|
Реферат: Наука о политике и другие общественные явления (Политология)
Московский психолого-социальный институт
Реферат по политологии
на тему
Наука о политике и другие общественные явления
Выполнила студентка
гр. 99-ПМ/1-10
Французова Ирина
Москва
2000
Содержание:
Объект политологии и характеристика её предметной области 3
Классовый характер политологии 4
Политико-правовая идеология 5
История политических учений 7
Прогностическая функция политиологии 8
Политология и идеология 10
Общечеловеческие ценности в политологии 11
Преодоление политического отчуждения государства и общества 11
Периодизация политологии 13
Литература: 15
Объект политологии и характеристика её предметной области
Объект политологии - это политика как политическая деятельность и
политическая сфера жизни общества.
Политику можно рассмотреть как подсистему общества связанную с функциями
целеполагания и целеосуществления в масштабах общества с функциями
осуществления власти и принятия обязывающих решений. Реализация этих
функций предполагает действия институтов, прежде всего государства и
партий. Такое определение политики связано со структурно функциональным
подходом, в рамках этого же подхода политику рассматривают как политический
процесс т.е. динамику политической системы.
Политику можно рассмотреть как деятельность связанную с реализацией
определенных потребностей, в целом, политика как и любая другая
деятельность связана с реализацией индивидуальных смыслов. Это проявляется
во взаимодействии индивидов, в их мышлении, речи, непосредственно
наблюдаемом поведении.
Политику можно рассматривать как форму взаимоотношений между социальными
группами, прежде всего между классами по поводу осуществления и
распределения власти - это отношения не равные, ассиметричные, это
конфликтогенные отношения (порождающие конфликт), такой подход характерен
для критической социальной науки. В рамках этого же подхода политика
рассматривается как форма иллюзорного сознания, идеология. Иллюзорность
этого сознания связана с классовыми интересами.
Многоаспектность политики позволяет охарактеризовать предметную область
политологии как изучение политических институтов, политических отношений,
политического процесса, политического сознания и политических действий.
Политико-правовая идеология возникла вместе с государством и правом и
прошла многовековой путь развития. Учения о государстве и политике поначалу
были органической частью религии, философии, общего взгляда на мир как
нечто противостоящее человеку. Уже в Древнем мире возникало стремление
осмыслить государство как создание человеческого искусства, понять политику
в связи с интересами людей и их объединений. В процессе идейной борьбы
социальных групп зарождался и складывался теоретический слой политико-
правовой идеологии, в концептуальной форме выражавшей политические интересы
классов или социальных групп. Из многовековой борьбы, смены и развития
учений о государстве, политике, праве сложилась история политических
учений.
Для преодоления описательности и схематизма неоднократно предлагалось
усилить теоретическую часть науки — разрабатывать типизации, понятия
основных направлений, школ, течений политико-правовой идеологии. В
настоящее время еще важнее определить общий сюжет истории политических и
правовых учений, ее содержание, магистральную линию развития, обнаружить
основные закономерности. Справедливо отмечалось, что наука истории
политических и правовых учений находится на таком этапе, когда формирование
исходных общих понятий и категорий (классификационных схем, типологических
обобщений) сочетается с выявлением противоречий как источника развития
реальной истории политических учений, исследованием ее закономерностей,
содержания, обнаружением связности и целостности, главного смысла и
основного сюжета.
Важнейшей задачей науки истории политических учений является
обнаружение закономерностей развития политико-правовой идеологии, особенно
ее теоретического (доктринального) слоя. Задача выявления этих
закономерностей довольно давно поставлена в литературе и частично решена,
хотя предложенный перечень закономерностей недостаточно учитывает специфику
развития политической идеологии и еще не соединен органически с самим
понятием политико-правовой доктрины (политического и правового учения).
Основной закономерностью и фактором развития политической идеологии
являются противоречия классов и других социальных групп. Классовый подход к
изучению политических доктрин в нашей научной и учебной литературе долгое
время рассматривался как главный и основной методологический принцип
(«принцип партийности»). Однако на основе проведения только лишь классового
принципа при исследовании истории политической мысли не удавалось создать
связную картину развития политико-правовых доктрин от древности до наших
дней уже по той причине, что идеи строго определенных конкретных классов не
объединяли политическую мысль разных эпох и формаций в единое целое. К тому
же классовый подход нередко превращался в самоцель и вел к надуманным и
произвольным построениям.
И все же нет оснований отказываться от классового (социологического)
подхода при исследовании истории политико-правовой идеологии. Достаточно
известно, что классовый подход— отнюдь не исключительное достояние лишь
какого-либо одного из существующих мировоззрений. Почти общепризнано то
обстоятельство, что политическая мысль возникает и развивается в горниле
социальных противоречий, что общественное значение приобретает лишь те
политические доктрины, которые отвечают более или менее массовым интересам
и потому становятся известными и популярными в какой-либо части общества
как формы (способы) определения и самоопределения отношения социальной
группы к государству, политике, праву. Социологами признано также, что
политико-правовые взгляды, оценки, суждения системно оформляются в
монолитную доктрину только на социально-классовой основе. Бесспорно и то,
что классовая характеристика политической доктрины — один из существенных
элементов ее оценки, основание деления доктрин на реакционные,
консервативные и прогрессивные. Наконец, острота противоречий сословий,
классов и других социальных групп — важный стимул развития политических
доктрин на всех этапах истории.
История политических и правовых учений — не чередование монологов
выдающихся мыслителей, а страстный диалог между ними, каждый участник
которого стремится опровергнуть противника, отстоять и обосновать
государственно-правовые идеалы, совпадающие с интересами его социальной
группы. Поэтому исследование и оценка политических доктрин требуют
определения не только того, интересы какого класса выражены в том или ином
учении, но и сопоставления этого учения с мировоззрением и интересами
противостоящего класса. При оценке, скажем, учения Платона его проекты
государства и все политико-правовое учение не могут быть правильно поняты и
оценены в отрыве от критики Платоном демократических учений и учреждений
того времени, вне исторического контекста яростной борьбы аристократии и
демократии, обострившейся в эпоху Пелопоннесских войн.
Классовый характер политологии
Важной закономерностью борьбы и развития политических учений является
взаимодействие доктрин борющихся классов. Развитие идеологии определяется
прежде всего условиями и обстоятельствами борьбы данного класса с
воззрениями противостоящего класса. Наличие противостоящего мировоззрения
вообще является одним из главных факторов, определяющих развитие идеологии.
Эта закономерность недостаточно учитывается в преподавании и в науке,
поскольку изучению реакционной политико-правовой идеологии уделяется
значительно меньшее внимание, чем идеологии передовой. Нет сомнений, что
изучение богатой гуманистическими традициями передовой политико-правовой
идеологии имеет первостепенное познавательное и воспитательное значение.
Однако в настоящее время в науке и учебном материале постепенно
образовались пробелы: влиятельные в свое время реакционные идеи, теории,
направления политико-правовой идеологии прошлого, противостоявшие
прогрессивным доктринам, а также формы их борьбы против передовой идеологии
почти не исследуются. В конечном счете это не только искажает общую картину
истории политических и правовых учений как борьбы в сфере идеологии, но и
оставляет вне поля зрения целые направления политико-правовой идеологии,
ряд идей которых возрождается в теориях современности (достаточно известен,
скажем, повышенный интерес идеологов современного неоконсерватизма к идеям
Бёрка, де Местра, де Бональда). Наконец, недооценивается живучесть
реакционной политико-правовой идеологии, причины ее возрождения и формы
приспособления к меняющимся историческим условиям.
Классовый характер и социальный смысл большинства политических и
правовых доктрин далеко не очевиден, а нередко скрыт. Политико-правовая
идеология — одна из наиболее действенных форм общественного сознания,
имеющая влияние на общественную практику. Каждая из социальных групп,
теоретически выражая свое отношение к государству и праву в виде учения,
доктрины, стремится оказать воздействие на массовое политическое и правовое
сознание, на политику государства и содержание права. Политика всегда
стремилась найти обоснование в философии или религии и оправдание в морали;
поначалу политико-правовые теории вообще были частью этики, философии или
богословия. В истории политических и правовых учений не было, пожалуй, ни
одного идеолога, который бы не ссылался на «общее благо», «справедливость»,
«интересы народа», «общественную необходимость», который не утверждал бы,
что право должно быть направлено против злых сил, а государство должно
помогать обиженным. Из реакционных теоретиков никто, насколько известно, не
призывал к беззаконию, произволу и насилию; такие призывы скрыто
содержались в обоснованиях «правления мудрых», «просвещенной монархии»,
стоящей выше закона, в расплывчатом понимании права, в противопоставлении
его закону. С другой стороны, каждый прогрессивный класс стремится
представить свой интерес как общий интерес всего народа, общества в целом.
Борьба противостоящих мировоззрений — важный стимул развития самих
доктрин: каждая из них дополняется доводами, аргументами, опровержениями,
ориентированными на идейный арсенал противника. Одна из закономерностей
развития политико-правовой идеологии такова, что успехи передовой политико-
правовой теории, рост ее популярности побуждают защитников отжившего строя
перестраивать старые концепции в духе новых идей, усваивать отдельные
лозунги, идеи, терминологию, способы обоснования, содержащиеся в передовых
теориях, включать их в старую систему взглядов, подчиняя задаче обоснования
и модернизации консервативной или реакционной политико-правовой программы.
Так было, например, в период разложения и кризиса феодализма, когда ряд
сторонников крепостнического строя пытались обосновать абсолютизм и другие
устои феодализма при помощи отдельных идей и положений просветительской
идеологии («Наказ» Екатерины II, произведения Сумарокова, Щербатова). Эти
идеи и положения, включенные в чуждую им идеологическую систему,
становились способом теоретического обоснования реакционных идей.
Политико-правовая идеология
Закономерностью развития политико-правовой идеологии является то, что
каждое политическое и правовое учение строится на логико-теоретическом
основании господствующего мировоззрения либо другого мировоззрения,
приобретающего все больший авторитет и признание. Политико-правовое учение
выражено в понятиях и образах, свойственных мышлению эпохи, в
представлениях и доводах, созвучных или совпадающих с массовым общественным
сознанием. Мировоззренческая основа каждого из политико-правовых учений не
произвольна (она прежде всего соответствует влиятельному способу мышления
эпохи), но многовариантна. Абстрактность философско-методологических основ
политико-правовой идеологии всегда создавала возможность использовать их
для обоснования противоположных программных требований. Религиозное
отношение к государству и праву многие века было опорой консервативных и
реакционных политических программ. Но в религиозной форме выступали и
оппозиционные существующему строю политические движения. Стремление
обосновать политическую теорию на изучении природы человека и отношений
индивидов лежало в основе и авторитарной доктрины Гоббса, и демократической
теории Спинозы. На идее суверенитета законов природы основана и
коммунистическая утопия Морелли, и реакционно-феодальная теория де
Бональда. Ссылками на закономерности развития промышленного общества
обосновывались и выводы Сен-Симона о грядущем поглощении политики
экономикой, и проект казарменной социократии Конта, и индивидуалистические
идеалы Спенсера.
Одна и та же философия или религия может быть способом обоснования
противоположных политических программ и, наоборот,— интересы одного и того
же класса могут быть теоретически выражены и в идеологических формах разных
мировоззрений.
Многовариантность выражения социально-классовых интересов в
политических и правовых учениях усугубляется также тем, что политико-
правовая идеология, как и всякая идеология, развивается в связи с
унаследованными от предшествующих эпох понятиями, категориями,
представлениями. Каждая из последующих доктрин учитывает понятия и
представления, содержащиеся в предыдущих доктринах. Выбор этих
представлений и понятий в идейных источниках опять же многовариантен,
зависит от социально-политических симпатий теоретика, от содержания и
уровня его познаний, от ряда других факторов, среди которых важное значение
принадлежит столь же многовариантному способу оформления противостоящего
мировоззрения. Всем этим, вместе взятым, обусловливается относительная
самостоятельность логико-теоретических, нравственных и иных идеологических
построений по отношению к социальным интересам, выраженным в политико-
правовом учении.
Закономерностями развития политической идеологии предопределяется
структура политико-правовых доктрин (учений), каждая из которых включает
три компонента: во-первых, логико-теоретическую, философскую или иную
(например, религиозную) основу — методологический стержень учения; во-
вторых, содержательную попытку теоретического решения вопросов о
происхождении и сущности государства и права, закономерностях их развития,
об устройстве и социальном назначении государства, об основных принципах
права, его соотношении с государством, личностью, обществом; в-третьих,
программные положения: оценки существующего государства и права,
политические и правовые идеалы и проекты.
Через логико-теоретическую основу доктрина связана с влиятельным
мировоззрением эпохи (господствующим или оппозиционным ему способом
мышления). Программная часть учения наиболее непосредственно выражает
интересы и идеалы определенных классов или других социальных групп, их
отношение к государству и праву. Из трех компонентов политико-правовой
доктрины именно программа является цементирующим, связывающим воедино ее
элементы, придающим политико-правовой доктрине монолитность, поскольку
оформление политических и правовых взглядов, суждений, оценок в целостную
систему происходит на социально-классовой основе.
Наличие теоретического содержания отличает доктрину (учение) от
политических и правовых взглядов, мнений, воззрений, оценок, от политико-
правовой пропаганды, содержащих политические лозунги, оформленные в духе
существующего мировоззрения. Теоретическое содержание доктрины, выраженное
при помощи специального понятийно-категориального аппарата, составляет
собственно теорию государства и права эпохи. Эта теория во многом является
связующим звеном между социально-классовой программой и мировоззренческими
установками, складывается под влиянием того и другого, в конечном счете
представляя собой аргументацию программы в духе мировоззрения. Однако эта
связь и аргументация многовариантны и не прямолинейны. Как отмечено, одна и
та же программа допускает разные формы выражения и способы обоснования. К
тому же политико-правовые доктрины оперируют кругом понятий и категорий,
сложившихся в результате не только отражения и описания современных им
явлений государственно-правовой реальности, но и попыток теоретического
осмысления и оценки исторически определившегося круга проблем политики и
права, поставленного теоретиками предыдущих времен. Наконец, каждая
доктрина несет отпечаток личности мыслителя, ее разработавшего. Всем этим
определяется относительная самостоятельность теоретических положений,
содержащихся в доктрине, порой их не очень прямая зависимость от
исторической эпохи и интересов того или иного класса.
Теоретическому содержанию политико-правовых доктрин придается
особенное значение в связи с функциями истории политических и правовых
учений в системе юридических дисциплин, ее связью с современной теорией
государства и права и политологией. К тому же именно теоретико-
содержательная часть доктрин наиболее интересна. Если мировоззренческие
установки прошлых требований давних времен непривлекательно, то
содержательные попытки теоретического осмысления ряда государственно-
правовых проблем нередко созвучны современности. Не случайное в процессе
изучения и преподавания истории политических учений! она сложилась в
основном как история доктрин с наиболее' разработанным теоретическим
содержанием, в чем нет ничего, плохого, если только не оставляются в тени и
забвении менее теоретичные учения, борьба с которыми и обусловила богатство
содержания изучаемых доктрин.
Однако здесь возникает определенная методологическая опасность. Если
отделенная от программных положений и мировоззренческой основы теория
государства и права любой эпохи станет напрямую сопоставляться с
современной теорией и отождествляться со знанием о государстве и праве,
истории политических учений будет искусственно навязана несвойственная ей
закономерность.
История политических учений
История политических и правовых учений нередко характеризуется как
процесс познания истинной природы, сущности государственно-правовых
институтов, эволюционный процесс углубления, развития и передачи знаний о
государстве и праве. Это представление порождает ряд неясностей и сомнений.
Если эволюция учений о государстве и праве есть процесс «кумулятивный»,
состоящий в накоплении и трансляции знаний, то, спрашивается, какое место в
истории политико-правовой идеологии принадлежит иллюзорным, ненаучным,
утопическим доктринам и теориям? Что научного было, скажем, в теоретических
представлениях XVII — XVIII вв. о договорном происхождении государства? В
комплексе современных теоретических знаний теория общественного договора
заслуживает внимания лишь в связи с критической оценкой различных идей о
происхождении государства. Однако в период борьбы буржуазии против
феодализма идея общественного договора как способ выражения сопричастности
человека (народа) к власти противостояла идее богоустановленности власти
феодальных монархов. Обе эти идеи далеки от науки, но на основе каждой из
них, толкуемой как основной методологический принцип, строились обширные
теоретические концепции, претендующие на объяснение прошлого, истолкование
настоящего и предвидение будущих судеб государства и права. Объяснение
оказывалось надуманным, истолкование и предвидение — ложными. Значит ли
это, что в истории политико-правовой мысли смена теологического
мировоззрения юридическим вообще не означала прогресса и развития?
Определение содержания истории политических и правовых учений, живой
нити, связывающей доктрины разных эпох и народов, должно совпадать с
объективной логикой развития самого и правовых учений, не может «вести
себя» неправильно». Но если закономерностью истории политических и правовых
учений является накопление и развитие знаний о государстве и праве, то
связующей нитью этой истории должно стать непрерывное возрастание этих
знаний, их развитие и уточнение. Однако именно с точки зрения научности
всей истории политико-правовой идеологии присущи очевидная бессистемность,
бессвязность, бьющие в глаза случайность и непредсказуемость «прироста
знаний», связующая нить которого, если предположить ее существование,
непрерывно обрывается, неизвестно откуда и почему возникает вновь, опять
грубо соединяется, не менее грубо рвется и (в который раз!), бесследно
исчезнув, внезапно возникает вновь. Здесь, как говорится, куда больше
исключений, чем закономерностей, уже по той причине, что в реальной истории
политико-правовой идеологии одна ложная идея не раз опровергалась другой,
не менее ложной.
Наконец, если стимулом развития политических учений является движение
от незнания к знанию, а ее связующей нитью — развитие и трансляция знаний о
государстве и праве, то почему при выборе аргументации из предшествующих
идеологических систем передовые идеологи руководствовались не научностью, а
притягательностью идей прошлого, их способностью выразить современные
идеологу интересы, содействовать ссылками на авторитет истории или религии
оформлению по существу новой, но не обязательно «научной» идеологии?
На всех этапах истории политических и правовых учений она связана с
определенным развитием теории государства и права. Прогрессом в развитии
общественной мысли являются постановка какой-либо важной проблемы, хотя бы
сопряженной с неверным ее решением, преодоление старого, сковывающего
теоретический поиск мировоззрения. Приростом знаний являются и отдельные
наблюдения о связи государства и права с общественным разделением труда, с
классами, с социальными противоречиями, с отношениями собственности, а
также непрерывное пополнение понятийного аппарата теории государства и
права (классификация форм государства, исследование источников права и
др.). Но эти догадки и наблюдения не шли глубже эмпирического знания,
органически соединялись с ненаучными представлениями о государстве и праве,
строились на неверной методологической основе, были подчинены исторически
ограниченным или утопическим программным положениям.
При обилии высказываний мыслителей разных стран и эпох по различным
проблемам государства, политики и права историку-специалисту нетрудно
сконструировать «единую цепь возрастающих знаний», составить сборник
высказываний, в чем-то совпадающих с современными представлениями о
государстве, праве и политике. Однако такое конструирование единой цепи
возрастающих знаний привело бы к разрушению истории политических и правовых
учений. Реальная история политико-правовой идеологии всегда была поприщем
острейшей борьбы социальных сил, где главным стимулом теоретической
деятельности были не столько любознательность, постижение причин
существования и перспектив развития государства и права, сколько страстное,
эмоционально окрашенное стремление опровергнуть противостоящую идеологию,
представить государство и право такими, какими их хочет видеть или
изобразить идеолог, преобразовать или защитить подвергающиеся нападкам
государство и право, оказать влияние на массовое и государственное политико-
правовое сознание общества,— возвышенное иллюзиями стремление содействовать
решению очередной исторической задачи или опирающееся на традицию желание
сохранить преходящее.
Прогностическая функция политиологии
Важной функцией науки является прогностическая. Развитие политико-
правовой идеологии в целом, в массе предвосхищает и стимулирует общее
направление эволюции политических и правовых учреждений. Теоретическое
обоснование прав человека и гражданина предшествовало их конституционному
оформлению в ряде стран (а затем международному признанию), способствовало
преодолению феодально-сословных институтов. Перспективе создания и развития
представительных учреждений в ряде государств отвечали и способствовали
теоретические разработки проблем представительной и непосредственной
демократии, политических гарантий конституционного правопорядка. Однако
содержание истории политико-правовой идеологии далеко не во всем совпадает
с реальной историей государства, политики и права.
Как отмечалось, любая политико-правовая доктрина содержит программу
(прогноз развития, преобразования или сохранения существующего государства
и права). В многовековой истории политических и правовых учений нет,
пожалуй, ни одного примера, когда какая-либо доктрина воплотилась в
практику адекватно ее программной части. Даже там, где доктринально
оформленная политическая идеология становилась господствующей, имеющей
прямой выход на политическую практику, либо она претерпевала существенные
деформации в процессе воплощения в политические институты, либо
осуществлялось лишь то, что в самой доктрине было обобщением уже
существующей государственно-правовой практики.
Так, теория разделения властей Локка и Монтескье была лишь
теоретическим обобщением результатов революции в Англии XVII в., создавшей
уникальную систему «сдержек и противовесов» в системе государственных
органов, включавшей представительные учреждения и независимый суд. Именно
это теоретическое выражение (носившее по источнику в значительной мере
описательный, комментаторский характер) и стало доктринальной основой ряда
конституционных актов (США, Франция, другие страны) XVIII-XIX вв.
Что касается политических доктрин более высокого уровня отвлечения от
политической действительности, то в процессе осуществления они претерпевали
значительные метаморфозы. Так произошло с теорией Руссо, бывшей руководящей
доктриной правящей партии якобинцев 1793—1794 гг. Если Руссо был
противником представительной системы, считая, что народный суверенитет
осуществляется лишь через непосредственную демократию, то якобинской
конституцией 1793 г. утверждалось представительное учреждение, обладавшее
куда большей реальной властью, чем народные собрания. Руссо против партий
(«частных объединений»), якобинцы объединились в партию (именуя ее
«клубом»). По теории Руссо, предпочтительна федерация небольших государств;
якобинцы в противовес жирондистским проектам, отстояли идею
централизованной унитарной Франции.
В целом прогностическая функция отдельно взятой доктрины крайне мала,
порой ничтожна, даже если речь идет о передовых доктринах, соответствующих
закономерностям и назревшим потребностям исторического развития.
Объясняется это рядом причин. Во-первых, любая политико-правовая
доктрина, даже став официальной, внедряется в практику через ряд достаточно
сложных влияний и опосредований, сообразуясь с другими доктринами, с
массовым политическим и правовым сознанием, с наличными государственно-
правовыми учреждениями, с экономическим, духовным, культурным состоянием
общества. В процессе этих влияний и практического осуществления неизбежны
изменения в теоретической части доктрины, служащей, как отмечено, связующим
звеном между мировоззренческим обоснованием и программной частью той же
доктрины.
Во-вторых, любая политико-правовая доктрина, в том числе и зовущая к
немедленным преобразованиям государства, политики, права, адресована более
общественному сознанию, чем политической практике. Проект закона
(конституции, создания государственного учреждения) не тождествен политико-
правовой доктрине, непременно содержащей теоретическую (аргументационную)
часть. Именно в этой ее части находят выражение, как предполагается,
«познавательный, гносеологический аспект» политико-правовых доктрин,
накопляющееся в них «знание о государстве и праве». Однако столь же
основательно и противоположное представление, видящее здесь не пласты
знаний, а сгустки иллюзий, идеологически выражающих политико-правовое
сознание исторически преходящих социальных общностей. Суть дела в том, что
политико-правовая теория всегда идеологична.
Политология и идеология
Справедливы замечания об отсутствии тождества между идеологией и
наукой, сложности соотношений между ними.
Идеология определяется в понятиях не гносеологии (истинное —
неистинное), а социологии (самосознание социальных групп и классов).
Идеология и наука сближаются лишь при совпадении основных классовых
интересов идеолога с тенденциями общественного развития, которое если и
имеет место, но носит исторически преходящий характер. Поэтому
теоретическое отражение политико-правовой реальности и тенденций ее
развития в соответствующей идеологии органически связано или с исторически
правомерными иллюзиями, или с утопическими проектами, или с консервативно-
апологетическими либо реакционными устремлениями классов и других
социальных групп.
Теоретическое исследование государства, политической жизни, права
неразрывно связано с историческими битвами сословий и классов, всегда
носило идеологический характер и в научном отношении не выходило за пределы
эмпирической, описательной, классификационной науки. И все же именно
теоретическая проблематика оставалась наиболее стабильным элементом
политико-правовых доктрин. Важнейшей частью этой проблематики всегда были
вопросы о соотношении народа и государства, государства и общества,
политики и морали, права государства, государства, права и истории
человечества. При любом подходе к решению этих проблем главным было и
остается определение места человека в системе политических и правовых
учреждений.
На крутых переломах истории развитых классовых обществ возникали
теоретические попытки подчинить государство и политику целям народа,
воплотить в законе права человека, учредить демократию и правовой режим,
основанный на равенстве людей и их свободе. Уже в древности зарождались
теоретические основы преодоления взглядов на государство и политику как на
нечто сверхъестественное. Таковы рассуждения античных философов о политике
как искусстве, афористические суждения «человек — существо политическое»,
«государство — дело народное». Тогда же возникли идеи демократии, мысль о
подчинении государства закону, проекты «смешанной республики», дающей
возможность разным частям народа (исключая рабов) принять участие в
политической деятельности.
Но тогда же складывались основы и противоположных взглядов на
государство, политику, право. В конкретно-исторических условиях своего
времени простая и привлекательная идея правления умелых, знающих, мудрых
была Средством обоснования притязаний рабовладельческой аристократии на
монопольную политическую власть, а в общеисторическом плане эта идея
выступала как одно из главных орудий идеологической борьбы против
демократии, за технократию и олигархическое правление. Признание политики
наукой и искусством порой сопровождалось рассуждениями о недоступности
этого искусства и науки подавляющему большинству людей, о политической
деятельности как призвании и уделе только узкого круга правителей.
Заманчивая идея господства закона, соединенная с консервативными социально-
политическими программами, превращалась в проекты тоталитарного общества и
государства. Демократическим, либеральным и гуманистическим идеям и
иллюзиям передовых общественных сил неизбежно противостояли взгляды и
иллюзии реакционных и консервативных классов, идеологи которых ссылками на
традицию, неравенство людей и иерархическое строение общества стремились
обосновать отстранение народа от власти, преобладание произвола над законом
либо тоталитарный режим.
Многовековая борьба идей свободы и деспотизма, равноправия и иерархии,
правового порядка и произвола породила комплексы доводов в обоснование
общечеловеческих ценностей в политико-правовой деятельности и отношениях.
Общечеловеческие ценности в политологии
Наряду с классовыми интересами в политико-правовых доктринах нередко
находили выражение общечеловеческие ценности. В наиболее общем виде это
идеи справедливости, общего блага, свободы и другие элементарные нормы
нравственности. В ряде политико-правовых доктрин, выражавших интересы
классового меньшинства, эти идеи были грубо деформированы, терминологически
включены в системы взглядов, направленных на оправдание и укрепление
жестокой и несправедливой для большинства народа социально-политической
реальности. Возможность такой деформации зависела от абстрактности,
чрезмерной общности понятий и норм, которые могли быть наполнены
произвольным содержанием. Для определения того, действительно ли в политико-
правовой доктрине речь идет об общечеловеческих ценностях или же в ней лишь
чисто формально используется соответствующая терминология, необходима
конкретизация этих понятий и норм применительно к специфике права,
государства, политики.
Общечеловеческие ценности выражены в тех учениях о праве, которые
содержат идеи равенства людей перед законом, прав и свобод человека,
достаточно конкретно раскрывают содержание этих прав и свобод и
обосновывают необходимость их гарантий. С этими идеями тесно связана мысль
о необходимости подчинения праву не только индивидов, но и самого
государства.
Проблема преодоления политического отчуждения государства и общества
Воплощение общечеловеческих ценностей в учениях и государстве более
всего связано с проблемой преодоления политического отчуждения. Как
известно, государство является силой, происшедшей из общества, но ставящей
себя над ним, все более и более отчуждающей себя от него. Сущность
государства составляет выделившийся из общества особый разряд людей,
который управляет другими людьми и в этих целях владеет аппаратом
принуждения.
Под политическим отчуждением понимается процесс и результат превращения
государства, возникшего в результате человеческой деятельности, в нечто
независимое от общества, чуждое обществу и господствующее над ним.
Политическое отчуждение имеет различные формы и степени вплоть до
превращения «относительной самостоятельности» государства (при определенных
состояниях общества) в самостоятельность абсолютную.
Проблема политического отчуждения как таковая была теоретически
поставлена в трудах Руссо, Гегеля, Маркса. Но стремление практически
преодолеть политическое отчуждение было свойственно ряду передовых
политических мыслителей еще на ранних этапах истории.
Это стремление имело разные формы и степени выражения. В наиболее
последовательном виде протест против политического отчуждения выражен
идеями отмирания государства, отпадения надобности в политической власти,
замены управления людьми управлением вещами и производственными процессами.
Идея общества без власти и подчинения не раз высказывалась на всех этапах
истории политических и правовых учений. Она содержалась в древних мифах и
сказаниях, произведениях философов, идеологии ряда религиозных движений,
произведениях некоторых утопических социалистов. Ее своеобразной
модификацией являются анархизм и анархо-синдикализм.
Значительно шире распространены демократические теории подчинения
государства народу. В этих теориях обосновываются различные формы
самоуправления, непосредственная и представительная демократия, выборность
и ответственность должностных лиц, широкое осуществление прав и свобод
личности. Главное требование демократических теорий — подчинение
государственной власти обществу, выработка и осуществление политики
непосредственно народом и через зависимых от него должностных лиц.
Демократические теории возникли еще в Древнем мире; особенное развитие они
получили в Новое и Новейшее время.
Рядом с демократическими теориями и нередко в сочетании с ними
развивались идеи подчинения государства праву. Суть этих идей состояла в
том, что людьми должно управлять не государство, а равный для всех закон.
Политическое отчуждение в таких теориях преодолевалось лишь частично,
поскольку государство оставалось внешней для общества силой; хотя и
подчиненной закону. В процессе развития идей подчинения государства праву
возникли либеральные теории, поставившие проблему прав человека, не
зависящих от государственной власти, а также разработавшие систему
гарантий, защищающих эти права и общество в целом от произвольных действий
государства.
Идея общественного порядка, основанного более на законе, чем на
распоряжениях должностных лиц и решениях государственных органов, возникла
еще в древнем мире. Проблемы прав человека и законности получили большое
развитие в период кризиса феодального строя, буржуазных революций и
формирования гражданского общества. В современном общественно-политическом
сознании нашей страны, переживающей переходный период, идея правового
государства приобрела популярность как идея стабильного порядка,
основанного на признании прав человека, незыблемости справедливого и
разумного закона, строгого подчинения праву аппарата исполнительной власти.
Решение этой задачи неразрывно связано с максимальным обеспечением прав и
свобод личности.
Наконец, особой модификацией идеи преодоления политического отчуждения
являются планы и проекты использования революционной власти в интересах
народа. Сама эта власть не всегда и не обязательно рассматривается как
демократическая или подзаконная, но ее деятельность определяется целью:
«благо народа — высший закон».
Изложенные разновидности решения проблемы преодоления политического
отчуждения основывались более всего на представляющем общечеловеческую
ценность принципе: «не человек для государства, а государство для
человека». Как правило, стремление преодолеть политическое отчуждение в том
или ином варианте было свойственно идеологам передовых классов, решающих
очередную задачу истории.
К ложным вариантам идей преодоления политического отчуждения относились
«царистские иллюзии» крестьянских движений средних веков, славянофильские
идеи «духовной свободы», теократические идеалы, которые предусматривали
поглощение политической власти религиозной властью. Утопической является
анархистская мечта отмены государства без подготовки необходимых для этого
социальных и иных условий.
Идеями и теориями, оправдывающими политическое отчуждение, были и
остаются те, которые стремятся обосновать ничтожность личности и народа
перед государством, неограниченность государственной власти,
необязательность для нее элементарных норм нравственности, отрыв политики
от морали, пытаются идеализировать авторитарное, деспотическое,
тоталитарное государство. С оправданием политического отчуждения связаны не
только доктрины, отрицающие права человека, но и те, которые видят в праве
только лишь «приказ власти».
Связь времен в истории политических и правовых учений более всего
основана на возрастании значения в политико-правовых доктринах
гуманистических начал. В идеологической борьбе классов, обусловливающей
развитие политико-правовой мысли, во все исторические эпохи существовали и
существуют два противоположных направления: одно стремится преодолеть
политическое отчуждение, другое пытается его увековечить.
Периодизация политологии
Содержание политических и правовых учений предопределяет периодизацию
ее истории, поскольку проблема определения основных этапов истории носит не
столько классификационный, сколько общетеоретический характер. В процессе
преподавания этой дисциплины довольно давно выявилась недостаточность
периодизации истории политических учений в соответствии с типизацией
общественно-экономических формаций (рабовладельческая, феодальная,
капиталистическая). Поскольку основным фактором развития политико-правовой
идеологии являются противоречия классов и других социальных групп,
многообразие интересов, сталкивающихся по проблемам государства, политики,
права, наиболее насыщенными периодами истории этой идеологии, как отмечено,
чаще оказываются либо периоды перехода от одной формации к другой
(XVI—XVIII вв.), либо периоды острых социальных противоречий внутри
формации (например, в Греции V—VI вв. до н. э.). С другой стороны, смена
одной формации другой не всегда сопровождалась переменой общего
мировоззрения эпохи, в соответствии с которым всегда строится логико-
теоретическая основа политических доктрин (так христианство, возникшее в
Древнем мире, не претерпело значительных изменений при замене
рабовладельческого строя феодальным и стало основой теологического
мировоззрения Средних веков). Именно по этим причинам попытки построить
периодизацию по формационному принципу не привели к успеху ни в истории
философии, ни в истории политических и правовых учений.
Более предпочтительной оказалась периодизация, совпадающая с общей
периодизацией истории (Древний мир, Средние века, Новое и Новейшее время).
История политических и правовых учений аналогично ряду других
исторических дисциплин традиционно делится на две части: домарксистский и
марксистский периоды. В основе этого деления лежало предположение, что
возникновение марксизма знаменовало коренной переворот во всех сферах
знания, в том числе и в учениях о государстве, праве, политике, которые
впервые в истории стали основываться на, научной методологии. К сожалению,
социальная практика не подтвердила предположения о научном характере
политического и правового учения марксизма. Как отмечено выше, деление
политических доктрин на «научные» и «ненаучные» вообще не имеет достаточных
оснований. Поэтому бытовавшее деление курса на две части носило чисто
идеологический характер, было связано с взглядом на домарксистский период
лишь только как на преддверие, подготовку марксистского политико-правового
учения.
Становление «гражданского общества», современного государства и равного
права сопровождалось бурным развитием политико-правовой идеологии. Не
случайно период XVI—XVIII вв. (Гуманизм, Возрождение, Просвещение) и по
содержанию, и по объему занимает особое место во всех курсах истории
политических учений, рассматривающих этот период как во многом исходный
пункт (или подготовку) современного политического мышления.
С этим связана определенная методологическая опасность, осуществившаяся
в некоторых исследованиях. В политико-правовой идеологии XVI—XVIII вв.
нашли воплощение и развитие некоторые идеи о государстве и праве мыслителей
античного мира, особенно Греции и Рима. Этим обусловлена возможность
теоретической проекции позднейших концепций на античный мир, попыток
обнаружения в древности учений и теорий, сложившихся много позже, но
представляющихся современным исследователям «давно известными». Это
неизбежно ведет к нарушениям принципа историзма.
Любое учение о государстве и праве закономерно строится с учетом
современной ему политико-правовой действительности, находящей отражение в
самом, казалось бы, абстрактном построении. Так же как философия, словами
Гегеля,— это эпоха, схваченная в мысли, так и политико-правовая доктрина —
выраженная в системе понятий и категорий государственно-правовая реальность
эпохи. Каждая большая эпоха классового общества имела свои, свойственные ей
политико-правовые проблемы и способы их решения; поэтому каждая из них
имела свою теорию государства и права (чаще—несколько теорий), отражавшую
особенности государственных учреждений и принципы права своего времени.
Так, в рабовладельческих полисах Древней Греции главное внимание уделялось
устройству государства проблеме круга лиц, допущенных к участию в
политической деятельности, государственно-правовым способам укрепления
господства свободных над рабами. Этим обусловлены повышенной внимание к
теоретическому определению и классификации форм государства, поиск причин
перехода одной формы правления в другую, стремление найти наилучшую,
идеальную форму правления, обеспечивающую соглашение, компромисс различных
групп свободных людей. Основным предметом теоретико-политических дискуссий
в Средние века стал вопрос о соотношении государства и церкви. В центре
внимания политических идеологов XVII—XVIII вв. стояла уже не столько форма
правления, сколько форма политического режима, проблемы законности,
гарантий юридического равенства, свободы и прав личности. XIX—XX века
выдвинули на первый план проблему материальных гарантий прав и свобод,
социальной защищенности человека, а с конца XIX в. проблема форм правления
и политического режима сущестственно дополнена исследованием связей
государства с политическими партиями и другими политическими организациями.
Понятийно-категориальный аппарат политических доктрин разных эпох
отражал современные им государство и право, поэтому связь современности с
прошлым не должна изображаться упрощенно, проекцией современности на
прошлое, модернизацией последнего. Бесплодны попытки обнаружить в античном
мире «теорию разделения властей», поскольку эта теория неразрывно связана с
требованием всеобщего юридического равенства учреждения в системе
государственных органов «сдержек и противовесов», обеспечивающих
незыблемость права, политико-правовой режим законности. До Греции не было
«теории естественного права», ставшей господствующим выражением
юридического мировоззрения XVII—XVIII вв., хотя идеи, понятия, термин
«естественное право» существовали в античном мире и в доантичные времена.
Суть дела в том, что эти идеи, термины понятия не были органической частью
концепции, согласно которой действующее право должно основываться на
соответствующих «природе человека» принципах, к которым относились
порожденные новой исторической эпохой равенство перед законов и юридическая
свобода.
Только строго исторический подход дает возможность представить саму
историю как процесс развития, постановки и решения вопросов и проблем,
которые до того не ставились, появления качественно новых по содержанию
политических и правовых учений.
Литература:
1. Маркс К; Энгельс Ф. Соч. Т. 21.
2. Гуревич П. С. Социальная мифология. М., 1983.
3. Луковская Д. И. Политические и правовые учения: историко-
теоретический аспект. Л., 1985.
4. Политология./ Под ред. М. Н. Марченко. — М.: Изд-во МГУ, 1993.
Реферат на тему: Нацизм и фашизм с христианской точки зрения
Журнал "Клад истины" http://webcenter.ru/~gaspdm
Нацизм и фашизм с христианской точки зрения
Дмитрий Таланцев
Не так давно в интервью с министром юстиции выяснилось, что наши власти не
могут эффективно противодействовать распространению фашизма у нас в стране
будто бы из-за того, что не существует четкого определения понятия
"фашизм". Над этим можно, конечно, иронизировать - так как ясно, что, в
данном случае, власти, скорее, "могут, но не хотят", чем "хотят, но не
могут". Тем не менее, коль скоро проблема сформулирована, как "отсутствие
четкого определения", попробуем внести ясность в этот вопрос. Тем более,
что раз уж государственные деятели в последнее время активно подвизаются к
Церкви, неплохо бы им все-таки знать христианскую точку зрения на
рассматриваемые явления.
Термин "фашизм" происходит от итальянского слова "fascio", что означает
"пучок", "связка", "объединение". Хотя это понятие стало употребляться
только в 20-м веке (в связи с выходом на политическую арену итальянского и
германского фашизма), на самом деле само это явление насчитывает историю в
несколько тысячелетий.
Впервые фашизм возник примерно 4500 лет назад - это есть не что иное, как
описанное в Библии строительство Вавилонской башни. "И сказали они:
построим себе... башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде нежели
рассеемся по лицу всей земли." (Бытие 11:4). Здесь, во-первых, описан отказ
человека от собственного имени, - иначе говоря, от собственной личности -
во имя некоего "общего" имени; то есть, показано первое в истории
возникновение коллективистского конформизма - когда человек теряет свое
лицо, становится как бы частью толпы, "винтиком" в государственной машине.
Это нам весьма знакомо по фашистским и коммунистическим режимам. Кроме
того, из дальнейшего библейского повествования ясно, что само это дело -
строительство "башни до небес" - было делом весьма богопротивным, так как
Бог помешал ему осуществиться, разделив общий у людей язык на разные языки,
в результате чего они перестали понимать друг друга.
Итак, если исходить только из названия, то фашизм - это феномен
общественной жизни, когда группа людей объединяется, чтобы делать какое-
либо богомерзкое дело; при этом, каждому человеку в такой группе приходится
отказываться от своей личности, чтобы заглушить голос своей совести. Под
это определение подпадает и строительство коммунизма и строительство
"тысячелетнего рейха", а, в более мелком масштабе, и деятельность вообще
какой-либо преступной группы.
Кстати, призыв к выработке и формулировке "национальной идеи" - это уже
начало фашистского мышления, ибо в нем, в этом призыве уже содержится
стремление обезличить человека, сделать его "винтиком" в достижении целей,
сформулированных в этой "национальной идее"! Здесь также налицо стремление
о б ъ е д и н и т ь людей во имя какой-то "великой" цели, - остается лишь
сформулировать эту цель. На самом деле - и слава Богу, что эта цель не
сформулирована, - ибо, когда это будет сделано, - это и будет началом
фашизма! Дело в том, что у любого человека существует только одна
действительно правильная цель - жить и поступать в жизни в соответствии с
Библией. В Писании по поводу "общенациональных идей" сказано: "От одной
крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу Земли,
назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали
Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли - хотя Он и недалеко от каждого из
нас (Деяния 17: 26, 27). Проще говоря, никаких "общенациональных идей"
просто не должно быть - ибо у каждого живущего на Земле человека и так уже
есть цель - жить, познавая Бога (а познать Бога можно т о л ь к о одним
способом - читать Библию и применять познанные библейские истины в реальной
жизни). Любые же "общенациональные идеи" лишь отвлекают людей от личного
познания Бога, объединяя их на достижение ложных, как правило, сатанинских
целей.
Исторически, однако, сложилось так, что понятие "фашизм" стало применяться
к людям, у которых это богопротивное дело, ради которого они объединялись
"в связку", было - создание "рая" для какой-то определенной нации, - причем
за счет других наций - путем их дискриминации, или даже физического
уничтожения. Поэтому понятие "фашизм" оказалось весьма тесно связано с
понятием "нацизм".
Что такое нацизм? Согласно христианскому пониманию, нацизм - это
разновидность идолопоклонства, при котором идолом является нация.
Человек склонен создавать себе идолов и поклоняться им. Это может быть или
какой-нибудь предмет, или другой человек (например, рок-кумир, политический
деятель, какой-нибудь актер), и может быть также какая-нибудь идея или
абстрактное понятие. Кстати, если мы с христианских позиций присмотримся к
политическим партиям в нашей стране, то увидим, что почти каждая партия
поклоняется какой-то определенной идее - то есть, имеет своего идола. У
демократов-рыночников это - свободная рыночная Система, у коммунистов -
коммунистическая Система, придуманная Марксом и другими философами, у
патриотов - Родина, у традиционалистов - Традиция, у зеленых - Природа и
т.д.; и, между прочим, такая политическая палитра характеризует наше
общество как весьма и весьма нехристианское - ибо всякое идолопоклонство
есть нарушение одной из важнейших библейских заповедей "не сотвори себе
кумира". "Дети! Храните себя от идолов" - так говорит апостол Иоанн. (1-е
Послание Иоанна 5:21).
Когда люди создают себе кумира, они, как правило, приписывают ему
надуманные, вымышленные свойства, с целью (обычно, подсознательной) как-то
его возвысить, возвеличить. Это очень характерно для нацизма, который
самому понятию "нация" приписывает совершенно нелепые для него свойства, -
например, свойство "чистоты", или "святости".
Согласно Священному Писанию, нация - это общность людей, говорящих на каком-
то определенном языке. Ибо нации и возникли в результате разделения людей
именно по языкам. (См. уже здесь упоминавшееся библейское повествование о
Вавилонской башне). Приписывание же нациям каких-либо культурологических,
или, того хуже, психологических различий есть область философских
измышлений, к Истине не относящихся. У нас одно время была популярна
дискуссия на тему "что значит быть русским". В свете же Писания совершенно
очевидно, что русский - это просто тот, кто говорит на русском языке, - и
ничего более. Если же я еще и в совершенстве знаю, например, английский
язык, то, значит, я одновременно являюсь и русским, и англичанином.
Дискуссии же о так называемых "русской душе", "русском характере" и т.п.
есть не что иное, как философско-светская болтовня.
Конечно, следствием довольно длительной языковой изоляции народов явилась и
их культурная изоляция, в результате которой нации имеют некоторые
культурологические отличия, однако последние являются достаточно
эфемерными, хотя их и следует уважать, чтобы на пустом месте не создавать
раздоров.
Национализм же, и, тем более, нацизм, придают объекту своего поклонения,
нации, - мифические свойства. Например, идеологами германского нацизма был
сформирован идол "чистой арийской расы". Отечественные же националисты,
пожалуй, их даже переплюнули, сформулировав тезис о "Святой Руси".
Свойство святости, как известно, является свойством одного лишь Бога.
Приписывание этого свойства какому-либо народу, - то есть, совокупности
людей, говорящих на каком-либо определенном языке, - это не просто явный
отход от реальности, это есть не что иное, как разновидность богохульства.
Никогда на всем протяжении своей истории Россия не отличалась особой
святостью. Нравы наших предков очень неплохо обрисованы, например, в книге
Прыжова "История кабаков в России". Что касается усвоения в России
христианских взглядов, то интересен такой факт: когда в конце 15-го века
духовенству для квалифицированного спора с еретиками понадобилась Библия,
то ее не нашлось нигде в стране - ни в храмах, ни в монастырях, ни у
частных лиц, ни у царя в библиотеке. О каком тогда вообще христианстве, о
какой святости может идти речь? К слову сказать, на русский язык Библия
была переведена лишь в 1876 году; для сравнения - в Англии знаменитое
издание "Библии короля Иакова" вышло в 1611-м году. Отсюда и можно сделать
вывод о "святости"...
Между прочим, экономическое и культурное развитие любой страны всегда
является следствием уменьшения количества делаемого в этой стране зла, в
результате чего энергия народа переходит в конструктивное русло; иначе
говоря, экономический и культурный прогресс всегда является следствием
некоторого повышения "святости" народа. Постоянное отставание России от
Запада, скорее всего, есть как раз свидетельство, наоборот, ее относительно
меньшей "святости" по сравнению с западными странами.
У русского националиста в подсознании присутствует некий мифологический
образ "истинно русского" человека - светло-русый, с бородой и усами -
этакий Илья Муромец. По своей сути, такое мышление, конечно, детское - но
вот что бывает, когда такие "дети" приходят к власти! Германия это уже
прошла.
Поэтому нацизм, как правило, всегда связан с антисемитизмом и расизмом -
ибо, если какая-либо нация становится идолом, то, естественно, другие нации
оказываются на положении "людей второго сорта". Из Библии мы знаем, к чему
эти явления приводят, - точнее, как Бог наказывает те народы и страны, где
получают распространение расизм и антисемитизм. Как известно, Содом и
Гоморра были уничтожены не только за то, что там процветал гомосексуализм,
но и за ксенофобию, за враждебное отношение к иноземцам, к "чужакам".
Что касается антисемитизма, то из Библии совершенно очевидно явствует
мнение Бога на этот счет. В книге Бытие Он говорит предкам еврейского
народа Аврааму, Исааку и Иакову: "Я благословлю благословляющих тебя, и
злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные."
(Бытие 12:3, 18:18, 22:18, 26:4). История Европы и Америки, то есть, стран,
где были расселены евреи, свидетельствует о реальном действии этого
пророчества. В те периоды, когда власти какой-либо страны, где проживали
евреи, боролись с антисемитизмом, страна процветала. Как только власть
начинала потворствовать антиеврейским настроением, начинался застой или
социально-экономические катаклизмы.
Историки, кстати, в упор не замечают этой очевидной закономерности - как
правило, потому что придерживаются обычно абсолютно бредовых философских
концепций исторического развития - марксистского истмата, или, например,
(сейчас довольно модной) гумилевской теории "пассионарности" - насквозь
фашистской, антихристианской и сатанинской теории. Сколько выдающихся
отечественных философов и мыслителей размышляли на тему "почему Россия
такая отсталая" и "что делать" и "кто виноват" и т. д. и т. п. ; сколько
произведений на эту тему написано! А ответ прост, как 2Х2 - он содержится в
Библии, книге Бытие 12:3, 18:18, 22:18, 26:4 и мн. др.
Поэтому, с христианской точки зрения, особая опасность антисемитизма для
государства состоит в том, что его распространение навлекает на данное
государство проклятие Божие. Собственно говоря, поэтому и развалилось
Советское государство - потому что степень антисемитизма (особенно,
государственного) превысила некую "критическую черту".
И, если власть действительно заинтересована в стабильности в обществе и
процветании государства, то, во избежание кары Господней, она должна
подавлять и пресекать все проявления фашизма, нацизма, ксенофобии и
расизма.
Свои отзывы и замечания присылайте по адресу:
dmittal@dataforce.net
| |
