|
Реферат: Депопуляция в России (Социология)
Демографическое будущее России: депопуляция. Навсегда?
(Социс. 1999. № 3. С. 80; 87. Статья подготовлена при поддержке
Российского Государственного Научного Фонда (проект 96 - 03-4311
“Репродуктивное поведение семей в условиях социально-экономического
кризиса в России).
АНТОНОВ Анатолий Иванович, доктор философских наук, профессор,
заведующий кафедрой социологии и демографии семьи социологического
факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
Россия, наряду с Испанией и Италией, возглавляет ныне список индустриально
развитых стран со сверхнизкой рождаемостью, т.е. с таким ее уровнем,
который намного ниже порога простого воспроизводства населения (2,1 ребенка
в среднем на одну женщину за всю жизнь). У нас этот индекс в 1997 г.
составил 1,23 ребенка (для сравнения: в Англии и Франции - 1,7; Швеции -
1,6; Германии - 1,3; Италии - 1,24; Испании - 1,15; в США и Канаде,
изначально ориентированных на иммиграцию, - соответственно 2,0 и 1,6)1.
Для развитых стран сверхнизкая рождаемость является хронической, и ее
продолжающееся сокращение в связи с дальнейшим развалом института семьи
скорее говорит о "демографическом крахе", нежели "демографической зрелости"
западного мира. В преддверии XXI века можно со всей определенностью
сказать, что призрак депопуляции бродит не только по Европе - это
планетарный, глобальный феномен. К 2000 г. население Земли, по-видимому,
достигнет 6 млрд. - величины значительно меньшей, чем это мерещилось в 50-е
годы мальтузианцам всех мастей. Причем, прирост на 96% будет определяться
развивающимися странами, в которых происходит удивляющее многих европейских
демографов ускорение темпов падения рождаемости.
По признанию французского ученого Маргарит Буше, "демографы задают себе
вопрос, будут ли достигнуты оценки хотя бы нижнего варианта прогноза (ООН
1996 г. - А.А.) на 2025 г. (7,49 млрд. человек. - А.А.), тогда как еще
недавно казалось, что будет превзойден средний вариант (8,03 млрд. -
А.А.)"2 . Но эксперты ООН, многие годы беспрерывно пересматривающие свои
прогнозы на 2025 год в сторону уменьшения, обречены и далее завышать уровни
рождаемости не только в развивающихся, но и в развитых странах в связи с
упорной приверженностью изжившим себя стереотипам концепции "планирования
семьи". Некоторые ученые и сами признают отсутствие "убедительной"
постпереходной теории демографических процессов.
Так, известный канадский демограф А. Романюк (см. его статью в данном
номере) справедливо отвергает концепцию "второго" демографического
перехода, возможно, потому, что причины непрерывного сокращения сверхнизкой
рождаемости нельзя объяснить в рамках "переходной" идеологии. Ведь она
заранее предполагает "благополучный" переход от чего-то одного к чему-то
другому, когда завершающее состояние как бы оказывается конечной целью
этого перехода. Отсюда, независимо от наблюдаемых демографических
тенденций, подспудно ожидается стабильный баланс рождаемости и смертности,
но не на высоком, а на низком уровне.
Подобный взгляд исходит из того, что снижение рождаемости рано или поздно
останавливается на какой-то предельной отметке, соответствующей минимально
приемлемому уровню смертности. Поэтому все научные данные о продолжающемся
падении рождаемости и негативных последствиях этого начинают
интерпретироваться в контексте "временных", "конъюнктурных" колебаний
вокруг "желанно-низкого" уровня, на достижение которого и был как бы
направлен "демографический переход". Точка зрения А. Романюка
привлекательна - переход от равновесия высокой рождаемости и смертности к
их дисбалансу является прерыванием эволюции, стабильного хода развития.
Дезорганизация, дезинтеграция, энтропия, а не гомеостаз, равновесие
становятся основополагающей характеристикой демографических изменений. В
этих условиях резко усиливается значимость теорий, объясняющих
непрерывность снижения рождаемости. При этом возрастает роль
социологического объяснения, особенно в связи с прогнозированием будущих
тенденций рождаемости, определяемых динамикой репродуктивного поведения
семей, репродуктивными установками и ориентациями населения, динамикой
потребности семьи в детях.
Попробуем с этой точки зрения взглянуть на демографические прогнозы,
касающиеся России,в какой мере стереотипные ожидания специалистов о
прекращении спада рождаемости в связи с "завершением" демографического
перехода диктуют оценку будущих демографических изменений? При разработке
прогнозов численности населения часто желаемое выдается за действительное.
Например, рождаемость "должна" стабилизироваться, согласно вульгарной
"социологической теории" о влиянии роста уровня жизни на рождаемость
демографов А.Г. Волкова и Л.Е. Царского. Они заявляют, что "при достижении
уровня 1,7; 2,0 рождений на один брак снижение прекращается и наступает
период стабилизации..."3.
При постоянном ожидании демографами "стабилизации" рождаемости вольно или
невольно завышаются прогнозные оценки численности населения России. Так,
Госкомстат России в прогнозе 1993 г. предполагает увеличение населения до
150 млн. в 2000 г. и 150,2 млн. человек - в 2005 г. и лишь незначительное
уменьшение до 148,9 млн. в 2015 году. В зависимости от притока мигрантов в
страну Центр демографии и экологии человека (ЦДЭЧ) дает близкие этому
оценки на 2015 г. - 139,9 - 150,1 млн. Еще более "оптимистические" оценки
были сделаны в 1994 г. специалистами Бюро цензов США: 151,5, 155,9 и 159,3
млн. человек соответственно в 2000, 2005 и 2015 гг. На этом фоне выделяются
более осторожные оценки экспертов ООН, сделанные в 1994 г., соответственно
145,5, 144,2 и 142,0 млн. чел.4. Эти данные были уточнены в 1996 г. с
учетом демографических тенденций 1994; 1996 гг. По среднему варианту
прогноза предполагается 146,2 млн. человек - в 2000 г.; 143,6 - в 2005 г.-
138,1 млн. - в 2015 г. и 131,4 млн. - в 2025 г. Прогнозируется убыль
населения на 20 млн. человек за счет сверхнизкого уровня рождаемости либо
некоторого повышения его, но отстающего от уровня снижения смертности или
же повышения средней продолжительности жизни (после 2005 года принимается
нулевая миграция)5.
Интересно, что в этом прогнозе предусмотрен рост суммарного коэффициента
рождаемости в 1995; 2000 гг. до 1,35, сохранение данного уровня до 2005 г.
и постепенный рост этого индекса в 2015 г. до 1,49 и в 2025 г. - до 1,63. В
минимальном прогнозе численности населения России заложена неизменность
суммарного коэффициента рождаемости с 1995 г. по 2025 г. на отметке 1,276.
Эти прогнозные оценки, однако, не соответствуют динамике репродуктивных
ориентации населения в 1960; 1990 гг., и, скорее всего, основаны на
стереотипном предположении о позитивном влиянии улучшающихся условий жизни
на потребность семьи в детях и социальные нормы рождаемости. Подобные
допущения требуют серьезной аргументации и наличия социологической базы
данных, т.е. того, что обычно отсутствует в публикациях. Процедура
конструирования демографических прогнозов, игнорирующих данные о динамике
репродуктивных установок и норм, оказывается не просто необоснованной, но и
самообосновывающейся. Как неоднократно уже отмечалось социологами
феноменологической ориентации, "объяснение демографических данных с точки
зрения рационализации представляет собой, по существу, приписывание
значений, свойственных наблюдателю"7.
Сходным образом высказывался еще в 1970 г. Д. Хауторн о приписывании
демографами изучаемым феноменам тех значений, которые "очевидны", исходя из
их личного опыта семейной жизни8. Имеется в виду легкость проникновения в
"высокие теории" представлений здравого смысла, обиходных интерпретаций и
житейских стереотипов. Чем "очевиднее" бытовое объяснение, тем быстрее оно
возводится в ранг концептуального, и тем меньше вероятность, что оно
подвергнется сомнению. Таким образом, объект исследования конструируется в
ходе анализа посредством латентных представлений, определяющих сами способы
восприятия или воссоздания социальной реальности, будь то число рождений
или установки детности.
Дьявольский капкан "семейно-демографического сюрреализма" захлопывается,
когда "сознательно" действующий демограф-экономист или статистик порождает
"круг самообоснования", отказываясь от социологического объяснения снижения
рождаемости и потребности семьи в детях, отвергая социологическое измерение
репродуктивных установок, норм и ценностей. Постоянное уменьшение среднего
числа рождений и всех показателей ориентации на число детей в семье за
последние 30 лет в России и Европе благодаря процедуре самообоснования не
принимается во внимание. В прогнозах динамики установок детности на
предстоящие 30 лет произвольно закладывается неизменность этих установок
или даже их постепенное увеличение. Вопреки социологическим измерениям,
свидетельствующим о более низких репродуктивных ориентациях новых поколений
и о продолжающемся снижении их у старшеклассников, подростков и детей (а
это реальный прогноз будущей рождаемости молодоженов!9), апологеты
"прогрессивного развития" семьи без какой-либо аргументации предусматривают
рост установок на число детей и, соответственно, рождаемости.
Массовое распространение однодетной семьи, спад регистрируемой брачности и
рост сожительств, непрерывный подъем разводимости, депривация родителей и
детей, расширение неполноты семьи и псевдосупружество пар ; все эти
процессы продолжают пониматься большинством демографов в духе
"прогрессивной рационализации" социальной структуры, якобы предлагающей
семье ряд новых возможностей "рационального выбора". Следовательно,
демографическим процессам приписываются и предписываются тенденции,
соответствующие личным экспектациям. Именно поэтому социологи
феноменологической ориентации предлагают сделать самостоятельной проблемой
исследования здравый смысл демографов, "сознательно" конструирующих
демографическую картину сегодняшнего и завтрашнего мира под себя, под свой
семейный образ жизни.
Теория перехода от "традиционной" семьи к "современной" включает в себя ряд
обиходных истин, и прежде всего тезис о "прямой связи" между уровнем жизни
и числом детей (устранение "помех" к рождаемости повышает детность
благодаря более полному удовлетворению потребности семьи в детях, которая
якобы всегда очерчивается уровнем, необходимым для простого воспроизводства
населения). Концепция "прогрессивного развития" семьи хорошо вписывается в
теорию модернизации, теорию успешного социально-экономического развития,
где все негативные явления относятся к "временным" отступлениям от
генеральной линии или к "отставанию" от хода событий.
Поэтому при описании семейно-демографических изменений теория перехода
обнаруживает свое "прогрессистское" происхождение, тогда как в качестве
основы демографической и семейной политики эта теория вынуждена пойти на
ухищрения. Неизбежность перехода к благополучному завершению оставляет для
политики лишь второстепенную цель расчистки пути и ускорения, подталкивания
процессов истории. Рассуждения о самоорганизации социума, о способности
общества к самопреобразованию фактически повторяют "прогрессистскую"
перспективу "развития" семейных и демографических структур.
Это хорошо показано в статье А. Романюка при критическом анализе
"перспективы саморегуляции", когда постулируется "невидимая рука" природы,
которая через созидательные силы рынка берет на себя продвижение к
социальному и экономическому равновесию частных интересов без какого бы то
ни было вмешательства государственной власти. А. Романюк сомневается, что
противоречие между индивидуальными и общественными интересами вообще и в
демографической сфере - в частности10, можно разрешить с помощью механизмов
свободного рынка. "Индивидуализм как необходимое условие рыночного
равновесия, - подчеркивает он, - является в то же время условием,
затрудняющим демографическое равновесие". Поэтому только определенные
воздействия общества могут сократить разрыв между противоречивыми
интересами. В этом и следует видеть главную цель демографической и семейной
политики. Причем даже сильная политика укрепления и поддержки семьи, по
мнению А. Романюка, не обещает "бума" рождаемости, и число детей в семье
может оказаться существенно ниже необходимого.
Проблема сверхнизкой рождаемости действительно является проблемой и в
социальном, и в интеллектуальном смысле, но она не признается в качестве
таковой ни политиками, ни учеными, ни общественным мнением. Нет надежды на
признание ее даже в странах, где началась и идет депопуляция. Нет пока
уверенности в том, что проблемы кризиса института семьи и депопуляции
найдут понимание и в России, среди "верхов" и "низов"..Причины этого
специально исследуются в теории институционального кризиса семьи и
исторического ослабления потребности семьи в детях, в теории, которая
непопулярна в среде ученых, поскольку противоречит личному опыту малодетной
жизни и негативно оценивает современные формы ориентированной на развод и
на однодетность семьи. К тому же нельзя не учитывать амбиции тех, кто
начиная с 70-х гг. уверял, что рождаемость повысится, и депопуляция нам не
грозит11. Последние годы спада рождаемости до сверхнизкого уровня
обнаружили все сильнее ведущуюся не по правилам войну с научной школой
кризиса семьи и отмирания социокультурной потребности в нескольких детях, -
ее достижения замалчиваются либо извращаются.
Представители "прогрессистского развития" семьи не хотят признать вполне
реальную возможность снижения суммарного коэффициента рождаемости (СКР) в
2010 г. до 1,0, поскольку в их парадигме не только не предусмотрено
массовое распространение потребности населения в однодетной модели семьи, а
напротив, ожидается появление новых стимулов к детоцентризму (А.Г.
Вишневский), к повышению рождаемости. Этому способствует неподготовленность
демографов к социологическому исследованию репродуктивного поведения семьи,
к адекватному социологическому измерению поведенческих феноменов, к
социологическому объяснению "статистики мнений" о числе детей. Пример с
прогнозом ООН, предполагающим неизменность СКР = 1,27 на протяжении 30 лет,
показывает, что социологический обскурантизм присущ не только отечественным
ученым-демографам.
Когда дело доходит до социологического обоснования прогнозных оценок СКР12,
демографы, обычно весьма придирчивые к техническим процедурам, поступают
проще простого: для верхнего варианта прогноза численности населения России
на 2025 г. берется средний СКР = 1,77 (1,53; 2,03), для среднего варианта -
1,47 (1,35; 1,63) и для нижнего, как уже отмечалось, - 1,27. По среднему
варианту численность страны опускается до 131,4 млн., по нижнему - до 126
млн. человек в 2025 г. Возникает вопрос о том, какими окажутся эти оценки,
если внести социологические коррективы в умозрительные построения?
Социология семьи и рождаемости располагает результатами исследований по
динамике репродуктивных ориентации населения. Все зарубежные данные,
начиная с 1936 г. ; первых опросов населения США Институтом Гэллапа об
идеальном числе детей, свидетельствуют об устойчивой тенденции уменьшения,
причем, за 35-40 лет, на величину где-то в пределах 1,0. В нашей стране
выборочные опросы мнений о желаемом, идеальном, ожидаемом числе детей стали
проводиться с конца 60-х годов. Они также показывают картину непрерывного
снижения показателей. Величина идеального числа, колебавшаяся тридцать лет
назад вокруг 3,0 (а это относится также и к желаемому числу, которое стало
широко измеряться в выборочных опросах лишь в конце 70-х гг.), теперь
варьируется в пределах двухдетности.
Ожидаемое число детей, находившееся в 60-е годы в пределах 2,1, в городах
было 1,8 (из крупных городов оно меньше всего было в Ленинграде - 1,55 в
1969 г., а в Москве при средней 1,69 не опускалось ниже 1,4 в слоях с самым
высоким образованием и доходом). Тогда показатели крупных городов
предсказывали будущую ситуацию в России: действительно, через 25 лет
московский уровень стал общероссийским - по данным микропереписи 1994 г.,
среднее ожидаемое число детей у женщин составило 1,709 (стандартизированный
показатель)13 . Среднее желаемое число оказалось равным 1,880 (для
сравнения: в исследовании "Москва - 1978" оно было 2,8)14.
В предстоящие десятилетия (если не произойдет небывалое и если не начнется
специальная политика по подъему уровня потребности семьи в детях) следует
ожидать сохранение наблюдающихся темпов ослабления потребности в детях и
репродуктивных установок. Поэтому больше половины населения к 2025 г. будет
испытывать потребность в однодетной модели семьи. К концу третьей декады
XXI века произойдет, таким образом, отмирание потребности в двух детях как
нормы поведения и сформируется массовая потребность в однодетности. Значит,
СКР может опуститься значительно ниже прогнозируемого уровня желаемого
числа детей 1,2-1,3, а также уровня ожидаемого числа детей 1,0 - 1,1 и
составить примерно 0,8; 0,9. Подобная величина СКР в 2025 г., как видим,
намного ниже 1,27 - уровня надежд экспертов, игнорирующих достижения
социологии. Соответственно, сокращение численности населения России в 2030
- 2035 гг. (даже при росте средней продолжительности жизни до 70; 71 лет)
может оказаться сокрушительным: на 40 - 50 млн. человек. Итак, Россия может
стать 100-миллионной через 30 лет, и только резкий приток мигрантов в
страну способен остановить убыль численности, но не депопуляцию коренного
населения.
Единственно приемлемый с научной точки зрения путь исправления сложившейся
демографической ситуации и одновременно путь преодоления кризиса семьи
связан с изменением социальных условий. Только переход к мощной политике
укрепления института семьи с детьми по всем направлениям и сферам
жизнедеятельности способен остановить ослабление потребности в детях. Чтобы
СКР оставался на прогнозируемом экспертами ООН уровне 1,27 (ожидаемое число
детей соответственно - 1,47, желаемое - 1,67) до 2025 г., необходимы
аргументированные доказательства желания российского правительства
осуществлять просемейную политику. Следует добавить к этому, что СКР 1,27 -
вовсе не тот уровень рождаемости, который необходим нашей стране хотя бы
для простого воспроизводства населения. Для этого требуется 2,1 детей на
одну женщину - лишь в этом случае в долгосрочной перспективе исключается
убыль численности.
К сожалению, в настоящее время демографические процессы пущены на самотек.
Депопуляции и разваливанию института семьи дана возможность идти, видимо,
до тех пор, пока негативные последствия не станут угрожать самосохранению
властных структур. Политика "откладывания на потом" радикального
преобразования нынешних отношений семьи и государства (в целях укрепления
института семьи и повышения рождаемости) весьма четко выражает официальную
позицию, которую иначе, как антисемейной, не назовешь. Проблема весьма
сложна, тем не менее ее явное игнорирование 15 заставляет предположить
определенную заинтересованность в сохранении статус-кво, т.е. в
депопуляции. По-видимому, наличие противоположных научных парадигм,
предлагающих взаимно исключающие концепции семейной политики, оказывается
удобным поводом для оправдания официального бездействия, - дескать, пусть
сначала ученые сами разберутся "что к чему", придут к общему мнению. Однако
выбор между политикой малодетоцентризма, оправдания низкой рождаемости и
политикой поощрения семьи с несколькими детьми должен быть сделан
правительством, а не учеными.
Депопуляция может стать решающей для судьбы России в первой трети XXI века:
при пространствах, охватывающих одиннадцать временных зон, ее сегодняшняя
численность является рядовой. После Китая, Индии, США, Бразилии наша страна
попала в одну группу с Пакистаном и Японией. Две трети российской
территории заселены так же, как и в эпоху неолита, - менее одного человека
на квадратный километр. Другими словами, к востоку от Урала демографическая
пустыня накладывается на географическую. Плотность населения России (12
чел. на кв. км.) в 3 раза меньше среднемировой и в 30 раз меньше, чем в
Японии, Бельгии и других европейских странах. Обычная аргументация
противников просемейной политики, мол, в Европе тоже низкая рождаемость, но
там "не кричат" о вымирании и "не озабочены" стимулированием рождаемости, в
наших условиях не проходит, так как убыль 50 млн. населения неизбежно
явится фактором разрушения территориальной целостности государства16.
Депопуляция как исторически беспрецедентный (из-за преобладания социальных
норм малодетности) феномен ставит множество вопросов, к ответу на которые
не готовы ни ученые, ни политики, ни общественность. Вся история западных
стран и России разворачивалась на фоне непрерывного роста населения.
Удвоение населения Европы, происходившее через каждые 100 лет в XVII - XIX
вв., никогда не расценивалось сквозь призму "угрозы перенаселенности".
Существование рыночно-индустриального капитализма, немыслимое вне массового
производства и массовых рынков сбыта, базируется на росте населения.
Переход к режиму постоянной убыли населения требует проработки по крайней
мере вопросов о том, что будут адаптироваться все сферы жизнедеятельности к
перестройке структуры населения, резкому изменению пропорций между детьми,
трудоспособными и пожилыми людьми. Никто не готов сказать, какие социальные
последствия будут сопровождать процессы закрытия дошкольных и школьных
учреждений, сокращения детских товаров и услуг, перемещения рабочей силы в
сферах воспитания и образования, изменения структур занятости. Самое
ужасное, что исследование проблем депопуляции и краха института семьи будет
тормозиться общественной атмосферой, теми настроениями, которые сопутствуют
появлению и укреплению новых антиэкзистенциальных - ценностей и приоритетов
в обществе. Нынешний пересмотр "традиционных" опор образа жизни вообще и
семейного в частности, наделение высоким престижем гомосексуальных,
инцестуозных, суицидальных и т.д. линий человеческого поведения ставят под
угрозу не только общечеловеческие основы цивилизации и культуры, но даже
самосохранение человечества.
Современная экзистенциальная социология выяснила главное: социальные
изменения, обусловленные человеческой активностью, ведут к историческому
перевороту в системе жизненных ценностей, к ослаблению ценности семьи и
детей (соответственно, к самоубийственной однодетности и депопуляции).
Потенциал социокультурных норм многодетности, оставленный нам в наследство
нашими предками, исчерпан, и теперь только специальное воздействие на
стихию взаимодействия частных и общественных интересов способно возродить
потребность в семье и в нескольких детях. На повестке дня - социальное
управление ценностными ориентациями населения, преобразование экономики в
интересах семьи с детьми.
Судьба отдельных наций и человечества в целом зависит от их способности
вернуть понятию человеческого благополучия изъятое оттуда благо
семейнодетного образа жизни. Безоглядное стремление к росту уровня жизни,
потребительскому обогащению, повышению социального статуса в силу своей
инструментальности исключает из представления о благополучии подлинные
ценности человеческого бытия - семью с детьми. Прямо заявляя о своей
приверженности интересам института семьи и экзистенциальному сохранению
общества, представители теории кризиса семьи и просемейной политики
пытаются пробудить общественное мнение, привлечь внимание общественных
движений и политических партий, а также предостеречь правительство от новой
угрозы, нависшей над национальной безопасностью страны.
Примечания
1 Буше Маргарит. Все страны мира (1997) // Население и общество. Инф. бюлл.
Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного
прогнозирования РАН. 1997. № 20.
2 Там же.
3 Волков А Т., Дарский Л.Е. Демографическое развитие семьи. //
Демографическое развитие в СССР. М., 1985. С. 61. Спустя 10 лет, когда
суммарный коэффициент рождаемости упал до 1,4, идея стабилизации у авторов
сохраняется: "Есть аргументы и в пользу того, что резкое падение уровня
рождаемости в последние годы - следствие не замены двухдетной модели семьи
однодетной и не отказа от детей вообще, а лишь откладывания их рождения "до
лучших времен". И далее: "если экономические реформы пойдут успешно, то
можно ожидать, что преодоление трудностей переходного периода и повышение
уровня жизни приведет и к повышению рождаемости, хотя уровень последней,
очевидно, не будет высоким". - Волков Андрей. Семейная структура населения
России: факторы и тенденции // Российский демографический журнал. 1996. №
1. С. 22. Любопытно, что теперь уже не указывается уровень повышения
отложенной рождаемости (1,7; 2,0), а осторожно говорится, что он "не будет
высоким".
4 Население и Общество. ЦДЭЧ. 1995. № 4. Табл. № 4.
5 Население и Общество. 1997. № 20.
6 Там же.
7 Новые направления в социологической теории. М., 1978. С. 105.
8 Hawthorn Geoffrey. The Sociology of Fertility. London, 1970.
9 См. в связи с этим: Борисов В.А. Перспективы рождаемости. М., 1976. С.
212; 214, а также: Детность семьи: вчера, сегодня, завтра. М., 1986.
10 Следует напомнить, что некоторые отечественные демографы отрицают
наличие такого противоречия. Например, А. Г. Волков объявляет потребность
семьи в детях одновременно потребностью общества в них, и поэтому надо-де
не побуждать семьи рожать больше, чем они хотят, а наоборот, следует
"максимально содействовать удовлетворению социально обусловленной
потребности семей в детях, ибо тем самым будут удовлетворены и потребности
в них всего общества". ; Волков А.Г. О необходимости воздействия на
рождаемость //Рождаемость. М., 1976. С. 59.
11 См., к примеру, Андреев Е.М., Волков А.Г. Демографические модели. М.,
1977. С. 7. Вишневский А. Демографическая революция и будущее рождаемости и
смертности в СССР // Наше будущее глазами демографа. М., 1979. С. 41. См.
также о негативном отношении к "возможности управлять рождаемостью с
помощью политики": Вишневский А.Г. Трудное возрождение демографии //
Социологический журнал. 1996. № 1. С. 109.
12 Следует отметить, что СКР - суммарный коэффициент рождаемости, как
наиболее точный из демографических показателей рождаемости, выражает одним
числом итог взаимодействия демографической структуры (половозрастной и
брачно-семейной) и репродуктивного поведения. В среднем числе рождений на
одну женщину также учитывается наличная потребность в детях вместе с
оценкой возможности ее реализации. Социологический подход показывает, что
нельзя статистические данные о желаемом и ожидаемом числе детей считать
измерением самой потребности в детях, норм и установок детности.
Потребность в детях (независимая ни от каких условий) измеряется с помощью
специальных методик, таких как СД (семантический дифференциал), тогда как
мнения показывают возможную в тех или иных условиях величину потребности:
идеальное число - в идеальных для всех условиях жизни; желаемое число - в
идеальных для своей семьи условиях; ожидаемое число - ожидаемое в ближайшее
время число детей, исходя из конкретных условий семейной жизни. Только
данные о динамике показателей мнений за одну-две-три декады могут
трактоваться как косвенное свидетельство изменения потребности в детях.
Рост или падение величин этих показателей за 2-3 года не есть изменение
репродуктивных установок - это изменение определения людьми семейных и
общих условий жизни. Фантастические перепады обсуждаемых показателей в 1992
- 1995 гг. (падение на 0,6; 0,7 и подскок на 0,3 - 0,4) говорят об оценке
"шоковой терапии" 1992 г. и о стабилизации восприятия условий жизни в 1995
- 1996 гг. (См. Бодрова В.В. Репродуктивное поведение населения России в
1991; 1996 гг. // Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 1997. №
4. С. 132).
13 Борисов В.А. Желаемое число детей в российских семьях по данным
микропереписи населения России 1994 года // Вестник МГУ. Серия 18.
Социология и политология. 1997. № 2. С. 33.
14 Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. М., 1987. С. 74.
15 Например, в 1994 году - на третьем году шествия депопуляции по стране -
при обсуждении в Министерстве труда правительственного доклада о
демографической ситуации в России (для Каирской конференции) большинством
из текста было вычеркнуто слово "депопуляция", как не имеющее научной
ценности. В связи с этим сегодня возникает вопрос, сколько же еще
потребуется лет реального развертывания депопуляции, чтобы это неприятное
для слуха многих слово попало, наконец, в правительственные отчеты и
постановления?
16 Как видно из статьи А. Романюка, в развитых странах западной цивилизации
обеспокоены угрозой межнациональных конфликтов по причине убыли коренного
населения. Здесь явно озабочены притоком иммигрантов. В России - стране
многонациональной - этническая дифференциация рождаемости в настоящее время
незначительна (лишь 2,3% населения ориентированы больше чем на 2-х детей в
семье - см. упомянутую выше статью В. Борисова). Но в этнических конфликтах
различия в рождаемости тех или иных наций и народностей, как правило,
гипертрофируются, представляются в искаженном виде.
Реферат на тему: Диагностические условия повышения адаптивности
ДИАГНОСТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ПОВЫШЕНИЯ АДАПТИВНОСТИ
ОБРАЗОВАНИЯ УЧАЩИХСЯ С НЕДОСТАТКАМИ РАЗВИТИЯ
В НАЧАЛЬНЫХ КЛАССАХ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ШКОЛЫ
13.00.01 - общая педагогика
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата педагогических наук
Челябинск - 1997г.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.
АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ.
Отношение к ребенку (детству) в российское рфцестве характеризуется
темучтр,в общественном сознании формируются иные представления об уважении
его личности, его достоинства; о необходимости принятия его интересов,
запросов, о создании условий для самоуважения и развития, как непременных
основ реализации гуманистического подхода в образовании.
Этот подход заложен в основных принципах государственной политики в
области образования, которые отражены в Законе РФ "Об образовании" (статья
2 п.З).
Выявление уровня развития и особенностей личности -задача диагностики.
Диагностика для учителя - это один из наиболее эффективных способов
получения объективных знаний об индивидуальных особенностях учащихся,
позволяющих оптимально решить задачи воспитания и обучения.
Компаративные международные исследования свидетельствуют о росте
количества детей с различными видами отклонений (особенностей) в развитии,
что вызывает объективную необходимость широкого использования диагностики
особенно на этапе начального образования для обеспечения его адаптивности.
Однако, в настоящее время существует противоречие, которое проявляется
в неадекватности диагностических возможностей объективному состоянию
психофизического развития учащихся, а также в отсутствии механизма
адаптивности образования к разнообразным проявлениям детского развития.
Анализ данного противоречия показывает, что оно складывается из
следующих более частных:
результат диагностики не всегда соответствует истинному состоянию
психофизического развития учащихся или сознательно задается существующей
системой образования;
обеспечение адаптивности образовательного процесса происходит вопреки
реально существующим уровням развития детей;
организация диагностического воздействия не позволяет объективно оценить
особенности развития учащихся.
Вышеназванные противоречия определили необходимость нашего научного
исследования в части установления взаимных связей и взаимных зависимостей
между диагностикой психофизического развития учащихся и созданием
адаптивных условий для их образования.
Этиологией разных расстройств занимались еще в глубокой древности.
Гиппократ, Аристотель рассматривали причины речевых расстройств. В трудах
философов древности (Платон, Гиппократ, Пифагор) делаются попытки раскрыть
причины и наметить пути профилактики слабоумия.
Дальнейшие исследования по проблеме диагностики мы находим в трудах
ученых, представляющих различные области научного знания: врачей,
психологов, педагогов (Э.Сеген, Дж.М. Кеттел, А.Бине, И.М.Сеченов,
Г.И.Россолимо и др.).
Исследования, направленные на изучение нормы и отклонений в развитии
детей, проводились и в России такими выдающимися учеными как Л.С.Выготекий,
К.Д.Ушинский, В.П.Кащенко, А.РЛурия, П.ФЛесгафт, А.ФЛазурский, С.Т.Шацкий,
В.П.Мясищев, А.НЛеонтьев, Б.Г.Ананьев и др.
Большинство современных исследований, посвященных проблеме диагностики,
рассматривают ее с точки зрения улучшения качества диагностических методик,
интерпретации зарубежных тестов, разработке нового эффективного
диагностического инструментария:
4. метод использования рисунка в дифференциальной диагностике
(А.П.Мухина);
5. адаптированный вариант методики Д.Векслера по изучению уровня
интеллектуального развития (И.Панасюк);
6. отбор умственно отсталых детей в специальные образовательные учреждения
(С.Д.Забрамная) и др.
Теоретические разработки в этих направлениях несомненно важны, но
исследование по междисциплинарной организации диагностического воздействия
на уровневой основе, на наш взгляд, может явиться одним из вариантов,
обеспечивающим адаптивность образовательной системы.
Необходимость междисциплинарного подхода в исследовании особенностей
развития личности подчеркивается в современной и зарубежной психологии
(В.В.Давыдов, И.С.Кон, П.Балтес и др).
В рамках настоящего исследования целесообразно остановиться на
характеристике диагностического процесса, развернутого в образовательном
пространстве. Во-первых, свободный доступ к диагностическим методикам всех
участников образовательного процесса приводит к непрофессиональной
интерпретации результатов.
Во-вторых, нескоординированность в учете диагностических показателей у
разных специалистов ведет к недооценке важных данных или многократному
изучению одного и того же процесса.
В-третьих, отсутствие ранжированности в использовании тестов в разных
диагностических структурах системы образования (консультации, консилиумы)
увеличивает время нахождения ребенка в диагностическом пространстве, что
отрывает его от учебного процесса, создает стрессовую ситуацию.
Пассивная роль родителей в изучении проблем собственного ребенка делает
их пассивными и в образовательном процессе.
Между тем, их участие на ранних стадиях коррекции различных отклонений
в развитии является наиболее эффективным.
На наш взгляд, разрешение существующих противоречий возможно при
выстраивании диагностики в виде взаимосвязанного процесса, в котором
диагностические показатели (критерии) учитываются во всем объеме и
профессионально используются всеми участниками образовательного процесса.
Комплексная интерпретация междисциплинарного диагностического результата
позволяет обеспечить комплексно-индивидуальный характер коррекционно-
образовательного воздействия, что может явиться условием развития
адаптивности образовательной системы.
В нашем исследовании мы опираемся преимущественно на опыт отечественных
ученых, изучающих комплексный вариант диагностики психофизического развития
человека.
Так, разнообразные варианты комплексного подхода мы находим в трудах
Л.С.Выготского, Б.Г.Ананьева, В.П.Кащенко.
Теоретическую основу исследования определили идеи К.Д.Ушинского,
который в своей антропологической теории утверждал, что педагогика, имея
дело с реальным человеком, должна основываться на всестороннем его
познании. Она должна учитывать данные всех наук, в которых изучается
телесная или духовная природа человека.
Разрешение противоречий в рамках диагностического процесса позволит
разрешить и ряд противоречий, связанных с организацией образовательного
воздействия. Теоретические разработки ученых показали, что обследование
всех особенностей развития учащихся даже в определенном возрастном отрезке
и создание соответствующих этим индивидуальным особенностям условий
обучения, является невозможным в педагогической практике. Начиная с 20-30
годов нынешнего века проблема организации образовательного воздействия на
учащихся с учетом их индивидуальных особенностей рассматривается с разных
точек зрения: разнообразие способов организации работы с
детьми.использование программированного подхода в обучении и т.д.
(А.А.Бударный, И.Э.Унт, В.С.Мерлин, Л.В.Занков и др.).
Анализ научной литературы, осознание проблем современной диагностики и
потребностей образования в диагностике нового типа определили выбор темы
нашего исследования: "Диагностические условия повышения адаптивности
образования учащихся с недостатками развития в начальных классах
общеобразовательной школы".
Необходимость проведения исследования связана в первую очередь с
негативными тенденциями формирования диагностических основ образования и
однообразием подхода к развитию механизма адаптивности образования к
уровням и особенностям развития детей.
ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ: диагностика в сфере образования детей с
недостатками развития.
ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ: диагностические условия, обеспечивающие
адаптивность образования к уровням и особенностям развития и подготовки
учащихся.
ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ: выделить, разработать, обосновать и экспериментально
проверить диагностические условия повышения адаптивности образования
учащихся с недостатками развития в начальных классах общеобразовательной
школы.
ГИПОТЕЗА ИССЛЕДОВАНИЯ: адаптивность образования учащихся с недостатками
развития в начальных классах общеобразовательной школы возрастет, если
будут соблюдены следующие диагностические условия:
- диагностическое воздействие будет иметь уровневое распределение
основной совокупности исследуемых параметров развития ребенка по месту,
характеру и методам обследования;
7. уровневое обследование параметров будет происходить с
дифференцированным использованием стандартно-типовых алгоритмов
организации диагностики;
8. основой образовательного воздействия будет являться
индивидуальный коррекционно-образовательный маршрут с обязательным
диагностическим сопровождением:
В соответствии с целью исследования и выдвинутой гипотезой в ходе
работы необходимо было решить следующие задачи:
1. Определить состояние проблемы диагностики в сфере образования
учащихся с недостатками развития на основе анализа теории и
практики.
2. Определить и обосновать диагностические условия
повышения адаптивности образования детей с недостатками развития
в условиях общеобразовательной школы.
3. Разработать основные компоненты диагностического
сопровождения адаптивной образовательной системы.
4. Провести экспериментальную проверку целостной, разноуровневой
модели диагностического воздействия в рамках районной
образовательной системы.
5. Подготовить методические рекомендации по использованию
уровневой модели диагностического воздействия в
диагностических, коррекционных и учебных целях.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКУЮ ОСНОВУ данного исследования составляет учение о
единстве закономерностей нормального и аномального развития
(Л.С.Выготский), идеи гуманизации и гуманитаризации образования,
философские учения -о личности и жизнедеятельности человека в социуме,
концепция личност-но-ориентированного образования.
Теоретические предпосылки исследования исходят из прогрессивных идей
Л.С.Выготского, В.П.Кащенко, А.РЛурйя, Р.М.Боскис, М.Ф.Певзнер,
В.Е.Левиной, Ф.Ф.Рау, проповедовавших индивидуальный подход в решении
проблем ребенка, с позиции учета его комплексного психофизического
развития.
Исследование учитывает работы ученых по следующим направлениям:
разработки о необходимости ассоциативной диагностики Н.И.Жинкина,
И.П.Павлова, Н.И.Сеченова, об особенностях дооперационального мышления
дошкольников (Ж.Пиаже), о личностно ориентированном аспекте образования, об
основах дифференциальной диагностики, о методологии осуществления различных
комплексных программ изучения человека, концепции возрастной периодизации
развития психики Щ.П.Блон-ский, Д.Б.Эльконин, А.В.Петровский). Практическое
исследование проводилось с использованием "элементов структурных моделей"
организации диагностического процесса, разработанных учеными в разные
исторические периоды (Л.С.Выготский, Б.Г.Ананьев, В.И.Лубовский,
С.Д.Забрамная, В.В.Коркунов).
Исследование проводилось поэтапно, в течение 1992-97 г.г.
НА ПЕРВОМ ЭТАПЕ (1992-93 г.г.) анализировались состояние научного и
практического уровня в рассмотрении проблемы ребенка с особенностями
развития: диагностики, учета, выявления, обучения и коррекции (или
поддержки) данных состояний. В результате были созданы теоретическая и
информационно-статистическая базы для последующего решения проблемы,
выявлены методологические предпосылки, разработана программа и методика
исследования.
НА ВТОРОМ ЭТАПЕ (1993-94 г.г). проводился констатирующий эксперимент на
базе психолого-медико-педагогической консультации (ПМПК) Металлургического
района г.Челябинска и общеобразовательных школ № 73 и № 71. Аналитическая
часть (включающая первые два этапа) завершилась обобщением полученных
данных, выдвижением и теоретическим обоснованием научной гипотезы,
выделением теоретическим путем диагностических условий повышения
адаптивности образования учащихся с недостатками развития в начальных
классах общеобразовательной школы.
НА ТРЕТЬЕМ ЭТАПЕ (1994-96 г.г.) проводился формирующий эксперимент,
целью которого явилась апробация выявленных диагностических условий
обеспечения адаптивности образования учащихся с недостатками развития в
начальных классах общеобразовательной школы.
В практику внедрялась:
9. модель диагностического воздействия, выстроенная на разных
взаимодействующих между собой уровнях;
10. модель образовательного воздействия в виде индивидуального коррекционно-
образовательного маршрута.
Формирующий эксперимент по апробации рабочей гипотезы проводился на
базе школы№ 73 и психолого-медико-пе-дагогической консультации
Металлургического района г.Челябинска. Данные эксперимента
подвергались качественному и количественному анализу, формировались
выводы и обобщались
результаты.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертационного исследования состоит в том, что в нем
выявлены условия, повышающие адаптивность образовательной системы к уровням
и особенностям развития учащихся с использованием диагностики. Определен
механизм создания сопровождающей диагностики в районной образовательной
системе. Разработан подход к дифференцированному использованию алгоритмов
проведения обследования на всех уровнях диагностического воздействия.
Определен механизм изучения основного набора параметров развития учащихся
младшего школьного возраста в условиях уровневого диагностического
воздействия. Создана компьютерная программа выборки качественных
характеристик изучаемых параметров.
Особенность разработанной модели диагностического воздействия
заключается в том, что ее применение возможно для решения диагностических,
коррекционных и учебных целей. Получены данные, которые дополняют
теоретические представления об эффективности обучения детей с недостатками
развития в общеобразовательной школе.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ заключается в использовании результатов
исследования в практике различных образовательных и консультативно-
диагностических структур.
Авторская разработка "Положение о районной ПМПК" предполагает
федеральное внедрение (заказ МОРФ в рамках федеральной президентской
программы "Дети России", 1996 г.).
Практическое внедрение с 1994 года осуществляется в образовательную
систему Металлургического района г.Челябинска, в работу Центра диагностики
и консультирования населения по проблемам специального образования
(Металлургический район), в учебный процесс муниципальной образовательной
школы № 73.
Разработки по некоторым направлениям в рамках исследования (в форме
ВНИК) имеют практическое внедрение в Челябинской области:
- Положение о социально-интеграционном модуле для детей сирот с ЗПР
(школа-интернат № 13, г.Челябинск с 1993г.);
11. Положение о районной ПМПК (Аргаяшский район с
1994г., Красноармейский район);
12. Программа "Аномальное детство" (Челябинск с 1992г.).
ДОСТОВЕРНОСТЬ И ОБЪЕКТИВНОСТЬ выводов обеспечена комплексным
использованием методов исследования: анализ, синтез, обобщение; их
сочетание с эмпирическими методами исследования, педагогический эксперимент
с привлечением комплекса методов качественного и количественного анализа,
опрос (анкетирование, итервьюирование), диагностики учащихся, формирующий
эксперимент. В ходе эксперимента было обследовано (1994-1996 г.г.) 1350
учащихся начальных классов школ Металлургического района, составлено 72
индивидуальных коррекционно-образовательных маршрута.
НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ:
I. Адаптивность образования к уровням и особенностям
развития учащихся обуславливается реализацией конкретных
диагностических условий, основанных на уровневом характере
диагностического воздействия.
II. Уровневый характер диагностического воздействия обеспечивает
учет основного набора параметров развития ребенка,
дифференцированное использование типовых алгоритмов организации
обследования и создание механизма диагностического
сопровождения адаптивного образовательного воздействия в виде
индивидуального коррекционно-образовательного маршрута.
III. Эффективное применение выявленных условий воз
можно только в локальной образовательной системе в виде
взаимодействия на уровне образовательного учреждения и
районной психолого-медико-педагогической консультации.
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ.
Материалы исследования обсуждались и докладывались на:
13. Научно-практическом семинаре "Организация научно-
методической работы в образовательном учреждении в условиях
внедрения системы компенсирующего обучения" (г. Волгоград,
ноябрь 1993г.).
14. На научно-практической конференции "Подготовка и
повышение квалификации социальных педагогов в контексте
современной социально-экономической ситуации (Челябинск, декабрь 1995г.), а
также в период сессий в рамках международного проекта (Россия - Франция) по
подготовке социальных педагогов (1994-95гг.).
15. На международном семинаре "Равные права и равные возможности"
(Звенигород, апрель 1994г.).
16. На научно-практической конференции "Новые подходы в организационно-
педагогическом обеспечении преемственности воспитания и обучения в
дошкольных учреждениях и начальной школе" (Челябинск, апрель 1989г.).
17. На Международной конференции по обсуждению проекта Закона РФ
"Об образовании лиц с ограниченными
возможностями здоровья (специальное образование)". (Москва, ноябрь
1995г.).
18. На областной научно-практической конференции "Совершенствование
деятельности психолого-медико-педагогических консультаций и комиссий
Челябинской области" (Магнитогорск, март 1997г.).
19. На городских, районных конференциях, семинарах,
педчтениях. (Челябинск, август 1995г., апрель 1996г., февраль 1996г.,
август 1997 г.).
20. На лекциях для педагогов Челябинской области в системе
повышения квалификации. (С 1993-1996 г.г.).
СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ: диссертация состоит из введения, 2-х глав,
заключения, списка литературы, приложений. Основное содержание работы
изложено на 160 страницах. В работе имеется 5 таблиц, 2 графика, 3
диаграммы и 10 приложений Список литературы насчитывает 280 источников.
Содержание исследования нашло отражение в 6 публикациях: 3 научных
статьи, тезисы докладов (1) и программы развития системы образования (2).
ВО ВВЕДЕНИИ обоснована актуальность темы исследования, выделены
противоречия, определены проблема, цель, объект и предмет исследования;
выбраны методы проведения исследования; выстроена гипотеза и намечены
задачи диссертационной работы. Приведена характеристика научной новизны и
практической значимости работы, даны сведения об апробации и внедрении
результатов исследования.
В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ "Историко-педагогический анализ проблемы диагностики
психофизического развития ребенка" проводится анализ теоретических работ по
проблеме формирования диагностических основ адаптивного образования детей с
разным уровнем развития. Проблема рассматривается в историческом аспекте, с
позиции педагогов, психологов, узких специалистов отечественной и
зарубежной практики.
Дается теоретико-методологический анализ ведущих философских,
педагогических, медицинских, психологических концепций организации
диагностического воздействия.
Анализируются особенности практической диагностики в современной
образовательной системе, рассматривается профессиональное и социальное
представление о детях с особенностями развития, о формирующемся
терминологическом пространстве коррекционной педагогики.
Рассматриваются в хронологической последовательности нормативные акты,
определяющие государственную политику в области создания диагностических
условий адаптивного образования.
ВО ВТОРОЙ ГЛАВЕ "Исследование диагностических условий повышения
адаптивности образования детей с недостатками развития в начальных классах
общеобразовательной школы" экспериментальным путем доказывается
результативность применения на практике выделенных диагностических условий
в целях повышения адаптивности образования.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ содержит выводы исследования и намечает направления
дальнейшей разработки проблемы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Проблема диагностики разнообразных проявлений развития ребенка
находилась в поле зрения с давних пор. Многие годы изучались разнообразные
показатели структурных проявлений индивида, личности, индивидуальности.
Работы К.М.Гуревича, С.Д.Забрамной отражают ретроспективу исторических
изменений в рассмотрении данного вопроса. Этапность изучения проблемы
диагностики недостатков развития детей зависала от социально-
образовательных потребностей общества. Приоритет в обозначении проблемы и
попытке ее решения принадлежит врачам. Постепенное обращение общества к
задачам обучения и социального внедрения детей с проблемами развития в
общественные отношения вынудило педагогов и психологов искать
профессиональные подходы к диагностике, а затем и к совместному воздействию
на особые проявления детского развития.
В диагностическом разделе имеются глубокие и ценные разработки, но
использование их на практике сопряжено с рядом нерешенных проблем.
Для отработки механизма построения диагностического процесса требуются
значительные теоретические и практические изыскания:
21. разработка качественных диагностических методик для обследования ранних
стадий искаженного развития;
22. устранение приоритета медицинской диагностики и создания
равнозначного взаимодействия с педагогическим, психологическим и другими
аспектами изучения ребенка;
23. решение проблемы разовости диагностических показателей;
24. организация текущего диагностического контроля;
25. формирование диагностики с прогнозом коррекционного воздействия;
26. устранение заорганизованное™ диагностического воздействия и т.д.
Анализ нормативной документации и некоторые теоретические определения
современного подхода к проблеме позволяют констатировать, что диагностика
остается самым сложным звеном в системе образования как для теории, так и
для практики.
Адаптивность образовательного процесса к уровням и способностям
учащихся на современном этапе развития педагогической теории признается
одним из важных принципов организации образовательного процесса. Основу
адаптивности практики и теоретики видят в диагностике индивидуальных
особенностей развития ребенка.
Сегодня педагогика с помощью диагностики должна избавиться от такого
страшного явления как "выученная беспомощность".
В психологии - это состояние у человека после более или менее
аверсивного воздействия, избежать которого не удается.
Последствие данного воздействия проявляется эмоциональными
расстройствами (депрессия, невротическая тревога, делик-вентное поведение),
психосоматическими расстройствами.
Так, по данным нашего исследования 12% учащихся начальных классов школы
№ 71 Металлургического района способны обучаться по системе 1-3. Вместе с
тем, активному педагогическому воздействию подвергается 78% учащихся
независимо от их воли и возможностей.
Проблема адаптивности образования рассматривается в нашем исследовании
на примере детей с недостатками развития, исключительно в силу наибольшей
актуальности данного вопроса.
Не меньшего внимания заслуживают и дети с продвинутым развитием.
Однако, дети с маловыраженными проявлениями недостат
ков развития составляют основной контингент обычной
общеобразовательной школы. Так, по данным констатирующего
эксперимента 30% учащихся начальных классов школ № 71 и
№ 73 имеют разнообразные отклонения в психофизическом
развитии.
Конфигураций индивидуального развития у этих детей может быть
бесконечное множество. Образовательная система не способна предоставить
индивидуальный адаптированный набор образовательных услуг каждому ребенку.
Следовательно, необходим основной набор параметров развития
индивидуальности, который будет соответствовать задачам формирования
человека на определенном отрезке жизни. Так, для возраста 7-11 лет основным
формирующим фактором является развитие учебных навыков на основе активной
познавательной деятельности. Адаптивность образования в этом возрасте
должна выражаться в максимальном наборе образовательных программ и в
системе коррекционно-развивающего воздействия.
Философские теории о личности применительно к диагностике,, определяют
условия ее изучения: - личность должна быт!> раскрыта в многообразии
факторов (параметров), определяющих ее развитие. В многообразии личностных
качеств (параметров) и их сочетаний целесообразно выделять наиболее
существенные, определяющие ее формирование. Намечая схему диагностического
воздействия мы обрати-аись к работам Л.С.Выготского. Схема обследования по
Л С.Выготскому предполагает "сбор только фактов и тщательное их
толкование". Толкование их должно быть динамическим и типологическим.
Анализируя историю развития ребенка, необходимо вскрыть причинно-
следственные зависимости. Квалифицируя наблюдаемые в данный момент явления
и факты, важно наметить путь и характер дальнейшего развития ребенка.
В выделении совокупности диагностических параметров мы опирались на
современные теории проведения диагностического исследования:
27. специальная диагностика - СД.Забрамная - В.В.Коркунов
28. психологическая диагностика - К.М.Гуревич - Б.ГАнаньев
Опора на одну из теорий нам показалась неправомочной
в силу междисциплинарности проводимого исследования и разного уровня
разработки интересующих нас вопросов в работах обозначенных ученых.
Разработанный нами вариант уровневой диагностики носил вероятный
характер, вскрывающий лишь тенденцию развития современной модели психолого-
медико-педагогического сопровождения образования.
Исследование выделенных условий проводилось в разных формах, на разных
уровнях организации образовательного и диагностического процессов.
Так, формирующий эксперимент проводился на базе психолого-медико-
педагогической консультации и школы № 73 Металлургического района
г.Челябинска. Контрольный эксперимент проходил в общеобразовательном
процессе школы № 71 Металлургического района г.Челябинска.
В первом случае контрольная и экспериментальная группы были
представлены разными бригадами специалистов консультации.
Первая бригада, работающая в обычном режиме, использовала в качестве
формализованного образца исследования -"протокол". (Нормативный документ в
работе ПМПК). Вторая бригада, исследующая экспериментальный набор
параметров, выделенный в ходе теоретического исследования, использовала
"справочник".
Нами была предпринята попытка выбрать основную совокупность критериев,
отражающих все параметры развития учащихся начальных классов и провести
уровневое распределение их изучения по месту, характеру и методам
обследования.
Набор вопросов и заданий включил медицинские, психологические,
социальные аспекты. Сопоставление индивидуальных результатов проводилось с
тем максимумом, который представлен в наборе.
Максимальная близость испытуемого к психофизическому, социально-
образовательному нормативу являлась критерием оценки индивидуального
развития ребенка.
В нашем исследовании мы останавливаемся на одном возрастном периоде
развития человека, согласно возрастной периодизации это младший школьный
возраст (7-11 лет). Наполнение "справочника" критериями в количественном и
качественном аспектах происходило соответственно характерным проявлениям
развития данного возраста.
Так, диагностические методики, применяемые специалистами должны были
определить анализирующую функцию восприятия, уровень развития словесно-
логической памяти и т.д.
Промежуточным результатом практического исследования должен был
послужить максимально дифференцированный индивидуальный результат
диагностики. Окончательный качественный результат, в виде повышения
адаптивности образования, рассматривался только в совокупности всех
условий, ибо дифференцированный диагностический результат не является сам
по себе основанием адаптивности. Он может быть невостребованным
образовательными учреждениями.
Так, с начала практического эксперимента (1994 г.) первой и второй
бригадами было обследовано равное количество детей.
Количество обследованных детей по годам
1994 1995 1996 Всего
1 бригада 234 241 200 675
2 бригада 231 250 194 675
Дифференцированность заключений была представлена следующим образом:
29. в первой бригаде - 5 вариантов;
30. во второй бригаде - 15 вариантов.
Итогом первого этапа практического эксперимента по изучению одного из
условий явилось повышение вариативности результатов диагностики в 3 раза.
Данный результат был достигнут благодаря следующим
действиям.
Количество и совокупность параметров диагностирования формировались
нами с учетом выборки ключевых заданий в каждой специфической области
развития личности (речь, умственное развитие, социальное развитие, усвоение
учебной программы). Сформированность каждого параметра проверялась
отдельным заданием.
В ходе исследования задания были унифицированы, число их было разным на
разных этапах диагностического воздействия.
Для упрощения обработки результатов диагностики была разработана
компьютерная версия выборки качественных характеристик изучаемых
параметров. Каждый специалист, в ходе обследования заполнял индивидуальную
карту изучения ребенка по разработанной схеме. Затем медстатистик
производил ввод данных в компьютер, в котором происходила выборка
описательных характеристик каждого параметра.
Уровень предварительной и сопровождающей диагностики проводился с
использованием количественных и качественных методов обработки результатов.
Уровень основной диагностики проводился в интегрированном варианте. В
каждом случае определялся индивидуальный набор диагностических методик и
способов обработки результатов.
Критерием оценки по каждому параметру в нашем исследовании являлся
нормативный (стандартный) уровень обучения и развития для данного
возрастного периода. Мы пытались провести ранжирование критериев на
основные и вспомогательные, так как в нашем исследовании изучались проблемы
обеспечения образовательного процесса. Вспомога | |
