|
Реферат: Из истории психологических тестов (Психология)
СТОЛИЧНЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ
ИНСТИТУТ
психологии
ФАКУЛЬТЕТ
психология
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ
РЕФЕРАТ
по дисциплине
Психодиагностика
Тема: «Из истории психологических тестов»
Студентки III курса
СГИ, 2001 г.
План
Введение
1. Представления о тесте странами древнего мира и средневековья
2. Первый тест ХХ века и возникновение идеи о средстве измерения в тесте
3. Современный тест
Заключение
Содержание
Введение…………………………………………………………………………4
1. Представления о тесте странами древнего мира и средневековья……5
2. Первый тест ХХ века и возникновение идеи
о средстве измерения в тесте……………………………………………..10
3. Современный тест………………………………………………………….19
Заключение…………………………………………………………………….23
Использованная литература…………………………………………………24
Введение
Тестами в психологии называют стандартизированные методики
психодиагностики, позволяющие получать сопоставимые колличественные и
качественные показатели степени развитости изучаемых свойств. Под
стандартизированностью таких методик имеется в виду то, что они всегда и
везде должны применяться одинаковым образом, начиная от ситуации и
инструкции, получаемой испытуемым, кончая способами вычисления и
интерпритации получаемых показателей. Сопоставимость означает, что оценки,
получаемые при помощи теста, можно сравнивать друг с другом независимо от
того, где, когда, как и кем они были получены, если, разумеется, тест
применялся правильно.
История психологического теста уходит своими корнями в древние
времена, и я в своем реферате попыталась частично осветить некоторые
ммоменты его развития.
1. Представления о тесте странами древнего мира
и средневековья
Предыстория теста уходит в глубину веков, она связана с испытанием
различных способностей, знаний, умений и навыков. Уже в середине третьего
тысячилетия до нашей эры в Древнем Вавилоне проводились испытания
выпускников в школах, где готовились писцы. Профессионально подготовленный
писец был центральной фигурой месопотамской цивилизации, благодаря обширным
по тем временам знаниям, он был обязан знать все четыре арифметических
действия, уметь измерять поля, распределять роционы, делить имцщество,
владеть искусством пения и игры на музикальных инструментах. Кроме того,
проверялось умение разбираться в тканях, металах, растениях и др.
В Древнем Египте только тот обучался искусству жреца, кто был
способен выдержать систему определенных испытаний. Вначале кандидат в жрецы
проходил собеседование, в процессе которого выяснялись его биографические
данные, уровень образованности; кроме того, оценивались внешность, умение
вести беседу. Затем следовали проверки умения трудиться, слушать и молчать,
испытания огнем, водой, страхом преодоления мрачных подземелий в полном
одиночестве и др. Все эти жестокие испытания дополнялись угрозой смерти для
тех, кто не был уверен в своих способностях к учению и в том, что сумеет
выдержать все тяготы длительного периода образования. Поэтому каждому
кандидату предлагалось еще раз подумать и, тщательно взвесив, решить, с
какой стороны закрыть за собой дверь в храм — с внутренней или с внешней.
Сообщается, что эту суровую систему испытаний успешно преодолел
знаменитый ученый древности Пифагор. Вернувшись позже в Грецию, он основал
школу, допуск в которую открывал только для тех, кто был способен
преодолеть серию различных испытаний, похожих на те, которые он выдержал
сам. Как свидетельствуют источники, Пифагор подчеркивал важную роль
интеллектуальных способностей, утверждая, что «не из каждого дерева можно
выточить Меркурия», и потому, вероятно, придавал большое значение
диагностике именно этих способностей. Для этого каждому давалась
сравнительно трудная математическая задача. В случае ее решения вопрос о
приеме решался сразу. Однако чаще всего задача не решалась, после чего
неудачника вводили в зал, где ученики, по правилам испытаний, должны были
беспощадно поднимать его на смех, давая ему обидные прозвища. Если
поведение новичка в этой критической ситуации характеризовалось умением
отвечать на выпады, хорошо и достойно держать себя, его принимали в школу.
Особенное значение Пифагор придавал смеху и походке молодых людей,
утверждая, что манера смеяться является самым хорошим показателем характера
человека. Он внимательно относился к рекомендациям родителей и учителей,
тщательно вел наблюдение за каждым новичком после того, как последнего
приглашали свободно высказываться и не стесняться, смелее оспаривать мнения
собеседников.
Сообщается, что за 2200 лет до н. э. в Древнем Китае уже существовала
система проверки способностей лиц, желавших занять должности
правительственных чиновников. Каждые три года чиновники повторно
экзаменовались лично у императора по шести «искусствам»: музыке, стрельбе
из лука, верховой езде, умению писать, считать, знанию ритуалов и
церемоний. Для государства система экзаменов была важным средством отбора
достаточно способных, в меру эрудированных, и главное, лояльных по
отношению к власти людей для последующего их использования на
административной службе.
Нередко результаты испытания интеллектуальных способностей
становились предметом гордости того или иного народа, а иногда служили даже
для извлечения доходов. Сообщается, например, что индийский царь Девсарм,
желая испытать мудрость иранцев, прислал им шахматы. Предполагалось, что
иранцы вряд ли сумеют разгадать суть этой игры и потому они должны были по
условию отослать в Индию подать. Сообщается, однако, что визирь Хосрова
Важургмихр понял правила игры и в свою очередь изобрел игру, называемую
сейчас нарды. Он послал с новой игрой визиря в Индию, где ее, как
выяснилось, разгадать не смогли.
Другим свидетельством использования испытаний тестового характера
являются материалы, излагающие основы религиозного учения чань-буддизма.
Учителя чань-буддизма использовали загадки, вопросы-парадоксы с
одновременным созданием ситуации психологического стресса. Отвечать на них
необходимо было сразу, на раздумывание не отводилось ни секунды. Как
отмечает Н. В. Абаев, в чаньских поединках-диалогах сама парадоксальность
постановки вопросов (например, была ли борода у бородатого варвара или
имеет ли собака природу Будды?) создавала драматическое напряжение, которое
усиливалось всем образом действий наставника. Хватая своего оппонента и
крича на него: «Говори! Говори! Отвечай немедленно!», он создавал ситуацию
психического напряжения. Чаньские парадоксальные загадки использовались, по
мнению этого же автора, в качестве тестов на определенный «чаньский» ход
мышления. В зависимости от того, как тестируемый неофит отвечал на эти
загадки, опытный наставник определял, на каком уровне «просветленности» он
находился и какие меры нужно принять для углубления его «чаньского опыта»,
а также выявлял симулянтов, скрывающих за внешней грубостью и странностью
манер свою некомпетентность.
В созданном чжурчжэнями государстве Цзинь результаты экзаменов
применялись для распределения выпускников медицинского училища. Из числа
выдержавших экзамены лучшие поступали на государственную службу в качестве
практикующих врачей, преподавателей или исследователей, худшие получали
разрешение заниматься частной практикой. Не выдержавшим экзамен
рекомендовалось либо продолжить подготовку, либо сменить профессию.
Различные конкурсы и экзамены устраивались и в средневековом
Вьетнамском государстве. Всего за два года в период с 1370 по 1372 г.
удалось провести переаттестацию всех военных и гражданских чиновников, что
позволило организовать проверку государственного аппарата по всей стране. В
результате этого Вьетнам вновь стал сильным и жизнеспособным феодальным
государством; особое внимание было уделено созданию боеспособного
офицерского корпуса.
В XV в. конкурсные испытания были упорядочены. Они проводились по
этапам и турам. Присвоение высших степеней на экзаменах сопровождалось
большими почестями. Лауреаты получали подарки от короля, их имена вносились
в «золотой список», который вывешивался у Восточных ворот столицы, об их
победах на конкурсе сообщалось в родную общину. Имена наиболее отличившихся
высекались на специальных каменных стелах, установленных в Храме
Литературы.
Интересные данные приводятся В. Н. Басиловым в отношении шаманства. У
некоторых народов (например, у эскимосов) чуть ли не каждый взрослый
мужчина считал себя способным к шаманству, но эти претензии отвергались в
процессе испытаний. Проверка и, как результат ее, признание были
непременными условиями шаманской деятельности. У разных народов, проверка
шамана принимала свои формы. В частности, когда у казахов кто-либо объявлял
себя шаманом, то он по требованию народа должен был, как сообщается, ходить
по снегу в трескучий мороз босиком и с обнаженной головой, лизать языком
раскаленные докрасна железные предметы. У народности ханты неудачного
претендента считали сумасшедшим. У ульчей шаман подвергался испытаниям во
время поминок. Такой же обычай был у нанайцев.
Приведенный здесь краткий исторический экскурс позволяет сделать
вывод о необходимости рассматривать испытания индивидуальных способностей
как важную и неотъемлемую часть общественной жизни многих (если не всех)
народов мира со времен древнейших цивилизаций и до наших дней. Однако можно
ли, на основании приведенных данных говорить о глубокой истории и широкой
распространенности тестов? Если согласиться с наиболее известными сейчас
определениями теста даваемыми как перевод с английского слова «test» —
испытание проверка, проба, то на поставленный вопрос надо отвечать
утвердительно. Дело, однако, в том, можно ли в наше время так определять
тест.
Определения подобного рода Маркс удачно называл простым названием
идеи, создающим только видимость познания. «Объяснение, - писал он, - в
котором нет указания на differentia specifica (т. е. специфическое
различие), не есть объяснение». Для научного анализа приведенная выше
трактовка теста уже недостаточна, ибо она не раскрывает тех существенных
признаков, которые выделяют тест из других средств психодиагностики,
контроля знаний методов оценки способностей. «Слишком короткие определения,
- отмечал В. И. Ленин, - хотя и удобны... все же недостаточны, раз из них
надо особо выводить весьма существенные черты того явления, которое надо
определить»).
В случае с тестами научный анализ дает классический пример видимого
совпадения вещей по форме и их действительных различий по существу.
Различия начинаются с рассмотрения основного понятия. В марксистско-
ленинской философии сложилась традиция рассмотрения научных понятий с двух
противоположных позиции. Как отмечал Б. М. Кедров, каждое понятие может
быть зафиксировано, во-первых, как сложившееся готовое на данный момент
времени, а потому как относительно неизменное, постоянное. Во-вторых,
научные понятия могут и должны быть рассмотрены, исходя из того, что они
выражают и резюмируют собой на каждом этапе научного развития определенную
ступень движения науки. В результате складываются две логические системы:
формально-логическая, оперирующая относительно неизменными. готовыми
понятиями, и диалектологическая, оперирующая изменчивыми развивающимися
или, по терминологии Энгельса, текучими понятиями.
С течением времени обыденное представление о тесте и научное
понимание теста все больше удалялись друг от друга. Хотя всякий тест
включает в себя элемент испытания, он не сводится только к нему, ибо это
сейчас метод исследования, включающий в себя ряд чисто научных требований.
На каждом этапе развития науки требования к тестам и они сами менялись.
Игнорирование этого диалектического момента нередко приводит к
упрощенчеству в его оценках.
Настоящая история тестов началась век назад, в канун периода ломки
устаревшего общественного строя, революционного изменения общественного
сознания, совпавшего по времени с научным кризисом, поразившим
естествознание. Диалектика и материализм потрясли идеалистический фундамент
психологии и стали основой новой методологии.
2. Первый тест XX века и возникновение идеи о средстве измерения в
тесте
К началу XX в. практические потребности изучения преобладающих
способностей были сформулированы в виде научной проблемы исследования
индивидуальных различий. Эта проблема и дала импульс к появлению первых
тестов. Ф. Гальтон, известный английский ученый, в течение 1884—1885 гг.
провел серию испытаний, в которых посетители лаборатории в возрасте от 5 до
80 лет могли за небольшую плату проверить свои физические качества (силу,
быстроту реакции и др.), ряд физиологических возможностей организма и
психических свойств - всего по семнадцати показателям. В число последних
вошли показатели роста, веса, жизненной емкости легких, становой силы, силы
кисти и удара кулаком, запоминаемости букв, остроты зрения, различения
цвета и другие. По полной программе было обследовано 9337 человек. Ф.
Гальтон писал, что практика вдумчивого и методичного тестирования — не
фантазия; она требует рассмотрения к эксперимента.
Это был первый существенный отход от тысячелетней практики испытаний
и проверок, основанной на интуиции. Применительно к тестам значение
деятельности Ф. Гальтона можно сравнить с тем, что сделал Г. Галилей для
физической науки своими остроумными экспериментами. Набиравший силу
радикальный эмпиризм рассматривался рядом ученых конца XIX в. как вполне
приемлемая альтернатива идеализму, а эксперимент - как настоящий фундамент
науки. «Только тогда психология сможет стать действительной и точной
наукой, - писал, например, Дж. Кэттелл, - когда она будет иметь своей
основой эксперимент и измерения».
Дж. Кэттелл, по-видимому, первым увидел в тестах средство измерения,
казалось бы, не измеряемых свойств человеческой психики. В работе,
опубликованной в 1890 г., он дал список 50 лабораторных тестов, которые мы
бы сейчас назвали не тестами, а контрольными заданиями. Эти задания
обладали только двумя из известных сейчас требований к тестам - имелась
инструкция по их применению и подчеркивался лабораторный (т. е. научный)
характер испытаний. В частности, указывалось, что лабораторию следует
хорошо оборудовать, в нее не допускаются зрители во время тестирования; все
испытуемые одинаково инструктируются, они должны хорошо усвоить, что и как
нужно им делать.
Надо ли говорить, сколь непривычной казалась идея измерения для
психологии XIX века. Измерение с помощью тестов казалось тогда, а многим
кажется и по сей день, делом если не странным, то претенциозным. Обыденное
сознание исходило при этом из аналогии физическими измерениями и
рассматривало эти попытки математизации как чуждый для гуманитарной
психологии уклон. Примерно с такими же трудностями сталкивалась и
психофизика.
Тем не менее, к концу 20-х годов нашего столетия все больше стал
ощущаться потребность в создании специфического направления, связанного с
особенностями использования числа и меры. В психологии эту роль выполняла
психометрия, в биологии — биометрия, в экономике — эконометрия, в науке в
целом — наукометрия. К ним следовало бы добавить и социометрию, но
последнюю Дж. Морено и Г. Гурович свели к элементарным методам оценки
взаимодействий индивидов в малых группах.
С момента первых публикаций Ф. Гальтона и Дж. Кэттелла идея тестового
метода сразу же привлекла к себе внимание ученых разных стран мира.
Появились первые сторонники тестов и первые же противники. В числе
сторонников были: в Германии — Г. Мюнстерберг, С. Крепелин, В. Онри, во
Франции — А. Бине, в США — Дж. Гилберт и другие. Это были исследователи
нового типа, стремившиеся связать психологию тех лет с запросами практики.
Однако стремление к прикладным исследованиям в психологии прошлого
расценивалось как отход от науки. Дж. Кэттелл, например, сообщал, что он
начал свои первые тестовые лабораторные исследования индивидуальных
различий в 1885 году, но публиковаться не мог из-за противодействия В.
Вундта.
Итак, научный статус тестов не был определен, возможность измерений в
психологии подвергалась сомнению. Психология переживала трудный период: она
уже не могла развиваться на старой основе, но и не научилась еще смотреть
на мир по-новому. "Причина кризиса,— писал Л. С. Выготский,—лежит в
развитии прикладной психологии, приведшей к перестройке всей методологии
науки на основе принципа практики. «Этот принцип давит на психологию и
толкает ее к разрыву на две науки». Общественная практика требовательно
выдвигала одну проблему за другой и ни одну из них, старая психология
решить не могла — у нее не было подходящих методов.
Появление в этой ситуации прикладной психологии не было случайностью.
Ей было дано название психотехника. Прикладное направление появилось и в
педагогике. Хотя педология претендовала на звание науки о комплексном
развитии ребенка, в тот период она была в основном прикладной педагогикой.
Будучи не принятыми, в традиционной науке — в психологии и в педагогике,
тесты быстро нашли себе применение в прикладных направлениях. В общем,
произошло так, как говорили в древности: если какой-либо науке не
находится место в храме, она начинает развиваться у его стен.
Активизация роли науки в практическом переустройстве жизни
столкнулась с традицией занятий «чистой наукой, созерцанием истины». Для
представителей чистой науки прикладность не имела заметной ценности. За
рубежом, например, в 30-х годах ученые Кембриджа, как вспоминает Ч. Сноу,—
больше всего гордились тем, что их научная деятельность ни при каких
мыслимых обстоятельствах не может иметь практического смысла. Цель, методы
и результаты психотехники лежали в сфере практики, в то время как цели,
методы и результаты традиционной психологии лежали в области теоретических
рассуждений. Различались производительная и познавательная функции этих
направлений. То, что имело ценность для психотехники, психология того
времени ни принять, ни произвести сама не могла, так же как и психотехника
мало что могла дать для психологии.
Размежевание стало заметным в конце 20-х — начале 30-х годов. Вместо
объединения усилий обе стороны приступили к взаимным обвинениям и затяжным
дискуссиям. Психология обвинялась в схоластике, узком академизме, в
неспособности воспринять новое и в отрыве от практики жизни. Психотехника в
свою очередь осуждалась за узкий практицизм, противоречащий духу науки, за
отрыв от психологии, она обвинялась в голом эмпиризме, прикладности,
подражании западным образцам, в чрезмерном увлечении тестами... Последние
стали узловым пунктом критики.
Разрыв между фундаментальным и прикладным направлениями был до
недавнего времени характерен для многих наук, но не везде он протекал столь
болезненно, как в психологии и, особенно, в педагогике. Даже в исторической
науке получили распространение взгляды морализирующих историков,
противопоставляющих «чистое и возвышенное познание» различным формам
приложения науки, влекущим за собой лишь несчастья и опасности.
Начало 30-х годов характеризуется широким использованием тестов во
многих странах. Во Франции они стали применяться для дефектологических
целей и для профориентации, в США тесты использовались при приеме на
работу, в вузы, для оценки знаний школьников и студентов, в социально-
психологических исследованиях. В СССР тесты применялись в основном в двух
основных сферах: в народном образовании и в сфере профотбора —
профориентации. Затронутые тестами столь важные сферы жизни и прямое
влияние результатов тестового контроля на судьбы миллионов людей породили
широкую гамму мнений в пользу и против тестов. Большой энтузиазм тех, кто
их применял, и не меньший пессимизм тех, кто видел несовершенство этого
метода или пострадал в результате его использования, породили во многих
странах, в том числе и в СССР, письма в правительственные органы и в газеты
с требованием запрета тестов.
В отечественной истории тестов начало 30-х годов характеризуется
интенсивным и неконтролируемым использованием тестов в системе народного
образования и в промышленности. Практика, как это часто бывает, опережала
теорию. Массовые тестовые обследования не подкреплялись серьезной проверкой
качества инструментария, решения о переводе некоторых учащихся в классы для
умственно отсталых детей принимались на основе коротких тестов без учета
других факторов, влияющих на результаты проверки. В промышленности на
основе таких же тестов делались попытки классификации работников по
различным профессиям, без внимательного учета личных склонностей и
интересов. Ввиду надвигавшейся тестомании и ряда причин субъективного
характера было принято известное постановление «О педологических
извращениях в системе наркомпросов» (1936), наложившее запрет на применение
бессмысленных (как там отмечалось) тестов и анкет. Это постановление, по
мнению А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия и А. А Смирнова, получило в последующие
годы неправомерно расширительное толкование и привело к отказу от
разработки научно обоснованных методов психологической диагностики
личности.
В те годы были, однако, и другие выступления — в пользу тестов, Так,
известный советский психолог М. Я. Басов говорил: «Я думаю все же, что эта
долгая, подчас острая критика тестовой методики... в конце концов, приведет
не к ниспровержению, не к упразднению этой методики, а напротив, к ее
упрочнению и к ее утверждению в определенных границах, в которых она,
очевидно, имеет полное право на применение и существование».
Тем не менее начиная с указанного периода критика тестов приобрела
широкий размах и вышла за рамки чисто научных дискуссий. В печати появился
ряд публикаций, в которых тесты отвергались, как говорится, «с порога». В
США, например, против использования тестов выступали представители основных
групп населения США — взрослые и дети, белые и негры, рабочие и
управленческий персонал, а также представители национальных меньшинств.
В серии проведенных исследований по социальным последствиям
тестирования выяснилось, что 37% опрошенных возражали против использования
тестов при поступлении на работу, 50% — при продвижении по службе, 25% —
против использования тестов в школе. Случаи нарушения этики в использовании
тестов оказались столь злободневными, что ими вынужден, был заняться
конгресс, устроивший специальные слушания по этому делу. В результате было
принято решение, осуждающее неэтичное использование тестов, практику
вторжения в частную жизнь, как идущую вразрез с моральными нормами. В
августе 1966 г. в сенате США обсуждалось предложение о полном запрещении
тестов, но это предложение не было поддержано большинством.
В зарубежной литературе выделяется несколько источников критики
тестов. Первый источник психолог С. Брим усматривает в личностном портрете
критиков, в числе которых чаще других оказываются те, кто не склонен к
самопознанию и интроспекции, авторитарен в межличностных отношениях,
нетерпим к мнению других и возражает против всяких социальных перемен. Как
правило, в США эти лица примыкают к правым политическим группам, требующим
запрещения тестов. Второй источник критики этот же автор видит в системе
социальных ценностей, имеющей свои корни в отношении к вопросам равенства
людей. Если в обществе одобряется принцип открытого соревнования его
членов, то в каждом поколении на передовые позиции должны выдвигаться
наиболее талантливые люди. В таком обществе каждый должен иметь возможность
внести свой вклад в соответствии со своими способностями. Последние должны
быть оценены, и потому ориентация на этот принцип создает благоприятное
отношение к тестам. Третий источник является, по мнению Р.
Кэттелла, следствием эмоционального и сентиментального отношения людей
эстетического и нарцистического типа против всякой попытки представить
"уникальную, художественную личность» в виде формул и т. п. Четвертый
источник критики является научным и касается недостатков тестового метода.
В 30-е годы случилось так, что психотехника не оправдала
возлагавшихся на нее надежд в смысле заметного повышения производительности
труда. Она и не могла это сделать, потому что на том сравнительно низком
уровне промышленного развития прогресс в значительной мере зависел от
уровня индустриализации и автоматизации производства. При достижении
необходимого уровня развития средств производства человеческий фактор вновь
начинает играть ключевую роль. Вот почему именно в последние годы стал
заметно увеличиваться поток прикладных психологических исследований,
нацеленных, в частности, на повышение эффективности человека-оператора в
управлении сложными техническими системами. Соответственно возросла роль
психофизики, психометрии, прикладной и инженерной психологии, психологии
труда и безопасности, экспериментальной психологии, научно обоснованной
профориентации и профотбора. Вместе с этим опять возросло и значение
тестов.
Хотя в 30-е годы практическая работа по тестам затормозилась, научное
изучение действительных возможностей этого метода в нашей стране не
прекращалось. Часть тестов применялась под видом контрольных заданий,
испытаний и, наоборот, различные испытания нередко назывались тестами. Суть
вопроса, разумеется, не в названиях, а в принципиальных отличиях.
Первое отличие состоит в том, что тест является научно обоснованным
методом эмпирического исследования в психологии и в ряде других наук.
Важная мысль К. Маркса о том, что одна экономическая эпоха отличается от
другой не тем, что она производит, а тем, каким способом она это делает,
относится в полной мере и к психологической науке. В период зрелости в ней,
как и везде, все большее внимание направляется на способы познания и на
критерии обоснования истинности знания.
Второе принципиальное отличие связано со сравнительно новой ролью
теста как инструмента теоретического исследования в таких» например,
направлениях психологии, как изучение личности, способностей. Здесь
использование тестов позволило преодолеть методологический тупик, в котором
оказались авторы многочисленных теорий, концепций, интуитивных догадок и
иных умозрительных построений» не видевших способа обоснования истинности
своих суждений. Непосредственное же обращение к практике как критерию
истины дает нередко противоречивые результаты, ибо действительная научная
аргументация практикой требует определенного структурирования,
опосредования, абстрагирования последней и, кроме того, методической
вооруженности исследователя.
Только в последние годы в психологии стала широко осознаваться задача
согласования теоретических конструкций с эмпирическими результатами, для
чего стали необходимыми методы, позволяющие это делать без заметной потери
качества такого согласования. Тесты являются сейчас, по-видимому, наиболее
развитой в научном отношении частью методического арсенала, позволяющего
адекватно скреплять теорию с эмпирией, в соответствии с некоторыми
известными стандартами качества информации. Именно такое понимание тестов
все в большей мере начинает утверждаться в новейшей отечественной и
зарубежной литературе.
Обоснование качества результатов психологических исследований требует
нередкого обращения к вне психологическим понятиям и критериям:
философским, логическим, математико-статистическим. В частности,
философский элемент в теорию психологических измерений вносит известный
тезис о неизбежности погрешности измерений. Критики психологических тестов
нередко апеллируют к этому тезису как к основанию принципиальной порочности
тестов в смысле точности измерений. Неточные измерения, считают они, науке
вообще не нужны. При этом как-то забывается, что формой преодоления этого
философского скепсиса является тезис о возможности приближенного измерения
с достаточно приемлемой точностью. Применение на практике последнего тезиса
позволило получить, например, в физике те фундаментальные результаты,
которыми эта наука по праву гордится.
Не вдаваясь в детальный анализ концепции надежности, представляющей
предмет отдельного рассмотрения в данной книге, отметим здесь лишь ее связь
с понятием «тест». Действительный отход от упрощенного понимания тестов
требует наполнения интересующего нас понятия элементами научного языка,
восхождения на более высокую ступень абстракции. Концепция надежности
составляет одну из основ переосмысления сущности теста, а также одну из
характеристик его качества. Без упоминания о надежности определение теста
не имеет смысла, ибо тогда пропадает одна из тех самых differentia
specifica» о которых говорил К. Маркс.
С появлением корреляционного анализа (в начале XX в.) были предложены
три основных методических подхода к определению надежности теста. Это —
повторное тестирование, использование параллельных форм одного и того же
теста и, наконец, однократное тестирование с последующим разбиением матрицы
исходных результатов Х на две или большее число частей. За показатель
надежности принимается значение коэффициента корреляции.
Заметно позже появились попытки теоретического осмысления этой
концепции. Исходным пунктом всех построений является уже упоминавшийся
тезис о неизбежности погрешности измерений и, как следствие, признание
множественности возможных причин искажения истинного результата измерения.
Как результат факторно-аналитического переосмысления концепции
надежности и гомогенности теста родилась новая технология расчета
коэффициента надежности теста. Ее появление надо рассматривать как реакцию
на неприемлемость и искусственность ряда таких условий и ограничений, как
например параллельность форм одного и того же теста, равенство дисперсий
всех высказываний, одинаковая их коррелируемость друг с другом и др. Д.
Армор использовал известный факт корреляции тестовых высказываний между
собой и стал рассматривать ее как аргумент, статистической функцией
которого является надежность теста.
Если все высказывания измеряют один и тот же признак (свойство). то
для фиксированного их числа чем больше корреляция между ними, тем более
надежен тест. С другой стороны, высокая корреляция обеспечивает хорошую
факторизуемость корреляционной матрицы (R) и, следовательно, является
залогом выделения такого одного фактора, который может объяснить связь
большей части дисперсии в R. Следовательно, надежность тестов должна быть
связана с результатом факторного анализа. Предложенная этим автором формула
оказалась сравнительно простой:
[pic]
где ( — коэффициент надежности теста; k — число высказываний;
(1 — наибольшее значение корня, получаемое при решении
характеристических уравнений вида /R—((J/=0.
Помимо надежности в понятие «тест» входит и концепция валидности.
Поскольку в психологии нередки случаи увлечения точностью измерения неточно
выделенных свойств, соотношение между надежностью и валидностью можно
образно представить в виде кучной стрельбы, но несколько в стороне от
центра мишени, т. е. стрельба из оружия вполне надежного, но прицел стрелок
выбрал не совсем точно.
3. Современный тест
Современный тест — это не только надежный, но и валидный тест,
однако, не на все случаи жизни, а разработанный для конкретной цели. Нет
тестов вообще надежных и валидных. Эти качества характеризуют не только
инструмент измерения, но обязательно характер, цель и время его применения.
В историческом разрезе концепция валидности, так же как и надежности,
начиналась с наивного предположения о том, что метод "работает", т. е.
каждый создаваемый тест рассматривался как валидный, примерно так, как если
бы каждая создаваемая социологами анкета будто бы годилась для решения
поставленных задач. Первые же проявления действительно научной критики
развенчали эту, по сути, «веру» в валидность. Они же стимулировали поиск.
Привлечение к созданию тестов известных ученых было для научной
общественности в начале века гарантией убедительности обоснования
валидности как бы по авторитету. Но это был дотеоретический,
доэмпирический, по существу, донаучный этап оценки качества тестов.
Поскольку в те годы тесты разрабатывались исключительно для решения
практических проблем, эмпиризм и соответствующая ему методология стали
главными для обоснования качества инструментария. Это особенно проявилось в
создании тестов для решения кадровых проблем: профотбора, профориентации,
профконсультации, а также распределения принятого контингента по
специальностям и отделениям внутри производства или учебного заведения.
С точки зрения истории можно выделить два основных, эмпирических
подхода к валидизации тестов. Первый назовем прогностическим. Его логика
такова. Если те, кто хорошо работают (по критерию У), показывают высокие
результаты по какому-либо тесту (X), значит, здесь есть связь, быть может и
причинная. Иначе говоря, У, вероятно, зависит от X. Отдавая предпочтение
при приеме на работу тем, у кого выше результаты по X, предполагается, что
они покажут и более высокую производительность труда. Ожидания такого рода
часто сбываются, но в различной степени. Другой подход к эмпирической
валидизации тестов основан на использовании экспертных оценок. Здесь логика
еще проще, — если эксперты (множество авторитетов) согласованно считают
одних более способными, других — менее, значит «это так». В случае, когда
результаты теста указывают на сходную тенденцию, т. е. данные по тесту
коррелируют с данными экспертизы, то принимается, что тест валидный и его
можно далее применять и в других подобных ситуациях. Так проводилась
валидизация первого теста для измерения интеллектуальных способностей, а в
наше время — некоторых тестов для измерения социальных потребностей
молодежи.
Развитие тестов в тесных рамках эмпиризма не могло продолжаться сколь-
нибудь долгое время. Без теоретического мышления, как указывал Ф. Энгельс,
невозможно связать между собой хотя бы два факта природы или уразуметь
существующую между ними связь. Обращение к внеэмпирическим критериям
истинности было неизбежным. Отсюда последовали такие подходы к валидизации,
в которых теория сочеталась с эмпирией. В качестве примера можно взять
важную для традиционной психологии область научных конструктов, ключевых
психологических понятий. Именно понятия и конструкты стали основным
предметом многих исследований с помощью тестов. Последние призваны уточнить
эмпирический состав индикаторов (высказываний), соответствующих таким
конструктам-понятиям, как личность, темперамент, интеллект, экстраверт и
многих других. В современной психологии они стали предметом эмпирического
исследования, и делается это с целью фундаментального обоснования
практической значимости теоретических суждений.
Теперь пора ответить на последний вопрос, — что же такое современный
психологический тест? Это теоретически и эмпирически обоснованная система
высказываний (заданий), позволяющая получить измерения соответствующих
психологических свойств. Теоретическое обоснование предполагает
всесторонний анализ теста и результатов его применения в свете известных
достижений современной психологической науки. Эмпирическое же обоснование
связано с обращением к опыту, измерениям и эксперименту.
Здесь может возникнуть ошибочная ассоциация с неопозивистским
принципом верификации. Этому способствует наличие в обоих случаях
требования эмпирического согласования теоретических концепций
(конструктов). Но, как справедливо отмечал Э. М. Чудинов, наука до и
независимо от неопозитивизма руководствовалась требованием принципиальной
проверяемости своих теорий. Это всегда отличало науку от религии и
натурфилософских построений, обеспечивало ей строгость и точность.
Неопозитивизм абсолютизировал эту грань, черточку научного познания,
обратив ее против философии и против самой науки. Он трансформировал
указанное требование в принцип верификации, который накладывает на науку
непомерные ограничения и несовместим с ней.
Отмеченными выше критериями надежности и валидности проблема
обоснования научности тестов не закрывается. Из используемых сейчас двух
критериев первый назовем общенаучным, а второй — специально научным. Их
широкое применение всего лишь дань сложившейся в теории тестов традиции. В
ряде наук идеи валидности преломляются в виде стремления обосновать
истинность, обоснованность, необходимость, системность, рациональность и
др. Ключевым критерием-принципом является истинность, которая связана со
всеми остальными. Валидность теста соотносится с истинностью через принцип
предметности знания, указывающего на степень его соотнесенности к
познаваемому. Но все это — область специального исследования, которое еще
предстоит провести в процессе дальнейшего развития теории и практики
применения психологических тестов.
Заключение
Изучение человека состовляет одну из важнейших задач науки, а среди
наук о человеке психология занимает одно из первых мест. Психологический
тест помогает разбираться в своей психической жизни. Он дает возможность
понимать самого себя, знать свои сильные и слабые стороны. А знать себя
необходимо для самовоспитания, для работы над собой, над исправлением своих
недостатков, над развитием своих способностей.
К настоящему времени тесты весьма разнообразны и существует множество
оснований для их классификации. Это тесты интеллекта, достижений,
специальных способностей, креативности, межличностные, практические,
тестовые и образные задания, вербальные тесты, которые включают в себя
задания на оперирование словами, а также множество бланковых, аппаратурных,
процессуальных, тестов состояний и свойств, и особой группы – проективных
тестов.
Использованная литература
1. Немов Р.С. Психология: Учебник для студентов пед. вузов – М: Гуманит.
изд. центр ВЛАДОС, Кн.3, 1999.
2. Бурлачук Л.Ф. Психодиагностика личности – Киев, 1989.
3. Гуревич К.М. Что такое психодиагностика – М, 1995.
4. Войтко В.И., Гельюух Ю.З. О некоторых основных понятиях психодиагностики
//Вопросы психологии ,1986, №4
Реферат на тему: Изменение Картины Мира у наркозависимых лиц
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОТКРЫТЫЙ
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.А.ШОЛОХОВА
Факультет психологии
Годько О.В.
ИЗМЕНЕНИЕ КАРТИНЫ МИРА
У НАРКОЗАВИСИМЫХ ЛИЦ
Дипломная работа
Научный руководитель:
Профессор
А.И. Нафтульев
Москва
2003
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение…………………………………………………………………………стр.3
Глава №1 Теоретические аспекты исследований внутренней картины мира и
наркозависимости.
1.1. Понятие Картины Мира……………………………………….стр.6
1.2. История употребления наркотиков………………………..стр.16
1.3. Определение понятия наркотика и формирование наркотической
зависимости…………………………………………стр.19
1.4. Стадии наркотической зависимости………………………стр.22
1.5. Особенности психики наркозависимого…………………стр.25
1.6. Изменённое состояние сознания……………………………стр.32
1.7. Изменение картины мира у наркозависимых лиц………стр.37
Глава №2 Экспериментальная часть.
2.1. Цель, гипотеза и задачи исследования……………………..стр.43
2.2. Методика исследования………………………………………..стр.45
2.3. Результаты исследования……………………………………….стр.56
2.4. Обсуждение результатов………………………………………..стр.67
Заключение………………………………………………………………стр.69
Литература………………………………………………………………..стр.71
Приложения………………………………………………………………стр.73
ВВЕДЕНИЕ
Наркомания сегодня выходит на одно из первых мест среди проблем,
серьезно угрожающих физическому, социальному, а главное - духовному
здоровью и благополучию нации. Уже не надо никому доказывать, что это
явление, в России становится не просто проблемой, а настоящим национальным
бедствием. Реальность этой угрозы, на самом деле, существовала уже давно,
однако у государства находилось множество других, "более важных", забот, и
на проблему наркомании, как, впрочем, и на многие другие, общество
закрывало глаза. Теперь это уже просто невозможно, поскольку тема
наркотиков и наркомании волей-неволей заставляет вспоминать о себе уже
буквально на каждом шагу, врываясь во все сферы нашей жизни. Попробуем
взглянуть на проблему наркомании изнутри.
''Наркомания - это психическое расстройство, характеризующееся
физической и психической потребностью в употреблении наркотических веществ
и выраженным абстинентным синдромом, характеризующимся вегетативной
симптоматикой, при отсутствии возможности принять наркотическое вещество, а
также специфическими изменениями личности.'' [9, с.333]
На сегодняшний день наркомания многогранна, ее формы непосредственно
зависят от свойств наркотика, который употребляет человек. Но на развитие
наркомании влияют не столько свойства веществ, изменяющих состояние
сознания, сколько личность субъекта и потребности, которые он стремится
удовлетворить, путём употребления наркотических веществ.
При злоупотреблении наркотическими веществами формируются специфические
черты поведения и образа жизни. Употребление наркотиков приводит к
кардинальному изменению отношения человека с Собой, Другими, Культурой,
Природой, Богом. Происходит искажение образа мира, лежащего в основе
мировидения человека – что является основной составляющей картины мира.
''Картина мира'' – это представления членов общества о самих себе и о
своих действиях, своей активности в мире, она изучает взгляд человека на
внешний мир. [26, с.32]
Актуальность данного исследования заключается в том, что наркотики - это
вещества, определённым образом искусственно изменяющие сознание.
Встретившись с реальной жизнью, наркозависимый стремится убежать, укрыться
от реальности, столкнувшись с какими-то внешними или внутренними
проблемами. Вместо того чтобы решать эти проблемы, чувствуя страх и
бессилие, человек прячется от обстоятельств, людей или от самого себя,
убегая в искусственный нереальный мир собственных иллюзий, где только и
чувствует себя в безопасности. Под воздействием наркотических веществ
человек перестаёт ощущать реальный мир и в некотором смысле "выпадает" из
реальности. Именно в состоянии наркотического опьянения впервые и
изменяется представления о глобальном образе мира, лежащем в основе
мировидения человека. Со временем человек становится наркозависимым и уже
даже в трезвом состоянии воспринимает мир иначе. Именно таким образом
изменяется картина мира наркозависимого человека.
Цель данной работы: выявить изменение картины мира у наркозависимых лиц.
Объект исследования: наркозависимые и не употребляющие наркотики лица,
находящиеся на лечении в городской больнице № 14.
Предмет исследования: внутренняя картина мира наркозависимых и не
наркозависимых лиц.
Гипотезы исследования:
1. В картине мира у наркозависимых лиц, по сравнению с обычными людьми,
изменяются такие показатели жизнедеятельности как: активность, аутизм,
интерес.
2. В картине мира у наркозависимых лиц, по сравнению с обычными людьми,
изменяются такие личностные характеристики как: дружелюбность,
стремительность, инициативность, лидерство, волевой компонент.
3. В картине мира у наркозависимых лиц, по сравнению с людьми, не
употребляющими наркотические вещества, изменяются такие
функциональные механизмы как: решительность, уверенность в себе,
настойчивость, внимательность, сосредоточенность.
4. Вследствие регулярного употребления наркотических веществ у человека
изменяется картина мира.
Задачи исследования:
1. Провести анализ литературных источников по исследуемой проблеме с
целью выявления теоретических основ понятий ''Картина мира'' и
''наркозависимость''.
2. Провести экспериментальные исследования, для выявления изменений у
наркозависимых лиц, в сравнении с обычными людьми, показателей
жизнедеятельности: активность, аутизм, интерес; личностных
характеристик: дружелюбность, стремительность, инициативность,
лидерство, волевой компонент и функциональных механизмов:
решительность, уверенность в себе, настойчивость, внимательность,
сосредоточенность.
3. Проанализировать выявленные изменения вышеуказанных характеристик,
механизмов и понятий у наркозависимых лиц.
4. Установить связи между выявленными характеристиками, механизмами и
понятиями.
База исследования: в исследовании участвовали 16 пациентов гор. Больницы №
14, из них 9 человек – наркозависимых и 7 человек, не употребляющих
наркотические вещества.
Методы исследования: Для выявления изменения картины мира использована
методика МИФИ-КАРМА, которая состоит из объединённых определённым образом
методов семантического дифференциала, восьмицветового теста Люшера,
цветоассоциативной методики Эткинда и некоторых других известных методик.
Так же использовался метод беседы и методы математической статистики.
Глава №1
Теоретические аспекты исследований внутренней картины мира и
наркозависимости.
5 .Понятие картины мира.
1. Концепция “картины мира” (world-view) была сформулирована Робертом
Редфильдом и ассоциируется, прежде всего, с его именем. По определению
Редфильда, “картина мира” — это видение мироздание, характерное для того
или иного народа, это представления членов общества о самих себе и о своих
действиях, своей активности в мире, она изучает взгляд человека на внешний
мир. [26]
Редфильд утверждает, что не существует единой общенациональной “картины
мира”. В одной культуре существует несколько культурных традиций: в
частности, культурная традиция “школ и храмов” (как Редфильд ее называет —
большая традиция) и традиция деревенской общины (малая традиция).
Соответственно и традиции (“картины мира”) различных общин — различны.
Исходя из этого можно сказать, что “картина мира” изучает взгляд члена
культуры на внешний мир.
''Картина мира'' - это конкретная деятельность человека,
накладывающаяся на жизненный, теоретический и практический опыт человека,
складывающаяся в особую психологическую целостность. (Рубинштейн)
Картина мира образует содержательную сторону человеческого сознания и
вместе с ним обладает эмоционально-когнетивным единством. Когнетивно-
эмоциональный план сознания определяется адекватностью картины мира
потребностям, интересам и ценностям человека, т. е. системой его
субъективных оценочных критериев. Иными словами, когнетивные процессы
обязательно интегрированы с эмоциональными.
Картину мира можно свести к понятийным (концептным) психическим
структурам. Именно понятийное мышление выступает в качестве формы
интегральной работы интеллекта (Холодная,1983). Человек лингвизирует свой
мир и в этом смысле лингвизация есть интеллектуальная (когнетивно-
эмоциональная) активность. Человек живет в мире, пересотворяемом
непрерывно, с помощью своего собственного языка (своих понятийных
структур). Язык, таким образом, выступает как универсальное средство как
внутренней, так и внешней репрезентации ментальной "картинки". Центральные
места и моменты этой "картинки" оказываются обозначенными собственными
именами (Moss, Keen, 1981, по Налимову, 1989).
Когнитивное или психологическое пространство человека не просто
структурируется понятийными психическими структурами, но также
трансформируется с их помощью. Оно может служить объяснительным
инструментом для поведенческих и аффективных феноменов. В этом
пространстве обязательно имеются представления социальных объектов и
представление человека о самом себе. Таким образом, анализ понятийных
структур может рассматриваться как исходный пункт для развития системы
оценивания уровня сформированности интеллектуальных образований и их
изменения.
В основе процессов построения картины мира лежит механизм двустороннего
уподобления человека и предмета. Если уподобление человека и его
анализаторных систем, в частности, предмету лежит в основе когнитивных
образований сознания (Леонтьев 1965, с.151-182), то уподобление внешнего
предмета человеку, его антропоморфизация, одухотворение лежит в основе
эмоциональных образований сознания.
Обладание полной и точной картиной мира составляет главное богатство
человека, основной капитал, который невозможно ни купить за все богатства
мира, ни завоевать, победив другие народы и государства. В полную картину
мира входят такие личностные характеристики как:
1. Дружба – личностные отношения между людьми, обусловленные
духовной близостью, общностью интересов. В силу того, что в
дружбе очень большую роль играют эмоциональные переживания, ее
формирование и развитие зависит от частоты контактов,
принадлежности к одной группе, совместной деятельности. Если
детская дружба, характеризующаяся эмоциональной привязанностью,
основана, прежде всего на совместной деятельности, то с
возрастом формируется подлинная потребность в другом человеке
как личности, основанная на развитии потребности осознать самого
себя, соотнести свои переживания с переживаниями другого
человека. На этой основе осуществляются усиленные поиски друга,
и возникает возможность его идеализации. Для взрослого человека
основания для дружбы имеют более дифференцированный характер,
так как дружеские чувства могут быть локализованы в любовных,
семейных или родительских отношениях.[6]
2. Стремление – мотив, который не представлен субъекту в его
предметном содержании, в силу чего на первый план выступает
динамическая сторона деятельности.[6]
3. Инициатива – проявление человеком активности, не
стимулированной извне и не определяемой не зависящими от него
обстоятельствами.[11]
4. Лидер – член группы, чей авторитет, власть или полномочия
безоговорочно признаются остальными членами малой группы,
готовыми следовать за ним.[11]
5. Воля – способность человека достигать поставленных им целей в
условиях преодоления препятствий. В качестве основы
осуществления волевых процессов выступает характерная для
человека опосредствованность его поведения за счет использования
им общественно выработанных орудий или средств. На ней строится
процесс, имеющий значительные индивидуальные вариации,
сознательного контроля над теми или иными эмоциональными
состояниями или мотивами. За счет этого контроля приобретается
возможность действовать вопреки сильной мотивации или
игнорировать сильные эмоциональные переживания. Развитие воли у
ребенка, начинающееся с раннего детства, осуществляется за счет
формировании сознательного контроля над непосредственным
поведением при усвоении определенных правил поведения. [6]
6. Стремление – желание и готовность действовать определённым
образом.[11]
А так же функциональные механизмы как:
7. Решительность – готовность перейти к практическим действиям,
сформировавшееся намеренье совершить определённый поступок.[11]
8. Уверенность в себе – готовность человека решать достаточно
сложные задачи, когда уровень притязаний не снижается только из
за опасений неудачи. Если уровень способностей значительно ниже
тех, которые требуются для намеченного действия, то имеет место
самоуверенность. [6]
9. Настойчивость – личностное качество. Характеризуется
способностью преодолевать внешние и внутренние препятствия при
достижении поставленной задачи. [6]
10. Внимание – процесс упорядочивания поступающей извне информации в
аспекте приоритетности стоящих перед субъектом задач. Выделяют
произвольное внимание, обусловленное постановкой сознательной
цели, и непроизвольное, представленное ориентировочным
рефлексом, возникающим при воздействии неожиданных и новых
раздражителей. Эффективность внимания может быть определена
уровнем внимания (интенсивность, концентрация), объемом (широта,
распределение внимания), скоростью переключения и
устойчивостью.[6]
11. Сосредоточенность – сконцентрированность внимания человека.[11]
Не маловажную роль играют в составлении полной картины мира такие
показатели жизнедеятельности как:
12. Активность - это понятие, указывающее на способность живых
существ производить спонтанные движения и изменяться под
воздействием внешних или внутренних стимулов – раздражителей.
[11]
13. Аутизм – это нарушение нормального хода мышления под влиянием
психотропных или иных средств. Уход человека от реальности в мир
фантазий и грёз. [11]
14. Интерес – эмоциональное состояние, связанное с осуществлением
познавательной деятельности и характеризующееся побудительностью
этой деятельности. [6]
Картина мира строится по типу модели - Человек не запечатлевает
поэлементно и пассивно "вещественный инвентарь" внешнего мира и не
применяет тех примитивных способов разделения мира на элементы, какие
первыми придут в голову, но налагает на него те операторы, которые
моделируют этот мир, "отливая" модель в последовательно уточняемые и
углубляемые "формы". Этот процесс ментального моделирования мира, при всех
условиях реализуется активно (Берштейн,1966,с.287). При этом действие
возможно лишь тогда, когда субъект посредством имеющейся у него картины
мира и одновременной трансформации ее вычленяет из непрерывной реальности
дискретные проблемные ситуации. Именно с расчлененностью непрерывной
реальности на некоторые условные сегменты, (ситуации) связывает Ю.М. Лотман
смысл и цель действий. "То, что не имеет конца, не имеет и смысла.
Осмысленное связано с сегментацией не дискретного пространства"
(Лотман.1992,с.248,249).
Картина Мира (модель мира), таким образом, должна иметь
. Этот избыток является условием
адекватного членения реальности, источником смысло - и целеобразования.
[10]
Картина мира в силу своеобразия жизни любого человека всегда
индивидуальна. Она, естественно, постоянно корректируется в соответствии с
новой информацией, но и в то же время её главные черты долго остаются
неизменными.
Картина мира целостна, а не состоит только в представлении о том,
как устроен природный мир или общество. Она включает в себя представление
о человеческой природе, месте человека во Вселенной и смысле его
существования. Поэтому наука не может быть единственным и даже главным
источником картины мира. Целостное мировоззрение присуще каждому человеку,
в том числе и далекому от научных интересов. Уже поэтому не следует
создавать впечатление, что мировоззрение есть часть или сторона науки.
Наиболее адекватным понятием картины мира представляется определение ее
как исходного глобального образа мира, лежащего в основе мировидения
человека, репрезентирующего сущностные свойства мира в понимании ее
носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека.
Картина мира дуалистична по своей природе. Она существует как
неопредмеченный элемент сознания и жизненной деятельности человека, а также
в виде опредмеченных "следов", появившихся в результате жизнедеятельности
человека.
"Отпечатки" картины мира можно обнаружить в языке, в жестах, в
культовом и светском изобразительном искусстве и музыке, ритуалах, вещах,
этикете, мимике, модах, способах ведения хозяйства, технологии вещей,
построенных с учетом "логики" вещевого мира, вычлененной и запечатленной в
картине мира различного рода социокультурных стереотипах поведения людей и
т.д.
С одной стороны, картина мира эксплицирует образы мира, связанные с
жизнедеятельностью человека, с другой стороны, имеет место процесс
возникновения новых образов мира, осуществляемых в ходе специальной
рефлексии систематического характера. Индивидуальная картина мира
синтезирует в себе единство "личного" и "народного". Поскольку картины мира
различных людей имеют общее ядро, которое "народно", они являются
соизмеримыми величинами.
Выступая универсальным посредником между разными сферами человеческой
культуры, картина мира содействует интеграции людей в обществе. Социальная
потребность в картине мира состоит в желании достичь единства видения
действительности, создать средство, обеспечивающее интеграцию индивидов и
групп и общее руководство разнообразными трудовыми процессами.
В структуру образа мира входят значения, смыслы и система
пространственно-временных координат (А.Н. Леонтьев,1983). Принято
рассматривать образ мира как статическое образование, как пассивное
хранилище знаний. Как может сохраняться временное в понятиях,
представлениях? Понятия рождения и смерти, начала и конца, возникновения и
исчезновения, создания и разрушения формируются у человека постепенно,
начиная с самого раннего детства. Вместе с понятиями ритм, движение,
скорость ускорение, ожидание и неподвижность и многими еще другими они
входят в состав арсенала временных понятий, позволяющих субъекту схватить и
понимать картину мира.[10]
Важно рассмотреть живое функционирование образа мира в ходе исполнения
действия в ситуации. Образ мира осуществляется в действии. Проекция образа
мира на восприятие дает эмоциональные акцентуации, смысловые, мотивационные
дифференциации в схватывании наличной ситуации. Для каждой ситуации
характерны свои изменения.
Необходимо помнить о влиянии образа мира на мыслительную работу
субъекта.
2. ''Мы выступаем против одномерности, линейности и однородности времени
в модели образа мира. Необходимо найти способ, позволяющий совместить
пространственное, временное и смысловое. Идея неоднородности времени и
смысловых дифференциаций в когнитивных картах времени''. [20]
Картина мира многогранна так же как | |
