|
Реферат: А. С. Макаренко (Педагогика)
“Будешь учителем”
«У человека должна быть
единственная специальность -
он должен быть большим
человеком, настоящим человеком»
А. Макаренко
1 марта 1888 года в городке Белополье Харьковской губернии в семье
старшего маляра железнодорожных мастерских Смена Григорьевича Макаренко
родился сын Антон, Тося, как его называли родители. Семье
Макаренко жилось трудно. Еле-еле удавалось свести концы с концами.
Отец трудился в мастерских с зари до самого вечера, но заработки были
скудными. Маленький Тося с детства усвоил твёрдое правило: человек дол-
жен трудиться.
Отец всегда был примером для сына. Спустя много лет, когда Семена
Григорьевича уже не будет в живых, А.С. Макаренко воскресит многие черты
характера и даже внешнего облика дорогого для него человека в одном из
героев повести « Честь » : та же честность, та же прямолинейность, та же
принципиальность, та же законная гордость своей принадлежностью, к рабочему
классу.
А мать, Татьяна Михайловна! Сколько тепла вмещало сердце этой женщины,
сколько энергии, силы, подлинного мужества обнаруживала она в борьбе с
трудностями. В доме Макаренко всегда чувствовалась подлинная дружба,
взаимное уважение, забота друг о друге. Сюда любили заходить
друзья, а их у Макаренко было много. Их встречали весело, радушно, угощали,
чем могли, поддерживали дружеским советом, подбадривали шуткой.
Антон рос живым, любознательным мальчиком. Научившись читать в
пятилетнем возрасте, он всю свою жизнь не расставался с книгой. Любил он
часто расспрашивать отца о том, на что сам еще не мог дать ответа. Вопросы,
задаваемые Антоном, были самыми разными: и почему птицы на зиму улетают на
юг, и почему хозяин квартиры нигде не работает, а денег у него много,
живет, как барин?.. Почему?.. Почему?..
Как ответить на все «почему? » сына, если Семен Григорьевич не получил
никакого образования: рано осиротев, он уже мальчиком вынужден был
работать.
А вот сыну Семена Григорьевич и Татьяна Михайловна твердо решили
дать образование. И Антон в 1895 году поступил учиться сначала в
Белопольскую школу, а затем в 1901году в Кременчугское четырехклассное
училище. И в Белополье, и в Кременчуге Антон учился отлично, заметно
выделяясь среди соучеников глубиной знаний, широтой кругозора.
Вспоминая об ученических годах, Антон Семенович Макаренко с большой
теплотой говорил о таких учителях, как Константин Максимович Сальник и
Григорий Петрович Каминский. Это они помогли Антону понять и осмыслить то,
что уже было заложено в его душе отцом: настоящий человек достоин уважения
и надо стремиться стать настоящим человеком. Это они помогли ему
разобраться в том, что такое подлинно хорошая книга. Это от учителя
словесности Каминского услышал Антон Макаренко о таких людях, как
Чернышевский, Добролюбов, Некрасов… На его уроках впервые познал он
прелесть вдохновенной поэмы «Слово о полку Игореве». На его уроках слово
«учитель» приобрело для юноши особый смысл. Может быть, поэтому, когда
родители решили, что после окончания училища сын будет учиться дальше,
чтобы впоследствии стать учителем, тот с радостью согласился.
В документе об окончание училища у Антона стояли только пятерки.
Проучившись еще год на специальных педагогических курсах, Антон Семенович
Макаренко получил свидетельство, которое удостоверяло его звание учителя
начальных училищ с правом преподавания в сельских двухклассных училищах
Министерствах народного просвещения.
Это было в 1905 году.
“Я очень много над собой работал”
B сентябре 1905 года в двухклассном железнодорожном училище небольшого
посада Крюков, что расположен на правом берегу Днепра, стал работать новый
учитель – Антон Семенович Макаренко.
Молодой учитель не оставался в стороне от событий. Именно в эти годы
Антон Семенович много и упорно занимается изучением марксисткой литературы,
штудирует работы Ленина, ближе знакомится с рабочими – железнодорожниками -
родителями своих учеников. Макаренко вспоминал впоследствии, что
железнодорожная школа благодаря тесной связи с революционными рабочими
Крюкова заметно выделялся среди прочих учреждений города.
В 1905 году Антон Семенович Макаренко принимает активное участие в
организации съезда учителей Южных железных дорог. И в речи, с которой
выступает он на съезде, и в революции, которую составляют делегаты при
непосредственном его участии, чувствуются твердость убеждений,
определенность требований, живая заинтересованность в том деле, которому
взялся служить Макаренко.
Ученики Макаренко- дети железнодорожников, мастеровых- сначала
дичились своего нового наставника. Но как-то незаметно для них самих вышло
так, что все чаще и чаще им хотелось задержаться около молодого учителя,
послушать, о чем рассказывает Антон Семенович, какую книжку советует
почитать, а то и поиграть с ним в снежки, городки и другие веселые игры, до
которых учитель оказался большим охотником.
Казалось, он всюду поспевает, этот неугомонный, веселый человек.
Удивительно, как у него на все хватало времени. Он «он неутомимо носился из
одной классной комнаты в другую с журналом под мышкой, - вспоминает один
из сослуживцев Макаренко по Крюковскому железнодорожному училищу, М. Г.
Компанцев, - а на переменах между уроками в большом коридоре или во дворе
можно было слышать его смех среди ребят или окрики команды для игр ».
И уроки у него были не такие, как у других учителей ( преподавал
Антон Семенович русский язык, черчение и рисование). Антон Семенович в
классе был всегда весел, бодр. Сразу умел он увлечь учеников рассказом, а
рассказывать он был большой мастер. И при этом каждому, сидящему в классе,
казалось , что именно с ним ведет беседу учитель, к нему обращается, от
него ждет ответа. Ученики говорили: «Антон Семенович взял меня к себе». С
этого «взял к себе » начинался каждый урок. А затем затаив дыхание слушали
ученики чудесные строки пушкинских стихов, повести Гоголя, Чехова,
Короленко.
Антон Семенович искренне, по- настоящему любил детей. Его живо
интересовали ребячьи дела и заботы, он мог помочь в беде, дать совет,
развеселить шуткой, он был с ними и в минуту отдыха. Любил Антон Семенович
поиграть на скрипке. И тогда долго можно было слушать у здания школы
детские голоса, старательно выводящие под аккомпанемент скрипки задушевные
мотивы русских и украинских народных песен. А сколько веселых, смешных
карикатур рисовал Антон Семенович!
Антон Семенович много времени уделял и родителям своих учеников. Он
приходил к ним , интересовался их делами, их взглядами на воспитание детей,
давал практические советы. И хотя Макаренко чаще всего оказывался моложе
своих собеседников, к его словам прислушивались, старались их запомнить.
Так Макаренко в пору работы в Долинской школе во многом определил для
себя те педагогические принципы, которым следовал в практике последующих
лет.
В 1914 году в Полтаве открылся учительский институт. К этому времени
Антон Семенович был уже учителем, имевшим стаж педагогической работы.
Однако Макаренко, человек чрезвычайно требовательной к себе, остро
чувствовал все пробелы в своем действительно очень скудном педагогическом
образовании. И хотя работа в училище удавалась Антону Семеновичу, было это
результатом способностей, таланта молодого учителя, а не итогом
специального педагогического образования. Поэтому поступление во вновь
открывшийся институт стало для него ближайшей целью. А поступить в институт
в то время было почти немыслимо. Дореволюционная Россия, которая вообще не
могла похвастаться постановкой высшего образования, насчитывала учительские
институты единицами, а учиться хотели многие. Каждому поступающему нужно
было выдержать огромный конкурс. Принимали только лучших.
Блестяще сдав вступительные экзамены, Антон Семенович Макаренко был
зачислен студентом Полтавского учительского института.
Никто из студентов не знал столько, сколько знал Макаренко. Даты ,
факты – все это было ему хорошо известно, все вспоминалось к месту,
являлось веским аргументом в споре. Казалось, невозможно было подыскать
такой вопрос, на который бы не смог ответить Макаренко, назвать книгу,
которую бы он не помнил.
Читал Антон Семенович с поразительной быстротой. Но не проглядывал
книги, а вчитывался в них, делая пометки и выписки.
В 1916 году Антона Семеновича призвали в царскую армию. Около
полугода был он на действительной военной службе, пока в марте 1917 года
Макаренко не сняли с военного учета: он был близорук.
Антон Семенович вернулся в Полтавский учительский институт. Макаренко
закончил институт первым по успеваемости и был награжден золотой медалью.
После окончания Полтавского учительского института Макаренко едет в
Крюков, где жила его овдовевшая мать. Крюков привлекал Антона Семеновича
еще и тем, что здесь начиналась его педагогическая работа.
“Я ощущаю в своих руках
многие начала путей”
Разумно и точно провести ребенка
по богатым дорогам жизни, среди её
цветов и сквозь вихри её бурь, может
каждый человек, если он действительно
захочет это сделать.
А. Макаренко.
Октябрьскую революцию Антон Семенович Макаренко принял восторженно.
По его признанию, она открыла перед ним невиданные перспективы.
Макаренко прекрасно понимал, что значит труд для формирования
человека.
Жизнь в училище била ключом. Необычайно интересно проходили спектакли,
диспуты, экскурсии. Слаженно пел хор, дружно играли оркестранты. Артистами
и зрителями были ученики, их родители, учителя и рабочие, которые часто
бывали в школе. Для рабочих Макаренко организовал и вечерние курсы, на
которых преподавал он сам и другие учителя школы. Все, знавшие Антона
Семеновича, только удивлялись: как только у него на всё хватает времени?
Где берёт он запасы энергии? Но, очевидно, такова была его натура. Иначе
жить он не умел!
Вскоре Макаренко получает новое назначение: он становится директором
10-й полтавской трудовой школы. Но самое интересное и сложное, что стало
дело всей его жизни, было ещё впереди.
А началось всё с того, что в сентябре 1920 года Антона Семеновича
Макаренко вызвали в губернский отдел народного образования.
И Макаренко, став заведующим Полтавской колонией для
правонарушителей, горячо принялся за работу. Четвёртого декабря в колонию
прибыли первые шесть воспитанников.
Воспитанники не хотели работать, не желали убирать за собой постели,
носить воду для кухни, придерживаться какого бы то ни было режима, а
воспитателей просто не замечали. Им хотелось есть- и они добывали себе еду
воровством. Они мёрзли и , чтобы затопить печь, разбирали забор или жгли
мебель.
Макаренко понимал, что с каждым днем ему становится труднее
подчинить своей воли разболтанную группу парней, именуемых в официальных
бумагах «воспитанниками». На страницах «Педагогической поэмы » Антон
Семенович рассказывал, как произошел этот процесс перевоспитания. Он был
длительным и трудным. И первым толчком был случай, хорошо запомнившийся и
Макаренко, и воспитанникам.
Антон Семенович, воспитателя, мог предъявлять воспитанникам свои
требования. И эти требования выполнялись безоговорочно. В гневном
возмущении своего воспитателя колонисты увидели «человеческий взрыв»,
глубокую обиду за общее дело колонии. В него поверили. Пусть еще немного
ребят, но уже на них можно было опереться в своих дальнейших действиях.
Макаренко знал, что положительных результатов в деле создания
коллектива он добьётся лишь в том случае, если вовлечет своих воспитанников
в дела, важные не только для колонистов и колонии, а в дела
общегосударственные, даст возможность колонистам почувствовать себя частью
огромного коллектива советских людей.
Работа Макаренко в Долинской и Крюковской школах убедила его в том,
какое огромное значение для создания коллектива имеет труд, объединяющий
людей общностью цели. Теперь же, работая в новых условиях, он особенно
хорошо почувствовал, как справедливы были его выводы .
Антон Семенович Макаренко направляет внимание своих воспитанников на
такие дела, которые соединили бы их энергию с общей трудовой энергией
советского народа.
Жилось колонии в ту пору трудно.
Антон Семенович Макаренко много думал над тем, как организовать коллектив
воспитанников. Четко определил для себя Макаренко и что такое коллектив:
«…коллектив – это социальный живой организм, который потому и организм, что
он имеет органы, что там есть полномочия, ответственность, соотношение
частей, взаимозависимость, а если ничего этого нет, то нет и коллектива, а
есть просто толпа или сборище » .Многое изменилось в жизни колонистов.
Теперь они сознательно стремились к тому, что прежде казалось им лишь
требованием дисциплины.
Антон Семенович Макаренко очень четко сформулировал тот принцип,
которым руководствовался он в отношениях со своими воспитанниками: «Как
можно больше уважения к человеку, как можно больше требовательности к нему
».
Макаренко был бесконечно талантлив как педагог и щедр как человек .
И «Педагогическая поэма », и статьи по вопросам педагогики, и письма
друзьям раскрывают его педагогические «тайны». И одна из них – в настоящей,
по – своему суровой и в то же время беспредельной, огромной любви к своим
воспитанникам. Он трудился вместе с ними, он радовался вместе с ними, он
учил их в классе, он говорил с ними о первой любви, он ездил с ними
отдыхать и составлял планы на каждый «завтрашний день», он заменял на
свадьбе отца.
Сила любви Макаренко к детям была такова, что колонисты, даже самые
равнодушные, не могли чувствовать её на себе, не могли не отзываться на
неё.
Практика убеждала Макаренко в правоте своих позиций. Работы В. И.
Ленина, к которым еще и еще раз возвращался Антон Семенович, вдохновляли
его на продолжение того дела, которое он взялся выполнять. Труды
прогрессивных педагогов прошлого подкрепляли его теоретические позиции.
Антон Семёнович Макаренко работал «Педагогической поэмой» 10 лет – с
1925 по 1935 год. Он писал об этом времени, что это было время настоящего
счастья: «Как ни трудно было мне, моя жизнь в это время была счастливой
жизнью».
А в это время на другом конце Харькова по инициативе чекистов строилась
великолепное здание для новой детской коммуны. Большой, вместительный дом,
светлые комнаты, паркетные полы, высокие потолки, нарядные залы, широкие
лестницы, несколько помещений для мастерских. Коммуна по замыслу чекистов
должна была стать своеобразным памятником Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому.
Организаторы строительства обратились к Антону Семёновичу Макаренко с
просьбой всё «посмотреть с педагогической точки зрения». Макаренко выполнил
просьбу чекистов. Вскоре чекисты обратились к Антону Семёновичу с новой
просьбой – подготовить открытие коммуны, а также выделить из коллектива
горьковцев человек 50 колонистов, которые бы составили ядро коммуны,
перенесли бы на новую почву свои традиции и навыки.
Однако при всех трудностях, с которыми сталкивался Макаренко в работе,
были для него и новые радости и открытия.
Между тем противники педагогической системы Макаренко продолжали свои
нападки. В конце концов договорились они до того, что признали всю
предложенную им систему воспитания «несоветской». А в это время чекисты
открывали перед Антоном Семёновичем огромные перспективы, необычайные
просторы для его педагогических исканий. И Макаренко решился…
3-е сентября 1928 года Антон Семёнович Макаренко ушёл с поста заведующего
колонией им. М. Горького, где проработал ровно 8 лет, с 3-его сентября 1920
года, и возглавил трудовую коммуну им. Ф. Э. Дзержинского.
Возглавив коммуну им. Ф. Э. Дзержинского, Макаренко продолжал работать
так же напряженно, как и прежде, использую опыт, полученный им в период
работы в колонии. Только теперь у него было гораздо больше друзей, потому
что никакие злобные статьи и выступления не могли скрыть настоящих успехов.
Друзьями Макаренко, друзьями коммуны называли себя в это время и рабочие
Харьковского паровозостроительного завода, и рабочие тракторного завода, и
шахтёры Донбасса, и моряки крейсера «Червона Украiна», и колхозники
окружающих сёл, и лётчики, и артисты Харьковского государственного театра
русской драмы.
Коммуны им. Ф. Э. Дзержинского с самого начала своего существования
получила название трудовой коммуны.
Коммуна начала своё существование на средства, которые добровольно
отчисляли из своей зарплаты чекисты.
Антон Семёнович всеми силами стремился к тому, чтобы коммунары не
оставались холодными, бесстрастными зрителями. Поэтому часто в коммуне
проводились диспуты, обсуждения спектаклей и пьес. Актёры Харьковского
театра русской драмы, взявшие шефство над коммуной, были здесь частыми
гостями.
Макаренко, горячо любивший искусство, стремился к тому, чтобы его
воспитанники любили и ценили его, внимательно следили за событиями
культурной жизни.
Очень хотелось Антону Семёновичу, чтобы, познавая прекрасное в искусстве
коммунары умели видеть это прекрасное в жизни.
«Нашей воспитанности должен завидовать весь мир, - любил повторять он. И
добавлял: - Вы не джентльмены, а хвастунишки. Когда уступаете место в
трамвае – не оглядывайтесь».
В большом и малом требовал Макаренко от своих воспитанников уважения к
человеку, к товарищу. Строго соблюдать регламент во время докладов и
выступлений на собрании – уважать сидящих в зале, не затруднять их внимание
перечислением пустых мелочей.
Уважение к личности каждого коммунара чувствовалось и в том, что в
коммуне не было замков, запоров, ключей.
Антон Семёнович очень хотел, чтобы его ребята, лишившиеся с раннего
возраста семьи, материнской ласки, домашнего тепла, всё это приобрели в
дружном коллективе коммуны. Никогда не обнимал и не целовал Антон Семёнович
своих воспитанников – разве только в каких-то особых случаях. Он был с ними
постоянно требовательным, даже подчас суров. Но каждый из них ощущал
необыкновенную силу, настоящей дружбы и подлинного тепла.
С детства полюбив природу, полюбив дальние походы, ночевки у костра,
Антон Семёнович хотел, чтобы радости походной жизни не прошли мимо его
ребят. Он знал, как крепнет дружба в этих походах, как расширяется
кругозор, определяются интересы.
В день пятилетия коммуны, 29-го декабря 1932 года, Макаренко был
торжественно премирован коллегией Государственного политического управления
УССР грамотой и именными золотыми часами. Правление трудкоммуны премировало
его грамотой, значком и званием лучшего ударника, а Народный комиссариат
просвещения УССР – почётной грамотой.
Макаренко задумал написать несколько работ, в которых хотел обобщить
некоторые наблюдения своего многолетнего опыта. Помимо «Педагогической
поэмы», над которой работал всё это время, он за два месяца 1930-года
написал книгу «Марш 30 года», в которой рассказывал о жизни коллектива
дзержинцев в течение первых трёх лет существование коммуны. Через 2 года –
опять в течение двух отпускных месяцев – написал повесть «ФД-1».
В начале Антон Семёнович задумал «ФД-1» как продолжение «Педагогической
поэмы» и даже послал в редакцию рукопись, озаглавив её «3-я часть
«Педагогической поэмы». Но совету А. М. Горького отказался от этого
замысла. «Фд-1» стало самостоятельным произведением, правда, близко
примыкающим по стилю к «Педагогической поэме».
В это же время Макаренко пишет ряд педагогических статей и пьесу «Мажор»,
подписанную псевдонимом Андрей Гальченко. Во всех этих книгах говорилось о
дзержинцах, об их труде, учении, характерах, их праздниках и буднях.
4-го июня 1934 года Антон Семёнович Макаренко был принят в члены Союза
советских писателей СССР.
В июле 1935-го года Макаренко был назначен на должность помощника Отдела
трудовых колоний Народного комиссариата внутренних дел УССР. Он распрощался
с коммуной и уехал к месту своей новой работы в Киев.
“Мы научились быть счастливыми”
В жизни Макаренко особую роль сыграл Горький. Он был его советчиком, его
руководителем, его большим другом. Горький был для Макаренко и первым из
тех, кто верил в правоту его дел, кто поддерживал его в трудную минуту.
«Хорошее в человеке приходится всегда проектировать, и педагог обязан это
делать, - писал Макаренко. – Он обязан подходить к человеку с
оптимистической гипотезой, пусть даже с некоторым риском ошибиться. И вот
этому умению проектировать в человеке лучшее, более сильное, более
интересное нужно учиться у Горького… Горький умеет видеть в человеке
положительные силы, но он никогда не умиляется перед ними, никогда не
понижает своего требования к человеку и никогда не остановится перед самым
суровым осуждением.
Такое отношение к человеку – есть отношение марксистское».
Вначале 1937-го года Макаренко переезжает в Москву. В это время он много
пишет. На страницах газет и журналов печатаются его статьи, посвящённые
вопросам воспитания. По ленинградскому радио он выступает с циклом лекций о
воспитании в семье, и делает несколько докладов для работников просвещения.
Постепенно включается Макаренко и в жизнь московской писательской
организации, членом которой он теперь являлся.
В 1937 году Макаренко пишет повесть «Честь» и «Книгу для родителей».
Повесть «Честь» некоторые критики рассматривали как своего рода
повествование о детстве и юности самого автора. Правда, некоторые черты
своих родителей Макаренко придал героям повести – отцу и матери Тепловым.
Но на этом, да ещё на некоторых частных деталях автобиографичность повести
кончается. Макаренко ставил перед собой иную цель: он хотел показать, как
понимали проблему чести до революции и в первые послереволюционные годы,
как относились к этой моральной категории различные классы.
Одновременно с повестью «Честь» Макаренко работал над «Книгой для
родителей». Писал он её в соавторстве со своей женой Галиной Стахиевной
Макаренко. Было задумано 4 тома, но написанным оказался один: помешала
внезапная смерть Макаренко. Книга имеет точный адресат – для родителей.
Тему своей новой повести «Флаги на башнях» писатель определил так: «Моя
тема образцовая воспитательный советский коллектив, давно сложившийся,
растущий материально и духовно на основе больших концентрированных
коллективных сил, обладающей традицией и совершенной формой; вооружённой
тончайшей педагогической техникой – социалистический детский коллектив…
счастливый детский коллектив, свободный от антагонизмов и настолько
могучий, что любой ребёнок в том числе и правонарушитель, легко и быстро
занимает правильную позицию в коллективе».
Коллектив, описанный Макаренко в повести «Флаги на башнях», очень многим
напоминает тот коллектив ребят, с которым расстался учитель в
«Педагогической поэме».
Воля члена коллектива – одна из важных проблем повести. Именно воля
рождает дисциплину, а дисциплина – это очень хорошо, это приятная вещь. Но
так только до тех пор, пока всё приятно и благополучно. Чушь! Не бывает
такой дисциплины. Приятное дело может делать всякий болван. Надо уметь
делать неприятные вещи, тяжёлые, трудные… Дисциплина нужна нашей стране
потому, что у нас мировая героическая работа…»
В каждой повести Макаренко есть герои, которые особенно полюбились
читателю. В «Педагогической поэме» - это Карабанов, Задоров, Лапоть, в
«Книге для родителей» - Ваня Веткин и его братья. В повести «Флаги на
башнях» нельзя не запомнить и не полюбить Ваню Гальченко, Игоря Чернявина,
Володю Бегунка, Воленко, Алёшу Зырянского, Оксану, Ванду, очень разных и в
то же время очень похожих друг на друга ребят. Они уходят со страниц
повести в настоящую большую жизнь. Живут в ней, строят её, защищают её.
Как и в «Педагогической поэме», Макаренко разрабатывает в повести «Флаги
на башнях» серьёзные педагогические и этические проблемы. Но, как и
«Педагогическая поэма», эта книга не превращается в научно-педагогическую
статью или исследование. Это художественное произведение. И произведение
глубокое, яркое, интересное.
Повесть была опубликована в 1938-ом году в 6, 7 и 8-ом номерах журнала
«Красная новь». Читатели хорошо встретили новое произведение Макаренко.
В споре с Левиным, в который вступил Макаренко, разрешались проблемы
большие, нежели это могло показаться на первый взгляд. Речь по сути дела
шла не о «Флагах на башнях», а о принципах подхода к изображаемому.
Макаренко шёл в своей повести по пути воспроизведения правды жизни. Левин
не поверил этой правде.
Статья Левина вызвала негодующие отклики со стороны читателей. И самым
негодующим среди них было письмо группы бывших воспитанников Макаренко.
Первого февраля 1939-го года Антон Семёнович Макаренко был награждён
Трудового Красного Знамени «За выдающиеся заслуги в области литературы».
Народ подтвердил свою искреннюю любовь к писателю Макаренко.
“Удивительный человечище”
Первого апреля 1939-го года Антон Семёнович Макаренко поехал с
переработанным сценарием в Москву, на кинофабрику. В поезде ему внезапно
стало плохо. Через несколько мгновений Макаренко скончался. Врачи
констатировали внезапную смерть от разрыва сердечной мышцы.
В руках у Макаренко была рукопись – киносценарий. Последние слова,
которые он произнёс, были: «Я писатель Макаренко».
Антон Семёнович давно уже был болен, ему был необходим покой и отдых. А
он представлял себе счастье только в борьбе и действии, «спокойное счастье»
ничегонеделания презрительно называя «свинячьим».
Он постоянно спешил, спешил работать, спешил побольше увидеть, прочитать,
узнать, поделиться всем этим с друзьями. Он спешил, чтобы обогнать смерть,
которая всё время напоминала ему о себе тревожными перебоями сердца. И
друзья, знавшие близко этого человека, хорошо представляют, как шла эта
постоянная борьба за лишний день настоящей жизни.
«Он не боялся смерти. Он смотрел на неё только как на помеху в работе и
презирал её. В одном из писем этого периода он так и пишет: «Природа
придумала смерть, но человек научился на смерть».
Он никогда и никому не навязывал своей дружбы. Но если уже сходился с
человеком, то становился ему другом искренним, настоящим, другом –
навсегда.
Вот какой это был человек. «Удивительный человечище», - так сказал о нём
Горький.
«Советское общество – это общество на великом походе, - писал Макаренко в
начале 1939-го года. – Мы живём в то замечательное время, когда
человечество закончило какой-то тысячелетний период предварительной жизни и
впервые в истории подняло знамя человеческой организации. Мы вооружены
стратегией марксизма – ленинизма, мы ведём бой за новое счастье, за новый
разум, новую жизнь».
Всю жизнь Макаренко следовал этому принципу.
Макаренко творил жизнь. И жизнь, созданная им, продолжается. И в ней, в
этой жизни, большое место принадлежит делам, мыслям, мечтам, надеждам,
памяти этого удивительного человека.
Использованная литература:
1. Т. Г. Кроль. Издательство «Просвещение» Москва – Ленинград 1964 г.
«А. С. Макаренко» - биография.
2. А. Б. Ложечко «Воспитатель, учитель, боец». Москва 1963 г.
3. М. Ф, Шабаева «История педагогики» Москва 1961 г.
Чистопольское педагогическое училище
Реферат
на тему:
«Жизнь и деятельность Антона Семёновича Макаренко»
Студентки 3 курса, группы «Б»
Глонягиной Ольги.
Преподаватель: Румянцева Н. Н.
Чистополь 2002 г.
Реферат на тему: А.К. Гастев и альтернативная педагогика 20-х гг. XX века
Реферат по педагогике
студентки III курса МГЛУ
304 а/в факультета ГПН
Яншиной Марии
Алексей Капитонович Гастев
и альтернативная педагогика
20-х годов XX в.
В традиционной истории педагогики советского периода сложилось
представление о “монолитном”, идеологически цельном развитии
коммунистической официальной педагогики. Всякого же рода сомнения,
высказывания и тем более подходы, отличавшиеся от официальной,
зафиксированной программными документами ВКП(б), рассматривались как
“ревизионистские” и заведомо ошибочные. Речь отнюдь не идет о тех
концепциях, которые отстаивали традиции отечественной и мировой педагогики,
выступали против партийной пристрастности и классового подхода, в защиту
общечеловеческих ценностей и философского плюрализма (П.Ф. Каптерев, В.П.
Вахтеров, С.И. Гессен и др.). Речь идет о наличии альтернативных подходов и
критического анализа официальной теории и практики внутри коммунистической
концепции образования и воспитания. С одной стороны, это проявилось в
пролеткультовском, “левацком” отказе от преемственности новой школы с
традициями российского образования (П.Н. Лепешинский, З.И. Лилина, В.М.
Познер и др.), что, в конечном счете, привело к разрушению исторически
сложившейся в России системы низшего и среднего профессионально-
технического образования и не оправдавшей себя попытке ее замены единой
трудовой, т.е. общеобразовательной, школой, якобы способной взять на себя
эти задачи.
С другой стороны, как реакция на ошибочную политику Наркомпроса в
деле подготовки квалифицированных рабочих в 1919-1921 гг. возникла
концепция монотехнического образования. Она противостояла педагогическому
романтизму официальной политики забегания вперед, фетишизации некоторых
пунктов Программы ВКП(б) по народному образованию, вступивших в
противоречие с социально-экономическими реалиями, чрезмерной политизации и
идеологизации образования. На платформе монотехнизма не случайно оказались
“реалисты” ( деятели профсоюзов, промышленности, организаторы
профессионального образования России и Украины (О.Ю. Шмидт, Б.Г. Козелев,
Ф.В. Денгник, Я.П. Ряппо, Г.Ф. Гринько и др.). В противовес идее тотальной
общеобразовательной школы до 17 лет они выдвигали примат профессионального
образования над общим, профессионализацию старшей ступени средней школы,
требовали восстановления профессиональной школы. Анализируя противоречия
между “политехнистами” (Н.К. Крупской, А.В. Луначарским и др.) и
“монотехнистами” русский педагог-эмигрант С.И. Гессен неоднократно писал,
что в дилемме “политехническое или монотехническое образование” выражены
противоречия между коммунистической партией и государством ( партии нужна
“смена”, а государству “спецы”. Хотя официально “монотехнизм” был расценен
как отход от партийной платформы, многие идеи монотехнистов в силу своего
социально-экономического реализма нашли воплощение в развитии системы
народного образования России и Украины. Но от участия в организации
народного образования представители монотехнизма в 1921 г. были отстранены.
Для понимания последующего развития теории и практики альтернативной
педагогики важно сказать, что, возникнув в недрах экономики и производства,
монотехническая платформа несла в себе не только реализм, но и тенденции
технократического подхода, которого опасались представители официальной
педагогики (Н.К. Крупская и др.). Историческая значимость монотехнизма в
том, что он расшатал “железобетонность” абстрактных романтико-
педагогических доктрин первых послереволюционных лет, но, призывая к учету
социально-экономических реалий, его представители в то же время впадали в
чрезмерный прагматизм. В числе тех, кто своими работами и научной практикой
способствовал становлению монотехнизма и по существу в новых формах уже
продолжил это направление альтернативной педагогики, был Алексей
Капитонович Гастев и созданный им Центральный институт труда (ЦИТ).
Возникнув в начале 20-х годов, затем в течение почти 20 лет в центре
педагогических дискуссий находилась педагогическая концепция ЦИТа. Острая
полемика шла по проблемам трудовой педагогики, подготовки квалифицированных
рабочих, новой производственной культуры и социализации личности, методов
профессионального обучения и др. Центральной фигурой и вдохновителем этой
концепции был видный деятель движения НОТ, пролетарский поэт, рабочий-
металлист Алексей Капитонович Гастев (1882-1941), объединивший большую
группу единомышленников в ЦИТе и акционерном обществе “Установка”.
В полемику вокруг идей и практики ЦИТа были втянуты государственные
и партийные деятели, руководители предприятий и рабочие, педагоги и
психологи. Полемика сразу выплеснулась за пределы “чистой” педагогики и
приобрела политический характер, отразив различные взгляды на цели и задачи
воспитания, на тип личности, нужный социалистическому государству в период
НЭПа, на пути его воспитания и практической подготовки. Нацеленная на
решение “земных” задач подготовки квалифицированных рабочих в условиях
возрождения экономики и кризиса рабочей силы, концепция ЦИТа вызвала
безоговорочную поддержку со стороны руководителей промышленности,
профсоюзов, органов труда (Ф.Э. Дзержинский, В.В. Куйбышев, М.П. Томский,
В.В. Шмидт и др.).
Концепция ЦИТа была настороженно встречена в педагогической печати,
среди ученых-педагогов. Это было вызвано, в первую очередь, тем, что она
шла не от идеологии, не от идеала “всесторонне развитой личности”, а от
потребностей экономики, психофизиологии труда, динамики производства.
Методологию педагогики ЦИТ выводил не из идеологии и политики (хотя
им явно не противоречил), а “непосредственно из анализа новейших
производственных форм”, рассматривая свою педагогику как “производственную
форму организации труда”.
Для педагогической концепции ЦИТа и для А.К. Гастева характерно во
многом иное, альтернативное понимание целей и задач педагогики и самого
образования.
Прежде всего, в противовес “школьной классической педагогии” Гастев
видел задачу создания новой индустриальной педагогики в широком смысле
слова, направленной на воспитание профессионально устремленной личности,
разработку социальной и трудовой технологии воспитания, формирование новой
трудовой культуры и производственного поведения. Он выступал против
неоправданной идеологизации воспитания, за общечеловеческий тип трудовой
личности.
Трудовому типу личности должны быть присущи такие качества:
наблюдательность, изобразительность (умение изображать, отображать и
фиксировать в слове, в письме, в графике и фотографии), воля (готовность к
действию, способность к переключению), двигательная культура (культура
тела, трудовых, спортивных, бытовых движений), владение режимом (времени,
жизни, труда), искусство отдыха и восстановления сил, умения и культура
организатора, политехнизм.
У Гастева речь шла не просто о педагогике профессионального обучения
(хотя и о ней тоже), но прежде всего о воспитании человека для индустрии и
с помощью индустрии, о формировании “психологии работающего человека”.
Познакомившись с достижениями цивилизованного мира в области техники и
труда, Гастев был убежден, что можно импортировать оборудование, но нельзя
импортировать профессиональную, организаторскую и трудовую культуру его
обслуживания.
Профессионализация личности как социализированный процесс для А.К.
Гастева ( это владение трудовой (в широком смысле слова) и производственной
культурой, “новая культурная установка”. При всем разноречии трактовки
термина “культура”, для Гастева это прежде всего “техническая и социальная
сноровка”, которая становится реальностью не через школу и народное
просвещение, а через “новых агентов культуры”, которыми выступают как
учреждения и организации (заводы, лаборатории, армия, скауты, милиция,
спорт...), так и люди “двигательной культуры” ( организаторы, наблюдатели
(сыщики, журналисты и т.п.), монтажеры (строители, врачи и др.). Для
Гастева культура ( это не овладение высотами цивилизации, а тренировка,
тренаж, сноровка, что также стало объектом серьезной критики.
Свою концепцию А.К. Гастев называл “педагогикой тренировки”. Ее
можно отнести к рефлексологическому направлению педагогики 20-х годов (Ф.А.
Фрадкин). Для ее обоснования, помимо достижений мировой и отечественной
науки и практики в области организации труда и производства, технологии и
профессионального обучения (Ф. Тейлор, А. Фридрих, Г. Форд, Ф. Джилбрет,
В.К. Делла-Вос, А.П. Гавриленко и др.), ЦИТом был вовлечен в научный оборот
огромный материал по психологии, физиологии, психофизиологии, биологии,
рефлексологии, биомеханике, психотехнике, педологии, естественно трудовой
педагогике (Ж. Амар, В. Меде, О. Лимпанн, И.М. Сеченов, И.П. Павлов, В.М.
Бехтерев, П.П. Блонский, А.Н. Граборов, Ю.П. Фролов, И.Н. Шпильрейн, А.Г.
Калашников, И.Л. Зайдель и др.).
Социально-педогогическая технология ЦИТа была разработана в конце 20-
х гг. для проектирования рабочего состава крупнейших заводов-новостроек
(Уралмашстроя, Сталинградского и других тракторных заводов, Нижегородского
автозавода и др.). В ЦИТе наряду с общей методологией проектирования был
составлен универсальный алгоритм сбора, анализа и отбора исходных
материалов по изучению производства. Он включал в себя характеристику
завода, карты организации труда по цехам, схемы рабочих типов,
квалификационные характеристики персонала, методику подготовки и
расстановки рабочих по рабочим местам, материалы по организации учебно-
установочных цехов, систему подготовки рабочих и их производственный
инструктаж на рабочих местах, систему экспертизы и сдачу продукции
заказчику. Вся система ЦИТа подчинялась универсальной формуле: расчет (
установка ( обработка ( контроль ( обслуживание (Р-У-О-К-О). Будучи
универсальной и функциональной, формула в разных условиях наполнялась
различным содержанием (под обработкой, например, понимались и процесс
производства и процесс обучения). Таким образом, реализовывалась идея
подготовки и адаптации определенных, заданных производством рабочих. ЦИТ
принципиально отвергал идею приспособления производства к личности,
эргономический подход. Ему были чужды идеи социальной охраны личности от
агрессии техники.
Педагогическая концепция технологизации профессионального обучения
была связана и с общей методологией ЦИТа, и с ее социально-педагогическими
аспектами. Здесь нашла психолого-педагогическую интерпретацию теория
“трудовых установок”, “установочный метод” Гастева, который впервые ввел
понятие “установки”. Он выделял культурные, биологические
(психофизиологические) и организационно-вещевые установки, имея в виду
ценностные ориентации личности, систему “предписаний”, способствующих
созданию путем тренажа устойчивых комплексов движений, организационно-
технические факторы (“оргустановки”) и заводскую среду, создающие систему
объективных предписаний. Очевидно, что это понятие не несло в себе
принятого в современной психологии смысла, однако включало бихевиористский,
рефлексологический подход к формированию поведения человека.
Педагогическая технология ЦИТа опиралась на вполне определенную
концепцию образования и воспитания. Открытия конца XIX - начала XX в. в
области биологии и психофизиологии (пластичность нервной системы,
упражняемость, теория условных рефлексов, дрессура и др.), вскрывая
действительные резервы личности, привели Гастева к выводу о возможности их
использования для радикального повышения трудовых потенций, вплоть до
генетического, биохимического и хирургического вмешательства в природу
человека... О восприятии человека как объекта воздействия говорит факт
отождествления педагогики в “человеководством”.
В своем стремлении жестко детерминировать и технологизировать
процесс профессионального обучения Гастев пришел к идее программированного
профессионального обучения, в котором субъективное искусство инструктора
заменяется объективными воздействиями вещной среды и предписаний, создающих
и корректирующих формирование “цепей” реакций работника. Идея машинизации
воспитания путем детерминации деятельности с помощью инструкций, водителей,
шаблонов, направителей, тренажеров получила окончательное завершение в
конструкции “социально-инженерной машины”, выстроенной в ЦИТе. Речь шла об
обучении ученика “в особой машине, где все установки ученика определяются
не окриками и указаниями инструктора, а железными и деревянными деталями
машины”. Ученик в ней закреплен как объект обучения, как “элемент” самой
машины. Это еще раз подтверждает, что концепция была концепцией как
безмашинного, так и машинного программированного обучения, основанного на
идеях “обратной связи”, алгоритмизации и программирования.
Педагогическая концепция ЦИТа в современном ключе может быть
рассмотрена как воспитательная система, интегративным центром которой
является установочная доктрина. В ней синтезированы инженерно-
технологический, организационный и психолого-педагогический компоненты, в
жесткой взаимообусловленности структурированы необходимые элементы
воспитательной системы: концепция (цели, задачи, методология), содержание,
организационные формы, методика обучения, средства обучения, экспертиза
качества.
Литература.
1. Ф.А. Фрадкин, М.Г. Плохова, Е.Г. Осовский. Лекции по истории
отечественной педагогики. М., 1995
2. А.К. Гастев. Трудовые установки. М., 1973
3. А.К. Гастев. Поэзия рабочего удара. М., 1971
| |
