мастерских Тифлиса. В 1901 году его впервые арестовали за организацию в
Тифлисе первомайской демонстрации, и с тех пор он вел жизнь
профессионального революционера-подпольщика. По приведенным в официальной
биографии сведениям, между 1902 – 1913 годами Джугашвили арестовывался 8,
отправлялся в ссылку в отдаленные северные и восточные районы страны 7, и
бежал с мест ссылки 6 раз. Вернувшись в Тифлис после первого побега в
феврале 1904 г. Джугашвили скрывался на квартире социал-демократического
активиста Михо Бочоридзе и снова с головой ушел в подпольную партийную
работу. В последующие месяцы он ездил по Закавказью по партийным делам и
посетил в июне Баку, осенью побывал в Кутаиси и Батуми. К немногим
обстоятельствам ранних этапов революционной карьеры Джугашвили, которые не
вызывают сомнения, относится и тот факт, что он принял большевизм без
всяких колебаний, как только уяснил себе суть вопросов, послуживших
причиной внутрипартийных разногласий. В поездах по Закавказью после побега
из ссылки, Иосиф Виссарионович отстаивал ленинскую позицию. Русская
революция 1905 года, которую Ленин впоследствии назвал «генеральной
репетицией» была массовым, стихийным, общенациональным бунтом, в частности
в Закавказье, где глубокое социальное недовольство усугублялось
национальными притеснениями, волнения были особенно бурными. Джугашвили
активно участвовал в грузинских событиях 1905 г., но его революционная роль
не была особенно заметной. Он выступил на некоторых массовых митингах,
выпустил несколько агитационных прокламаций и написал ряд статей,
касавшихся революционной ситуации и внутрипартийных разногласий. Однако
Иосиф Виссарионович участвовал в событиях того времени и в иной роли, есть
небезосновательное предположение, что «экспроприациями» в Закавказье, в
частности нападением на Тифлисский Государственный Банк, в июне 1907 года,
закулисно руководил Джугашвили. Не следует, однако, забывать, что
первоначальной деятельностью социал-демократического практика Джугашвили
была пропаганда. Распространение идей марксизма среди рабочих, по сути,
было преподаванием, тем более что пропагандисту обычно приходилось иметь
дело с малообразованными людьми. Понимание основных принципов марксизма и
умение разъяснять их простым рабочим были главными достоинствами
профессионального революционера. Вообще в Закавказье Коба почитался как
второй Ленин и считался лучшим знатоком марксизма. Очевидно, что в
социализме Маркса молодой Джугашвили усматривал, прежде всего, Евангелие
классовой борьбы. В свою очередь Ленина он почитал как восторженный ученик,
считая его величайшим толкователем марксизма в русском движении. А причин
для восторгов было немало: во – первых, ленинская концепция организации
профессиональных революционеров подчеркивала важную роль людей, подобных
Джугашвили, агитаторов и пропагандистов; во-вторых, на Иосифа
Виссарионовича произвел глубокое впечатление воинственный характер учения
Ленина. Его привлекал образ марксиста, горевшего ненавистью, призывавшего
русский народ на борьбу во имя социализма. В-третьих, ленинская концепция
революционной партии способствовала возникновению нового и важного в
психологическом отношении чувства групповой солидарности, ощущения
принадлежности к сообществу избранных.
Начав свою деятельность на Кавказе, Сталин со временем выдвинулся на
общероссийский уровень. В 1912 году, после Пражской конференции РСДРП(б),
заочно был кооптирован в состав ЦК партии и возглавил его Русское бюро. В
тот же период он принимает свой всемирно известный псевдоним и публикует
под ним свою первую крупную теоретическую работу - "Марксизм и национальный
вопрос", высоко оцененную В.И. Лениным. Псевдоним «Сталин» он выбрал по
созвучию с псевдонимом «Ленин», еще и потому что он звучал совсем по-
русски. А также его вторая фамилия являлась производным от слова «сталь» и
символизировала несгибаемую волю и решимость.
С 1913 по 1917 год знаменательных событий в жизни «пламенного колхидца»
не происходило, он находился в ссылке в Туруханске. С мая 1917 года Сталин
член Политбюро ЦК. Сталин не долго мирился с правом иметь лишь
совещательный голос в воссозданном Центральным Комитетом Русском бюро.
После первоначального холодного приема он с успехом утвердил свои позиции.
Несмотря на важную и, как оказалось потом, неудачную роль, которую довелось
сыграть Сталину в партийных делах в первые недели после февральской
революции, его действия в марте (редактирование газеты «Правда») не
обернулись для него негативными последствиями. Переизбранный на Апрельской
конференции в Центральный Комитет партии, он, наконец, становится не
кооптированным, а выбранным членом. Более того, по числу полученных голосов
он оказался на третьем месте после Ленина и Зиновьева. Главная причина
этого успеха крылась, вероятно, в том, что Сталин теперь мог заниматься
национальными вопросами – здесь он был в родной стихии и мог принести
наибольшую пользу. Утверждая практику, которой он часто будет следовать в
дальнейшем, Сталин выступил на Апрельской конференции с докладом по
национальному вопросу. Ещё до официального создания соответствующего
ведомства он уже действовал в качестве большевистского комиссара по делам
национальностей. Доклад Сталина и внесенный им проект резолюции в целом
были в духе ленинской работы «О праве наций на самоопределение». Но проект
резолюции Сталина содержал существенные дополнения, который сводились к
тому, что право наций на свободное отделение нельзя было смешивать с
вопросом о «целесообразности отделения той или другой нации в тот или иной
момент». Таким образом, право на самоопределение провозглашалось и
подтверждалось только для таких особых случаев как, например, Финляндия или
Польша. Большевики не связывали себя обязательствами проводить аналогичную
политику в отношении многих других входящих в империю наций, которые могли
запросить отделения. Партия была готова предложить не отделившимся
народностям с их особенностями быта и собственным языком только лишь
областную автономию.
В ходе революционных событий Сталин вновь взял на себя прежнюю роль
помощника Ленина по особым поручениям. Участвовал в Октябрьском вооруженном
восстании как член партийного центра по его руководству. Его
изворотливость, мастерство конспиратора и абсолютная надежность нашли
хорошее применение. После установления Советской власти вошел в Совет
народных комиссаров в качестве наркома по делам национальностей. Бурная
политическая деятельность в массах в 1917 году не отвечала натуре Сталина,
поэтому ничем особенным он не проявил себя: ни как политический
руководитель, ни как яркая личность. Не обладая ораторским талантом, он не
спешил выступать на многочисленных массовых митингах. Его статьи в
большевистской прессе не обнаруживали публицистического дара. Не проявились
у него также такие важные качества выдающегося революционного вождя как
умение быстро приспосабливаться к новой обстановке и умение правильно
реагировать, творческое мышление и хорошее понимание народных масс,
решимость. Следует заметить, что 1917 год явился важной вехой на пути
Сталина к вершине. Он находился в центре революционных событий, участвуя в
совещаниях большевистского ЦК, действуя как один из ведущих партийных
организаторов, он накопил значительный опыт политика. Именно тогда он
получил статус признанного члена большевистского генерального штаба и,
наконец, окончательно «стал Сталиным». Он зарекомендовал себя главным
специалистом партии по проблемам национальных меньшинств и приобрел
достаточное влияние на дела партии.
Далее я не буду так подробно описывать биографию И.В. Сталина, ограничусь
лишь перечислением основных дат его жизни, так как это сделано в
официальной биографической справке «Деятели отечественной истории» автора
Шикмана А.П.
После начала гражданской войны Сталин был командирован на юг России в
качестве чрезвычайного уполномоченного ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с
Северного Кавказа в промышленные центры.
В ноябре 1918 года Сталин назначается председателем Военного Совета
Украинского фронта. 30 ноября был создан Совет рабоче-крестьянской обороны
во главе с Лениным. Сталин стал его членом, а как представитель ЦИК -
заместителем Ленина. Популярность Сталина как руководителя-практика,
умевшего брать на себя ответственность, принимать решения и добиваться их
исполнения, росла. На VIII съезде партии он был избран членом Политбюро и
Оргбюро. По предложению Ленина Сталин назначается народным комиссаром
государственного контроля (с 1920 г. - нарком рабоче-крестьянской
инспекции).
27 ноября 1919 года за боевые заслуги Сталин был награжден орденом
Красного Знамени. В апреле 1922 года Пленум ЦК РКП(б) избрал Сталина
Генеральным секретарем ЦК партии. В этой должности ему выпала сложная и
ответственная обязанность - возглавлять политическое и хозяйственное
руководство страной во время болезни, и после смерти Владимира Ильича
Ленина.
В мае 1941 года Сталин принял на себя обязанности Председателя Совнаркома
СССР. С начала войны он - Председатель Государственного Комитета обороны,
нарком обороны и Верховный Главнокомандующий всеми Вооруженными Силами
СССР.
Он был удостоен звания Героя Советского Союза, награжден двумя орденами
"Победа" и орденом Суворова 1-й степени. 27 июня 1945 года Сталину было
присвоено высшее воинское звание Генералиссимуса Советского Союза.
3. Как Сталин установил личную диктатуру в ВКП(б).
3.1 Исторические предпосылки установления личной диктатуры.
Утверждению И.В. Сталина генеральным секретарем ЦК ВКП(б) и превращению
функций этой должности в противоположность тому, что она представляла при
В.И. Ленине (в основном организационно-технической работы), а точнее
узурпации власти посредством использования возможностей этого поста,
способствовали историческая обстановка в стране в середине 20-х - начале
30-х годов, а также положение дел в партии, её классовый и социальный
состав. Советский Союз находился тогда на этапе перехода от
капиталистических форм хозяйствования к социалистическим, а в национальных
окраинах – в Средней Азии, Казахстане – предстояло совершить скачок от
феодализма к социализму. Экономика страны развивалась неравномерно:
островками выделялись локализованные промышленные центры посреди
бескрайних сельскохозяйственных просторов. Доля сельских жителей в составе
населения страны в четыре раза превышала долю горожан, а крестьян было в
шесть-семь раз больше чем рабочих. «Пополнение рабочего класса в 20-е годы
шло в основном за счет выходцев из крестьянских семей. 40-45% крестьян
стали рабочими. Как показала перепись 1929 года рабочие металлургических,
горных и текстильных отраслей по-прежнему сохраняли связь с деревней, их
семьи в большинстве случаев жили там. Даже в 1929 году 62% этих рабочих
продолжали участвовать в сельскохозяйственных работах. И в годы первой
пятилетки крестьянство стало преобладающим источником пополнения рабочего
класса».[3] Рабочий класс 20-х годов, в большинстве своем не имел
длительного пролетарского стажа революционной закалки. Особенно это
характерно для рабочего класса национальных окраин, малочисленного,
имевшего в своем составе мало рабочих местных национальностей. Данной части
рабочих была свойственна мелкобуржуазная идеология, которая обычно вносит в
революционное движение свои предрассудки, слабости, ошибки, а особенно
тоску по сильной личности. Мелкобуржуазность общества и культ личности
взаимосвязаны между собой: первое в определенных обстоятельствах порождает
второе. Российский рабочий класс, хотя и имел опыт гегемона в трех
революциях, все же отличался от рабочего класса развитых капиталистических
стран, не имел школы обучения демократии и парламентаризма. Примером тому
служит такой факт – на одну тысячу жителей в европейской части России было
всего 330 человек грамотных. И данное положение не изменялось в течение
ближайших пяти лет. В 1926 году 43% жителей в возрасте 9-49 лет и старше
были неграмотны.
Сталин в целях установления своего единовластия воспользовался низким
общеобразовательным уровнем и недостаточно развитой политической культурой
населения страны, у которого сильны были дедовские уклады. Он умело
использовал то обстоятельство, что неграмотный человек стоит вне политики и
почти не имеет представления о подлинной демократии. Для понимания процесса
формирования единовластия имеют значение и политические аспекты жизни
страны. Сталину помогали не изжитые до конца царистские настроения,
укоренявшиеся в России на протяжении нескольких веков, а также отсутствие
сформировавшихся и устоявшихся демократических традиций как буржуазного,
так и добуржуазного типа в политической структуре дооктябрьской России,
кроме того, община, земство, Государственная Дума и другие формы не
развились как подлинные демократические институты. Численность рабочих-
коммунистов в партии была всего 200 тысяч, ведь многие истинные рабочие «от
станка» погибли на фронтах гражданской войны, кроме того, проводились
чистки партии, которые имели цель убрать из партии карьеристов. Неизвестно
был ли достигнут желаемый результат, потому что в партию на их место пришли
отнюдь не пролетарские кадры. Такое положение мало изменялось и в
последующие годы. К началу 1923 года в партии насчитывалось 372900 человек.
Её состав изменился по сравнению с 1922 годом за счет вычищения
непролетарских элементов, а не за счет приема в её ряды рабочих. Через 10
дней после 13 конференции РКП(б) ЦК принял решение принять 200 тысяч
крестьян в партию. Таким образом, количественный рост партии менял её
качественный состав. Недостаточно высокое, даже недопустимо низкое
количество рабочих в партии большевиков к концу 20-х годов было
благоприятным фактором для формирования необъятной власти в руках одного
лица. Рабочий-коммунист с присущими ему коллективистской психологией и
навыками революционной борьбы являлся главным препятствием этому. Согласно
переписи членов партии 1927 года в рядах её состояло всего 30% рабочих. В
1928 году коммунисты с дореволюционным стажем составляли 1%, участники
Октябрьской революции и Гражданской войны – 32,6%, остальные вступили в
партию после 1921 года. Сложившееся положение усугублял наплыв в партию
крестьян и рабочих, еще вчера обрабатывавших землю. Изменение классового
состава партии в сторону уменьшения его пролетарской основы произошло так
же в результате целенаправленной работы генерального секретаря – И.В.
Сталина, и членов Политбюро Г.В. Зиновьева и В.М. Молотова, направлявших
процесс расширения партии за счет непролетарских элементов. Все эти
действия приводили к размыванию старого большевистского костяка партии, к
утрате его единства. «Социально-политическая обстановка в стране, а также
внутрипартийное положение благоприятствовали приходу к руководству партии
Сталина, Зиновьева, Каменева, Троцкого. Все они были и оставались … в той
или иной мере военными коммунистами, … были родом из этой политики».[4]
Отсюда их уверенность в том, что приемы и методы, которые помогли победить
в гражданской войне, помогут преодолеть все пережитки старого. Подобная
идеология и практика импонировала тем, кто пришел в партию недавно, не имея
опыта подпольной борьбы, и рабочим, продвинувшимся в партийно-
государственный аппарат.
Цель моей работы понять, почему именно Сталин утвердился в должности
генсека и как он смог узурпировать власть. К тем объективным причинам,
которые я рассмотрела выше, следует добавить и то, что его нравственный
облик больше всего импонировал полурабочему, полуинтеллигенту, нуждающемуся
в сильной и жесткой власти. Для них он был тем человеком, который умеет
находить в данный момент лозунг, завораживающий кажущейся простотой и
ясностью и который способен свести сложное к простой схеме, не требующей
умственного напряжения для её понятия. По схеме можно отдавать команды,
представляющиеся легко выполнимыми.
Ленин писал, что всякая великая революция, а социалистическая в
особенности немыслима без гражданской войны и, следовательно, без жестокого
принуждения. В годы «военного коммунизма» грубая и властная манера Сталина
вызывала в партийных кругах меньше возражений, чем в любое другое время.
Политическая культура большевистского движения была в определенной степени
милитаризирована и стала еще авторитарнее. Предоставление диктаторских
полномочий отдельным лицам не считалась чем – то противоречащим
демократическим принципам Советской власти. Очевидно, что в «железный
период» революции существовала огромная нужда и проявлялась максимальная
терпимость к способному комиссару с диктаторскими замашками, чье имя
ассоциировалось со сталью. Первые годы Советской власти явились периодом
формирования сталинской фракции в партии: «Если после войны слава Троцкого
была большой, а власть маленькой, то у Сталина наоборот, слава оказалась
маленькой, но зато власть большой. Между тем Сталин по-прежнему стремился к
славе».[5]
Следует заметить, что за достаточно небольшое время пребывания в
роли генсека, Сталин смог провести в аппарат ЦК деятелей, беспредельно
преданных ему и слепо подчинявшихся его воле. Расширение и обновление
партийного членства неизбежно сопровождалось изменением мотивации. Если
лица, нацеленные главным образом на успешную служебную карьеру, едва ли до
1917 года пошли бы в революционеры, то в дальнейшем среди вновь вступавших
в правящую большевистскую партию карьеристские устремления стали обычным
делом. И чтобы усилить личное влияние Сталин этим воспользовался. К тому же
ему помог случай: внезапно умер Свердлов, ведавший организационными делами
партии в первый послереволюционный период. Свердлов руководил партийной
организацией, одновременно выполняя множество обязанностей, как
председатель ВЦИК. Он лично назначал и перемещал партийных работников.
После его смерти в марте1919 года была проведена реорганизация: расширен
центральный комитет до 19 членов и 8 кандидатов и образовано | |
