|
Реферат: Характерные черты русской философии (Философия)
Московская государственная геологоразведочная академия
Потготовил А.Ю.Лысенков
РЕФЕРАТ
Характерные черты русской философии.
1998
1
Философия - это наука. Как и всякая другая наука, философия стремится к
установлению строго доказуемых истин не для избранных народов или наций, а
для всех мыслящих людей. Однако следует принять во внимание, что философия
является наукой единственной в своем роде и отличается от других наук двумя
характерными особенностями. Анализируя природу вселенского бытия ,
философия доводит этот анализ до крайнего предела, т.е. занимается не
только аспектами, которые уже не поддаются никакому анализу и составляют
содержание всеобщих идей суждении. Чтобы успешно разрешить эту задачу,
философ должен обладать способностью к спекуляции, т.е. интеллектуальной
интуиции, которая должна быть у него развита лучше, чем даже у математика.
С другой стороны, в процессе изучения основных элементов и аспектов мира
философия должна вскрыть их внутреннюю взаимосвязь, ту взаимосвязь, которая
образует мир как целое. Изучение мира как целого является делом космологии,
составной части метафизики. Космология занимается такими важными
конкретными и частными элементами, как биологическая эволюция и история
человечества. Отсюда философия должна ответить на вопрос о том , каков их
смысл , каково их место в этом мире как целом. Занимаясь такими вопросами,
философ убеждается в том, что для их изучения полезно пользоваться
способностью к эстетическому созерцанию.
Таким образом, высочайшие достижения философии требуют сочетания двух
противоположных и трудно совместимых способностей: способности к
абстрактному мышлению в его высшей форме и способности к конкретному
созерцанию реальности на его высшей ступени.
Эти задачи так велики, а способности , необходимые для их разрешения, так
мало развиты в человеке, что философия даже в наши дни находится на более
низком уровне развитии , чем , например , такие науки как физика или
математика. Об этом наглядно свидетельствует факт существования
многочисленных философских школ, иногда прямо противоположных и крайне
враждебных друг другу. Но самое худшее заключается в том, что даже наиболее
"значительные" философские системы содержат наряду с великими достижениями
и несомненные ошибки. Зачастую появляются поразительно односторонние
философские школы. Неудивительно потому, что , в противоположность
специальным наукам , т.е. наукам о частных отделах и аспектах мирах, на
философии лежит печать характера и интересов тех различных народов, которые
занимались ею. Поэтому можно говорить о национальных особенностях немецкой,
французской, английской, американской и русской философии. Различия между
философскими школами в различных странах зависит от специфического выбора
предметов исследования, большей или меньшей способности к философским
размышлениям, большего или меньшего доверия к различным видам опыта , как,
например, чувственному или религиозному и т.д.
По общепринятому мнению, русская философия в основном занимается
проблемами этики. Это мнение неверно. Во всех областях философии-
гносеология, логика, этика, эстетика и история философии-велись
исследования в России до большевистской революции. В более позднее время
действительно русские философы особенно интересовались проблемами этики.
2
В русской философии широко распространён взгляд о познаваемости внешнего
мира. Этот взгляд часто выражался в своей крайней форме, а именно в форме
учения об интуитивном непосредственном созерцании объектов как таковых в
себе. Славянофилы утверждали, что познание реальности является
непосредственным. Различные формы интуитивизма в гносеологии разработаны В.
Соловьёвым, князьями С. и Е. Трубецкими, А. Козловым (в учении о понимании
бога), П. Флоренским, И. Ильиным и другие. В этот список можно было бы
включить также представителей трансцендентально-логического идеализма - С.
Гессена и Г. Гурвича, поскольку они признавали существование "волезрения".
К этой же группе принадлежат и такие мыслители, которые, подобно В.
Кудрецову и Несмелову, утверждали, что религиозная вера есть наиболее
совершенная форма познания.
В отличии от кантовского гносеологического идеализма русский интуитивизм
является формой гносеологического реализма. Это нашло своё выражение, между
прочим, в том факте, что русская философия, представленная братьями
Трубецкими, предвосхитила западную философию, отказавшись от учения о том,
что чувственные данные - это субъективные психические состояния
наблюдателя, и признав их транссубъективный характер.
Идеал цельного познания, т.е. познания как органического всеобъемлющего
единства, провозглашенный Киреевским и Хомяковым, привлек многих русских
мыслителей. Однако этот идеал мог быть достигнут лишь в том случае , если
подрациональное (чувственные качества) и рациональный (или идеальный)
аспекты мира и сверхрациональные принципы даны в таком опыте, который
сочетает чувственную, интеллектуальную и мистическую интуиции.
Киреевский и Хомяков говорили, что цельная истина раскрывается только
цельному человеку. Только собрав в единое целое все духовные силы-
чувственный опыт, рациональное мышление, эстетическую перцепцию,
нравственный опыт и религиозное созерцание, -- человек начинает понимать
истинное бытие мира и постигает сверхрациональные истины о боге. Именно
этот опыт лежит в основе творческой деятельности многих русских мыслителей:
В. Соловьёва, князей С. и Е. Трубецких, А. Козлова , П. Флоренского, И.
Ильина и других.
Опираясь на цельный опыт, они пытались развить такую философию, которая
бы явилась всеобъемлющим синтезом. Поразительный пример того духовного
пути, который приводит к цельному опыту, мы видим в биографии Трубецких.
Они страдали от духовного опустошения потому, что жили исключительно
теоретическим мышлением, основывающимся на чувственном опыте. Однако,
развив своё миросозерцание, они обрели полноту жизни и богатство мысли,
использовав все многообразие опыта, не исключая и таких его неуловимых
форм, как эстетическое восприятие, нравственное сознание и религиозное
созерцание.
Замечательно, что даже наиболее выдающиеся русские позитивисты-Лавров и
Михайловский-в своих работах отстаивали единство теоретической истинны с
такой истиной, как праведность. Таким образом они полностью признавали
значение нравственного опыта. Вот почему русские мыслители приняли в штыки
учение о борьбе за существование как факторе эволюции. Такая
3
концепция эволюции определённо отвергалась не только Михайловским,
Кропоткиным, Данилевским, Чичериным, но даже и материалистом Чернышевским.
Связующим звеном между подсознательными чувственными данными и
сверхрациональными принципами является абстрактно идеальное бытие,
познаваемое лишь посредством спекуляции, т.е. интеллектуальной интуиции.
Русские философы отличаются такой же высокой способностью к спекулятивному
мышлению, как и немецкие. Как позитивизм, так и механистический материализм
нашли в России широкое распространение.
В русской философии стремление к цельному познанию мира и острое чувство
реальности тесно сочетаются с верой во всё многообразие опыта как
чувственного, так и более утонченного, дающего возможность глубже
проникнуть в строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной
интуиции, нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие
ценности, но прежде всего они доверяют мистическому религиозному опыту,
который устанавливает связь человека с богом и его царством.
Главная задача философии заключается в том, чтобы разработать теорию о
мире как едином целом, которая бы опиралась на всё многообразие опыта.
Религиозный опыт даёт нам наиболее важные данные для решения этой задачи.
Только благодаря ему мы можем придать нашему миросозерцанию окончательную
завершенность и раскрыть сокровеннейший смысл вселенского существования.
Философия, принимающая во внимание этот опыт, неизбежно становится
религиозной . Только христианство отличается высочайшими и наиболее
завершенными достижениями в области религиозного опыта. Все это даёт
основание полагать, что любая философская система, поставившая перед собой
великие задачи познания сокровенной сущности бытия, должна
руководствоваться принципами христианства. Ряд русских мыслителей посвятил
свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мировоззрения. В этом
состоит наиболее характерная черта русской философии. Одни мыслители, как
Соловьев, Флоренский, Булгаков, отличались широкой эрудицией; другие-
выдающимся литературным даром. То, что всё развитие русской философии
нацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом:
русская философия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей
цивилизации.
Христианские системы мыслителей являются , несомненно, реалистическими. В
своём учении о таинстве, искуплении, милости, обожествлении и церкви
русские православные философы выступали против одностороннего морализма и
субъективизма. Они отводили самое видное место онтологическим сочетаниям и
изменениям в личной и вселенской жизни, ведущей к изменениям в
нравственности и психике. Они утверждали , что конкретное бытие составляет
основу действительности, что мир является органическим целым.
В своём учении о боге и его связи с миром русские философы полагались не
столько на выводы, сколько на жизненный опыт "личного общения с Богом".
Поразительно яркие описания мистического опыта можно найти у Соловьёва, кн.
Е. Трубецкого, отца Павла Флоренского и отца Сергия Булгакова.
Многие религиозные философы занимаются главным образом космологическими
вопросами , и их христианство как целое приобретает
4
космологический характер. Это особенно ясно видно на примере софиологии-
учения, чрезвычайно характерного для русской религиозной философии. Интерес
к софиологии сочетался с интересом к сверхчеловеческим духовным существам.
Первым представителем софиологии был Владимир Соловьёв. Своё дальнейшее
развитие софиология получила в работах отца Павла Флоренского, отца Сергия
Булгакова и отца Василия Зеньковского. Софиология, однако, встретила
решительное сопротивление со стороны Московского синода и отца Георгия
Флоровского, В. Лосского и др. Тем не менее в видоизменённой форме, не
противоречащей догматам православной церкви, она , несомненно, сыграет
значительную роль в дальнейшем развитии религиозной философии.
Многие русские философы интересуются вопросом о сущности исторического
процесса. Они подвергают критике позитивистские теории и указывают на
невозможность осуществления совершенного общественного строя в условиях
земного существования. Всякий общественный строй осуществляет лишь
частичные улучшения и в то же время содержит новые недостатки и возможности
для злоупотреблений. Печальный опыт истории показывает , что весь
исторический процесс сводится лишь к подготовлению человечества к переходу
от истории к метаистории , т.е. "грядущей жизни" в царстве божием.
Те, кто не питает симпатии к метафизике и религии, заявляют, что в
русской истории не было периода , подобного периоду средневековой
схоластики, когда вся умственная энергия людей была сосредоточенна на
разработке системы христианской философии. Они полагают, что в конце XIX и
начале XX в. русское общество впервые вступило в ту фазу духовного
развития , через которую Европа прошла еще в средние века. Поэтому они
считают, что русское общество запоздало в своём развитии. Эти люди не
учитывают тот факт, что культура развивается не по прямой восходящей линии,
а по спирали. Верхняя часть спирали содержит процессы, параллельные и
подобные процессам, происходящим в низшей её части, но-вследствие влияния
предшествовавшего развития-более совершенные. Русская религиозная философия
- не повторение схоластики, ибо она пользуется всеми достижениями науки и
современной философии, особенно современной гносеологии. Поэтому следует
сказать, что русская религиозная философия является прогрессивным
достижением и способна дать новый толчок развитию западной мысли.
5
Список литературы
1....История русской философии. Н.О.Лосский (1991С.П)
Реферат на тему: Хозяйство как объект философского исследования
План
1. Введение
2. Тайна хозяйства
3. Что такое философия хозяйства
4. О философии хозяйства
5. Специфика хозяйства как объекта философского исследования.
6. Литература.
1. Введение
Хозяйство - жизнь, а жизнь - хозяйство! Четкое, но и достаточно
неопределенное высказывание. Именно достаточно, а не, скажем, довольно, ибо
жизнь безгранично содержательна и фундаментально неуловима — разве можно о
ней выразиться сколько-нибудь предельно? Однако высказывание все-таки
четкое — если чуть-чуть подумать: от чего же в самом деле отталкиваться в
понимании хозяйства, как не от жизни?
Можно, конечно, от мира вообще, как и от бытия вообще, но от жизни,
несомненно, лучше: жизнь и жива, и конкретна, и близка, равным образом,
глубока, высока, масштабна.
2. Тайна хозяйства.
Все на свете загадка, как говаривал Ф.М. Достоевский, но жизнь явно
загадочнее всего, исключая лишь Бога и Абсолют.
И хотим уж коли жизнь, то жизнь непременно кого-то, и уж коли речь о
ней ведет человек, то жизнь, конечно же, человека, соответственно и
хозяйство человека. Человека! Это означает не просто жизнь человека, как
той же стрекозы, но жизнь от человека, т. е. не жизнь вообще живущего
человека, а жизнь человека, жизнь дающего—поначалу самому человеку, а
затем, что особенно важно, и любому другому, с жизнью человека связанному.
Само слово «жизнь» по самому своему внутреннему звучанию близко слову
«исход», как, собственно, и слову «знание», — вот почему жизнь
предпочтительнее мира вообще и бытия вообще, хотя здесь нет большого
противоречия — можно и о мире говорить, и о бытии... а вот о жизни все-таки
предпочтительнее, ибо исход здесь и знание, что как раз, и есть жизнь,
одинаково... и хозяйство, т. е. давание и делание жизни, которая - при этом
является и сама по себе даванием и деланием, следственно хозяйством,
которое есть момент жизни, но такой момент, который и есть, сама жизнь.
Если от человека, то от сознания (вот опять знание, которое в
сознании), — и если от сознания, то хозяйство, которое от человека,
человеком и для человека, есть поэтому осознавание — как знание и как
оплодотворение знанием — всего, что либо есть жизнь, либо с ней связано, т.
е. превращение жизни и всего вокруг в некую осознанность. Направил на что-
то сознание, уловил, запечатлел, попал, а потом и сделал что-то, что-то
дал, что-то сотворил, глядишь, и захозяйствовал, следовательно, зажил,
следовательно, даешь и делаешь, жизнь.
Жизнь как обеспечение ее сознанием — осознавание жизни, вот поэтому-то
жизнь и есть хозяйство, а хозяйство — жизнь!
Хозяйство — обеспечение жизни, что, конечно же, верно, но через
сознание, а сознание — организм и свойство организма, а потому хозяйство —
от организма, его нутра, когда принимаются те же решения, и его внешнего
действия, когда эти решения выполняются.
Именно поэтому слово «хозяйство» можно вполне сопрягать со словом
«хождение», если не прямо от него и выводить, ибо в этом-то хождении —
умом, руками и ногами, т. е. в некой специфической целеположенной динамике
человеческого организма, исключая, разумеется, чистую внутреннюю физиологию
— тот же внутриорганизменный обмен веществ, и сокрыта реализация хозяйства
и жизни — попробуй-ка поживи, не думая и не ходя, разве лишь с умом другого
и хождением другого, т. е. уже при полном паразитизме, но паразитизм — не
хозяйство, а в полном смысле слова антихозяйство. А вот давание и делание —
с умом и при хождении, это как раз и есть хозяйство, то самое ведение
жизни, или ее изведение, или производство, или даже вождение — хотя бы от
любимого всеми, но ограниченного, по сути, домо-водства.
На языке, близком к науке, жизнь как хозяйство можно представить как
жизнь в целостности, однако взятую в организационно-производительном
аспекте, отчего сразу же являются пред нами решения и действия, давания и
делания, изведения и произведения, т. е. в целом производство ... но
сначала жизни—как жизни человека, затем самого человека вместе с его
сознанием, а затем уже всего необходимого для жизни и ее производства.
Хозяйство не ограничить ни вообще расчетом, ни эффектом, ни оптимизмом, ибо
хозяйство — жизнь, а жизнь — хозяйство!
Какая же здесь тайна, — спросят нас? О, великая тайна — ответим мы, ибо
если, к примеру, производство и потребление благ ради жизни более или менее
всем понятно, то сама по себе жизнь как благо, в особенности, неудачная,
корявая, искаженная, как-то уже и не совсем понятно, — и уже насколько
нелегко признать простое словосочетание: жизнь как хозяйство и хозяйство
как жизнь, хотя вроде бы все тут и вполне очевидно. Вот, допустим, если
сказать, что хозяйство есть обеспечение жизни, то, пожалуй, это и понятно,
а если вдруг заявить, что хозяйство, как и жизнь, имеет какую-то выходящую
за пределы простого обеспечения жизни цель, то, без всякого сомнения, это
совсем не так уж будет и ясно, ибо какова она, эта самая цель?
Выходит, что в самом феномене человека, немало непонятного, а лучше
сказать, трансцендентного, что не означает, что вовсе непонимаемого, даже
незнаемого, а как-то и понимаемого, и знаемого, но совсем не так, как это
бывает с очевидным знаемым и понимаемым, а уже по-другому — с признанием
какой-то фундаментальной незнаем ости и непонимаемости.
Знаю, что жизнь, а вот что это такое, откуда и зачем, да еще и почему
при этом непременно смерть, так органично жизни необходимая, не знаю,
точнее, что-то и знаю, но как бы обязательно предположительно - и никак
иначе!
Человек — существо относительное и имманентное (этому, т. е. ощущаемому
миру), оно имеет что-то и от Абсолюта, будучи все-таки по-особому
сознательным, как и что-то от трансцендентного, будучи для самого себя
тайной, но, имея все это, оно при этом не абсолютно и не полностью
трансцендентно, а потому никогда не будет иметь полного знания и понимания,
несмотря на всю свою любознательность.
Человек — тайна, жизнь — тайна, хозяйство — тайна!
Что же тогда остается, коли все вокруг тайна? А остается либо дружить с
этой тайной, даже ею втайне и гордиться — немного, раз уж человек до такой
тайны додумался, либо закрыть на тайну глаза, сделав вид, что ее совсем
нет, самодовольно утверждая себя существом нетаинственным, ни с какой
внешней тайной не связанным, ей никак не обязанным, а потому и от любой
тайны свободным.
В первом случае человек сакрален, ибо признает что-то совсем иное, не
«тутошнее», мало того, более высокое, чем он, к тому же начальное —
родительское, предтечевское, предчеловеческое, чему незазорно и
поклоняться, не говоря уже о том, чтобы прислушиваться, на что и
ориентироваться. Тогда и жизнь сакральна, и хозяйство сакрально. Все
давания и делания человека сакральны. Я не знаю, что стоит за тайной, но я
знаю саму эту тайну, следственно, я ознакомлен с нею, а потому тайна уже и
моя, и я ее описываю как тайну и взаимодействую с нею как с тайной, — и мне
от этого совсем даже не плохо, ибо я не одинок, я как-то по-таинственному
ведом, как по-таинственному и свободен. Я признаю высшее знание и высшую
мудрость, равным образом и высший закон, и высшее предустановление, и
высший промысел, не говоря уже о высшей воле. Соответственно я признаю
высшее слово, мне данное, да и сам мир, в котором нахожусь, рассматриваю
как мир данный — для жизни и хозяйства, данный как дар мне и как мне благо,
а потому я благо-дар-ен, несмотря на все трудности, в том числе и трудный
труд, на все проблемы, траты и жертвы, даже и на саму смерть, ибо за моей
жизнью и смертью есть еще что-то другое, высшее. И не унижение за этим
всем, а как раз наоборот — возвышение. И тайна для меня тогда — Господь
Бог, а я — сын Божий, и жизнь моя и хозяйство мое Божественны, хоть и мои,
— и все таинственные вопросы я разрешаю — пусть и не до конца — с Богом,
Его Словом, а то, что не до конца, меня особенно и не смущает, ибо так надо
по-доброму настроенной ко мне тайне. И еще: я, конечно же, уже не могу быть
без-ответ-ственным, не отвечать Богу, а потому я ответствен и серьезен, я
понимаю, что хорошо, а что плохо, я строю жизнь по-хорошему, а не по-
плохому, я и по-особому хозяйствую в данном мне мире, используя дарованною
мне свободу, пользуясь данным мне благом, т. е. благо-датью, но не
средствами только потребления, а и самой возможностью жить и хозяйствовать.
Во втором случае, когда никакой высшей и предвечной тайны для человека
нет, когда он сам по себе—свободный и без-ответ-ственный, ибо ответствовать
тут некому, когда он может делать все, что захочет, не испытывая внутренних
— в сознании — ограничений (тех же угрызений совести, которая есть со-
весть, т. е. сообразная Богу весть), получается, что и вполне понятно, что-
то совсем противоположное сакральному, т. е. уже не полное вовсе
таинственными смыслами, а как раз их лишенное, т. е. какое-то... пустое
хозяйство, оболочковое, формальное, механизменное, хотя при этом, может
быть, и по-своему очень даже умное. Именно так: или сакральное, или пустое,
ибо сакральному противостоит только пустота —она же и бездна (без-дна). А
коли пустота и бездна, то нет и Бога — в сознании. Отсюда и феномен, как
замечал русский философ И. Ильин, без-божиого хозяйства.
Но вот, что примечательно: с точки зрения человека, и для него пустое
хозяйство тоже имеет свою тайну, ибо из-за пустоты своей, разумеется, лишь
внутренней, оно тоже не слишком знаемо и понимаемо, но это уже какая-то
другая тайна, т. е. никак не связанная с тем, что принято называть не
просто тайной, но и таинством. Возникает совсем другая тайна — пустая, в
которой себя привольно чувствует как раз то, что обычно называется
бессмыслицей — не то что бы с отсутствием вообще всякого смысла, а с
обильным присутствием каких-то обессмысленных смыслов или антисмыслов. Тут
уже какое-то погружение в антимир, в котором свои особые смыслы,
становящиеся тайными именно из-за своей бессмыслицы. Речь здесь уже идет не
о заложенных в мир, в жизнь, в человека, в его хозяйство глубинных смыслах,
составляющих в основе сакральную тайну, а о возникающих в бешеном верчении
освобожденного от внутренней тайны мире неясностях, вообще не имеющих
возможности быть проясненными вне сакрального уровня, — и только в поле
сакрального прояснения они оказываются как раз тем, что они и есть на самом
деле — именно антисмыслами, в игривой тесноте наполняющими антимир.
Есть хозяйство, которое как раз и есть собственно хозяйство, а есть
хозяйство, которое уже и не совсем хозяйство, а точнее, совсем и не
хозяйство, а антихозяйство. Это и есть то самое хозяйство, которое
стремится проскочить мимо сакральности, быть ей вопреки, имея и громкие
достижения. А вот как и когда сказывается отчетливо свойственная тайному
безбожному хозяйству пустота, то это уже дело обстоятельств и сроков, т. е.
когда обычно наступают кризисы, крахи, катастрофы, революции, реформы,
войны, в общем, всякие неурядицы, называемые иной раз весьма «красиво», но
пустотно, то энтропиями, то бифуркациями, то еще какими-нибудь физического
свойства эффектами. Так что у антихозяйства есть своя тайна, однако не
приходящая откуда-то, а возникающая прямо здесь, идущая не от полноты
вовсе, а как раз от пустоты, не от Бога, а уже от самого человека.
Антихозяйство по существу ведь инфернально, ибо антимирово, а
инфернальность не просто от отрицательного и темного, но и от
бессмысленного. Отсюда тайна антихозяйства — отрицательная тайна, в то
время как тайна собственно хозяйства, т. е. сакрализованного хозяйства
—положительная тайна. Одна тайна—хорошо запутанный кроссворд, другая же —
вечность, входящая в виде тайны в сознание человека (чело-века, где чело —
сознание, а век — вечность).
Тайна хозяйства включает в себя не только сам факт хозяйства и
хозяйствования, но и то, что выходит из этого факта как его следствие — для
человека и его жизни, для природы и мира. И если ближайшая цель-задача
хозяйства вроде бы ясна — поддержание жизни, как и ее реализация, то уже
при простом вопросе, какое же поддержание и какой жизни? — сразу же
возникает неясность, обязанная как раз присутствующей в человеке, жизни и
хозяйстве тайне.
Вот та же эксплуатация человека человеком в хозяйстве и в жизни, что
это, железная необходимость, кстати, не исчезающая, или же желанная
возможность, охотно и настойчиво воспроизводимая? А можно ли вообще
преодолеть эксплуатацию, не впадая в иллюзию ни примитивного общинного
братства, ни столь же наивного «от каждого по труду, каждому по
потребностям»? Или, к примеру, как поступить человеку хозяйствующему, — и
стало быть в чем-то свободному и творческому, — с природой, т. е. с миром,
ему данным? Опять же, если хозяйственно расширяться и развиваться, то до
каких пределов, и можно ли эти пределы отодвигать и отодвигать? Тогда для
чего все-таки творческое, т. е. и обновленческое, хозяйство? Что значит в
таком разе хозяйственная демиургия и каковы ее великие, а не повседневные,
цели? Зачем все-таки человек упорно создает и пересоздает искусственный
мир, замещая им мир естественный, т. е. мир данный, преодолевает тяготение
мира данного, устремляясь даже и в Космос? Чего хочет, чего добивается, к
чему стремится хозяйствующий человек, куда ведет человека его хозяйство?
Только не задумывающемуся ни над чем «трудным» человеку все кажется
вполне ясным. Однако философия такой «ясностью» удовлетвориться не может: в
ее задачу входит как-то отвечать на такого рода вопросы — из разряда
вечных, мало того, сознавая, что последнего ответа все равно нет, ибо здесь
господствует тайна.
Тайна хозяйства — от небытия к жизни.
3. Что такое философия хозяйства
Что такое философия хозяйства? О, это очень странная «вещь»! С одной
стороны, если начать с размышлений о философии вообще, затем о хозяйстве
вообще, наконец, объединить эти два слова — все кажется ясным. А с другой
стороны, «философия хозяйства» по-прежнему сохраняет свою тайну и не желает
ее открывать. Может, так оно и должно быть?
Науки о хозяйстве реально существуют (даже если в них хозяйство не
всегда прямо упоминается). Религия тоже о хозяйстве вещает, хотя зачастую и
иносказательно (но за мифичностью сюжетов скрыт огромный смысл). Но
скользкий уж больно сам по себе феномен хозяйства, ни в одно определение не
укладывается, всегда какой-то стороной ускользает от взгляда исследователя!
Хозяйство тесно связано с жизнью, но разве вся жизнь, во всех своих
проявлениях есть хозяйство? Хозяйство предполагает действие («хождение») по
реализации этой самой жизни. Но и здесь недосказанность чувствуется:
хождение — кого? Ладно, если только человека (это привычно говорить о
хозяйстве применительно к человеку), а если и животных, и растений, и
природы вообще? Можно сказать, что они сомохозяйствуют, но не слишком ли
тогда расплывчатым получается сам термин «хозяйство»? Если же назвать мир
хозяйством Бога», то в этом смысле термин «хозяйство» вполне приемлем (есть
субъект, хоть и трансцендентный, есть объект, есть и действие, также во
многом трансцендентное). Что же получается? А получается, что «хозяйство»
непосредственно связано с трансцендентностью, если мы это самое «хозяйство»
в самом начале не ограничили своими заранее сданными рамками (но тогда и
философия хозяйства вряд ли у нас получится, разве что хозяйство ведение,
может быть, даже и экономика).
Вот и получается, что изначально философия хозяйства встречается с
трансцендентностью и взаимодействуете ней. И иначе быть не может при покой
постановке вопроса о хозяйстве. И тогда становится понятно, почему
философия хозяйства в определенном смысле .близка к религии больше, чем к
науке.
Вопрос: а разве в науке о хозяйстве не присутствует философия хозяйства?
Ведь выше мы показали, что никакая наука полностью избавиться от философии
не может.
Ответ: да, в науках о хозяйстве своя философия хозяйства есть. И за
примерами далеко ходить не надо. Возьмем Аристотеля, ведь почти все науки
видят в нем своего основателя. Рассуждения Аристотеля об «экономике» и
«хрематистике» велись вполне в философическом духе, а, следовательно, его
«экономические» сочинения вполне можно причислить к работам по философии
хозяйства. А Адам Смит, который перешел к экономике от философии? И у
Маркса есть своя «философия хозяйства», и у Маршалла, и у Кейнса, и даже у
тех экономистов, которые вообще никакой философии в экономике не признают.
«Философия хозяйства» всегда в науке присутствует, но она может быть очень
разной.
Тогда что же из себя представляет булгаковская «философия хозяйства»,
которая теперь возрождается в России? Нам кажется, что отличительной чертой
этой «философии хозяйства» (ФХ) является именно стремление представить
такую философию в «чистом виде». Отметим ряд существенных, на наш взгляд,
черт философии хозяйства:
1. Философия хозяйства принципиально не ограничивает понятие «хозяйство»
никакими заранее придуманными рамками, поэтому поле ее деятельности
максимально широко.
2. В силу особенности, философия хозяйства не является какой-нибудь
«отраслевой философией», а представляет собой достаточно целостное
мировоззрение, сравнимое с великими философскими системами прошлого.
3- В силу особенности, а также в силу трансцендентности, неразрывно
сопряженной с феноменом «хозяйства», философия хозяйства отчасти близка к
религиозному мировоззрению. Поскольку С.Н. Булгаков, основатель философии
хозяйства, был православным христианином и даже принял сан священника,
философия хозяйства «контактирует» преимущественно с «полем» православия и
несет в себе определенный православный императив.
Наконец, в силу всех вышеуказанных черт, философия хозяйства является
таким мировоззрением, которое может быть «заложено» в науку о хозяйстве
(результат уже есть — появление «Теории хозяйства»). Философия хозяйства
способна к изменению сложившейся науки о хозяйстве (замене «научной
философии хозяйства», подспудно присутствующей в любом хозяйствоведении,
«философией хозяйства булгаковского направления»). Произойдет ли такая
замена, осуществится ли синтез «науки» и «философии хозяйства», и если да,
то к чему это приведет, в конечном счете, покажет будущее.
4. О философии хозяйства
Философия хозяйства это прежде всего путь или, иными словами, метод.
Поэтому философия хозяйства имеет исходный, иначе начальный, и конечный
моменты, а также длину, точнее полноту пути. Эти параметры обретают особое,
глубокое содержание. Во-первых, это путь к новому и более полному пониманию
человека. Философия хозяйства претендует на гармоничное и объемное
представление о человеке. То, какой аспект или даже сфера человеческой
деятельности интересуют философию хозяйства, — отдельная проблема. Тем не
менее можно утверждать, что в предельном случае предметом философии
хозяйства становится человек во всей своей полноте. Хозяйственные проблемы
расширяются до онтологических, а затем до метафизических. В результате
рождается новое восприятие хозяйственной и экономической реальности. Во-
вторых, философия хозяйства — это движение навстречу уже существующему
феномену. То, каким образом оно происходит, зависит от целей и идеальных
образов, которые явно и тайно содержит в себе философия хозяйства. другими
словами, метод философии хозяйства определяется ее конечным моментом.
Наконец, в процессе этого пути раскрывается и недостаточность, и
ограниченность, и противоречивость экономического и, шире, хозяйственного
элементов человеческого бытия. Тем самым философия хозяйства указывает
направление, в котором надлежит свершать свой жизненный путь. Эти три
функции — расширение теоретических представлений, философские размышления и
целеполагание - неразделимы и тождественны друг другу. Поэтому философия
хозяйства есть научноэмпирический, трансцендентно-критический и
метафизический путь познания и созидания. Естественно, что источники, формы
и методы такого знания, а также условия его истинности своеобразны.
В связи с таким пониманием философии хозяйства возникает, по меньшей
мере, три вопроса, В первую очередь — что свидетельствует о том, что,
исследуя экономику и хозяйство в целом, мы не попадем в замкнутый круг
«материализма, сциентизма, позитивизма и технологизма»?
Далее — каким образом мы будем мыслить о существующем или, другими
словами, каковы параметры и координаты наших суждении? Что дает возможность
философии хозяйства дерзко предлагать свои идеалы человеку и свои пути к
ним? И вообще, что служит залогом тому, что возможно некое гармоничное и
объемное понимание человека?
Очевидно, что система современного научного гуманитарного знания, в которой
каждой дисциплине выделен определенный сегмент исследований, обусловленный
предметом и методом данной науки, в принципе не может справиться с такой
глобальной задачей. И это несмотря на то, что гуманитарные науки должны
изучать явления, происходящие в сфере человеческого сознания, а
следовательно, воли и целей.
Может быть, философия, позволяющая строить «многоплановые и
многосмысловые» представления о предмете, станет тем залогом, что даст
право на знание, близкое к совершенному? Но даже если философия располагает
возможностями для познания в том или ином историческом контексте, ее
возможности в смысле целеполагания малы. Кроме того, возникают объективные
ограничения для исследователя, обусловленные сложившимися в рамках
философской науки методологиями. Но самое главное заключается в том, что
философия поливариантна, причем не органично, а противоречиво. Идеи, школы
и течения не дополняют, а противостоят друг другу, образуя мозаику
одинаково убедительно аргументированных воззрений. Человеку остается
созерцать эти равновеликие по смыслу идеи или же выбирать наиболее удобную
для реализации своих нужд. В обоих случаях происходит выбор и вероятность
ошибки одинакова. Будет ли такой выбор приносить удовлетворение и откроет
ли он дорогу к истине?
Присущая философии хозяйства функция целеполагания неизбежно
реализуется в рамках определенной морально-этической схемы, или системы.
Что может выступать в роли такой системы? Могут ли мораль или идеалы
нравственности, выработанные в процессе развития общества, быть ориентиром
для развития самого общества? Они динамичны, могут быстро преобразовываться
в свои антиподы, занимая прежнее высокое положение в умах и сердцах. Будет
ли мораль, опираясь на идеалы подобного свойства, связующим звеном между
наукой и философией как гносеологией и метафизикой? '':
Может ли идеология стать путеводной звездой для философии хозяйства?
Тому найдется немало примеров в истории. Но определенные изменения
идеологии вызывали прекращение философии.
Краеугольный камень, на котором зиждется все здание философий
хозяйства, есть религия. В религиозном обществе мораль, религия и идеология
синонимичны. Но в таком случае философии хозяйства как отдельной отрасли
знания не возникает. В современных же условиях именно религиозное
миросозерцание направляет философию хозяйства, определяя ее содержание,
начальные и конечные моменты. Последнее требует большой аргументации, ^го
отдельная и самая значимая проблема. Я приведу лишь два подхода к ее
рассмотрению.
Мы относимся к окружающей нас реальности как к объекту анализа лишь
потому, что наша цивилизация неотделима от христианства. Именно в
христианстве человек выступает как господин своей земли. И не только нашей
планеты, но и удела в ином мире. Сравните такой подход к человеку с тем,
что предлагает, например, буддизм с его пониманием мира как места страдания
и пустых иллюзий. Христианство наделяет человека особыми полномочиями
владения и господства. Мы хозяйствуем, творим мир вокруг себя потому, что
осознаем такую возможность, уже не замечая ее источника.
В то же время реальность с атеистической точки зрения несет в себе мало
утешительного. Мы видим лишь возобновимые и невозобновимые, материальные и
нематериальные ресурсы. Все тленно, все смертно, все, так сказать,
функционирует. Но имеет ли функционирование развитие?
Кроме того, человек через себя и в себе постоянно открывает иное, отличное
от природы, бытие. Наконец, источники мировоззрения ученого всегда уходят в
глубину веков, глубже научного уровня.
Цель философии хозяйства есть создание полного, объемного,
синтетического представления о человеке и его хозяйственной жизни. А
многомерное восприятие в принципе не может быть только научным. Наука не
располагает возможностями для понимания некоторых процессов, например,
эсхатологических. А ведь идеи, связанные с этими процессами, в вроде очень
актуальны и популярны.
,, Итак, научный опыт ограничен, а религиозный нет. Так рождается философия
хозяйства. Отсюда возникает проблема, как разделить религиозную философию и
философию хозяйства. На первый взгляд, достаточно определить предмет и
метод первой и второй. Но это будет игра словами, ведь их предмет один,
един и неделим. Это, в сущности, единое знамение. Если есть необходимость
разграничения философии хозяйства и религиозной философии, то его следует
искать именно в методе. Религиозная философия, а надо сказать, что почти
вся русская философия мо-кет считаться таковой, это философия, вытекающая
из веры, в ней пребывающая и для ее славы созидаемая. Философия хозяйства
носит более частный характер. Это путь к вере. Восхождение от религиозной
тематики с универсальной. Это синтез науки, философии и религии.
Присутствие научного элемента, его критика и переоценка и делают философию
хозяйства актуальной.
5. Специфика хозяйства как объекта философского исследования
Хозяйство выступает как природный, социальный и специфический объект
познания. В названной триединстве хозяйство представляет собой сложнейшую
целостность, в которой "работают" разные типы законов. Как природное
хозяйство подчиняется законам природы» как социальное образование -
социальным, как специфический объект - производственным (экономическим в
том числе)". Хозяйство как природная, социальная и производственная
.сущность легко синтезируется в реальный хозяйственный организм. Но понять
соподчиненность разных типов законов в этой системе весьма трудно.
Природные и неприродные (социальные, производственные) законы как бы
противостоят друг другу. Природные законы функционируют как данность, как
неотъемлемое свойство (атрибут), а социальные существуют как результат
сознательной деятельности людей. Заметим, что социальные и производственные
законы (как и всякие законы бытия и познания) являются объективными, от
сознания и воли людей независимыми. Так, сознательная социальная или
производственная деятельность индивида, преследующего сбои цели, всегда
сталкивается с осознанной деятельностью и целями других индивидов. Как
результат взаимодействия осознанной, деятельности и целей индивидов
возникают объективные, необходимые, существенные, устойчивые и
повторяющиеся отношения, связи между ними. Это и есть закон. Следует
только отличать социальные и юридические законы. Последние являются
простыми декларациями, устанавливавшими и регламентирующими поведение
людей, а обществе. Законы же общества (как и природы) являются
естественными отношениями.
Законы хозяйства - это необходимые, существенные устойчивые отношения,
существующие между людьми в сфера производства. Это экономические и
хозяйственно-организационные отношения. Ядром первых являются отношения
собственности. Вторые относятся к области организации и управления
хозяйством. Они, по существу являются властными отношениями между людьми,
которые переносятся на предметные отношения между элементами хозяйственного
механизма. Например, связь между основными и подсобными цехами,
вспомогательными службами; связь конвейерных операций и др. Назовем их
технико-технологическими отношениями.
Итак, существует ряд видов хозяйственных отношений, составлявших
содержание законов хозяйства: экономические - возникающие между людьми по
поводу собственности, по поводу эффективности и оптимальности производства;
хозяйственно - организационные - межсубъектные отношения по поводу
организации и управления производством ; предметные технико-технологические
отношения в хозяйственной организации производства (связь станков,
оборудования, элементов конвейера, хозяйственных единиц, элементов
инфраструктура и т.п.).
Сложность социальных законов заключается не только в их обусловленности
и опосредованности сознанием, но и в том, что все они имеют природный
"подтекст>', Даже такой, казалось бы, абсолютно не природный, социальный и
экономический закон, каким является закон спроса и предложения,
устанавливающий ценовой баланс, имеет природную подоплеку в потребностях. У
нас широко распространена точка зрения, согласно которой социальное законы
как бы "снимают" природные. Законы природы в социальной сфере не
"работают". Это не так. Законы природы социализируются. Их действие
меняется, но они не исчезают. Человек не перестает быть видом биологической
природу, будучи включен в социальную реальность. Двойственная природа
стоимости товара как раз и обнаруживается в социально-природном характере
закона стоимости. Меновая стоимость товара есть социальное производственное
отношение, выраженное в затратах общественно необходимого труда.
Потребительская стоимость есть ценностное выражение потребительских свойств
товара, способных удовлетворить потребности людей. Это природные
качества. Таким образом, закон стоимости выполняет регулирующую роль в
производств именно потому, что имеется эта природная его основа. Люди не
только производят товары, но и производят нужные им товары в оптимальных
пропорциях. Иначе многие производители продуцировали бы те товары, которые
легче произвести. Ведь все равно стоимость их определяется трудовыми
затратами. Закон стоимости является скорее социально-природным, чем только
социальным, экономическим.
Назовем ряд особенностей хозяйства как объекта научного и философского
исследования:
- хозяйственные законы - это законы производственной деятельности людей;
они формируется в результате сознательной жизнедеятельности, в основе
которой лежат экономические интересы;
- законы хозяйства имеют статистический характер, как и все социальные
законы ; они проявляется как тенденции, указывая направленность
хозяйственного функционирования и развития ;
- законы хозяйства отличаются сложностью отношений и взаимодействующих
Факторов ;
- они являются подвижными и изменчивыми при переходе от одного способа
производства к другому; они могут изменять свое содержание или полностью
отмирать;
- значительная часть законов хозяйства отражает лишь реальность
функциональных зависимостей-факторов хозяйствования, но не способна
указать причинно-следственные связи ;
- необходимо отметить сложность и подвижность самого хозяйства как объекта
философского исследования, где используется диалектический метод;
- наконец, отметим специфику хозяйства как важнейшую сферу идеологических
интересов, поэтому философское познание хозяйства сопряжено с преодолением
множества идеологических мифов.
Философское осмысление хозяйства имеет свои трудности:
- Философские концепции бытия и его фрагментов многообразны. Выбор
концепции, как правило, определяется не только объективными критериями, но
и субъективными пристрастиями, партийностью .
- Хозяйство в качестве объекта философского исследования является
социальной конкретикой. Для осуществления стыка всеобщих философских
принципов и законов хозяйства необходимо использовать промежуточные знания
социально-Философских и социологических законов.
- Малоисследованность и отсутствие литературы не только по философии
хозяйства, но и по хозяйственной проблематике в целом, за исключением
политэкономической и экономической стороны хозяйства.
- Экономическая сторона хозяйства концептуально представлена крайне
плюралистично и требует от исследователя принципиального выбора.
Названные трудности философского исследования хозяйства могут быть
преодолены выбором научной и концептуально адекватной философии. Научной мы
называем философию, которая во всех обоих принципах не противоречит научной
картине мира (современной научной парадигме), Концептуально адекватная
философия - это философия, принципы и законы которой естественно
соответствуют некоторой определенной концепции хозяйства.
6. Литература
1. Философия хозяйства: учебное пособие. Фокин Е.Н.
2. Тайна хозяйства. Ю.М. Осипов
3. Что такое философия хозяйства. И.М. Теняков
4. О философии хозяйства. Д.И. Гамзатова
| |
