|
Реферат: Языкознание в системе наук (Литература)
Министерство Общего и Профессионального образования
Самарский Государственный Педагогический Университет
Языкознание в системе наук.
Выполнил: студентка
факультета иностранных языков
12-французской группы
Калинина М.В.
Научный руководитель:
кандидат филологических наук
старший преподаватель
кафедры французского языка
Шейнин И.Р.
Самара
2001
Языкознание-наука о естественном человеческом языке
вообще и обо всех языках мира как индивидуальных его представителях
Место Языкознания среди других наук.
Языкознание и социальные науки.
Поскольку язык является важнейшим средством коммуникации в обществе и
тесно связан с мышлением и сознанием, Языкознание входит (в качестве одной
из центральных наук) в круг гуманитарных (социальных) научных дисциплин,
исследующих человека и человеческое общество. Из этих наук с Языкознанием
теснее всего связана этнография и её различные области, разрабатывающие, в
частности, общие принципы функционирования языка в обществах разных типов,
в архаичных, или «первобытных», коллективах (например, проблемы табу,
эвфемизмов, в теории номинации - наименований, связанных с характеристиками
архаичного сознания, и так далее.). Языкознание как наука о языковом
общении всё ближе связывается с современной социологией. Разные виды
коммуникации в обществе исследуются Языкознанием, теорией коммуникации,
культурной антропологией (изучающей коммуникацию посредством любых
сообщений, не только и не столько языковых и знаковых) и семиотикой.
Естественный язык – наиболее важная (и лучше всего изученная) знаковая
система, поэтому Языкознание часто рассматривается как важнейшая из
семиотических дисциплин. Среди них Языкознание оказывается центральной
наукой, поскольку язык служит средством для построения целого ряда текстов
(в частности, в художественной литературе) и «надъязыковых» систем
(семиотических моделей мира), изучаемых семиотическими дисциплинами. Для
исследования языковых текстов, служащих знаковым задачам «надъязыковых»
систем (мифологии, ритуала, религии, философии и тому подобное),
соответствующие научные дисциплины обращаются за помощью к Языкознанию и к
ряду научных дисциплин, пограничных с Языкознанием, - к филологии,
исследующей тексты, герменевтике, занимающейся пониманием текстов, и так
далее. Но вместе с тем решение каждой из таких задач должно специально
исследоваться и в Языкознании, так как любая новая социальная функция языка
существенно влияет на некоторые его уровни. Необходимым оказывается
возникновение промежуточных дисциплин, соприкасающихся с Языкознанием,
таких, как лингвистическая поэтика, во многих отношениях сближающаяся с
лингвистикой текста, исследующей языковые законы построения текстов, и
художественных. Соотношение между Языкознанием и другими науками можно
исследовать в зависимости от характера знаковой (или незнаковой) природы
предмета каждой из этих наук. Теснее всего с Языкознанием из семиотических
дисциплин сближается грамматология – наука о письме (поскольку есть виды
письма, лишь косвенно связанные с языком, граммотология в целом не входит в
Языкознание. Кинесика соприкасается с Языкознанием, в особенности на уровне
семантики (как и раздел грамматологии, исследующий иероглифику).
Ключевая роль Языкознания для многих смежных гуманитарных наук делает
выводы Языкознания важными для всего гуманитарного знания в целом. История
Языкознания по своим методам сближается с историей и другими науками,
исследующими изменение во времени социальных структур, развитие которых в
ряде случаев определяет и пути языковой эволюции, и развитие культуры,
литературы, искусства и другие. Одной из важнейших проблем является
выяснение того, в какой мере развитие одного из этих рядов эволюционирующих
явлений причинно влияет на эволюцию другого ряда. История Языкознания
соотносится с большим числом исторических дисциплин, на выводы которых оно
опирается.
Многообразие функций языка в обществе и тесный характер его связи с
мышлением и с психической деятельностью человека делает весьма гибким
взаимодействие Языкознание соответствующими социальными и психологическими
науками. Особенно тесны связи Языкознания с психологией, уже в 19 веке
вызвавшие вторжение психологических методов и идей в Языкознании. В
пятидесятых годах 20 века образовалась новая пограничная с Языкознанием
наука – психолингвистика. Развитие идей пораждающей грамматики привело к её
органическому слиянию с когнитивной психологией и к постепенному
включениюЯзыкознания в круг фундаментальных когнитивных наук и их
приложений, объединяемых общим термином “искусственный интелект”.
Считавшиеся общими для Языкознания и психологии вопросы соотнесения языка и
мышления интенсивно изучаются современной логикой, философией языка и
одновременно составляют содержание лингвистической семантики.
Языкознание и естественные науки. Языкознание и математика.
Связи Языкознания с социальными науками и науками о человеке, но и
естественными науками наметились ещё в 19 веке. Некоторые предложенные ещё
А.Шлейхером анологии между сравнительно – историческим языкознанием и
дарвиновской теорией эволюции нашли поддержку в современной науке.
Дешифровка генетического кода во многом основывалась на усвоении биологами
опыта Языкознания и на типологических аналогиях со структурой естественного
языка, которые продолжают изучаться и генетиками, и лингвистами. Методы
сравнительной исторической реконструкциипраформ и определения времени
расхождения между потомками одного праязыка в Языкознании оказались
аналогичны сходным процедурам в молекулярной теории эволюции (определения
белка – исходного источника для сопоставимых белков в разных организмах,
установление времени разделение организмов в ходе эволюции). Контакт
Языкознания с биологией осуществляется также при исследовании возможного
наследственного характера основы языковых способностей человека, что
связано и с проблематикой глоттогенеза, и с разработкой идеи моногенеза
языка. Более четко определился статус нейролингвистики, изучающей на
основании лингвистических данных функции и зоны центральной нервной
системы, связанные в норме и патологии с языком. На границе Языкознания и
психиатрии находится исследование особенностей речи при разных видах
психических расстройств. При психоанализе сосредотачивается внимание на
бессознательных речевых ошибках и на не осознаваемом содержании монолога
пациента, произносимого в присутствии врача. И.А.Бодуэн де Куртенэ, Э.
Сепир, М. М. Бахтин, Р. О. Якобсон, Э. Бенвенист, исследуя связь науки о
бессознательном с Языкознанием, отметили, что разные уровни языка в разной
мере «автоматизированы» и не осознаются говорящими, По мере развития
нейролингвистики ставится вопрос о соотношении разных частей теории языка с
характеристиками работы соответствующих зон центральной нервной системы
человека. Для понимания особенностей физиологии человека именно язык играет
особенно важную роль, что постепенно начинает учитываться и в теоретических
работах по психофизиологии, и в медицинских (психотерапевтических)
приложениях, имеющих аналогии в народной медицине (заговорные тексты и тому
подобное).
Современные инструментальные методы экспериментальной фонетики связаны
с применением различных приборов, главным образом электроакустических
(спектрографы, интонографы и тому подобное), а также регистрирующие
движения органов речи (артикуляцию). Фонетика поэтому особенно тесно
связана с физикой и физиологией. Технические задачи, связанные с
увеличением эффективного использования каналов передачи речевой информации
и с устным общением с ЭВМ и работами, представляют собой практически
наиболее важные области прикладного Языкознания, где проводится
исследования речи и вычисление её статических характеристик методами
математической теории информации, разработанной академиком А. Н.
Колмогоровым и американским математиком К. Шенноном. Связь Языкознания с
теорией информации, стимул для изучения которой дали технические приложения
Языкознания, вместе с тем приводит к четкой формулировке существенных
проблем, связанных с характером акта общения и с социальными функциями
языка.
За свойственным некоторым направлениям Языкознания первой половины 20
века сосредоточением только на изучение языка как «предмета в самом себе» с
середины 20 века следует сближение Языкознания с физико-математическими
науками, в частности с математикой; возникает особая область математики –
математическая лингвистика, включающая математическую формальную
(алгебраическую) теорию грамматик и статистическую теорию языка
(использующую методы математической статистики, теории вероятностей и
теории информации). Методы математической логики применяются для
формального описания категорий естественных языков. Языкознание оказалось
той гуманитарной наукой, которая, не порывая связей с другими науками о
человеке и его культуре, первой решительно стала использовать не только
инструментальные методы наблюдения (в фонетике) и экспериментальные приёмы
(в психолингвистике), но и систематически применять математические способы
(в том числе и ЭВМ) для получения и записи своих выводов. Быстро
развивается вычислительная лингвистика, цель которой – создание сложных
систем обслуживания ЭВМ посредством языка, делающих возможным прямой
разговор человека с ЭВМ, автоматическую переработку, запоминание, поиск и
вывод информации в речевой форме и тому подобное (иногда часть этих задач
объединяют термином «инженерная лингвистика»). Существенная роль языка и
Языкознания для компьютерной революции (в особенности в связи с появлением
к середины 80-х годов персональных и других компьютеров, способных вести
диалог с «потребителем» на естественном языке), что приводит к дальнейшему
стимулированию роста именно тех областей Языкознания, которые особенно
важны для этих новейших практических приложений. Многие традиционные
области Языкознания существенно изменяют методику исследования благодаря
возможности использовать в них ЭВМ: становится возможным построение
программ, реконструирующих разные альтернативные варианты фонологических и
грамматических уровней праязыков, машинное определение времени разделения
родственных языков методом лексикостатистики, составление машинных словарей
для обширных корпусов древних письменных текстов и проведение не ЭВМ
вспомогательных работ для дешифровки древних письменностей, запись в памяти
машины полного грамматического словаря конкретного языка и тому подобное.
Характер применения этих вычислительных методов сближает вычислительное
Языкознание с такими науками, как экспериментальная физика, где проверка
определяющих математических моделей осуществляется путём обработки на ЭВМ
соответственно экспериментального материала. Описание мира и его фрагментов
в физики и других естественных науках использует естественный язык; им в
какой-то мере продолжают пользоваться и после выработки на его основе
специально математического языка; свойства естественного языка сохраняют
своё значение для этих наук и до настоящего времени. Поэтому необходимость
учета особенностей естественного языка и достижений Языкознания признаются
крупнейшими представителями физики и других естественных наук.
Принципы членения Языкознания на разделы и состав Языкознания.
Эмпирически сложившиеся разделы Языкознания, частично пересекающиеся и
уже потому не образующие логически единой системы, можно представить как
соотносящиеся друг с другом по некоторым различным параметрам.
Общее Языкознание и частичные науки о языке.
Различаются наиболее общие и частные разделы Языкознания. Один из
крупных разделов Языкознания – теория называющая общее Языкознание –
занимается свойствами, присущими любому языку, и отличается от используемых
им частных языковедческих дисциплин, которые выделяются в Языкознании по
всему предмету – либо по отдельному языку (например, русский язык –
русистика, японский язык – японистика, и тому подобное), либо по группе
родственных языков (например, романистика, изучающая романские языки,
тюркология, изучающая тюркские языки, и тому подобное), либо по
географической области, внутри которой группируются ареально или
типологически близкие языки (например балканистика, кавказоведение и тому
подобное). Общее Языкознание устанавливает общие (или статически
преобладающие) черты всех языков как эмпирически – индуктивно, с помощью
типологии, так и дедуктивно, исследуя общие (значимые для всех коллективов
людей) закономерности функционирования языка, особенности любого речевого
акта и текста и тому подобное.
С 50-х годов 20 века развивается область общего Языкознания, которая
занимается выделением структуры и языка самой лингвистической теории,
называемой в широком смысле слова метатеорией Языкознания (в более узком
смысле под метатеорией понимается часть общего Языкознания, занятая
сравнительно оценкой разных типов лингвистических теорий).
Общее Языкознание различает также разделы языкознания в зависимости от
членения самого языка на уровне и от ориентации данного раздела на ту или
иную сторону языкового знака (слова) и текста (высказывания). Те разделы
Языкознания, которые преимущественно занимаются структурой означающих и
означаемых и в меньшей степени теми неязыковыми явлениями, с которыми
соотнесены знаки языка, называют иногда термином «внутреннее Языкознание»,
или «внутренняя лингвистика», в отличие от теоретического названия
«внешнего Языкознания», или «внешней лингвистики». Но поскольку язык как
социальное явление описывает некоторые внеязыковые события, деления на
«внутреннее Языкознание и «внешнее Языкознание» всегда условно и носит
скорее количественный характер (одни разделы носят более внутренний
характер, другие – более внешний).
Разграничиваются области Языкознания, связанные прежде всего с
означающей стороной единиц Языкознания, необходимой для того, чтобы
говорящий воспринимал при речевом общении передаваемый ему текст. Фонетика
ориентирована на звуковой уровень – непосредственно доступную для
человеческого восприятия звуковую сторону. Её предметом являются звуки речи
во всем их многообразии. Они исследуются с помощью приборов, фиксирующих
артикуляционные (физиологические) и акустические характеристики звуков.
Фонетисты опираются и на возможности слухового аппарата человека,
предназначенного, в частности, и для восприятия речи, - человеческого уха.
Фонетика зафиксировала и разработала общий инвентарь звуков, используемых в
разных языках мира, и создала универсальную систему для их записи –
международную фонетическую транскрипцию. Звуки языка изучает также
фонология, но с функциональной и системной точек зрения, как дискретные
элементы, различающие между собой знаки и тексты языка. В качестве исходной
единицы и объекта исследования фонологии выделяется фонема или
фонологический различительный (дифференциальный) признак. В таких языках,
как классический тибетский, в качестве основной единицы описания может быть
выбрана не фонема и не признак, а слог или силлабема в силу наличия четкой
структуры последней. Вопрос об основной фонологической единицы ( как и о
единицах других уровней языка) определяет только структурой и
функционированием данного конкретного языка и не должен заранее одинаково
решаться для всех языков мира. Поэтому граница между общим Языкознанием и
«частным» Языкознанием достаточно подвижна.
При выборе в качестве основной единицы фонологического уровня
сегментной фонемы описание этого уровня (над которым надстраивается
супрасегментный, или просодический, включающий ударение, тон, интонацию и
тому подобное) в большей мере сводится к выявлению разных позиционных
комбинаторных вариантов (аллофонов) каждой фонемы. Многие фонологические
школы и направления при решении вопросов о выделении фонем и их вариантов
обращаются к грамматической (морфологической) роли соответствующих звуковых
единиц. Вводится особый морфонологический уровень и исследующая его
лингвистическая дисциплина – морфонология, предметом которой является
изучение фонологического состава морфологических единиц языка – морф
(частей словоформ) – и разного рода грамматически обусловленных чередований
фонем.
Разделы Языкознания, которые изучают звуки речи, - фонетика,
фонология, морфонология – не исследует означаемой стороны знаков как
таковой. Эту сторону знаков исследуют другие (в широком смысле слова –
семантически ориентированные) разделы Языкознания, для которых значения (то
есть означаемые) представляют главный интерес. При этом обращается внимание
одновременно как на означаемые стороны знаков (значения), так и на
кодирование этих последних с помощью означаемых.
Наиболее тесные связи у языка с наукой об общей теории знаков, с
семиотикой. Семиотика как общая дисциплина не связана со специфическими
средствами и возможностями языка, обозначения системы: как простейшие типа
кодов (телеграфный код, приёмы морской и воздушной сигнализации, знаки
регулировки для такси), так и более сложные (сигнализация животных,
различные приёмы письменности и шифров, знаковую природу географических
карт, чертежей, а также пальцевую технику глухонемых) и, наконец, знаковую
систему языка.
Для языковедения важны общие положения семиотики о знаках, об их
различительных признаках, о группировке и классификации знаков, о
возможностях комбинаций знаков и образования «знаковых цепей» и их
членимости на звенья, об опознавании и распознавании знаков, о принципах
дешифровки зашифрованных текстов или дешифровки текстов на неизвестных
языках. Разработка общих положений семиотики во многом может облегчить
работу языковедов по установлению знаковых закономерностей языка.
Наука о языке связана с рядом общественных наук, и прежде всего с
социологией. Учение о строении общества, его функционировании и его
эволюции и развитии может дать лингвистике многое в связи с тем, как тот
или иной язык используется различными социальными объединениями (классами,
представителями различных социальных прослоек, профессиональных групп), как
отражается на языке разделение и объединение социальных общностей,
переселения племён и народов (миграция), образование территориально-
социальных групп в пределах одного языка (диалекты) или между разными
языками (языковые союзы). Чрезвычайно важным для языковедения является
понимание соотношения языка и основных общественных категорий: базисов,
надстроек, классов, орудий труда. Только после сопоставления с
общественными категориями можно понять своеобразие функционирования и
эволюции языка.
Речь связана с высшей нервной деятельностью, её нормальной физиологией
и патологией, то есть нарушением речи, афазиями, то речью занимаются
представители медицины: психиатры, дефектологи, логопеды. В частности,
изучение речи глухонемых и глухослепонемых, а также всевозможных афазий
(расстройств речи) очень много даёт лингвистам не только для понимания
нормальной речи, но и для изучения структуры языка и его функционирования.
Звуковые явления изучает раздел физики – акустика.
Для правильного понимания того. Что из звукового континуума
(беспрерывного множества) язык отбирается для организации своей знаковой
системы, лингвисту нужны сведения об акустических характеристиках,
связанных с высотой, силой, длительностью звука, с соотношением явлений
тона и шума, с пониманием звукового спектра и явлений резонанса. Изучение
вымерших древних языков и определение их носителей, их ареала, то есть
области их распространения, их миграций (переселений) и тому подобное
связывает лингвистику с археологией, наукой, изучающей историческое прошлое
человеческого общества по обнаруженным при раскопках памятникам
материальной культуры. Особо следует остановиться на взаимоотношениях
языковедения и филологии. Эти связи очень древние, так как языковедение как
отдельная наука вышла из недр филологии. Филология – это буквально
«словолюбие», то есть изучение всего, что связано со словом и первоначально
с письменным словом.
Языковая политика, совокупность мер, принимаемых государством, классом,
партией, этносом для изменения или сохранения существенного функционального
распределения языковых образований, для введения новых и консервации
употребляемых языковых норм. Характер и способы разрешения языковых (выбор
языка) и лингвистических (выбор языковой нормы) проблем, составляющих
содержание Языкознания, определяются интересами определяющих классов,
этнических общностей, политическими и идеологическими целями в области
культуры. В соответствии с этим Языкознание может быть перспективной (такую
политику в современной научной литературе называют языковым строительством,
а в западной европе – языковым планированием) и ретроспективной (культура
языка или речи). Эффективность Языкознания при этом зависит от социально –
политических, идеологических, психологических, эстетических факторов.
Языковые контакты, взаимодействия и взаимовлияние языков, возникающие
в результате контактирования коллективов, говорящих на этих языках.
Языкознание которое происходит обычно в пределах географических ареалах и
обусловлены этническими и историческими и социальными факторами.
Результатом Языкознания которое на уровне идиолекта является интерференция,
на уровне языков в целом – конвергенция. При интенсивных и длительных
Языкознаниях которых конвергентное развитие может привести к образованию
языковых союзов. В условиях Языкознания которого складываются также
различные койне и языки – посредники.
Особенности общенаучных понятий в Языкознании. Специфика объекта
Языкознания и его методов, перекрещивание в Языкознании черт общественных,
дедуктивных и естественных наук, создают большоё своеобразие в нём таких
понятий, как закон, закономерность, тип, эволюция, детерминизм,
доказательство и другое. Различаются два рода понятий закона
(закономерности) в зависимости от того, формулируются ли они применительно
к языку вообще или к различным языкам. В первом случае они констатируют
общие, панхронические принципы знаковых систем, общие принципы семантики,
синтаксиса, фонетики, называемые обычно универсалиями. Они используются как
исходные данные, аксиомы, при построении различных теорий и моделей, в
частности формализованных, с помощью которых изучается язык. Общие законы
(в том числе изложенные в формализованном виде) допускают проверку и
опровержение опытными данными наблюдений над конкретными языками. Однако
для доказательства общего положения недостаточно эмпирического подбора
примеров, а необходима соответствующая хорошо построенная теория.
Законы относятся к тем или иным конкретным языкам. Поскольку каждый
язык изменяется во времени, эти законы формулируются как исторические,
действующие на определённой территории в определённую эпоху (например
условия исчезновения носовых звуков в славянских языках и появления их во
французском языке; правила глагольного или предложного управления в русском
языке и тому подобное). Индуктивное общение этих закономерностей приводит
не к законам первого рода, а к вероятностным формулировкам. Каждый язык
характеризуется некоторой совокупностью своих исторических законов. На
основании сходства последних языки могут быть сгруппированы в типы,
независимые от генетического родства, например "активный" тип (некоторые
языки американских индейцев; эргативный тип, номинативный тип. Вместе с тем
в современном Языкознании исторический закон иногда формулируется как
частный случай панхронического закона. В связи с существованием законов
двух типов в Языкознании своеобразно выделяется принцип детерминизма: какая
– либо общая закономерность языка детерминирует закономерность конкретного
языка, но не однозначно; в другом конкретном языке в зависимости от его
частной системы та же общая закономерность может вызвать иное следствие.
Указанное разделение законов стало возможным после осознания
двойственности предмета Языкознания (язык вообще и конкретные языки). До
этого в истории Языкознания законы понимались различно и противоречиво,
например представители младограмматизма первоначально определили звуковые
законы как исторические, всеобщие (для данного диалекта) и императивные, то
есть подобные законам природы. Затем,признав единственной реальностью лишь
язык индивида, они стали рассматривать как звуковой закон только закон
изменения отдельных слов в индивидуальной речи, а распространение законов
на весь данный язык – как распространение привычек, норм.
Исторический очерк. Древний этап Языкознания ( Древняя Греция и Индия)
характеризуется господством логического направления. Анализ языка – лишь
подсобное средство логики; язык рассматривается как средство формирования и
выражения мысли. Диалог Платона (5-4 вв. до. н.э.) «Кратил» – первое
специальное сочинение по Языкознанию в европейской науке, содержащие
некоторую систему представлений («модель») о преобразовании идеи в текст.
Платон утверждал что сущности вещей («объективные идеи») отражаются в
субъективном человеческом сознании различными сторонами и соответственно
различными именами. В высказывании каждое имя ещё более уточняется и
становится доступно сообщению другому человеку. Значение Платона для
Языкознания, однако, заключается не столько в его специальных рассуждениях,
сколько в конструктивном способе построения егофилосовской системы,
связанном с лингвистическим моделированием (диалоги «Софист» и «Парменид»).
Аристотель (4 в. до н.э.), как и Платон, считал исследование языка
лишь вспомогательной частью логики, однако придавал ему ему большее
значение. В работах «Категории», «Об истолковании», «Топика» изложена
цельная логико – языковая концепция. Исходной точкой этой концепции
является система понятий – слов, «логосов», разбитых на категории, а
конечной - анализ разнообразных типов высказываний – суждений и их связей.
В филосовскую систему Аристотель ввёл 10 категорий (сущность, количество,
качество, отношение и другое), представляющих собой, по его мнению, высшие
роды объективного бытия. Эти категории – построенный в строгой иерархии
список всех форм сказуемого (от именных форм к глагольным и от более
независимых к более зависимым), которые могут встретиться в простом
предложении древне – греческого языка. Аристотель первый из античных
мыслителей подошёл к проблеме грамматической формы, развивал учение о
частях речи как грамматически различающихся классах слов. Основным типом
суждения он считал высказывание: «Существительное – субъект –
существительное – предикат» (например, Лошадь – животное»); другие типы
суждений – высказываний он рассматривал как преобразование (трансформации)
основного типа. Концепция Аристотеля развивалась в европейской логике и
грамматике средневековья. Его логическая грамматика не потеряла значения до
20 века, особенно в школьной практике. Некоторые грамматические термины в
русской грамматике – кальки введённых Аристотелем терминов.
Логическое направление в Языкознание поддерживалось (хотя и с
забвением многих идей Аристотель) до конца 17-1-й половины 18 вв. Оно
получило завершение в логике и грамматике Пор – Рояля во Франции. Учёные
древности исходили из форм родного языка (древне – греческого или древне –
индийского). Учёные Пор – Рояля стали считать логические формы языка,
установленные ещё на греко – латинском материале, - понятие, суждение и 9
частей речи – универсальными формами всех языков. В рамках логического
направления в целом был сделан важный шаг к исследованию языка как
универсальной принадлежности человека, к созданию универсальной грамматики,
к выработке общего метода таких исследований. В 20 веке это направление
находит отражение в школьных грамматиках.
И наконец – кибернетика, «наука об управлении», новая научная
дисциплина, подлинное детище 20 века. Кибернетику нельзя мыслить себе как
отдельную замкнутую науку. Это особое действенное устремление многих наук,
призванных реально воплотит слова Маркса: «Философы лишь различным образом
объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменит его». Для того
чтобы переделать и преобразовать, необходимо прежде всего описать и
опознать. Однако познание и описание отдельного, изолированного не даёт ещё
ключа к кибернетическому преобразованию. Для этого необходимо сознание
целого в его структуре и системе. Поэтому развитие кибернетики неизбежно
вовлекает и объединяет в одно целое различные отрасли знания. Конечно,
технический прогресс и, в частности, успехи электронной техники оказались
рычагом для успехов кибернетики. Но дело не в одной технике, а в широком
понимании синтеза наук и их взаимообогощении при осуществлении этого
синтеза. Здесь источник возникновения таких наук, как физическая химия,
биофизика, биохимия; с этой целью кибернетики применяется и математика для
изучения экономики, биологии, психологии, лингвистики и исследования самого
мышления.
Задача кибернетики – приспособить данные всевозможных наук так, чтобы
можно было использовать машину, переложить на неё различные формы
человеческого труда, в том числе и умственного. Отсюда возникли различные
вычислительные машины, которые в условиях использования электронной техники
позволяют в тысячи раз ускорять всевозможные человеческие операции. Кроме
того машины не ошибаются и даже способны обнаруживать человеческую ошибку,
так как «человеку свойственно ошибаться», по латинской поговорке «Errare
humanum est». Машине можно поручать контроль выполнения тех или иных
процессов и само управление производством, машины могут распознавать
информацию, её перерабатывать в нужном направлении, в частности, переводить
с одного языка на другой, на чём основан «машинный перевод»; машины могут
не только помогать обучать, но и сами обучать, что и применяется в
современной нам педагогике.
Список использованной литературы.
1. Балли. Ш., Общая лингвистика и вопросы французского языка, М., издание
иностранной литературы, 1995.
2. Лемман. У., Примственность языкознания, «Вопросы языкознания», 1996, №1.
3. Бодуэн-де-Куртенэ. И. А., Избранные труды по языкознанию., М.,1995.
4. Моррис. Ч., Основание теории знаков// сб. Семиотика., М.,1983.
5. Лингвистическая энциклопедия., М., 1999.
6. История языкознания 19-20 в. в очерках и извлечениях 3 изд. кн 1-2, м,
1964-65 г.
7. Теоретические проблемы советского языкознания сб. ст., м., 1968 г.
Реферат на тему: Ясунари Кавабата (1899-1972)
11 июня 1899 г. - 16 апреля 1972 г.
Японский писатель Ясунари Кавабата родился в Осаке в образованной и
богатой семье. Его отец, врач, умер, когда Ясунари было всего 2 года. После
смерти матери, последовавшей через год после смерти отца, мальчик был взят
на воспитание дедом и бабкой по материнской линии. Спустя несколько лет
умерли его бабушка и сестра, и мальчик остался со своим дедом, которого
очень любил. Хотя в детстве Кавабата мечтал быть художником, в возрасте 12
лет он принимает решение стать писателем, и в 1914 г., незадолго до кончины
деда, начинает писать автобиографический рассказ, который публикуется в
1925 г. под названием "Дневник шестнадцатилетнего".
Продолжая жить у родственников, Кавабата поступает в токийскую
среднюю школу и начинает изучать европейскую культуру, увлекается
скандинавской литературой, знакомится с произведениями таких художников,
как Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рембрандт и Поль Сезанн.
В 1920г. юноша поступает в Токийский университет на факультет
английской литературы, однако на втором курсе берется за изучение японской
литературы. Его статья в студенческом журнале "Синейте" ("Новое
направление") привлекла внимание писателя Кан Кикути, предложившего
Кавабате, который в это время (1923) учился на последнем курсе, стать
членом редакции литературного журнала "Бунгэй сюнджю" ("Литература эпохи").
В эти годы Кавабата с группой молодых писателей основывает
журнал "Бунгэй дзидай" ("Современная литература") - рупор модернистского
направления в японской литературе, известного под названием "синканкакуха"
("неосенсуалисты"), которое находилось под сильным влиянием модернистских
писателей Запада, особенно таких, как Джеймс Джойс и Гертруда Стайн.
Первый литературный успех начинающему писателю принесла повесть
"Танцовщица из Идзу" (1925), где рассказывается о студенте, влюбившемся в
молоденькую танцовщицу. Два главных персонажа, автобиографический герой и
невинная девушка-героиня, проходят через все творчество Кавабаты.
Впоследствии ученик Кавабаты Юкио Мисима отзывался о характерном для
творчества Квабаты "культе девственницы" как об "источнике его чистого
лиризма, создающего вместе с тем настроение мрачное, безысходное". "Ведь
лишение девственности может быть уподоблено лишению жизни... В отсутствие
конечности, достижимости есть нечто общее между сексом и смертью..." -
писал Мисима.
В книге "Птицы и звери" (1933) рассказывается о холостяке,
который отказывается от общения с людьми и обретает мир среди животных,
лелея воспоминания о девушке, которую любил в молодости. В 30-е гг.
творчество Кавабаты становится более традиционным, он отказывается от
ранних литературных экспериментов. В 1934 г. писатель начинает работу над
"Снежной страной", повестью об отношениях токийского повесы средних лет и
великовозрастной деревенской гейши. Написанная с подтекстом, в
эллиптическом стиле (в духе "хайку", силлабической японской поэзии XVII
в.), "Снежная страна" не имеет связного, продуманного сюжета, состоит из
серии эпизодов. Кавабата долго работал над романом: первый вариант появился
в печати в 1937 г., и последний, окончательный, - только через десять лет.
Во время второй мировой войны и в послевоенный период Кавабата
старался быть в стороне от политики, никак не реагируя на то, что
происходило в стране. Он долго путешествовал по Маньчжурии и много времени
уделил изучению "Саги о Гэндзи", классическому японскому роману XI в. В
загадочной повести Кавабаты "Тысячекрылый журавль" (1949), в основе которой
лежит традиционная японская чайная церемония, прослеживаются элементы "Саги
о Гэндзи". Именно повесть "Тысячекрылый журавль" лучше всего известна на
Западе, хотя многие критики полагают, что "Стон горы" (1954), семейный
кризис в шестнадцати эпизодах, является произведением более совершенным.
Повесть Кавабаты "Озеро" (1954), где описывается эротическое
наваждение и используется прием "потока сознания", американский писатель и
эссеист Эдмунд Уайт назвал "столь же сжатой и насыщенной, сколь же
естественной и продуманной, как идеальный чайный сад".
В "Доме спящих красавиц" (1961) рассказывается о старике,
который в порыве крайнего отчаяния отправляется в публичный дом, где девицы
находятся под таким сильным наркотическим опьянением, что даже не замечают
его присутствия. Здесь он пытается обрести смысл бытия, избавиться от
одиночества. В этом произведении, писал критик Артур Г.Кимбалл, "мастерство
Кавабаты проявилось в сочетании мыслей о смерти с мозаикой жизни,
нагнетание напряжения сочетается с цветистым отступлением... С точки зрения
Эдгара По, это идеальный рассказ, в котором автор добивается многозначного
эффекта".
В 1931 г. Кавабата женится на Хидеко и поселяется с женой в
древней самурайской столице Японии, в г.Камакура, к северу от Токио, где у
них рождается дочь. Лето они обычно проводили на горном курорте Каруйдзава
в коттедже западного типа, а зимой жили в доме японского стиля в Дзуси.
Неподалеку от Дзуси у К. была квартира, где он работал в традиционном
японском кимоно и деревянных сандалиях.
В 1960 г. при поддержке госдепартамента США К. совершает турне
по нескольким американским университетам (в число которых входил и
Колумбийский университет), где ведет семинары по японской литературе.
В своих лекциях он указывал на непрерывность развития японской
литературы с XI по XIX в., а также на глубокие изменения, происшедшие в
конце прошлого столетия, когда японские писатели испытали сильное влияние
своих западных собратьев по перу.
Вероятно, вследствие возросшего влияния Мисимы (писателя,
киноактера и политического деятеля правой ориентации) К. в конце 60-х гг.
порывает с политическим нейтралитетом и вместе с Мисимой и двумя другими
писателями подписывает петицию против "культурной революции" в
коммунистическом Китае.
В 1968 г. Кавабата получил Нобелевскую премию по литературе "за
писательское мастерство, которое передает сущность японского сознания".
Будучи первым японским писателем, получившим Нобелевскую премию, Кавабата в
своей речи сказал: "Всю свою жизнь я стремился к прекрасному и буду
стремиться до самой смерти". С типично японской скромностью он заметил, что
не понимает, почему выбор пал именно на него; тем не менее он выразил
глубокую благодарность, сказав, что для писателя "слава становится
бременем".
В 1970 г., после неудачной попытки организовать восстание на
одной из японских военных баз, Мисима совершает харакири (ритуальное
самоубийство), а спустя два года тяжелобольной Кавабата, который только что
вышел из больницы, где он обследовался как наркоман, также кончает жизнь
самоубийством - он отравляется газом у себя дома в Дзуси. Этот поступок
потряс всю Японию, весь литературный мир. Поскольку писатель не оставил
посмертной записки, мотивы самоубийства остались неясными, хотя
высказывались предположения, что, возможно, самоубийство вызвано
аналогичным поступком его друга, глубоко потрясшим писателя.
По иронии судьбы, в своей Нобелевской лекции Кавабата говорил:
"Какова бы ни была степень отчужденности человека от мира, самоубийство не
может быть формой протеста. Каким бы идеальным ни был человек, если он
совершает самоубийство, ему далеко до святости".
В романах Кавабаты, которые отличаются вторым планом и недоговоренностью,
переплетаются модернистские приемы и элементы традиционной японской
культуры. В статье, напечатанной в "Нью-Йорк тайме", Такаси Ока отмечает,
что в творчестве Кавабаты "западное влияние превратилось во что-то чисто
японское, и тем не менее книги Кавабаты остаются в русле мировой
литературы".
Помимо Нобелевской премии Кавабата получил также премию "За
развитие литературы" (1937), Литературную премию Академии искусств (1952).
В 1954 г. он был принят в Японскую академию искусств, а в 1959 г. награжден
Франкфуртской медалью имени Гете. Кроме того, в 1960 г. писатель получил
французский орден Искусства и литературы, премию Франции "За лучшую
иностранную книгу" и орден Культуры от японского правительства в 1961 г.
Кавабата являлся президентом японского ПЕН-клуба с 1948 по 1965 г., а после
1959 г. стал вице-президентом международного ПЕН-клуба.
«Тысячекрылый журавль»
Когда в своей великолепной "Книге о Чае" ("Тя-но хон", 1906)
Окакура Какудзо описал японский этикет, начинающийся с того, как предложить
человеку веер, и заканчивающийся правильными жестами для совершения
самоубийства, он объяснил, что подлинный ключ к японцам - не в самурайском
кодексе бусидо, но в "тядо", то есть в чайном обряде "тяною". Японец в
чайном павильоне возвращается к незамутненному покою, к первоначалу. Чайная
церемония по сути проста и безыскусна. Она лишь видимо кодифицирована, на
самом деле остановки и предписания этикета нужны лишь для осознания
дальнейшего ее течения. В любой момент она может пойти так, а может -
иначе. Таков Кавабата. Он сказал однажды, что рассказы его, те, что "с
ладонь величиною", "просто возникают". Его романы непосредственны, он не
держится намеченного плана, но словно бы просто пишет, останавливаясь,
чтобы осознать дальнейший путь.
Свою речь в Стокгольме Кавабата начал со стихов дзэнского поэта
Догэна (1200-1253):
Цветы - весной,
Кувшинка - летом,
Осенью - луна,
Чистый и холодный снег - зимой.
Стихотворение называлось "Изначальный образ".
На церемонии вручения Нобелевской премии Кавабата говорил о чайной
церемонии и отношении к ней японцев.
- Ну как же можно сравнивать карацу и сино? Это же совсем разная керамика.
- А почему нельзя? Достаточно поставить обе чашки рядом - и все сразу
становится ясно.
Кавабата. Сэнба Дзуру
Издательство "Азбука" безупречно выбрало текст. Когда роман
выходит без комментариев и даже небольшого предисловия, не должно
оставаться места для спора. Кавабата - это "Тысячекрылый журавль", или в
другом переводе "Тысяча летящих журавлей" ("Сэнба Дзуру"), роман, за
который в 1952 году он получил премию Академии Искусств Японии и памятуя о
котором шведские академики говорили о полном литературном выражении
японского образа мышления. Это книга о людях и их чайной утвари. О пути из
Такэдо в Бэппу длиною в любовь. И еще о том, как разбили старинную чашку.
Герои "Тысячекрылого журавля" видятся нам в эстетической
причастности к тяною: у Кикудзи "от строгих линий и блестящих поверхностей
чашек... внезапно уходит куда-то чувство вины".
"Чьи только руки не касались этого кувшина… - пишет Кавабата. -
Руки госпожи Оота, руки Фумико, а Фумико - из рук в руки - передала его
Кикудзи… А сейчас над ним колдуют грубые руки Тикако..." И как-то не по
себе становится от мысли, что женщина с грубыми руками преподает искусство
тядо, она изначально неправа, потому и некрасива, даже уродлива: у нее на
груди огромное родимое пятно. Напротив, нежный образ госпожи Оота всегда
связан с тонкими изысканными старинными предметами, "след ее помады" -
красноватое пятнышко - на кромке керамической чашки.
"Быть может, иногда отец просил госпожу Оота поставить в кувшин
сино розы или гвоздики. Или подавал ей чашку и любовался прекрасной
женщиной со старинной чашкой в руках".
Кавабата, на европейский взгляд, слишком погружен в дзэн, он
подолгу смотрит на вещи. Он ставит свою печать под высказыванием Моотори
Норинага. Женские образы Кавабаты - это Утамаро, это гравюры укие-э.
Оттенки красок, нюансы света, полуоборот, полужест или полнота
жеста, дополненная деталью японского костюма или европейского платья,
подробностью интерьера, глубиной пейзажа - все выписано с изяществом и
окончательностью. И все же нам трудно уловить прелесть горного перехода
Фумико, описанного в ее дневнике, вставной частью входящем в роман. Женская
японская литературная проза отличается большей подвижностью и благозвучней
мужской. В прежние времена дамская проза даже графически была легче: вместо
"мужских знаков" (иероглифов) отдавалось предпочтение слоговому письму.
Дневниковые заметки от имени Фумико вернут неспешного читателя к
классическим образцам, лежащим в основе японской литературы, в частности -
к "Дневнику путешествия из Тоса в столицу" поэта Ки-но Цураюки (ок. 878 -
ок. 945), в котором автор вел повествование от имени женщины.
Трудно в русском переводе оценить грамматическую красоту будущего
времени, характерного для дамской прозы, но ход времени вообще у Кавабаты
мы способны уловить.
Жизнь чашки черного орибэ с нарисованным папоротником из романа
"Тысячекрылый журавль" началась в руках мастера Рикю в эпоху Момоямы (XVI
век). Есть предание, что Рикю, желая вместить красоту в один-единственный
стебель повилики, однажды срезал в саду все цветы. След печати старого
мастера при желании нетрудно найти в романе: неявно, всего лишь эпизодом,
останется в "Сэнба Дзуру" та самая повилика-асаго (по-японски "лик утра"):
служанка ставит в трехсотлетнюю подвесную вазу единственный расцветший
цветок асаго, которому жизни дано не более дня.
В романе Кавабаты нет случайного, нити увязаны простыми,
красивыми узлами. Кавабата, тонкий ценитель чайной церемонии, помимо
прочего предполагающей умение выбирать для павильона растения, узнает про
цветок все возможное и, поняв его суть, ставит в вазу из тыквы, но любуется
содеянным с детской непосредственностью служанки, которая, объясняя
главному герою романа Кикудзи, почему поставила повилику в эту старинную
вазу, говорит: "А я так просто… сама поставила... Ведь повилика — вьющееся
растение и тыква эта тоже". Кикудзи в первый момент разочарован объяснением
служанки, правоту которой он понимает после долгого вглядывания в цветок и
вазу.
Взгляд Кавабаты по природе - женский, ему не присуща героика, и
лирика его произведений - в повседневности. "Один цветок лучше, чем сто,
передает великолепие цветка" - это Кавабата. "Музыку хорошо слушать ночью.
Когда не видны лица людей" - это Сей Сенагон.
И в самой Японии, и у нас, определяя место Кавабаты в
литературе, его то относят к подражателям средневековью, то к
неосенсуалистам, поминают незаконченный рассказ, написанный под влиянием
Джойса... Приходилось слышать, как, подыскивая аналогии в русской
литературе, Кавабату сравнивали с Буниным, например, или Набоковым.
М.Эпштейну пришло в голову поставить имена Платонова и Кавабаты рядом - на
мой взгляд, не так уж и неоправданно. Многие замечания Платонова,
построенные на абсолютной логике, задумай я мистифицировать кого-либо из
своих друзей, легко бы выдала за перевод с японского. Например:
"Ласточки... смолкали крыльями от усталости, и под их пухом и перьями был
пот нужды..." Помните, как Фро, пытаясь духовно приблизиться к любимому,
сожалела, что ей никак не по силам вообразить себя электрофарадой?
Кавабата, как и наш Платонов, - люди, в замкнутом пространстве притчи
преодолевающие многие расстояния ради любви, пока не становится "некуда
жить" (Платонов), и однажды, "убирая в шкаф завернутую в фуросики чашку",
Кикудзи подумает: "Не продать ли вместе с чашкой и кувшин сино, лежащий
сейчас в глубине шкафа?" (Кавабата). Порождения Кавабаты медленно
поднимаются в горы, проходят мимо храмов, едут в Киото и стремятся в
Такэда, "самый прекрасный для смерти город", но кажется, что все это
происходит только ради того, чтобы древнее сино поменяло хозяина и новые
руки осторожно и благоговейно прикоснулись к старинной глине...
| |
