|
Реферат: Действия на западном фронте (История)
«СТРАННАЯ ВОЙНА», термин, характеризовавший
положение на Западном фронте в течение первых
девяти месяцев (сентябрь 1939 – май 1940) 2-й
мировой войны. Англо-французские и сосредоточенные
против них германские войска бездействовали.
Правительства Великобритании и Франции
рассчитывали на примирение с Германией, а немецкая
армия готовилась к наступлению против стран
Западной Европы.
Стратегическая пауза в действиях вермахта на Европейском континенте.
Политика «странной войны» западных держав.
Победа фашистской Германии в войне против Польши вызвала изменения в
соотношении сил между воюющими державами. Политические и стратегические
позиции «третьего рейха» значительно окрепли, а Великобритании и Франции –
ослабли. Оккупировав польскую территорию, гитлеровская Германия получила
дополнительные сырьевые и промышленные ресурсы для продолжения войны против
англо-французской коалиции. Быстрый разгром Польши усилил страх перед
гитлеровской агрессией в малых странах Европы, придерживавшихся
нейтралитета. Правящие круги этих стран пытались лавировать между воюющими
державами, в их политике появились тенденции к сближению с фашистской
Германией. Вермахт, разгромив польские вооруженные силы в скоротечной
кампании, ликвидировал фронт в Польше и высвободил основные силы для
ведения боевых действий на западе. Таким образом, угроза войны на два
фронта, которая всегда представлялась германскому генеральному штабу
кошмаром, была на какое-то время устранена. Перед гитлеровской кликой,
уверовавшей во всесилие вермахта, открылась перспектива начать новую фазу
войны.
27 сентября на совещании главнокомандующих видами вооруженных сил и их
начальников штабов Гитлер приказал незамедлительно готовить наступление на
западе. «Цель войны,– подчеркнул фюрер,– поставить Англию на колени,
разгромить Францию».
Фашистское руководство видело во Франции главного противника в
коалиции западных держав и рассчитывало, что разгром французской армии,
самой крупной силы, противостоящей вермахту в Западной Европе, вынудит
Англию согласиться с условиями мира, продиктованными Германией, и приведет
к установлению гегемонии гитлеровского рейха в капиталистической Европе.
Поставленная Гитлером задача – разгром Франции – как нельзя лучше отвечала
многолетним призывам шовинистических и реваншистских сил Германии во что бы
то ни стало отомстить за поражение 1918 г. и «позор» Версальского договора.
Это не означало, что фашисты отказывались от своей главной цели –
уничтожения Советского Союза. Разгром Франции и, по крайней мере,
нейтрализация Англии рассматривались гитлеровскими правителями как
важнейшая предпосылка для развязывания войны против СССР.
Гитлер, основываясь на данных об отставании в вооружении армий Англии
и Франции, считал выгодным как можно быстрее начать наступление на западе.
«Время будет работать в общем против нас, если мы его сейчас же полностью
не используем, – говорил он на совещании 27 сентября.– Экономический
потенциал противной стороны сильнее... В военном отношении время работает
также не на нас... Поэтому–не ждать, пока противник придет сюда, а нанести
удар в западном направлении... Чем быстрее, тем лучше... Военно-воздушные
силы и бронетанковые войска противника еще слабы, через шесть – восемь
недель они уже не будут такими». Фюрер требовал без промедления готовиться
к наступлению против англо-французской коалиции.
9 октября 1939 г. командующим видами вооруженных сил была направлена
«Памятная записка и руководящие указания по ведению войны на западе». В
этом документе на основе концепции «молниеносной войны» определялись
стратегические цели предстоящей кампании. Здесь же указывалось, что
немецким войскам предстоит наступать на западе, не считаясь с нейтралитетом
Бельгии, Голландии и Люксембурга.
19 октября 1939 г. генерал Браухич подписал директиву о сосредоточении
и развертывании сил для проведения операции на западе, которая получила
кодовое название «Гельб» («Желтый»).
Фашистские правители прибегли к широкой политической и оперативно-
стратегической маскировке намеченной агрессии, запустив на полную мощность
всю пропагандистскую машину гитлеровского рейха, все средства
дипломатического камуфляжа. С одной стороны, усиленно распространялся тезис
о «непобедимости» вермахта, а с другой – нарочито подчеркивалось
«миролюбие» Германии, ее стремление развивать добрососедские отношения с
западными державами. За ширмой этих и многих других маскировочных акций
фашистское руководство форсировало подготовку операции по плану «Гельб».
Наступление было назначено на первую половину ноября 1939 г.
Гитлеровские генералы верой и правдой служили нацистскому рейху,
разделяли замыслы фюрера повернуть агрессию на запад и нанести поражение
англо-французской коалиции. Но намеченный срок начала наступления вызывал у
многих военных специалистов сомнения. Они указывали на серьезный риск
поспешного развертывания боевых действий.
Осенью 1939 г. уровень боевой подготовки вновь сформированных
соединений был еще низким. Танковые войска пока не получили новой техники.
По оценкам некоторых западногерманских историков, в период боевых действий
в Польше вермахт потерял около 50 процентов автотранспорта . Особенно остро
стоял вопрос об обеспечении предстоящей операции боеприпасами. В начале
октября командование вермахта располагало запасами боеприпасов всего лишь
на 28 дней боев. Промышленность Германии не успевала удовлетворять растущие
запросы вооруженных сил. Гальдер в дневнике 3 ноября 1939 г. писал: «Ни
одна высшая командная инстанция не рассматривает наступление, о котором ОКВ
отдало приказ, как обещающее успех». Гитлер вынужден был согласиться с этим
мнением. 5 ноября он якобы из-за плохих метеорологических условий отменил
наступление в первоначально намеченный срок. Затем начало агрессии под тем
или иным предлогом переносилось до 10 мая 1940 г. 29 раз.
В боевых действиях сухопутных войск Германии на Европейском континенте
наступила стратегическая пауза.
Стратегическая пауза была использована германским руководством для
форсированного производства военной техники и боеприпасов, стремительного
наращивания боевой мощи вермахта. С сентября 1939 г. по апрель 1940 г. в
войска поступило 680 танков новых образцов. Легкие дивизии по мере
накопления вооружения переформировывались в танковые. Состав артиллерии
сухопутной армии увеличился на 1368 полевых орудий калибром 75 мм и выше,
на 1630 противотанковых пушек. В войска поступило 2172 новых миномета.
Численность армии возросла к марту до 3,3 млн. человек. Были сформированы
15 новых штабов корпусов, 31 пехотная дивизия, 9 дивизий охраны тыла. Если
в ноябре 1939 г. группировка немецко-фашистских войск на западе насчитывала
96 соединений, то к 10 мая 1940 г. она возросла до 136 . Численность
самолетов германских военно-воздушных сил увеличилась почти на 1500 боевых
машин.
Бездействие союзников на западном фронте, получившее название
«странной» или «сидячей» войны, создавало самые благоприятные условия для
беспрепятственного мобилизационного развертывания и повышения боевой мощи
вермахта. «Тот факт, что недостаточно широко развитая промышленность при
отсутствии у нее необходимых запасов смогла фактически покрыть имевшиеся
недостатки в период «сидячей войны» до мая 1940 г., можно приписать лишь
тому счастливому случаю, что наш западный противник проявлял полную
пассивность»,– писал А. Кессельринг.
В первых числах октября 1939 г. французские войска без боя отошли из
района Саарбрюккена с немецкой территории и расположились на укрепленных
оборонительных позициях вдоль франко-германской границы. Британские
экспедиционные силы, не встречая каких-либо помех со стороны противника,
высадились во французских портах Шербур, Брест и Сен-Назер и заняли
намеченные оборонительные позиции. На западном фронте установилось полное
затишье. Французский корреспондент Р, Дор-желес, посетивший в то время
войска, писал: «...я был удивлен спокойствием, которое там царило.
Артиллеристы, расположившиеся у Рей-на, спокойно глазели на германские
поезда с боеприпасами, курсирующие на противоположном берегу, наши летчики
пролетали над дымящимися трубами заводов Саара, не сбрасывая бомб.
Очевидно, главная забота высшего командования состояла в том, чтобы не
беспокоить противника».
Не тревожил в это время англо-французские войска и вермахт. 18 октября
1939 г. германское командование издало директиву № 7, которая обязывала
немецко-фашистские войска на западном фронте воздерживаться от активных
боевых действий. Разрешались лишь ограниченные действия разведывательных
подразделений и полеты разведывательной авиации. Война, по словам генерала
Бофра, стала казаться «каким-то гигантским сценарием молчаливого
соглашательства, при котором ничего серьезного произойти не может, если мы
будем корректно играть нашу партию» . Во французских и британских штабах
царила уверенность, что воюющие державы придут в конце концов к
компромиссу.
Когда известный консерватор Л. Эмери предложил министру авиации
Великобритании К. Вуду сбросить зажигательные бомбы на лесные массивы
Германии, Вуд ответил: «Что вы, это невозможно. Это же частная
собственность. Вы еще попросите меня бомбить Рур...» И английские
бомбардировщики вместо бомб разбрасывали над Германией миллионы листовок.
Фактическое бездействие англо-французских войск на всем фронте по
границе с Германией отвечало политическим целям союзников. Правящие круги
Англии и Франции полагали, что, не прибегая к активным боевым действиям, но
оказывая на Германию политическое и экономическое давление, удастся
заставить ее отказаться от наступления на западе и продолжить экспансию на
восток.
28 октября 1939 г. военный кабинет Англии на своем заседании утвердил
программу под названием «Наша стратегическая политика», в которой
формулировал стратегическую концепцию:
а) мы должны отбить атаки противника на наши морские коммуникации;
б) мы должны противостоять угрозе немецких ВВС таким образом, чтобы
они не стали доминирующими в стратегии на Западе...
в) Франция не должна быть разбита на суше, если даже ее укрепления
будут обойдены со стороны Бельгии и Голландии или же со стороны Швейцарии.
Это потребует больших сухопутных и военно-воздушных сил;
г) мы должны обезопасить наши интересы на Ближнем Востоке и в Индии...
д) на Дальнем Востоке мы должны обеспечить безопасность Сингапура».
Стратегическая концепция Великобритании исходила, по словам начальника
имперского генерального штаба Э. Айронсайда, из принципа «пассивного
выжидания со всеми вытекающими из этого тревогами и волнениями». На первое
место выдвигались задача обеспечения господства Великобритании на море и
защита интересов английского капитала в колониях.
В плане войны на 1940 г., представленном правительству Франции
командованием сухопутных сил, предусматривалось, что на Северо-Восточном
фронте, развернутом против Германии, союзники должны воздерживаться от
операций крупного масштаба . От германского нашествия страну должна была
оградить мощная линия Мажино. В одном из докладов генерал Гамелен указывал:
«Необходимо, чтобы позади этой системы фортификационных сооружений Франция
могла вести войну, как Англия позади Ла-Манша».
В соответствии с концепцией пассивно-выжидательной стратегии основным
способом воздействия на Германию союзники избрали экономическую блокаду,
рассчитывая подорвать военно-экономический потенциал «третьего рейха».
Для координации политических и военных усилий Англии и Франции в войне
был создан верховный совет – высший военно-политический орган союзников.
Его главная функция состояла в определении принципиальных положений
коалиционной стратегии. В состав совета вошли премьер-министры и некоторые
министры Англии и Франции. На заседания совета обычно приглашались высшие
военные должностные лица. Он собирался периодически и рассматривал общие
военно-политические проблемы, стратегические планы, программы вооружения и
т. п. Реализация выработанных решений верховного совета союзников
возлагалась на правительства и генеральные штабы.
Союзники создали и коалиционный военный орган – высший военный
комитет, в состав которого входили командующие видами вооруженных сил. Он
занимался рассмотрением оперативно-стратегических вопросов. Но права
отдавать распоряжения главнокомандующим на сухопутных и морских театрах
этот коалиционный орган не имел.
17 ноября 1939 г. был сформирован координационный экономический
комитет, который должен был обеспечить наиболее рациональное использование
ресурсов для военных нужд обеих стран. Однако деятельность комитета не
привела к реальному объединению усилий Англии и Франции в области военного
производства.
12 декабря министры финансов двух держав Д. Саймон и П. Рейно
подписали соглашение, по которому Великобритания брала на себя две трети
всех военных расходов коалиции, а одну треть – Франция. Английские
политики, как и во время первой мировой войны, фунтами стерлингов
намеревались компенсировать свое ограниченное участие в создании
союзнических вооруженных сил и ведении боевых действий на континенте.
Организационное оформление и консолидация коалиции из-за серьезных
противоречий во взаимоотношениях партнеров осуществлялись медленно. По
свидетельству французского историка А. Мишеля, союзники по коалиции не
смогли преодолеть взаимного недоверия и скрывали друг от друга свои
замыслы. «Каждая сторона имела свою собственную концепцию «жизненно важных
интересов», но обе стороны избегали четкого определения этих интересов».
Правящие круги Великобритании в отношениях с Францией настойчиво
добивались роли лидера, не желая в то же время равного с ней участия в
вооруженной борьбе, стремились сохранить за собой полную свободу действий.
Франция сосредоточила на Северо-Восточном фронте более ста дивизий и
основную массу авиации. Великобритания до мая 1940 г. направила во Францию
только десять дивизий и несколько частей военно-воздушных сил.
В боевом использовании авиации на Европейском континенте
Великобритания исходила из принципа, сформулированного английским военным
кабинетом в сентябре 1939 г.: «Действия французской армии будут поддержаны
нашими передовыми ударными силами ВВС (10 эскадрилий). Что же касается
основных сил ударных ВВС, то очень важно исходить из принципа, что мы не
должны растрачивать авиацию по мелочам на выполнение не выгодных нам задач.
В противном случае мы рискуем настолько ослабить нашу бомбардировочную
авиацию, что сами не будем в состоянии предпринять эффективные меры по
защите Англии на более позднем этапе борьбы».
Серьезные противоречия между Англией и Францией исключили возможность
создания единого командования и объединенного штаба коалиционных сил.
Франция согласилась лишь на формирование союзнического комитета военных
исследований, в который вошли представители видов вооруженных сил обеих
стран. Деятельность этого комитета носила консультативный характер.
28 марта 1940 г. Рейно, ставший к этому времени премьер-министром
Франции, и Чемберлен подписали англо-французскую декларацию, в которой
говорилось, что правительства обоих государств «взаимно обязуются не вести
переговоров и не заключать перемирия или мирного договора иначе, как по их
общему согласию» и обсуждать условия мира «только по достижении совместного
решения о необходимых условиях обеспечения длительных и эффективных
гарантий своей безопасности».
Французские правящие круги считали, что совместная декларация повысит
ответственность Англии за ведение войны на континенте и приведет к
увеличению ее вклада в коалиционную войну. Чемберлен и его министры
рассчитывали, что соглашение позволит еще более подчинить Францию интересам
английской политики.
На Европейском театре военных действий общее руководство вооруженной
борьбой возлагалось на французского главнокомандующего сухопутными силами
генерала Гамелена. На Среднем Востоке командование принадлежало английскому
генералу А. Уэйвеллу. Однако фактического объединения вооруженных сил в
этом районе не произошло.
Английское адмиралтейство и генеральный штаб военно-морского флота
Франции заключили соглашение о разграничении зон деятельности флотов. В
отдельных случаях допускалось оперативное подчинение соединений военно-
морских сил одной страны морскому командованию другого союзного
государства.
Военно-воздушные силы западных держав оставались в подчинении
национальных командований.
Командующий британскими экспедиционными силами во Франции генерал Дж.
Горт обязан был действовать в соответствии с директивами французского
главнокомандующего. Однако он имел право, непосредственно обращаясь в
правительство Великобритании, обжаловать приказы Гамелена, если сочтет, что
эти приказы ставят английские войска в опасное положение.
Оперативно-стратегические планы союзников на Европейском театре
военных действий исходили из идеи о преимуществе обороны перед
наступательными боевыми действиями. Английские и французские военные
специалисты, некритически воспринявшие опыт первой мировой войны, мало
верили в успех маневренных операций. Они считали, что в начавшейся войне
возникнет, как это было в 1914–1918 гг., прочный сплошной фронт, прорыв
которого потребует от наступающей стороны огромного напряжения сил и
сосредоточения большого количества боевых средств. Обороняющаяся сторона,
обескровив противника и истощив его материально-технические ресурсы, сумеет
в решающий момент перейти в наступление и добиться победы. Веря в
непреодолимость обороны, командование союзников заранее отдавало инициативу
в войне противнику.
Английские и французские правящие круги исходили из того, что
оборонительная стратегия обеспечит выигрыш во времени для ликвидации
отставания в производстве вооружений и укрепления англо-французской
коалиции за счет вовлечения в нее Румынии, Югославии, Греции, Турции,
Бельгии и Голландии.
Но уже ближайшее будущее выявило серьезные политические и
стратегические просчеты западных держав.
Укрепление позиций гитлеровской Германии в Юго-Восточной Европе, союз
ее с фашистской Италией, которая, формально не участвуя в войне, помогала
агрессору поставками стратегического сырья, делали малоэффективной
экономическую блокаду «третьего рейха».
Оказались нереальными расчеты на вовлечение в англо-французскую
коалицию малых стран Европы. На примере Польши они убедились в ненадежности
гарантий со стороны Англии и Франции и пока занимали выжидательную позицию.
Период «странной войны» был использован союзниками для преодоления
отставания в производстве вооружений, однако его рост не обеспечивал
опережения германского производства. Во Франции, как это видно из таблицы,
уровень производства некоторых важных видов вооружения оставался невысоким.
|Рост военного производства Франции |
|Виды вооружения |Месячное производство |
| |Октябрь |Март 1940г. |
| |1939г. | |
|Тяжелые танки |11 |40 |
|Танки „Сомуа" |11 |26 |
|Легкие танки |93 |130 |
|25-мм зенитные пушки |55 |236 |
|30-мм зенитные пушки |4 |7 |
|25-мм противотанковые |58 |281 |
|пушки | | |
|47-мм противотанковые |70 |151 |
|пушки | | |
|Самолеты |285 (за |301 (за |
| |август) |февраль) |
Великобритания обладала мощным промышленным потенциалом, но, как и во
Франции, политика «странной войны», расчеты на то, что до настоящей схватки
с Германией дело не дойдет, ограничивали производство вооружения для
сухопутных войск (таблица).
|Рост военного производства Великобритании |
|Виды вооружения |Годовое производство |
| |1939г. |1940г. |
|Танки |969 |1 399 |
|Винтовки |34 416 |80 763 |
|Пулеметы |16 405 |30 179 |
|Полевые орудия |– |1 359 |
|Самолеты |7 940 |15 049 |
По этой же причине формирование новых соединений сухопутной армии в
Великобритании проводилось медленно. Всеобщая воинская повинность была
введена лишь в первый день войны. В феврале 1940 г. было принято решение
сформировать 55 дивизий, но окончательные сроки его выполнения не
устанавливались .
«Странная война» с ее бездействием на фронте подрывала моральный дух
личного состава армии Франции и британских экспедиционных сил, порождала
беспечность и притупляла бдительность командного состава. Многие солдаты не
понимали, что происходит – война объявлена, а войны нет,– и считали свое
пребывание на фронте бессмысленным. Для предотвращения морального
разложения войск командование союзников вынуждено было пойти на организацию
спортивных мероприятий и развлечений в прифронтовой полосе.
21 ноября 1939 г. правительство Франции создало в вооруженных силах
«службу развлечений», на которую возлагалась организация досуга
военнослужащих на фронте. 30 ноября парламент обсудил вопрос о
дополнительной выдаче солдатам спиртных напитков, 29 февраля 1940 г.
премьер-министр Даладье подписал декрет об отмене налогов на игральные
карты, «предназначенные для действующей армии». Спустя некоторое время было
принято решение закупить для армии 10 тыс. футбольных мячей.
Политика «странной войны» вызывала недоумение у населения Англии и
Франции. Трудящиеся массы этих стран проявляли решимость вести активную
борьбу против фашистского агрессора. Эта решимость опиралась на глубокие
традиции антифашистской борьбы, которую вели французские и английские
трудящиеся еще в предвоенные годы.
Монополистические круги Англии и Франции боялись участия народных масс
в антифашистской борьбе. Они по-прежнему проводили антинародную политику и
считали, что, если народ активно включится в войну, это возродит призрак
демократического народного фронта, и тогда «неминуемо должна возникнуть
угроза существовавшему социальному строю...».
Английская и французская монополистическая буржуазия использовала
военное положение для того, чтобы усилить эксплуатацию трудящихся,
ликвидировать социальные завоевания народных масс и разгромить авангард
рабочего класса – коммунистические партии. Была увеличена продолжительность
рабочего дня, повышены налоги, возросла стоимость жизни. Монополии, как
всегда, перекладывали бремя военных расходов на плечи трудового народа.
Господствующие классы, применяя законодательство военного времени,
предприняли наступление на политические права трудящихся. В Англии
министерство внутренних дел получило полномочия заключать в тюрьмы
«ненадежных» лиц без суда и предъявления обвинения, запрещать газеты без
объявления причин и без права на апелляцию. Во Франции еще 26 августа 1939
г. правительство Даладье запретило издание коммунистических газет, а 26
сентября приняло декрет о роспуске всех коммунистических организаций. 18
ноября был опубликован так называемый декрет о «подозрительных»,
предоставивший полиции право без суда и следствия отправлять в
концентрационные лагеря неблагонадежных в политическом отношении лиц. 20
января 1940 г. согласно специально изданному закону депутаты-коммунисты
были выведены из состава всех представительных учреждений Французской
республики. Разгрому подверглись прогрессивные профсоюзы. В марте было
распущено 620 профсоюзных организаций. В мае во Всеобщей конфедерации труда
осталось менее 1 млн. членов, тогда как накануне войны в нее входило 5 млн.
человек. 20 марта министр внутренних дел сообщил в парламенте, что 2778
коммунистов, являвшихся депутатами парламента, генеральных и муниципальных
советов, лишены своих мандатов, арестовано 3400 активистов, запрещена 161
газета .
Таким образом, в период «странной войны» резко нарастал кризис
политического режима во Франции, ликвидировались демократические свободы,
завоеванные трудящимися за многие годы упорной борьбы. В то же время
правительство Даладье не предпринимало никаких мер к пресечению враждебной
деятельности профашистских элементов в стране. Тем самым создавалась
благоприятная обстановка для объединения сил, выступавших за сговор с
гитлеровской Германией на антисоветской основе.
Коммунистические партии Франции и Великобритании активно разоблачали
происки внутренней реакции. В заявлении политбюро компартии Великобритании,
опубликованном 26 февраля 1940 г. в газете «Дейли уоркер», говорилось:
«Народ Англии приведен на грань войны против Советского Союза. Зачинщики
войны не считают даже нужным скрывать свои намерения. Они только спорят
между собой о том, когда и как напасть».
В обращении ЦК ФКП в феврале 1940 г. указывалось: «Война ведется в
защиту интересов эксплуататоров. Реакция больше не скрывает, что
действительный враг, против которого она хотела бы вести войну,– это
Советский Союз, великая страна социализма. И становится яснее, что разные
даладье и рейно... до сих пор вели войну прежде всего внутри страны, против
рабочего класса, против трудящихся масс». Коммунисты Англии и Франции
видели, что правящие круги их стран своей антинародной политикой подрывают
возможности для развертывания борьбы народных масс с фашизмом. Член
политбюро Французской коммунистической партии Франсуа Бийу в одном из своих
выступлений в 1969 г. отмечал, что политика буржуазии в период «странной
войны» создавала «материальные и моральные условия для последующего
военного разгрома Франции со всеми катастрофическими последствиями, которые
можно было предугадать» .
Коммунистические партии Англии и Франции выдвинули лозунг прекращения
империалистической, несправедливой войны. 1 октября 1939 г. коммунисты –
депутаты французского парламента вручили председателю палаты депутатов Э.
Эррио письмо с требованием созыва парламента для обсуждения на открытом
заседании вопроса о мире. «Мы всеми силами стремимся к справедливому и
длительному миру,–заявляли они,– и мы думаем, что его можно быстро
достигнуть, ибо империалистическим поджигателям войны и гитлеровской
Германии, находящимся во власти внутренних противоречий, противостоит
Советский Союз, который может обеспечить осуществление политики
коллективной безопасности, способной сохранить мир и спасти независимость
Франции». Коммунисты Франции считали, что прекращение войны могло дать
выигрыш во времени для мобилизации народных масс на борьбу за изменение
внешней политики Англии и Франции и создание такой ситуации в Европе,
которая привела бы к консолидации сил, выступающих против фашистской
агрессии.
Правящие классы Англии и Франции, прикрываясь лозунгами борьбы с
фашистской Германией, продолжали наступление на социальные завоевания
трудящихся, а во внешней политике не прекращали искать путей сближения с
фашистскими государствами.
Развертывание немецко-фашистских армий на западном фронте
Сразу же после окончания боевых действий в Польше командование
вермахта начало переброску штабов и войск с востока на запад – к границам
Франции и Бельгии. В течение октября 1939 г. сюда были передислоцированы
штабы действовавших в Польше групп армий «Север» и «Юг» и шести полевых
армий.
К началу ноября количество немецких дивизий на западном фронте
увеличилось до 96 (в том числе 9 танковых и 4 моторизованные).
Креме штаба группы армий «Ц» (Франкфурт-на-Майне) были развернуты штаб
группы армий «Б» в Бад-Годесберге и штаб группы армий «А» в Кобленце.
Развертывание вермахта на западном фронте было подчинено идее создания
мощной наступательной группировки с обеспечением подавляющего превосходства
в силах и средствах на направлении главного удара. Директива генерального
штаба сухопутных войск от 19 октября 1939 г. предусматривала наступление
через Голландию, Бельгию и Люксембург в Северную Францию. В соответствии с
этим замыслом основные силы сухопутных войск сосредоточивались на северном
фланге.
Группа армий «Б» в составе 37 дивизий, в том числе 8 танковых и 2
моторизованные, должна была нанести здесь главный удар, захватить рубежи
севернее и южнее Брюсселя, далее, не теряя времени, наступать на запад,
заставив противника отойти от Антверпена в район Брюгге, Гент.
Левое крыло развернутой немецкой группировки образовывала группа армий
«А», которая имела в своем составе 27 дивизий и получила задачу прикрыть
наступление на главном направлении с юга, правым флангом продвинуться за
реку Маас южнее Намюра и расширить прорыв в направлении западнее реки
Самбр.
На юге группа армий «Ц» (25 дивизий) первоначально в наступлении
участия не принимала: она должна была создать оборонительный фронт от
франко-люксембургской границы до Швейцарии.
План кампании неоднократно уточнялся и изменялся.
20 ноября 1939 г. директива № 8 верховного главнокомандования вермахта
поставила генеральному штабу сухопутных войск задачу разработать новый
вариант операции «Гельб», который предусматривал бы нанесение главного
удара в полосе группы армий «А» через горно-лесистый массив Арденн.
Одной из причин этого решения явилось раскрытие немецкой разведкой
стратегического плана союзников и мобилизационного развертывания англо-
французских войск. Это и решило судьбу первого варианта плана «Гельб».
Командование вермахта располагало сведениями, что наиболее сильная
группировка противника, включающая механизированные и моторизованные
соединения, будет выдвинута в Бельгию навстречу наступающей группе армий
«Б» генерала Бока. Гитлеровцы установили, что наиболее слабый участок
обороны союзников находится на стыке 9-й и 2-й французских армий, между
Седаном и Динаном. Наступление немецко-фашистских войск на этом направлении
могло застать врасплох французское командование, которое было убеждено, что
горно-лесистый массив Арденн и такое препятствие, как река Маас, исключают
военные действия крупного масштаба .
На изменение плана «Гельб» повлиял и так называемый «мехеленский
инцидент». 10 января 1940 г. близ бельгийского населенного пункта Мехе-лен
сделал вынужденную посадку немецкий самолет. У майора германских ВВС
Райнбергера бельгийские власти изъяли документы, проливающие свет на
замысел операции «Гельб».
Чтобы обеспечить внезапность удара через Арденны, немецко-фашист-ское
командование провело в жизнь мероприятия по оперативной маскировке замысла
нового варианта плана «Гельб». Особое внимание было уделено дезинформации
противника. Фашистский генерал Б.Лоссберг, работавший в то время в штабе
оперативного руководства ОКБ, позднее рассказывал: «В лагерь противника по
различным каналам направлялось множество слухов. При этом не допускалось
никакой грубой работы, которая могла бы вызвать подозрения. Вымысел
перемешивался с правдой... многочисленными путями за несколько месяцев до
наступления непрерывно распространялись слухи о немецком «плане Шлиффе-на»
1940 г.».
Развертывание немецко-фашистской группировки для наступления
осуществлялось постепенно и охватывало большую глубину. Это лишало
противника возможности разгадать вероятное направление главного удара.
Гитлеровское командование отказалось от заблаговременного сосредоточения
больших масс войск на исходных рубежах для наступления. Непосредственно у
границы находились сравнительно небольшие по численности силы, которым
предстояло обеспечивать переход войск первого эшелона через границу. Для
наращивания усилий предусматривалось выдвижение из глубины вторых эшелонов,
за ними – третьих и т. д. При этом перемещение штабов и передвижение войск
допускались только с началом боевых действий. По определению
западногерманского историка X. Грейнера, «из прежнего массового
стратегического развертывания получалось текучее развертывание» .
Планируя операцию против западных союзников, верховное командование
вермахта рассматривало возможность вступления в войну Италии.
Предполагалось, что итальянская армия должна действовать самостоятельно в
Альпах и в Савойе. Кроме того, рассматривался вариант, согласно которому
итальянские дивизии могли быть переброшены в Южную Германию, чтобы принять
участие в совместных действиях с немецкой армией на Верхнем Рейне. Однако
фашистская Италия все еще опасалась вступать в войну. 18 марта 1940 г. во
время встречи с Гитлером на Брен-нерском перевале Муссолини заявил, что,
как только Германия своими военными действиями создаст благоприятную
ситуацию, он, не теряя времени, вступит в войну.
* * *
Политика Англии и Франции после разгрома вермахтом Польши в принципе
не изменилась. Они продолжали «странную войну», в основе которой лежала
мюнхенская политика. Антисоветизм этой политики наиболее ярко проявился в
попытках западных «демократий» создать новый фронт мировой войны – против
Советского Союза. Это было не только намерение отвести от себя возможный
удар вермахта, но и «превратить «ошибочную войну» между капиталистическими
державами в «правильную войну» всех капиталистических держав против СССР» .
Но инициаторов этой идеи постигла неудача.
Победа Советской Армии в финляндско-советском вооруженном конфликте
лишила их уверенности в успехе нападения на СССР. Главное направление в
развитии войны продолжали определять традиционные германо-французские и
германо-английские противоречия.
Фашистская Германия использовала стратегическую паузу для усиления
своего военного потенциала, разработки дальнейших планов агрессии и
развертывания вооруженных сил на западе. Антисоветские устремления
противников Германии, их пассивность в вооруженной борьбе на Европейском
континенте способствовали созданию благоприятных условий для подготовки
новых ударов вермахта.
-----------------------
Ковчегин Игорь 9б
-----------------------
11
Реферат на тему: Декабризм
План реферата:
1. Первые организации будущих декабристов
2. Северное и Южное общества декабристов
3. 1825 год. Декабрь и декабристы
1. Первые организации будущих декабристов
В 1815 г. несколько офицеров Семеновского полка устроили «артель»: в
складчину готовили обеды, а после играли в шахматы, вслух читали
иностранные газеты, обсуждали острые вопросы. Вскоре Александр дал знать,
что такого рода «сборища» ему не нравятся. Офицеры поняли, что они не могут
рассчитывать на гласное обсуждение животрепещущих вопросов российской
действительности.
В 1816 г возникла первая тайная офицерская организация, названная «Союзом
спасения». Его возглавил полковник Генерального штаба Александр Муравьев. В
число основателей входили также князь Сергей Трубецкой, Никита Муравьев,
Матвей и Сергей Муравьевы-Апостолы, Иван Якушкин. Все шестеро были
участниками Отечественной войны и заграничных походов. Якушкин отличился в
Бородинском сражении. Позднее в «Союз» вступили гвардейские офицеры Павел
Пестель, князь Евгений Оболенский и Иван Пущин, лицейский друг Пушкина.
Главной целью общества было введение конституции и гражданских свобод. В
уставе «Союза» говорилось, что если царствующий император «не даст никаких
прав независимости своему народу, то ни в коем случае не присягать его
наследнику, не ограничив его самодержавия». Обсуждался и вопрос об отмене
крепостного права. Глубокое негодование среди членов общества вызвало
устройство военных поселений. Под впечатлением от известий о насилиях над
мирными крестьянами Якушкин вызвался убить царя. Друзьям с большим трудом
удалось его отговорить.
«Союз спасения» строился на основании глубокой конспирации и строгой
дисциплины. За два года в общество вступило около 30 человек. Перед его
руководителями остро встал вопрос, что же делать дальше. Общество не могло
пассивно ожидать конца царствования. Цареубийство большинство членов
отвергало по нравственным соображениям. К тому же стало известно, что
Александр готовится освободить крестьян и ввести конституцию. Осуществление
этих реформ сделало бы бессмысленным существование замкнутой офицерской
организации. В то же время надо было учитывать опасность того, что
реакционеры объединят свои усилия и, как во времена Сперанского, сорвут
преобразования. Поэтому было решено сосредоточить силы на подготовке
общественного мнения к предстоящим реформам, на пропаганде конституционных
идей.
В 1818 г. вместо «Союза спасения» был основан «Союз благоденствия». Во
главе его стояли те же лица, что и в прежней организации. Они образовали
Коренную управу. Ей подчинялись местные «управы» — в Петербурге, Москве и
некоторых других городах. Новый «Союз» носил более открытый характер. В нем
состояло около 200 человек. В уставе («Зеленой книге») говорилось, что
«Союз» считает своей обязанностью «распространением между соотечественников
истинных правил нравственности и просвещения споспешествовать правительству
к возведению России на степень величия и благоденствия». Одной из главных
своих целей «Союз» считал развитие благотворительности, смягчение и
гуманизацию нравов.
Судьба крепостного крестьянина и рядового солдата была в центре внимания
«Союза». Его члены должны были делать достоянием гласности факты жестокого
обращения с крепостными, «истреблять» продажу их поодиночке и без земли.
Следовало добиваться устранения из армейской жизни произвола, жестоких
наказаний, рукоприкладства.
Большое значение «Союз благоденствия» придавал гуманистическому
воспитанию юношества. Члены «Союза», имевшие поместья, должны были
открывать школы для крестьян. «Союз» ставил себе целью бороться против
взяточничества, стремился к мирному разрешению возникающих в стране
конфликтов, стараясь приводить к соглашению «различные племена, состояния,
сословия». Развитие производительных сил Отечества тоже входило в цели
«Союза». Его члены должны были способствовать внедрению передовых приемов
земледелия, росту промышленности и ремесел, расширению торговли.
Для достижения своих целей члены «Союза» должны были активно участвовать
в общественной жизни, в деятельности легальных научных, просветительных и
литературных обществ. Предполагалось наладить издание собственного журнала.
Знакомство с «Зеленой книгой» показывает, что ее авторы были передовыми
людьми — с широким кругозором и добрым сердцем. Существовала и вторая часть
«Зеленой книги», известная лишь основному ядру общества. В ней были
записаны его заветные цели — введение конституции и уничтожение крепостного
права.
За короткое время своего существования «Союз благоденствия» успел сделать
очень немногое из того, что было намечено. Его члены выступали за отмену
крепостного права, некоторые из них старались облегчить положение своих
крепостных. Иван Якушкин открыл школу в своем имении. Сергей Муравьев-
Апостол, служивший в Семеновском полку, много сделал для того, чтобы
облегчить жизнь солдата. Однако все его усилия пошли прахом, когда в
Семеновский полк был назначен новый командир. Сразу же воцарились муштра и
палочная дисциплина. В 1820 г. в полку произошли солдатские волнения.
«Зачинщики» были жестоко наказаны, остальные солдаты разосланы по
отдаленным гарнизонам.
Будущие декабристы не участвовали в этом выступлении, но кары коснулись и
их. Большинство офицеров-семеновцев были срочно переведены в обычные
армейские корпуса и высланы из столицы. 17-летнему Михаилу Бестужеву-Рюмину
не разрешили даже заехать в имение, чтобы попрощаться с умирающей матерью.
Вместе с Сергеем Муравьевым-Апостолом он был переведен на юг, в
Черниговский полк. Среди солдат этого полка оказалось много бывших
семеновцев. Павел Пестель в 1821 г. был произведен в полковники и назначен
командиром Вятского полка, который располагался недалеко от Черниговского.
Так оказались на юге многие участники тайного общества.
Между тем правительство оставило политику реформ и вступило на путь
реакции. Стало очевидно, что организационное строение и программа «Союза
благоденствия» не отвечают новым условиям. Вместо того, чтобы
«споспешествовать правительству», надо было развернуть самостоятельную
борьбу за обновление России. В 1821 г. тайный съезд «Союза благоденствия» в
Москве объявил организацию распущенной. Руководители движения хотели
организовать новое общество, способное к более решительным действиям.
2. Северное и Южное общества декабристов
В 1821—1822 гг. возникло два новых общества — Северное в Петербурге и
Южное в армейских частях, расквартированных на Украине. Они поддерживали
связь между собой, стремились к объединению, но пошли во многом разными
путями.
Северное общество возглавила Дума, в которую входили Сергей Трубецкой,
Никита Муравьев и Евгений Оболенский. Программным документом общества стала
«Конституция», разработанная Н.М. Муравьевым. В первоначальном варианте она
называлась «Уставной грамотой Славяно-русской империи». Не только по этому
названию, но и по содержанию проект Муравьева перекликался с проектом
Вяземского. Поддерживая близкие отношения со многими членами общества,
Вяземский ознакомил их с проектом, над которым так много работал и от
которого правительство отказалось.
Сходство двух проектов заключалось в сохранении монархии, введении
федеративного устройства и создании двухпалатного представительного органа,
избираемого на основе имущественного ценза. Но по сравнению с проектом
Вяземского права представительного органа были расширены, а монарха —
ограничены. Россия должна была стать конституционной монархией. Но самое
глубокое отличие состояло в том, что Муравьев не мыслил введения
конституции без отмены крепостного права. «Крепостное право и рабство
отменяются, — говорилось в его проекте. — Раб, прикоснувшийся земли
русской, становится свободным».
Крестьянам, освобожденным от крепостной неволи, предоставлялся
приусадебный участок и надел по 2 десятины на двор. Приходится признать,
что этот пункт заимствован из проекта Аракчеева. Вместе с тем в
«Конституции» подчеркивалось, что военные поселения должны быть
ликвидированы.
«Конституция» Никиты Муравьева была сложным документом. Ее автор,
занимавший среди декабристов очень умеренные позиции, попытался свести
воедино и пересмотреть неосуществленные проекты Александра I. Кое в чем он
продвинул их вперед, кое в чем остался на их почве. Положительная сторона
проекта Муравьева — это то, что в своей основе он был реалистичен. Автор
понимал, что нельзя навязывать стране такие преобразования, для которых она
еще не созрела. Недостаточная реалистичность некоторых положений
объяснялась не «забеганием вперед», а боязнью слишком задеть интересы
помещиков. В самом деле, вряд ли можно было считать реальным освобождение
крестьян от помещичьей кабалы, если бы они получили по две десятины на
двор.
В последующие годы в Северном обществе произошла смена поколений. А.Н.
Муравьев, основатель «Союза спасения», отошел от общества. Все менее
активно работал в нем Никита Муравьев, не обладавший крепким здоровьем.
Трубецкой по службе был переведен в Киев; К руководству пришли более
молодые и радикально настроенные люди. В начале 1825 г. в Думу входили Е.П.
Оболенский, А.А. Бестужев и К.Ф. Рылеев, вступивший в общество в 1823 г. по
рекомендации-Пущина.
Евгений Оболенский был человеком мягким и не очень решительным. Александр
Бестужев (литературный псевдоним — Марлинский), поэт и беллетрист
романтического направления, блестящий офицер, охотно отвлекался на светские
развлечения. Основное бремя организаторской работы в тайном обществе легло
на Кондратия Рылеева.
Ко времени вступления в общество (28 лет) он был уже известным поэтом. В
своих стихах он прославлял свободу, внушал ненависть к тирании. Широкую
популярность приобрела его ода «К временщику». Все знали, что она
адресована Аракчееву. В Северном обществе Рылеев проявил замечательные
организаторские способности.
В числе новых членов был Петр Каховский. Он собирался в Грецию, где шла
война за независимость, но остался в Петербурге, встретив Рылеева, своего
старого друга. Человек нетерпеливый, Каховский рвался совершить
цареубийство. С немалым трудом Рылееву удавалось его сдерживать. Большим
успехом Рылеева было установление контактов с кружком морских офицеров,
которые позднее вступили в Северное общество. Трубецкой, вернувшийся в
Петербург, не принимал активного участия в жизни общества, предпочитал
приглядываться и прислушиваться.
Программным документом Южного общества стала" написанная Пестелем
«Русская правда». Согласно этому проекту Россия провозглашалась единой и
неделимой республикой с однопалатным парламентом (Народным вечем).
Избирательным правом наделялись все лица, достигшие 18 лет. Исполнительная
власть передавалась Державной думе, состоящей из пяти человек. Каждый год
из нее выбывал один человек и один избирался. Пост президента занимал тот,
кто находился в Думе последний год.
Крепостное право отменялось, сословия ликвидировались. К освобожденным
крестьянам переходила половина всего земельного фонда. Другая половина
оставалась в частной собственности помещиков и иных лиц, пожелавших
приобрести землю.
Павел Пестель и Никита Муравьев, написавшие столь разные проекты,
расходились и в том, как провести их в жизнь. Муравьев предполагал вынести
свой проект на рассмотрение Учредительного собрания. Пестель считал, что
«Русская правда» должна быть введена в действие декретом Временного
революционного правительства, обладающего диктаторской властью.
«Русская правда» была выдающимся памятником декабристской мысли. Аграрная
ее часть отличалась продуманным подходом к проблеме. Недаром впоследствии,
когда готовилось освобождение крестьян, власти взяли за основу (сами того
не подозревая) идею Пестеля о разделении земель частновладельческих и
крестьянских. Но не все в программе Пестеля было реалистично. Нельзя,
например, было ликвидировать в России сословия, когда в ней еще не вполне
сложились классы капиталистического общества. Это повело бы к разрушению
социальных структур общества, могло вылиться в развал и хаос.
Пестель, главный теоретик Южного общества, был человеком замкнутым и
малообщительным. Душой Южного общества стал Сергей Муравьев-Апостол. Его
любили солдаты, к нему тянулись офицеры. Правой рукой Муравьева-Апостола
был Михаил Бестужев-Рюмин, обладавший неиссякаемой энергией и
организаторскими способностями. Именно он разузнал об «Обществе соединенных
славян» и установил с ним контакт.
В отличие от Южного общества, где тон задавали опальные гвардейцы,
Общество славян сложилось в среде провинциального офицерства. Члены этого
общества (братья Борисовы, И.И. Горбачевский и др.) мечтали о создании
федерации свободных славянских государств. Бестужев-Рюмин сказал им, что
начинать надо с освобождения России от ига самодержавия и крепостного
права. Считая это первым шагом к освобождению всех славянских народов,
члены «Общества соединенных славян» присоединились к Южному обществу.
Чтобы выработать общую программу действий, Пестель в 1824 г. приезжал в
Петербург. Ему не удалось убедить «северян» принять «Русскую правду», хотя
многие из них, в том числе Рылеев, постепенно становились республиканцами.
Договорились только об одном — выступать надо совместно. Предполагалось,
что это произойдет летом 1826 г.
3. 1825 год. Декабрь и декабристы
Александр I давно знал о существовании тайных обществ, но странно
бездействовал. Осенью 1825 г. императорская чета уехала отдыхать в
Таганрог. В конце октября император ненадолго съездил в Крым. Вернулся
нездоровым, несколько дней перемогался, а затем болезнь приняла серьезный
оборот. 19 ноября 1825 г. Александр I скончался в возрасте 47 лет.
Внезапная смерть царя, физически здорового, но душевно надломленного,
поразила многих современников. И долгие годы после этого ходила легенда,
будто под сводами Петропавловского собора обрел покой другой человек.
Александр же оделся в простую одежду, накинул на плечи котомку и ушел в
народ. Ходил он, беспаспортный, по городам и селам, назывался старцем
Федором Кузьмичем, терпел от властей обиды и, наконец, нашел приют где-то в
глухой сибирской деревне. Учил там грамоте крестьянских детей и замаливал
свои грехи, вольные и невольные.
- Когда стали разбирать оставшиеся после Александра I бумаги, обнаружили
несколько доносов с поименным перечислением членов тайных обществ. Генерал
И.И. Дибич, начальник Главного штаба, тотчас же отослал все бумаги в
Петербург и распорядился об аресте руководителей Южного общества.
Александр I не имел детей. Наследовать престол должен был Константин,
второй сын Павла I. Но в свое время он был так потрясен убийством отца, что
дал зарок не вступать на престол. А женитьба на польке совсем отрезала ему
дорогу на трон. Александр завещал престол своему следующему по старшинству
брату— Николаю. Долгие годы это завещание оставалось тайной.
Известие о смерти императора пришло в столицу 27 ноября. Великий князь
Николай Павлович начал было говорить о завещании и о своем праве на
престол. Но его резко осадил военный губернатор Петербурга, герой
Отечественной войны М.А. Милорадович: существует закон о престолонаследии,
который надо соблюдать, а кроме того он, Николай, не очень любим в гвардии
и потому вряд ли присяга ему пройдет спокойно. Николая и в самом деле не
любили в гвардии. «Зол, мстителен, скуп», — говорили о нем офицеры. Получив
такой отпор, Николай стушевался и вместе со всеми присягнул брату.
Константин оставался в Варшаве. Он заперся в кабинете, никого не принимал
и не распечатывал пакетов, адресованных ему как императору. В письмах к
Николаю он подтверждал свое отречение от престола, но отказывался приехать
в Петербург и заявить об этом публично Ему казалось безопасней оставаться в
Варшаве под прикрытием верных ему войск.
Междуцарствие затягивалось. Препираясь между собой, братья роняли свой
авторитет. Многие понимали, что выбор любого из них сулит мало хорошего:
резкий, вспыльчивый, характером весь в отца Константин и холодный,
надменный Николай. В такой обстановке взоры некоторых сановников и многих
офицеров обратились в сторону тайного общества, которое фактически
перестало быть тайным. На собраниях у Рылеева толпилась масса народа, и
никто твердо не знал, кого уже приняли в общество, а кого еще нет.
Милорадович смотрел на эти собрания сквозь пальцы. Однажды к Оболенскому
подошел генерал В.Н. Шеншин, командир гвардейской бригады, и спросил: «Что
же нам теперь делать? А в теперешних обстоятельствах необходимо на что-то
решиться».
В считанные дни выявилась влиятельная оппозиция самодержавию, включавшая
в себя некоторых членов Государственного совета и сенаторов, часть
генералитета и офицерства и значительную долю столичной интеллигенции.
Сердцевиной этой оппозиции стало Северное общество.
Центром притяжения консервативных сил стал Николай, и вскоре заговорили о
новой присяге. Это заставило руководителей Северного общества начать
действовать. Было решено Николаю не присягать, поднять гвардейские полки и
собрать их на Сенатской площади. Если бы в наличии оказались внушительные
силы, кандидатура Николая отпала бы. сама собою. Тогда Сенат должен был
обнародовать манифест о созыве Великого Собора для решения вопроса о форме
правления; До созыва Собора власть переходила в руки Временного
правительства. В его состав предполагалось пригласить наиболее уважаемых и
заслуженных людей: адмирала НС. Мордвинова, М.М. Сперанского, сенатора И.М.
Муравьева-Апостола (отца трех членов Южного общества), а также московского
архиепископа Филарета. Тогда же было решено, что власть над войсками,
отказавшимися присягать Николаю, вручается полковнику Трубецкому. Выбор его
объяснялся тем, что князь являлся как бы связующим звеном между сановно-
аристократической оппозицией и Северным обществом.
Однако в несколько дней положение круто изменилось. Путем обещаний,
давления и угроз Николай сплотил на своей стороне подавляющую часть высших
сановников и генералов. 13 декабря ему присягнули Государственный совет и
Сенат. Вместе со всеми пришлось присягнуть и тем, на кого надеялись члены
тайного общества. Мордвинов, отправляясь в Совет, сказал знакомому
поручику, что не знает, вернется ли: если не присягнет, то и не вернется. И
добавил: «Теперь не нам, а вам, господа, и гвардии должно действовать».
Начался отлив и в самом Северном обществе: уже не знали, на кого можно
положиться, а на кого нет. Некоторые говорили, что не верят в успех и не
хотят быть четвертованными. Между тем присяга войск была назначена на 14
декабря. Не выступить было нельзя, ибо дело зашло слишком далеко и общество
перестало быть тайным. В случае неудачи решили отступать в район военных
поселений. Заговорщики надеялись, что войска, присягнувшие Николаю, не
будут стрелять в своих братьев по оружию и компромисс будет достигнут.
14 декабря 1825 г. офицеры Александр Бестужев и Дмитрий Щепин-Ростовский
(потомок ростовских князей) вывели к памятнику Петру I Московский полк.
Затем к ним присоединились гвардейский морской экипаж и лейб-гвардии
гренадерский полк — всего около 3 тыс. человек. Верные Николаю войска
оцепили их, имея четырехкратное превосходство. Трубецкой, решив, что дело
проиграно, не явился на площадь. Но собравшиеся на ней декабристы так не
считали. На стороне Николая было численное превосходство, на их стороне —
моральное. Их выступление было бы сразу подавлено, если бы произошло в
казармах. Выход к Медному всаднику был очень удачным решением. Здесь их
видела вся столица, вся Россия, вся Европа. Их сила была в том бесстрашном
вызове, который они бросали самодержавию, требуя вольностей и прав.
«Открытые, откровенные действия необходимы, — писал впоследствии А.И.
Герцен, — 14-е декабря так сильно потрясло всю молодую Русь оттого, что
было на Исаакиевской площади».
Сила декабристов была также в неприменении силы, ибо Николай как раз и
ожидал от них активных действий, чтобы обрушиться на них всем своим
войском. Даже первые конные атаки на Московский полк отражались холостыми
залпами. Декабристам удалось почти безупречно выстоять в этом моральном
поединке. И только когда подъехал Мило-радович и начал уговаривать солдат
присягнуть Николаю, не выдержали нервы у Каховского...
Николай не хотел идти ни на какие уступки, но противостояние
затягивалось. Время работало не на Николая. В его войсках стояло немало
членов тайного общества, не сумевших или не рискнувших поднять своих
солдат. Через народ, столпившийся у строящегося Исаакиевского собора,
солдаты присягнувших полков передавали своим товарищам на Сенатской
площади, что перейдут к ним, как только стемнеет. В сумерках,
действительно, многое могло смешаться.
Убийство Милорадовича сторонники Николая использовали как повод для
решительных действий. «Ваше величество, — грубовато сказал генерал К.Ф.
Толь, — прикажите очистить площадь картечью или отрекитесь от престола».
Николай зло взглянул на него и приказал пустить в ход артиллерию.
Послышалась команда: «Пальба орудиями по порядку, правый фланг, начинай,
первая пли!» — и выстрела не последовало. «Свои, ваше благородие...»,—
сказал фейерверке? подбежавшему штабс-капитану. Офицер выхватил у него
фитиль и сам сделал первый выстрел...
Накануне событий 14 декабря были арестованы руководители Южного общества.
Но в конце декабря молодые офицеры из Общества славян освободили Сергея
Муравьева-Апостола и его товарищей. С несколькими ротами Черниговского
полка он выступил на соединение с другими частями, на помощь которых
рассчитывал. 3 января 1826 г. его настиг отряд гусар с конной артиллерией.
Муравьев-Апостол не велел солдатам стрелять и повел их в атаку на орудия.
Картечным залпом он был ранен, потерял сознание, а очнулся уже в плену.
Декабристы вписали яркие страницы в историю нашей страны. Хотя и не было
все так просто в их движении. К нему примкнули разные люди — по характеру,
воззрениям, социальному положению. Почти все они, правда, были дворяне, но
дворянство не было однородным. Некоторые из декабристов принадлежали к
аристократии, другие — к беспоместному армейскому офицерству, третьи — к
разночинной интеллигенции. Столь же различны были истоки идеологии
декабристов. Одни из них считали своим предшественником А.Н. Радищева,
другим были ближе «верховники».
Среди декабристов существовали разногласия, часто вспыхивали споры. Но до
раскола дело не доходило. Декабристов крепко связывало общее дело — борьба
против самодержавия и крепостничества. А внутренняя борьба в самом движении
никогда не выходила на первое место. Это было замечательной особенностью
движения декабристов.
Были в этом движении и очевидные слабости. Главная заключалась в
сравнительной малочисленности его рядов. Нельзя, правда, совсем уж вырывать
декабристов из общего состава оппозиции неограниченному самодержавию,
которая выявилась в 1825 г. Декабристы были решительнее других и больше
всех пострадали, а те, другие, отделались отставками, царской немилостью, а
то и вовсе не понесли наказания. «Это наши друзья по четырнадцатому,
которые удружили нам ссылкою», — говорили с горечью о них декабристы.
Другая слабость декабристского движения заключалась в несколько
любительском, не всегда серьезном отношении к делу. Лишь немногие — Рылеев,
Пестель, Муравьев-Апостол — с головой ушли в это дело и представляли всю
его опасность. Другие же были слишком молоды, беспечны, слишком любили
жизнь, чтобы отказываться от всех ее благ, красоты и радостей.
В официальных документах выступление декабристов именовалось не иначе,
как «бунт», «мятеж», «возмущение». Так правительство пыталось оправдать
жестокую расправу над участниками движения. Сами они употребляли слово
«восстание». Оно и закрепилось в исторической литературе. Однако после трех
российских революций начала XX в. этот термин несколько изменил свой смысл.
Он воспринимается теперь по-большевистски, как «вооруженное восстание», как
выступление с широким и опережающим применением оружия. А вот этого-то и не
было у декабристов.
Много поспорив по вопросу о средствах достижения цели, декабристы пришли
к выводу, что хороши не все средства, и отдали предпочтение мирным формам
борьбы. Их выступление на Сенатской площади по существу и в основном было
мирной формой протеста, хотя в руках они имели оружие. Е.П. Оболенский
считал, что в самом своем начале движение декабристов носило нравственный,
этический характер — «в защиту истины и правды». И только потом оно
приобрело политический оттенок. «Но и тут надобно сказать, — отмечал он, —
что и политический характер, принятый Обществом, подчинялся нравственному,
принятому в основание Общества».
Список литературы:
1. «История России» 2 т., под ред. А.Н. Сахарова, М., «АСТ»,1996
2. «Всемирная история». М., «Аванта», 1998
3. Соловьев С.М. Об истории России. М.:Просвещение,1993.
4. Мальков В.В. Пособие по истории СССР для поступающих в вузы. М.:
Высшая школа,1985.
| |
