|
Реферат: Свадебный обряд на Верхней и Средней Кокшеньге и на Уфтюге (Искусство и культура)
ЧЕЛЯБИНСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ
КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВ
КАФЕДРА ФОЛЬКЛОРИСТИКИ
Свадебный обряд на Верхней и Средней Кокшеньге
и на Уфтюге.
(Торногский район Вологодской области)
(курсовая работа)
Выполнила студентка
музыкально - художественного
факультета 205-ФР
Щигалева Т.С.
Проверил Михно О.Л
Челябинск
2000 год
Введение.
Русская народная свадьба чрезвычайно многолика и образует по местам
свои локальные варианты, отражающие этническую историю расселения восточных
славян не только в последние 3-4 столетия, но и в удельный период, а
возможно, даже и в период феодальный (дохристианский). Вместе с тем
народная свадьба при всех ее изменениях это непроизвольный набор песен,
причетов и обрядовых действий, а это всегда определенная, исторически
сложившаяся целостность. Свадьба существует как целое и как целое должна
быть изучаема.
Вологодская область среди древних русский област ей занимает очень
своеобразное положение. Это огромная территория величиной с хорошее
европейское государство, никогда не было особым княжеством в составе
древнерусских княжений. Маленький Белозерский удел далеко не покрывал и
половины ее величины. Культурное и этническое разнообразие сказывается и
сейчас по местам и районам Вологодчины. И все же для Вологодской области
может быть найден некий единый определитель, выделяющий ее из ряда северный
областей, связанных с безусловной Новгородской традицией. Вологодчина - это
Ростово - Суздальская Русь, или попросту, Россия, отступившая на север.
Структура свадебного обряда.
Свадебное торжество органично входило в круг годовых традиционных
деревенских празднеств. Свадьбы игрались большею частью зимой, в период
между двумя зимними постами, от святок до масляной. Общим местом
воспоминаний о прежних свадьбах является то, что выдавали замуж девушек
"насилу" - или "силом", как здесь говорят, - по воле родителей. Часто
невеста при этом не видела жениха до свадьбы.
В целом кокшеньгская свадьба основана на причитаниях.
1. Сватанье.
Сват, чаще всего ездил один. В последнее время, впрочем, уже и с
женихом. Встарь, однако, жениху самому сватать не полагалось. Могла сватать
и женщина, сваха. Бывало, что и вдвоем ездили сваты "бывает и баба, и мужик
- свои родные" (Озерки).
Сват приезжал после предварительных обсуждений и разговоров. Очень
древний обычай, с элементами магии, был в Илезе и в Нижнем Спасе. Перед
отьездом свата и сватов из дому, для успеха дела, их хлестали или
забрасывали женскими головными уборами ("борушками").
Свата родители невесты узнавали по обрядовым поступкам. Входя в дом,
сват проходил к печи и брякал печной заслонкой, а затем садился на лавку
"вдоль по полу" (вдоль половиц) и сразу становилось ясно, что пришел сват.
После этого уже начинался разговор. Свата начинают угощать. Непременно
ставят самовар, и это тоже не без значения. Дело в том, что чай должна
разливать невеста. Пока она разливает чай, свату представляется возможность
еще раз хорошенько разглядеть девушку. "И в старину так. Девушек, так
немного знают, и посылают, а сваха должна еще побольше вызнать. Может
поговорить, да и уехать". За чаем, если все было благополучно и невеста
"погленетсе", уговаривались о дальнейшем: когда поедут смотреть место,
когда запоручат - это называлось "сложить строг".
Нередко девушку засватывали в ее отсутствие, особенно если сваты хорошо
знали невесту. Согласие последней на брак не требовалось, решали родители
сами.
Грубо отказывать свату не полагалось. Родители, ежели считали не
подходящим для себя жениха, отговаривались то возрастом девушки, то
хозяйственной неготовностью. Девушек отдавали замуж не слишком рано, обычно
лет двадцати. Довольно часто невесты были старше женихов на три, четыре,
даже на восемь лет.
2.Смотрят место.
Место (хозяйство жениха) смотрели через день, два после сватовства.
Смотреть место ездил отец невесты. Нет отца - старший брат, дядя - словом,
глава дома. "На перво посмотрят хозяйство, потом за стол. Но уж не дело,
ежели много не угощаются" (Верхний Спас). "Не понравится, не будет ни пить,
ни исть" (Илеза, Верх - Когшеньга). Больше всего в хозяйстве жениха
ценилось обилие скота и хлеба. Богатство, которого требовали от жениха,
заключалось, кроме скота и хлеба, в одежде и посуде, прежде всего медной,
особенно ценимой встарь. Невеста же приносила в дом будущего мужа целую
гору домотканых подарков всей его родне: "Постель обязательно: перина,
подушка, даже и окутка (одеяло). Подарки жениху: рубаха, кальсоны.
Свекровке - три исподки и на сарафан, платок. Скатертей, платовья, - такую
ношу на аршин. А деверю тут тоже рубаху, кальсоны. Полотенца дарили
кажному". (Илеза, д.Грибовская).
"Платовья" (узорные полотенца) собственного рукоделия имели ритуальное
значение и шли отдельно от даров. Платовья и дарили особо, во время пира,
еще до венца, причем дарила их невеста всем спутникам жениха. Полотенцами
одаривала невеста и родителей жениха в последующие обрядовые моменты
свадьбы. А всего приходилось раздавать иногда до сорока полотенец, и каждое
с ткаными и вышитыми концами, со сложнейшим узором, уходящим корнями еще к
дохристианской символике. "У нас такое поверье было, что, коли птицы павы
или двух пав не вышьешь, замуж не выйдешь!" (Верхний Спас, д.
Григорьевское).
Ритуальное значение имели и пояса, плетенные из разноцветного шелка.
"Как посмотрят место, едут на договоры. Договорятся когда свадьба.
Жених приезжает обычно в воскресенье с родней и договариваются, много ли
даров надо с невесты. Помимо даров, приданое. Почти с каждой корову - то
полагалось. А уж и деньги выговаривали. Нет у ей атласника, шали там,
кошули - отец дает денег. Жениха чаем попоят. Тут настряпают. Это договоры.
Тогда уж назначают, через день ли, когда запоручивать" (Лохта).
Обговаривались также сроки венчания. Венчали только в воскресенье, в
среду и пятницу. Заранее, дней за десять надо было сделать к тому же
оглашение в церкви. Оглашение делалось за обедней.
3.Запоруки (закрыванье).
Запоруки были традиционным началом самой свадьбы. Название
"запоручивать" происходит от того, что обе стороны "бьют по рукам" -
сговариваются. Но главное действие на запоруках - завешивание невесты,
поэтому запоруки еще и называют часто "закрыванье". На запоруки являлся
жених со сватом, и тут обрядовое действо разделялось как бы на две части.
Одна - сговор старших по невесте, другая - поведение самой невесты.
Сват с женихом и отец невесты сговариваются степенно, помолятся,
затеплют свечу под иконами, дадут руки друг другу, отец и жених выпьют.
Угощали на запоруках чаем и вином, изредка подавали саломат. Договорятся,
скажут: "С богом!".
И тут невеста, даже если хотела замуж, должна была показывать горе. Но
если жених был ей неизвестен или, хуже того, отдавали не за любимого, тут
уж невесте немного приходилось и изображать. Невеста убегала, девки ее
ловили, она рвала зубами платок, кусалась или пряталась.
Отец не ловил отбивавшуюся невесту, а просто брал платок за кончин надо
лбом и натягивал на лицо и говорил: "Просватали!".
И только уже когда невесту завесят, она перестает сопротивляться и
начинает поочередно падать в ноги родителям и причитать. С этого момента
начинается бесконечная череда невестиных свадебных причитаний. Причитать ей
помогали девушки, и даже нарочно пригалшенная вопленнца.
Наряд, в котором невесту закрывали, как и фатку, не полагалось менять
до свадебного дня.
Причитает невеста прежде всего отцу, потом матери, родне, подругам.
Жених со сватом, не ожидая конца причетов, отправлялись домой. Когда
невеста отпричитает, начинаются приготовления к свадьбе. Иногда уже в этот
день начинают шить. Кроильница выбиралась из родни жениха (она знала
размеры всех, кому готовились дары) или просто из местных деревенских
мастериц. Иногда в этот же день начинали варить пиво.
4.Варка пива.
Пиво заваривали на улице, что сопровождалось обрядовыми причитами
невесты. Невеста во всех случаях причитала, девки ей помогали, так что
причитали хором.
Пиво варят из пророщенной ржи. Если варят летом - на берегу реки, зимой
- на улице, около дома. Воду привозят всегда речную. Налаживают железный
котел (ведер на десять), он вешается над огнем. В котел кладут хмель и
наливают сусло. Сваренное с хмелем сусло, процедив, выливают в деревянные
кадки и "наживляют", для чего приготавливают "приголовок" из муки и
дрожжей. "Кадки прикрывают, тут уж можно скоро пить (не выдерживают, как
бражку)".
5."Неделя".
Невеста сидит с подругами завешанная и даже спит, как говорилось, "не
сымая фаты". Разумеется, она открывает слегка лицо, откидывая ткань выше
лба, когда нет гостей, но когда кто то приходит, тот час опускает фатку,
хлестнетце и начинает причитать. Так, с перерывами, невеста причитает всю
неделю, обычно даже и охрипнет к концу.
Причеты невесты можно разделить на две большие группы: причитания дома
и причитания по выходе на улицу, на угоры, - особенно торжественные и
развернутые. В них сквозная тема недельных причетов - горе расставания
невесты с домом - достигает наивысшей силы.
Находясь в доме, невеста причитает всем приходящим гостям, даже
незнакомым, однако только женщинам. Мужикам и парням причитать не
полагалось. В основном недельные причеты разделяются по определенным темам
и сопутствуют последовательности обрядовых моментов каждого недельного дня
и всей недели в целом.
Девушки - подруги шьют, сама невеста не шьет, "около них ходит". Пока
девушки шьют, "она готовит им портна, ужин с маткой собирает, без дела тоже
не сидят" (Верховье, д. Тырлынинская). Но все же работать ей тут, наравне с
прочими не полагалось.
Последний раз на неделе невеста ходит на угор прощаться с деревней. Тут
она подходит к каждому дому, к крыльцу или только к проулку, ведущему к
дому, и хлещется, прощаясь с близкими и родней, каждый раз при этом
причитая.
Наконец, где то ближе к концу недели приезжал жених с пряниками, и его
тоже встречали причетом.
6.Приезд жениха на неделе.
Жениху на неделе полагалось являться с подарками. Называлось это
"приехать с прениками". Кроме пряников привозили отрез на сарафан, платок,
шаль, полушалок и т.п. "подарки невеста берет не сразу, "потомит" жениха,
спрашивает у всех домашних: "прикажете ли принимать подарки от чужово
чуженина?" Когда подарки возьмет, заприцитает. Ну, тут и все. Подарки
отдал. Самовар согреют, цяем напоят, вином попоят, да посидит с девками и
уежжает. И вино пьют в другой избе, не в той, где девки шьют". (Верх -
Когшеньга, д. Захаровская).
7.Утро свадебного дня.
Свадебное торжество: приезд за невестой, венчание и пир в доме молодого
занимало в полном ритуале два дня. На второй день происходило венчание и
пир у молодого. В эти же дни, вернее, в ночь между ними, устраивался
девичник.
С утра свадебного дня обычно никаких обрядовых действ не происходит,
много работы. Надо готовить стол, прибирать, чистить. С утра этого дня уже
не шьют, но еще катают и укладывают дары, приготовленные невестой с
подругами на неделе. Кроме того, при свадьбе на два стола, утром этого дня,
ближе к полудню, невесту водили в баню.
8.Баня.
"Бань" было две. Была реальная, настоящая баня, в которой девушка
порядком нахлеставшаяся за неделю, смывала пот и грязь. Мытье в этой бане
также сопровождалось причетами. Но была еще и другая, символическая,
собственно не баня, а банный причет, с которым девушки попросту выходили из
избы. Эта баня могла перемещаться по обряду, что нередко и происходило.
В бане, после того как невеста вымоется, специальная знахарка собирает
фаткой невестин пот, выжимая мокрый платок в стеклянный пузырек. Этот пот
вольют в пиво жениху, чтобы связать таким образом молодых нерасторжимой
связью. Еще невеста надевала в бане с той же целью на потное тело рубаху и
штаны, приготовленные ею в подарок будущему мужу. Рубаху эту затем
выкатывали и завязывали в дары, а жених надевал ее на следующий день после
свадебной ночи, отправлялись в гости к теще.
9.Встреча подруг.
Рассаживание подруг возвратившейся из бани невестой было обрядовым
действием, с которого начиналась важнейшая часть свадьбы. Тут уже и невеста
и девки "переболокались" в праздничные наряды. В Нижнем Спасе рассаживание
сопровождалось причетом, после чего приезжали женихи. Ночью водили городки.
10.Приезд женихов.
"Женихами" здесь называют весь женихов поезд (вернее, самих поезжан), а
спутников жениха - "приборянами" или "прибором". В прибор входили кроме
самого жениха тысяцкий, глава поезда; дружка - молодой парень; сватья
(сватья избиралась специально, и это была не та, что сватала, а другая,
сватьей обычно оправлялась божатка, крестная жениха. У сватьи много дел:
она хранит жениха, отвечает за прибор в переговорах с родней невесты,
следит за ритуалом); сват - тот, который сватал невесту; хряпчий - им был
обычно тоже кто нибудь из родных жениха, обязательно мужчина. Хряпчий режет
пироги. Прочие приборяна, ежели они есть, называются в причетах просто
боярами. Одевался весь прибор в праздничное. Характерная деталь одежды -
непременное наличие поясов. Вся свадьба была в узорных шелковых опоясках. С
собой женихи везли лагун пива (чтоб угощать домашников невесты) и пироги
(за первым столом женихи закусывали привезенным из дому). Сани были
украшенные, лошади с бубенцами, с колокольцами под дугой. Из дали слышно,
как едут женихи.
Женихи идут двором, оттуда подымаются по внешнему проходу на мост. Отец
невесты встречает их и угощает пивом.
Женихам обычно разметают дорогу. Это оберег: не бросили бы чего на
пути. Разметают всегда листвяным веником, а не голым. Для всех оберегающих
магических действий даже приглашали колдуна - "сторожа", который и
проделывал все необходимые действия.
Дружка, по обычаю, прежде чем принимать пиво, должен был попросить
платок - утереться. В Илезе, дружка этот платок должен был найти и отобрать
у невестина дружки, а тот платок прятал, но давал себя обыскивать: мол,
найдешь - твой и будет. Дружка всегда и везде опоясывался полотенцем по
поясу и никогда не опоясывался через плечо.
Меж тем девки с невестой заводят причеты. Когда женихи зашли в избу и
собираются сесть за стол, а девки уходят, невеста плещет водой, стараясь
облить жениха. Невеста одета как все. Невестина головного убора на ней нет,
лицо открыто, и сарафан на ней обычный - шерстяной, коленкоровик или
ситцевик. Иногда женихи выкупают стол у девок водкой, пивом или пряниками и
суслом.
Стол накрыт. В центре его два каравая друг на друге: внизу ржаной,
сверху пшеничный или чаще два ржаных, а сверху витушка. Кроме этого на
стоол ставят закуску: пироги, студень, но не ставят горячего, так как за
этим столом пока не едят. Полагается есть только когда посадят за стол
невесту, а это произойдет лишь завтра.
11.Здравствование.
Как только приборяна сядут за стол, сватья с суслом и дружка с пивом
спешат в куть - угощать девушек. Девок пивом поят из колокольца, все по
очереди пьют. Девка, которая выпьет, еще и погремит колокольцем на счастье.
После приходит сват с вином. Он тоже должен угостить девок, но главным
образом невесту. После того, как невеста приняла угощение, ее зовут на
вывод перед столы.
12.Вывод невесты перед столы.
Вывод невесты перед столы - самый торжественный момент свадебного дня,
да и всей свадьбы. Невеста на выводе роскошнее всего одета. Она впервые
всенародно показывается жениху.
Начиная сряжать, невесте прежде всего умывают лицо водою из братыни.
Обязательно в воду кладут серебро. Вода эта после мытья невесты считается
магической. Невеста должна ее разбрызгать по девкам, чтобы те быстрее вышли
замуж.
Невеста тут уже не причитает, пока не покажется. Девки, что одевали
невесту, пробираются вслед за ней в горницу. Мать разметает невесте дорогу.
Обычно перед столы, невеста должна угостить свою родню и приборян. Однако
невеста не ходит с подносом, его подают ей в руки, и наливает кто- нибудь
со стороны. Она только подает, не сходя с места. Торжественная часть вывода
перед столы кончается после заключительного тоста с женихом. Невесту
закидывают фаткой, и она начинает причитать. Причитая, она роняет на пол
носовой платок. Чаще невесте набрасывают сверху фатки ленту, и она роняет
ленту при каждом очередном поклоне гостям, даже и до трех раз.
С вывода невеста уходит в куть, приборяна ужинают, а затем начинают
дары, то есть по очереди ходят в куть с подносом, угощая невесту пивом, а
невеста передает пиво девкам, а на поднос кладет полотенце, даровья для
приборян. После этого начинается девичник.
13.Девичник.
Полный ритуал девичника включает приплакиванье к пиву и круги. Первое -
угощение парней пивом, сопровождаемое обрядовыми причетами. Второе,
хороводные игры.
Девичник проходит в кути за заборкой, или в соседней горнице, или в
летней избе. Невеста просит у батюшки "бочки пива пьяного", после чего
начинается приплакиванье к пиву. Тут уже начинают по очереди подходить
парни. Перед невестой стаканы, которые тотчас наливаются, когда гости
выпьют. Проходят к невесте только мужчины.
Когда приплакиванье к пиву кончается, парни отступают, а девушки
заводят кружки. Причем заводят их опять же невеста причетом: "поиграйте,
девки…", после чего она же и заплетает первый кружок - "плетень".
Невеста скоро кончает водить кружки, ставит вместо себя подругу, да и
жених обыкновенно приходит за ней. Но девки и парни продолжают веселиться и
водят круга всю ночь.
14.Утро венчального дня.
До того как невесту повести за стол к жениху, она дарит даровья,
посылая их из кути. Кто-нибудь из родных по очереди разносит даровья на
подносе всем приборянам. Приборяна кладут деньги на тот же поднос. Когда
все даровья разнесут, невеста выходит из кути и с поклоном причитает.
Отпричитав, она возвращается в куть. После этого ее уже начинают звать за
стол. На все утренние причеты уходило много времени.
Обряд получения с отца денег за прожитое и проработанные годы
заключался в том, что отец дает дочери горсть мелких денег, а та швыряет
эти деньги подругам и в причете просит сосчитать. Этим заключительным
расчетом кончается "дивья" жизнь. Затем невеста раздает ленты, дарит
полотенца, то есть рассчитывается со всеми другими, перед тем как сесть к
жениху.
15.Вывод за столы.
Вывод за стол - заключительный акт "дивьей жизни" невесты. Как правило,
он объединяется с отдачею красоты, даже если красоту уже раздавали утром,
до приборян. Так что получается, что красоту невеста сдает дважды.
Начинается вывод с того, что приборяна требуют вести невесту за стол,
к жениху. Отец идет к невесте и говорит: "Сряжайся!". Как правило, невеста
сразу не идет одеваться, а отвечает различными причетами. Одевается она уже
без особых процедур, но опять в лучшее. Затем отец зовет ее за стол и берет
за руку, чтобы отвести и передать жениху. Ведет он ее за платок, который у
невесты в руках. Идет невеста медленно, с причетом: "Не сама я иду, ведет
меня батюшко …". Путь перед ней разметают веником. И тут уж она обязательно
трижды воротиться назад в куть "с местецьком проститисе".
Все девушки подпоясаны праздничными поясами, концы которых свисают
почти до полу, за них невеста ведет - волочит за собою подруг до самого
стола. Наконец отец подводит невесту к столу и отдает ее руку с платком
жениху, приговаривая: "Вот я тебе отдал дочь. Пой - корми сытно, одевай
честно, а с решетом по воду не посылай?" (то есть не куражься без дела над
молодой женою). Невеста причитает, девки зачинают "стадоводницу". Невеста
еще продолжает причет, а девки уже грянули "Виноградье" - торжественную
славу молодым.
16. Застолье у невесты.
После того как невесту посадят за стол, все начинают закусывать, кроме
жениха с невестой, которые перед венцами не едят.
Девки в кути начинают громко припевки, им подают деньги, пряники, жених
бутылку вина, невесте витушку. За этим столом обычно гости - приборяне
раздают привезенные с собою крояна: гороховый хворост и булочки. Девки,
напев себе дареных витушек, ломают их на части и обносят - угощают гостей.
Припевки эти не являются специально свадебными. Их распевают и на
вечеринах, припевая друг другу парней и девушек.
Скоро гости уже и встают из-за стола. Приносят последние блюда, молоко,
которое так и называют в верхних волостях: "выгон". Выведя из-за стола
жениха с невестой ставят их на расстеленную на полу скатерть на колени и,
склонив их головы друг к другу, благословляют. Благословляют по очереди
невестины отец с матерью. Затем невесту начинают одевать.
17.Отьезд к венцу
Одевает невесту всегда жених, застегивает на ней кошулю. Он же на улице
должен поднять невесту и посадить в сани. В церковь едут всегда врозь,
причем невеста в первых санях. Вслед за невестой ее провожатые - кто-нибудь
из родни.
Традиционно принимались особые меры, чтобы молодую или молодых не
сглазили: невесте затыкали в подол (изнутри) иголки без ушей, в Нижнем
Спасе и Шуповах еще и дресвяный камень (каменную крошку) насыпали в карманы
невесте. А сторож обязательно на выходе из дому вновь пропахивал дорогу
невесте веником, оберегая ее от клока собачьей и кошачьей шерсти,
проглядеть которые очень легко.
Вот свадебный поезд достигает церкви. Начинается обычный обряд
венчания. Невесте с женихом клали под ноги подножник "лепень", по местному
названию (Илеза). Перед самым венцом в церкви или в сторожке при церкви
невесте расплетают косу и расчесывают волосы (что делает сватья). С
распущенными волосами, схваченными сзади лентой, она и становится под
венец. Сразу после венчания сватья устраивает невесте женскую прическу,
заплетает две косы и накладывает борушку, а по борушке шелковый платок и
шаль, которую завязывают уже по бабьи.
Невесту тут снова закрывают и закрытую везут в дом молодого, только
теперь уже вместе с мужем в одних санях.
18.После венца.
Новобрачную "высаживал из саней опять жених. Она не выходила из саней
сама. Приезжает, у крыльця высаживает." (Илеза, д. Грибовская).
Вводили молодых чаще всего через двор. Кое где говорили так: "Раньше
двором вели, ну а потом уж через мост стали!". На мосту молодых шибают
житом. "Ячменем, житом шибают. Жито - жизнь" (Озерки, д. Евсеевская).
Затем молодым (встречают их отец с матерью) дают караваи. Они кладут
караваи на головы и так вносят в дом, а в доме кладут на полицу, над тем
местом, где будут сидеть. Иногда надо было надкусить каравай, чаще - просто
положить. На полицу ставили так же иконы молодых, те, которыми
благословляли. Невесту за стол садят по левую руку от молодого. Перед
молодыми ставят один прибор, один стакан, одну ложку, одну вилку. Молодой
должен кормить жену.
И вот свекр "вскрывает" или "скрывает" молодую. Ухватывает шаль,
поднимает и трижды посолонь обводит шалью вокруг склоненных друг к другу
голов молодых. "Хвалите молодую!" - восклицает сватья. Позже молодая
подарит свекру за "вскрышу" полотенце собственного рукоделия.
Никаких обрядовых песен, ни тем паче причетов за этим столом уже не
было. Только пировали и веселились.
Когда отстолуют, молодая начинала раздавать дары. Затем, ей нужно было
поклониться всем гостям, всей деревне, каждому в особину. "Гордую" невесту
грозили тут в шутку посадить летом на "муравьице" (муравьиную кучу).
Впрочем, поклоны эти, всей деревне, уже и выходили из обычая: "а потом не
стали разрешать мужья в ноги кланятсе "моя жона, так и не дам!". Свекровь,
в самом начале пира, еще до раздачи даров и поклонов разбивала тарелку на
счастье.
Отпировав с гостями, семейники переходят в зимовку, и еще ужинают своей
семьей. Затем молодых отводили спать. Молодым стелили в отдельной горнице,
стелила свекровь или чаще золовка. Золовка, постелив, сама валилась на
постель и не уходила, не получив подарка, обычно ленты или полотенца.
Свекрови за постель молодая всегда дарила полотенце.
Оставшись с мужем, молодая снимала ему сапоги. В сапоге были, по
обычаю, деньги для молодой. В Илезе даже объясняли, что она при этом еще
должна была угадать, в каком сапоге деньги, и тот первый снять, не то
деньги ей не доставались.
Утром свекровь приносила горшок воды умываться, впрочем, была примета,
в первую ночь "не пакостить", иначе "овцы будут плохо водиться".
За бужение полагалось дарить еще одно полотенце - "горшецьник" (якобы,
чтобы свекрови о горячий горшок рук не обжечь). Свекровь будила молодых,
сдергивая с них скутку, и те должны были разом вскочить: по примете, "что
бы чирьев не было" и чтобы молодая "не ленилась в работе".
Умывшись, молодые садились за стол, и вскоре собирались в гости к
родителям молодой на хлибины.
19.Заключительные свадебные обряды. Хлибины.
В гости к теще, на хлибины молодые отправлялись опять со всей мужнею
родней. Молодые угощали гостей: "к теще с пирогами едут, и со всей родней.
Вся родня молодой садится в сутки. И станут угощать жених с невестой. Они
тут не сидят, угощают" (Айга).
В доме тещи молодые проводили ночь (и, ежели сохранили целомудрие
накануне, то тут и была их первая брачная ночь). На хлебинах молодой
надевал на себя невестины дары (ту самую рубаху и штаны, которые она
натягивала на себя в бане).
Утром теща подавала зятю блины. На блины клалось полотенце или рубашка
(подарок), при этом верхний блин для удобства, был не мазаный. Зять брал
подарок, заворачивал в верхний блин деньги, и возвращал теще. Теща, получив
подарок, тут же хватала блины и уволакивала назад: "вот тебе, зетенька, и
поел блинов!". Поэтому женихов учили: "не зевай, сперва набери блинов!".
Впрочем, унесенные блины теща потом, под конец к трапезе приносила назад.
Перегостьба. (прочестье, гости).
Спустя день - два родители невесты ехали к молодым на угощение. Это
называлось "перегостьба". После того еще катались на лошадях. На этом
свадьба кончалась.
Независимо от названия всюду это был заключительный пир, угощение, для
родителей молодой в доме ее мужа. Еще летом, в сенокос, купали молодую:
"первого года купали всегда, хоть и поклонилась". (Озерки, д. Евсеевское).
Еще в первое лето молодая уходила к своим наготовить льну, начистить и
натрепать, или наткать полотна - в зависимости от того, летом или зимой
совершалась свадьба. Считалось, что в первый год на нее у новой семьи льну
еще не посеяно.
Как можно судить по рассказам, с современной свадьбой, в общем,
совершилось следующее. Произошло падение причети. С причетами, слезами,
хлестанием - разрушился, исчез и весь обряд. Остались отдельные игровые и
зрелищные моменты (вроде тех же блинов, уносимых тещей), да еще на свадьбах
до сих пор поют припевки за столом.
Список использованной литературы:
1. Из Когшеньгских приданий. ж."Живая старина" Спб № 1-4, 1905 год.
2. Фольклор и этнография русского Севера. Л., "Наука", 1973 год.
3. Д.М.Балашов, Ю.И.Марченко, Н.И.Калмыкова. Русская свадьба
"Современник", М.1985 год.
Реферат на тему: Свадебный этикет и ритуал адыгов
Министерство образования РФ
КБГСХА
Кафедра истории Отечества.
Реферат
по истории и культуре народов
Северного Кавказа.
Тема:
“Свадебный этикет
и ритуал адыгов”.
Выполнил:
Проверил:
г. Нальчик 2002 г.
Содержание.
1. Введение. (Адыгская
свадьба)....................................................3
2. Сватовство
(лъыхъу)..................................................................
..4
3. Смотр дома
(унаплъэ).................................................................
..5
4. Регистрация брака
(нэчыхьытх)................................................6
5. Поездка за калымом
(уэсэIых)....................................................7
6. Привоз невесты
(нысашэ)..........................................................10
7. Новобрачная в “чужом доме”
(тешэ).......................................13
8. Ввод молодой в “большой дом” (унэишэ)...............................14
9.
Литература................................................................
...................15
1. Введение.
Много интересного и занятного в хабзэ, в обычаях и традициях народов, в
том числе и в свадебных обрядах. Что такое свадьба? Как она стала таковой?
Для того чтобы двое молодых людей объединили свою жизнь, имели детей,
продолжали род человеческий, их родные, свойственники, знакомые собираются,
организуют торжества, выполняют достаточно обременительные, трудоёмкие
дела, а также определённые событием формальности, находят всё то, чего у
них нет, желая пышнее, торжественнее, как можно лучше устроить всё, что
связано с женитьбой сына или замужеством дочери. Почему? Не лишнее ли всё
это? Обязательно ли соблюдать все условия?
Думать таким образом о свадьбе негоже, потому что люди это осудят, мало
того – посчитают безнравственным поступком, нарушением хабзэ с вытекающими
отсюда последствиями. Пока есть человек, пока существует семья, свадьба
бессмертна, ибо она – основа жизни рода, начало новой семьи, часть бытия.
Более того, свадьба – это один из основных ритуалов в любой национальной
культуре, своеобразное зеркало, в котором отражаются многие стороны
этнической сути народа, его истории.
Как было замечено, хабзэ, в том числе и свадебные ритуалы, не придуманы
за уютным столом в тиши кабинета, не утверждены всенародным голосованием.
Они – результат поиска не одного поколения, на них – зарубки далёкого
прошлого, отметены социальных, экономических , формационных перипетий,
через которые прошёл народ. О тои свидетельствует каждый эпизод, каждая
деталь свадебного обряда. Прежде чем сделаться частью обычая, он имел
реальную, магическую, религиозную основу.
Исходя из этого, адыгская свадьба стала иметь следующую структуру:
сватовство, смотр дома, регистрация брака, поездка за калымом, привоз
невесты, определение молодой в “чужом доме”, ввод молодой в “большой дом”,
побег старухи, возвращение молодого в родной дом, малый повторный ввод
невесты в “большой дом”, танец столика, вторичный привод молодого, девичий
стол, кружение чашки и др.
Адыгская свадьба была красива и поучительна тогда. Когда с согласия
заинтересованных сторон и лиц она проходила с соблюдением всех хабзэ. Она
начиналась с взаимной любви молодых и заканчивалась одобрением этого
высокого человеческого чувства старшими. Всё, что предпринималось на такой
свадьбе, являлось гарантом создания крепкой, удачливой семьи, в которой
царило бы согласие и росли счастливые дети.
2. Сватовство (лъыхъу).
Лъыхъу – буквально означает “поиск”. Прежде чем говорить о сватовстве,
надо заметить, что все вышесказанные компоненты адыгской свадьбы, кроме
лъыхъу, относятся к периоду, когда в семье стали главенствовать мужчины, то
есть к так называемому патриархату. Однако лъыхъу, следует думать, имел
место, видимо, и в те далёкие времена, когда род был материнским. Говоря
иначе, поисками жениха занимались девушки, они решали. Какого молодого
человека приводить в свой род. Родословие их детей шло по материнской
линии. Это подтверждается примерами из древней истории многих народов.
Таким образом, лъыхъу стал компонентом адыгской традиционной свадьбы, и
от девушек он, видимо, перешёл к парням, вернее к его фамилии. Если
умыкание было никак не приемлемым хабзэ для адыгов, то большим проявлением
адыгагъэ и намыс считалось, когда родные молодого человека, узнав о его
избраннице, посылали к его родителям сватов. В нём участвовали только
старшие роднящихся сторон через вторых лиц фамилии. Естественно, что все
начиналось и исходило от молодых. Они знакомились на каких-то торжествах,
узнавали друг друга, влюблялись, обменивались небольшими подарками. Пока
парень не получал последнее, о женитьбе не могло быть и разговора. Да и
после этого девушка не сразу давала своё согласие выйти замуж. Однако,
спустя некоторое время, девушка как бы между прочим, вроде бы не придавая
этому большого значения, говорила жениху, что он может прислать сватов к её
родным. Что это означало, было ясно, и парень через друга или зятя извещал
родителей о своём намерении и избраннице. Так начинались свадебные хлопоты.
Для адыгов никогда труда не стоило определить, что пришли сваты за их
дочерью. Согласно хабзэ, войдя во двор и спешившись, они определяли лошадей
у коновязи, но не направлялись ни в кунацкую, ни в дом, а становились где-
нибудь под навесом или же в то место, где обычно рубят дрова. Кто-либо из
хозяев, заметив их, естественно догадывался, что это не обычные гости, о
чём сообщал старшим в доме.
Навстречу сватам выходил взрослый мужчина: брат девушки, её дядя или же
сосед. Старший сватов, поздоровавшись с ним за руку, спрашивал о
самочувствии, житье-бытье. Затем хозяин приглашал их в дом словом
“фыкъеблагъэ” (добро пожаловать), на что без лишних комментариев сват
отвечал, что они пришли, если род не возражает, с желанием быть гостями и
родственниками. После этого вышедший встречать возвращается в дом известить
о намерениях гостей.
Хозяева могли ответить: “Посоветуемся, наведайте в такой-то день”,
“Такой-то старший рода отсутствует” и т. д. При третьем визите, если
сторона девушки принимала такое родство, гостей приглашали в дом и для них
накрывали стол на скорую руку, не особенно хлопоча, то есть не далая
никакого жертвоприношения, обязательного хабзэ ля гостей.
3. Осмотр дома (унаплъэ).
Осмотреть дом старшие и родители девушки доверяли двум-трём мужчинам,
которые пользовались уважением, отличались своей честностью и правдивостью.
Не обязательно, чтобы они состояли в родстве с фамилией девушки. Смотрители
не скрывали ни своих целей, ни намерений. Родители жениха были бы ради
пригласить их и угостить. Однако, поблагодарив хозяев, они скрупулёзно
осматривали всё: дом снаружи и внутри, двор, хозяйственные постройки,
огород, живность и пр. Более того, обращали внимание на то, как жирна их
собака, сухожилисты волы, как к ним относятся соседи, каким авторитетом
пользуются их старшие, какие манеры поведения у будущей свекрови, какие
запасы у семьи, чьими снохами являются их дочери, насколько гладки ручки их
вил, остры топоры и т. д.
Если после всего этого старший из смотрителей поворачивался и уходил со
двора, молодой и его родные не могли рассчитывать на успех. Было ясно, что
он скажет по возвращении: они вам не чета, вашей дочери они не смогут
обеспечить сносную жизнь. Но если он, прощаясь, подавал руку хозяевам и
говорил, что их уполномочили “посмотреть дом” такие-то и они могут у них
ещё раз справиться о деле, довольная сторона жениха приглашала смотрителей
в дом, накрывала стол. Более зажиточные делали жертвоприношения в честь
гостей, но обычно обходились курятиной или индюшатиной. Поднимали бокал
махъсымэ за благополучное родство. Дня через два или три после отъезда
унаплъэ родственники жениха с небольшими, чисто символическими подарками и
фэнд (пищей всухомятку и кувшинчиком махъсымэ, чтобы с пустыми руками не
идти к будущим родственникам) наведывались к родителям девушки, уверенные в
том, что теперь им не дадут от ворот поворот. Разумеется, что всё
происходило с полного согласия молодых, мнение которых старшие узнавали
через их друзей, младших членов семейств.
Обычай “смотрины дома” главным образом действовал среди крестьян,
свободных тхокотлов. К князям и уоркам посылать проверить, как они живут,
не было никакой необходимости. Они это могли воспринять даже как
оскорбление, потому что считали, что у них всегда будет на что содержать и
чем ублажать свою невестку, лишь бы она была красива и воспитана по
принципам адыгэ хабзэ.
Надо заметить, что многим, не близко знакомым с адыгэ хабзэ,
психологически трудно уяснить отдельные его положения и принципы. Чтобы
понять адыгов и их адыгэ хабзэ, надо проникнуть им. Когда после унаплъэ
сторона жениха наведывалась к родителям девушки, их угощали, но без особого
размаха и без какой-либо торжественности, танцев, веселья. Тут же будущие
родственники договаривались относительно нэчыхьытх – религиозного
оформления брака.
4. Регистрация брака (нэчыхьытх).
Как стало ясно, понятие “наках” в адыгский язык вошло из арабского и,
соединившись с исконно адыгским словом “тхын” (писать), образовало термин
“нэчыхьытх”. И в самом деле, в прошлом брачные условия оформлялись по-
мусульмански служителем ислама (ефэнды) письменно. Такой документ оставался
в ломе родителей невесты. По сведениям женщин-информаторов, в брачном
контракте специально оговаривалось, к примеру, какими будут –
восьмиконечными или другими – погоны на праздничном костюме невесты, будут
ли они с цепочками – балаболками, сколько будет желудоподобных золотых
подвесок по обе стороны груди и т. д. Обычно женская свадебная одежда
шилась из дорогой порчи красного, фиолотового, лилового и других “богатых”
цветов с одной или тремя парами подвесок по обеим сторонам груди. Княжеских
и богатых уоркских дочерей удовлетворяли только костюмы с большими звёздами-
погонами на плечах и тремя парами подвесок на груди.
При оформлении регистрационного брака, кроме ефэнды и доверенных девушки
и парня, присутствовали и свидетели. Все они должны были быть обязательно в
шапках. Надо заметить, что вообще у мусульман брак заключали доверенный
девушки и сам жених с благословения служителя культа. Они все сидели на
полу. В этой связи следует думать, что другие свидетели на адыгской свадьбе
и также то, что все они должны были быть в шапках и стоять при совершении
обряда, являются реликтами традиционной адыгской свадьбы. Нэчыхьытх, как
правило, происходил в доме родителей невесты, куда приезжали двое-трое
мужчин со стороны жениха. Он не отличался особенной торжественностью. Не
устраивались ни танцы, ни какое-либо другое веселье. Правда, после
оформления брака накрывали стол, произносили тосты за счастливое
породнение, за молодых.
Во время регистрации брака ефэнды осведомлялся у доверенных (уэчыл)
молодых, не передумали ли они, согласны ли их подопечные стать мужем и
женой. Когда доверенные (сначала девушки, а потом парня) подтверждали
решение молодых, они, доверенные, в шапках (как и все остальные)
становились друг против друга, протянув правые руки. Ладони их рук едва
касались друг друга, однако при этом большие пальцы доверенных упирались
как можно плотнее один в другой на одинаковом уровне. При таком положении
нельзя было сгибать другие пальцы, обхватывая ими руку партнёра. За этим
следил ефэнды, который в свою очередь обхватывал правой рукой большие
пальцы доверенных сверху.
После этого ефэнды трижды произносил молитву, спрашивая каждый раз
доверенных по очереди: “Отдаёшь?” или “Женишь?” Доверенные отвечали:
“Отдал”, “Женил”. Затем духовный служитель снова читал молитву, которую
заключал словом “аминь”, и все присутствовавшие делали дыуа, воздев руки к
Всевышнему. Представители жениха уплачивали ефэнды небольшую сумму за
оформление брака. При этом регистрировавший брак ефэнды ни с кем не делил
эту плату.
Казалось бы, этот метод регистрации мало чем отличался от
общемусульманского оформления брака. Однако при более внимательном
рассмотрении имелись и различия. Во-первых, на адыгской регистрации не было
ни невесты, ни жениха. Во-вторых, все присутствовавшие надевали шапки, что
не обязательно для других мусульман. В-третьих, обряд совершали стоя, тогда
как в арабских странах присутствующие сидят, и, в-четвёртых, мусульманская
регистрация совершалась между женихом и доверенными девушки без посторонних
свидетелей.
Таким, образом можно предположить, что, хотя нэчыхьытх стал проходить по
мусульманским правилам, в нём сохранились и древние хабзэ. Однако, к
сожалению, ни в письменных источниках, ни в сведениях информаторов не
упоминается о том, как заключался брак по-адыгски.
5. Поездка за калымом (уасэIых).
Итак, нэчыхьытх и уасэIых были самостоятельными обрядами. Первый
совершался в доме родителей девушки, второй проходил у родных молодого
человека. Ясно, что брак не мог быть оформлен без обоюдного согласования
условий калыма. Но после заключения контракта между сторонами
обговаривалась точная дата, когда родственники невесты смогут приехать за
калымом, потому что в этот день весь скот семьи жениха не выгоняли на
пастбище, а оставался в хлеву.
В прежние времена, вплоть до конца XIX века, калым состоял в основном из
крупного рогатого скота и одной лошади. Калым (уасэ – букв.: цена)
определяли в зависимости от сословно-классового происхождения, её
родственников, их родовитости и т. д.
На свадьбе, в том числе и уасэIых, пили махъсымэ. Махъсымэ было
добротным напитком из пшенной муки, мёда и ячменного солода. Оно, можно
сказать, ни чем не вредило здоровью человека.
От того, какие гости у адыгов зависели способы сервировки стола и
очерёдность подачи блюд. Для уасэIых, например, после встречи гостей
сначала приносили какую-то скудную закуску, приготовленную на скорую руку,
и махъсымэ. Под различными предлогами приглашали гостей пить махъсымэ: за
их приезд, за старших, за знакомство, за родство, за молодых, чтобы
согреться и т. д. Тост следовал за тостом. Конечно, знавшие об этих
хитростях гости старались не попадаться на крючок, отшучивались,
отнекивались, благодарили гостеприимных хозяев, вели себя благоразумно, как
советовали старшие, которые направили их сюда. К тому же они – уасэIых,
особо “наседать” на себя не должны позволять. Они могут, отказавшись от
всякого угощения, направится в хлев, выбрать всё, за чем приехали, и
распрощаться с хозяевами. Поэтому в таких случаях требовалась “тонкая
дипломатия”.
Исходя из этого, за стол сажали со стороны жениха умеющих организовать
компанию, остроумных, знающих адыгэ хабзэ во всех подробностях мужчин.
Тхамадой торжества мог быть близкий друг старшего в доме жениха или же
родственник, но ни в коем случае не кто-либо из членов семьи. Потому что
тхамада, ведя стол, должен был произнести тосты за счастье, за благополучие
дома, где происходит свадьба. А член семьи, по адыгэ хабзэ, не мог говорить
благопожелания, адресованные самому же себе, своей семье. За столом не было
места ни для отца молодого, ни для дядьев по отцовской линии, ни даже для
деда. И тут считалось, что им непристойно выслушивать лестные, хвалебные
слова, которые будут сказаны за столом по поводу их успехов, человечности,
адыгагъэ и т. д.
Над свадебным столом царила атмосфера возвышенности, искренного хабзэ. У
гостей, приехавших на уасэIых, был свой щхьэгъэрыт – молодой человек,
который, сколько бы часов ни длилось застолье, не садился. Со стороны
хозяев тоже выделялся бгъуэщIэс, обслуживающий стол. Если ему требовалось
что-нибудь для стола, он имел помощников, которые находились неподалёку за
дверью, на виду.
Адыги на свадьбах и других торжествах пили только только из общей
большой чаши (фалъэ), которая обходила круг. За таким столом никогда не
пользовались ни рогом для питья, ни какой-нибудь иной посудой.
Когда адыги обходились традиционными низкими столиками (Iэнэ) на трёх
ножках, столик тхамады хозяев ставился в самый дальний угол от двери и,
сидя за ним, он встречал гостей, если, конечно, ждали последних, чтобы не
вводить их в пустое помещение. Кстати сказать, за адыгским низким столиком
неудобно было сидеть развалившись, небрежно, на него даже при желании
невозможно облокотиться. Поэтому, надо думать, он действовал на человека,
сидящего за ним, мобилизующе и дисциплинирующе.
Торжественным столом руководил и заправлял старший из хозяев. Он же
являлся тхамадой. Это происходило во всех случаях, включая и уасэIых.
Таково было хабзэ. Приехавших за калымом старались напоить допьяна. Эту
цель преследовал как тхамада, так и другие бысым (хозяева), сидевшие за
столом. Естественно, что гости придерживались иного, противоположного
мнения. Поэтому в компании верховенствовали острословие, шутки, знание и
соблюдение адыгэ хабзэ. В самом деле, адыгские обрядовые торжества были не
столько местом, где наедались и напивались, сколько своеобразной школой,
где учились хабзэ и адыгагъэ. На какие бы уловки и хитрости не шли бысым во
время уасэIых, никто не мог гостей заставлять. Каждый пил столько, сколько
хотел.
В былые века свадебные обряды, в том числе и уасэIых, происходили только
днём. Участники уасэIых, посидев определённое время, изъявляли желание
развеяться, потанцевать. Если они были из числа гостей со стороны невесты,
то им добро давал их старший, остальным же – тхамада стола. Разгоряченные
добрым махъсымэ молодые люди и мужчины умели веселиться. Члены уасэIых вели
себя свободно, танцевали азартно. Не напрасно в языке адыгов осталось
выражение: “Танцует, словно приехавший за калымом”. Не всякая девушка могла
стать их партнёршей. В танце делали стремительные своеобразные па,
старались плечом задеть плечо, грудь девицы, толкнуть её, неожиданно,
выкинув какое-то обманное движение, заключить в свои объятия зазевавшуюся
красавицу. Но и последняя была не промах. Она, воспользовавшись какой-
нибудь оплошностью кавалера, могла, быстро танцуя, запросто обойти его
вокруг, что являлось позором любого парня.
Сколько сидеть за столом, сколько танцевать и веселиться молодым, решал
старший из гостей. Если он считал, что им торопиться не стоит, то и
танцевали, и шутили, и развлекались вдоволь. Однако, как уже сказано,
хозяевам было выгодно, чтоб гости выпили больше, не отвлекаясь. Поэтому их
старались завести в дом и усадить за стол.
Время, сколько сидеть уасэIых, определял старший из гостей. Об этом он
неоднократно намекал тхамаде стола. Однако последний делал вид, что не
расслышал, отвлекался и т. д. требования повторялись в различных вежливых
формах. Неприличным считалось, если тхамада сразу же откликался и исполнял
желания гостей. Это означало бы, что ему надоели гости, что он их выгоняет.
Поэтому тхамада придумывал различные причины: мол, есть хабзэ, погодите,
всему свой срок, дайте насладиться вашей компанией, мясо жертвенной овцы
ещё не сварилось и т. д. Но когда старший гость начинал упорно настаивать
исполнить хабзэ, по велению тхамады в особой тарелке приносили сваренную
правую половину головы жертвенного барана, отдельно престижные левую
лопатку, бедренную часть или предплечье, крестовую часть позвоночника, пару-
другую рёбер, тазовую кость – для старших, на небольших подносах – мясо для
всех остальных. ...
Разделавшись с жертвенной овцой и запив мясо шурпой, члены уасэIых
отправлялись в хлев отобрать обусловленное количество скота. Как уже
говорилось, в этот день животных не выгоняли на пастьбу. Если не набирали
нужного количества упитанных, справных животных, они вместо одной головы
требовали две. Таким образом завладев калымом, старшие поручали одному-двум
молодым людям гнать животных не торопясь, давая им попастись, а сами
отправлялись во двор родителей жениха, давая понять, что они не торопятся и
покажут как умеют танцевать.
Вот тут-то и начинались настоящие уасэIых къафэкIэ. И хорошо, если
веселье было искренним и завершалось благополучно...
6. Привоз невесты (нысашэ).
После оформления религиозного брака в доме родителей девушки и поездки
за калымом то, что та или иная семья выдаёт свою дочь замуж, не составляло
уже никакой тайны, и все с нетерпением ожидали, спрашивали и уточняли,
когда же сторона жениха приедет за невестой. В этом нет никакого
преувеличения. Жизнь в прошлом поистине была “для веселья мало
оборудована”, и свадьбы являлись желанными не только потому, что
образовывались новые семьи, но и потому, что старикам на них можно
развеяться, блеснуть своей мудростью, потанцевать, продемонстрировать свою
красоту, привлекательность, ловкость, удаль и т. д.
Свадьба – это место, где можно на людей посмотреть и себя показать.
Собственно, по-настоящему адыгская традиционная свадьба начиналась с
нысашэ (поездки и привоза невесты). Это целый цикл обрядов, обычаев,
ритуалов. Если не случалось несчастья, какого-то горя с той или иной
стороны, обряд не откладывали. Обычно свадьбы (нысашэ) происходили в
осенний период года, когда созвездие Вагоба находилось в кронах деревьев,
т. е. Примерно спустя месяц после осеннего равноденствия. В это время, по
народным приметам, устанавливалась сухая, прекрасная погода, было тепло,
так что танцы, веселья и игры раздольно и с размахом устраивались под
открыты небом. Немаловажным конечно же являлось завершение полевых работ.
Изобилие, подросший молодняк воодушевляли людей.
За невестой отправляли в светлое время дня, с четверга на пятницу.
Старший фамилии объявлял о торжестве родственникам, свойственникам,
соседям, жителям села, своим друзьям заранее. Оно начиналось с “фызышэ ефэ”
(застолье едущих за невестой). На него приглашались уважаемые мужчины не
через кого-то, а с персональной просьбой от имени старшего. Приходили
седобородые старики, но большинство составляли мужчины зрелых лет и молодые
люди – отличные наездники, хорошо знающие хабзэ, надёжные во всех
отношениях.
“Застолье едущих за невесткой” – громко сказано. На нём не было особо
пышного угощения. Накрывали довольно скромно стол, чтобы провозгласить один-
два тоста в честь предстоящих радостей. Главным являлось то, как лучше
организовать торжества, а самым важным – выбор старшего. Затем распределяли
обязанности и других едущих за невестой, чтобы избежать любые возможные
недоразумения. Быть отобранными фызышэ шу (всадники, которые сопровождают
повозку с невестой), мужчины и молодые люди считали за честь оказанное им
доверие. Они делали складчину, т. е. Собирали небольшие деньги для
исполнения разных обрядов.
Всадники не просто сопровождали свадебный кортеж: им приходилось
преодолевать различные препятствия и испытания, показывать свою ловкость и
бесстрашие. Помимо всего, они должны хорошо стрелять “по летящей мишени”,
вести борьбу как с конными, так и с пешими, уметь петь песни и т. д.
Словом, это было ответственно и опасно.
Так вот, если у отправляющихся за невестой – уважаемый тхамада, которого
слушали все, если они помнили о том, как бы не нарушить хабзэ и не
поставить в неловкое положение своего старшего и тех, кто остался дома,
каждый старался вести себя подобающим образом. Как уже сказано, в фызышэ шу
(всадники) брали не всякого. Это было и почётно, и ответственно. В то же
время они должны были уметь шутить и понимать шутку, не забывая о своём
достоинстве, не роняя его и не пасуя ни перед какими трудностями. Всё это,
естественно, мобилизировало и дисциплинировало молодых людей,
способствовало воспитанию смелых и ловких джигитов.
И этого мало. Сопровождающие свадебный кортеж должны уметь хорошо петь,
не надеясь на других, быть готовыми ко всяким неожиданностям. Однако не
любому дано одновременно и виртуозно танцевать, и мастерски развлекать
компанию, и обладать красивым голосом. Всё это тоже учитывалось. А когда
устраивались игры “конные и пешие”, “унос шапки” и другие, тут уже никто не
мог дать себе поблажку, струсить, отступить.
В зависимости от сословного происхождения, состоятельности и уважения,
которым пользовалась семья жениха, число всадников иногда достигало, по
сведениям старожилов, слышавших об этом от родителей и прочих, ста и более.
В пути они следовали за повозкой, в которой должны были привести невесту.
Они пели, джигитовали, устраивали борьбу конников, подбрасывали шапку
зазевавшегося товарища вверх и стреляли по ней. Повозка была покрыта
красным материалом шатерообразно. Под ним сидели сестра или родственница
жениха и гармонистка. Вокруг них увивались и кружились джигиты, выделывая
всевозможные упражнения на лошадях.
В тех случаях, когда свадебный кортеж переезжал через населённые пункты,
всадники делились на две группы, одна из которых ехала за повозкой, другая
– впереди. Такие предосторожности были вовсе не лишними. Жители этих сёл
перегораживали улицы арбами, брёвнами, катками и т. д. Когда всадники
расчищали дорога, на них налетали подростки и сельская молодёжь, выхватывая
у верховых плётки, стремясь перерезать подпруги, стременные ремни и пр. Но
самой заветной мечтой нападавших было сорвать с повозки красное покрывало.
Большим позором для сопровождающих являлось, если они не смогли уберечь
полотно. Более того, тогда они вынуждены были вернуться за новым
покрывалом, потому что в открытую повозку им никто не отдаст свою дочь.
Помимо всего, женщины и девушки села выносили на улицу небольшие вещицы
(кисеты, платочки), а также яйца и раскладывали по пути следования картежа.
Всадники на всем скаку должны были их подобрать или разбить из ружей.
Оставлять целыми яйца и неподобранные вещи на дороге не полагалось.
Трудность представлял въезд во двор родителей невесты. Всадников с
кольями и дубинами встречали местные молодые люди и доставалось всем, кроме
тхамады гостей, без разбора – животным и наездникам, а иных сбивали с
лошадей. Но если кому-нибудь из всадников удавалось прорваться во двор, все
успокаивались, и приехавших встречали по всем правилам гостеприимства.
Знающий хабзэ тхамада следил за тем, чтобы все обычаи были исполнены по
порядку и своевременно. А в ото “все” входило немало. После одного-двух
тостов за столом, старший гостей давал указание своим молодым людям
приступить к обязанностям, обговоренным ещё до приезда.
Завершив все формальности, молодые люди сообщали своему тхамаде, что
невеста готова отправиться в путь. Тогда старший гостей брал почётное блюдо
“полголовы”, разламывал его по всем правилам этикета, раздавал кому что
положено, говорил тост в честь этого хабзэ и породнившихся, желая всем
счастья и здоровья. К этому моменту приносили горячую шурпу. Отведав её,
гости вставали, чтобы поучаствовать в обряде вывода невесты из
родительского дома.
Вывод невесты сопровождался красивой свадебной песней с замечательным
припевом, которую исполняли мужчины. При выходе невесте не следует
оглядываться, спотыкаться, порог надо переступать, не касаясь его, с правой
ноги и т. д. Эти, казалось бы, малозначительные составляющие хабзэ были
общеадыгскими, и им придавалось определённое значение для жизни молодой в
новых условиях. Например, если учесть, что под порогом, как полагали адыги,
могли иногда поселиться души умерших родных, то становится ясным, почему
необходимо быть осторожным в таких случаях.
В повозку под непрекращающиеся песнопения садились слева от невесты
гармонистка, а справа – девушка, которая приехала за новобрачной. Их в этот
момент всадники плотно окружали, чтобы местные ребята не изорвали на них
платья.
Сторона невесты вручала тхамаде всадников знамя (нып) красного цвета без
какой-либо атрибутики. Оно символизировало девичью чистоту, невинность,
воспитанность. Отныне её безопасность и честь в руках участников нысашэ со
стороны жениха. Символом девственности являлся и красный материал на
повозке, в которой повезут новобрачную.
Получив знамя, откупившись от стражей ворот, кортеж всё равно не
выпускали на улицу. Местные ребята трижды пытались повозку с невестой
развернуть во дворе против движения солнца (против часовой стрелки), а
всадники оказывали сопротивление. Имелась дикая примета: если повозку
удаётся развернуть, невеста будет верховенствовать в новой семье, и что
самое нелепое – она переживёт своего мужа намного.
Когда от кортежа отставали местные и больше можно было не опасаться,
всадники затягивали песню. Более шустрые опять же срывали шапки уже со
своих товарищей, подбрасывали вверх, а другие, наезжая, стреляли по ним,
разбивая их в клочья. Всадник, которому тхамада вручил знамя, пытался
ускакать ото всех. Тому, кто его догнал, он без всякого сопротивления
уступал знамя. Так испытывали резвость лошадей. Когда на пути встречался
верховой или пеший, за ним устраивали погоню. Иногда встречным удавалось
убежать, но чаще они быстро пробивались к повозке, где сидела невеста, и
представлялись: “Я твой гость, милая невеста”. Этого было достаточно, чтобы
их дальше не трогали. Верховой мог присоединиться к кавалькаде, нет – так
его отпускали с миром.
7. Новобрачная в “чужом доме” (тешэ).
Этот обычай адыги соблюдали в прошлом достаточно строго. Молодую никогда
не везли прямо в дом родителей жениха. Её определяли в “чужом доме”. Им
обычно мог быть дом дяди новобрачного по матери, а впоследствии и другие.
Когда молодую привозили в “чужой дом”, её сопровождал хор как участников
фызышэ шу (всадники), так и сельских ребят. Играли музыканты на
национальной гармонике, на шичепшине, трещотках, стреляли из ружьев и
пистолетов, хлопали в ладоши. В Малой Кабарде, когда невесту под руки вели
женщина справа и девушка слева, молодые люди с размаху метали в землю
кинжалы и начинали танцевать. Тут останавливали невесту, парни танцевали
вокруг неё и кинжалов до тех пор, пока хозяйка дома не преподносила им чашу
махъсымэ. Танцующих могло быть сколько угодно, но чашу им давали только
одну. Правда, молодые люди это требовали два-три раза. Невесту вели дальше
только тогда, когда парни вынимали из земли кинжалы.
Новобрачная находилась в “чужом доме” две, а то и более недель. Её
регулярно навещали родственники новобрачного, его друзья, товарищи. Как
правило, они при себе имели техьэпщIэ (подарок за то, чтобы войти в
помещение, где находится молодая). Он состоял из небольших вещиц для самой
виновницы торжества или парни давали деньги на сладости девушкам,
находящимся с новобрачной. Такое хабзэ существует и сейчас.
В “чужом доме молодую” не только развлекали. Зачастую ей устраивали
своеобразные испытания. К слову, в помещение, где находилась новобрачная,
нарочно запускали сопливых мальчишек с грязными лицами, нерасчёсанных
девочек. Если она их умывала, приводила в порядок, девочкам в косички
вплетала ленты, всем, естественно, ото нравилось. О такой заботливости,
между прочим, становилось известно и будущей свекрови. Когда же за
новобрачной замечали, что она брезглива, нечутка, невнимательна,
равнодушна, ей тактично советовали следить за своей репутацией, но иных
испытаний не устраивали.
8. Ввод молодой в большой дом (унэишэ).
Самым значительным и красивым как по своей композиции, так и по иным
параметрам, унэишэ являлось наиболее интересным и примечательным обрядом в
адыгской свадьбе.
Во-первых, это торжество напоминало радостное событие в жизни
единомышленников, благожелателей. Во-вторых, на обряд приглашались все
многочисленные родственники, свойственники и друзья-товарищи. И если у
гостей не было повода печалиться, они умели и веселиться, и развлекаться, и
радоваться, и проявлять друг к другу адыгагъэ.
На унэишэ раньше стреляли из ружья холостыми патронами по той причине:
“злые духи” боялись запаха серы. Стреляли также по дымоходным трубам | |
