|
Реферат: Жизнь и деятельность Роберта Милликена (Исторические личности)
Ученый поневоле
В конце весны 1889 года профессор Джон Ф. Пек, который читал лекции по
греческому языку в небольшом колледже Оберлин (штат Огайо), обратился к
одному из студентов, изучавших классические языки и литературу, с просьбой
подучить физику, чтобы на будущий год преподавать элементарный курс этой
науки.
- Но я не знаю физики.
- Каждый, кто хорошо усваивает греческий, может преподавать физику.
- Хорошо, - сказал студент, - но за все последствия отвечаете вы.
Последствиями оказались два наиболее фундаментальных исследования в
области физики XX века. Милликен ответил профессору согласием, так как
нуждался в деньгах. К изучению классики он не вернулся.
Роберт Милликен родился 22 марта 1868 года в штате Иллинойс в семье
священника. Его детство прошло в небольшом, стоявшем на берегу реки,
городке Маквокета (штат Айова). “Мой отец и мать воспитали шестерых детей -
трех девочек и трех мальчиков, живя на жалованье священника небольшого
городка в тысячу триста долларов в год, - рассказывал он. - Мы носили
костюмы и платья из синей бумажной ткани и ходили босиком, начиная с
окончания школы в мае и до начала занятий в сентябре. Зимой мы, мальчики,
распиливали ежедневно десять четырехфутовых бревен. Так продолжалось до тех
пор, пока мы не напиливали десять кордов (1 корд = 3,63 кубометра) дров. Во
время каникул по утрам мы должны были работать в саду, но после обеда у нас
было свободное время для игр”.
Дети плавали в реке, играли в бейсбол, два раза в день доили коров,
вставали в три часа ночи, чтобы встретить бродячую цирковую труппу,
выучились крутиться на самодельных параллельных брусьях и никогда не
слыхали о том, что взрослый человек может заработать себе на жизнь, проводя
время в лаборатории и работая над какой-то физикой. Для них слово “физика”
связывалось с понятием о слабительном (разг. physic - слабительное).
Курс физики в средней школе Маквокеты вел сам директор, который в летние
месяцы занимался главным образом поисками подземных вод при помощи
раздвоенного орехового прутика и уж во всяком случае не очень-то верил во
всю эту ерунду, напечатанную в учебнике: “Как это можно из волн сделать
звук? Ерунда, мальчики, это все ерунда?” Но зато учителя алгебры Милликен с
уважением вспоминал всю жизнь.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он поступил в Оберлинский колледж -
брат его бабушки был одним из основателей этого учебного заведения. На
втором курсе колледжа он вновь прослушал курс лекций по физике, которые
были ничуть не веселее тех, что ему читали в средней школе. Навыки в
спортивных играх и атлетике, приобретенные в детстве на задних дворах,
помогли ему получить место преподавателя гимнастики, а доход от
преподавания физики в средней школе еще более укрепил его финансовое
положение.
Милликен, надо сказать, добросовестно относился к своим преподавательским
обязанностям. Чтобы идти впереди своих учеников, он изучал все учебники,
какие только мог достать. В то время в американских колледжах было всего
две книги по физике - переведенные с французского языка работы Гано и
Дешанеля.
При таких обстоятельствах Милликен действительно хорошо научил предмет.
По окончании колледжа в 1891 году Милликен продолжал преподавать физику в
Оберлине, получая небольшое жалованье. Он был вынужден заниматься этим,
ибо, как говорил он сам, “в тот год депрессии никакой вакансии не было”.
Однако преподаватели Оберлина значительно серьезнее относились к роли
Милликена в науке, чем он сам, и без его ведома направили его документы в
Колумбийский университет. Ему была предложена стипендия, и Милликен
поступил в университет, ибо другой возможности получать регулярно 700
долларов у него не было. В Колумбийском университете он впервые встретился
с людьми, глубоко интересовавшимися физикой, Милликен решил последовать их
примеру и попытаться стать настоящим ученым, несмотря на то, что уже много
лет терзался сомнениями относительно своих способностей.
В 1893 году наука в Америке была отсталой. Только люди, получившие
образование в Европе, хорошо представляли себе, как именно следует вести
научно-исследовательскую работу. На физическом факультете Колумбийского
университета был только один такой человек - профессор Майкл Пьюпин,
получивший образование в Кембридже. Милликен говорил: “Слушая курс оптики,
который читал доктор Пьюпин, я все больше удивлялся. Впервые в жизни я
встретил человека, который настолько хорошо знал аналитические процессы,
что, не готовясь к занятиям, приходил ежедневно в аудиторию и излагал свои
мысли в виде уравнений. Я решил попытаться научиться делать то же самое”.
Когда срок стипендии, назначенный Милликену для изучения физики, истек, она
не была возобновлена: Пьюпин предпочел Милликену другого кандидата.
Когда до Пьюпина дошло, что Милликен остался без всяких средств, он
заинтересовался им всерьез. На следующий год именно по настоянию Пьюпина
Милликен решил поехать учиться в Германию. Милликену пришлось признаться,
что у него нет средств, и Пьюпин дал ему взаймы необходимую сумму. Пьюпин
хотел подарить ему эти деньги, но Милликен не согласился и вручил Пьюпину
расписку в получении денег.
Перед самым отъездом Милликен встретился еще с одним человеком, сыгравшим
значительную роль в его жизни. Во время летней сессии Милликен побывал в
недавно открытом Чикагском университете, где познакомился с А. А.
Майкельсоном. Ни один человек никогда не производил на молодого ученого
столь сильного впечатления. Здесь же он в 1895 году получил докторскую
степень.
Милликен находился в Европе (работает в Берлинском и Геттингенском
университетах), когда за серией экспериментальных работ последовал
грандиозный взрыв всех классических теорий. В 1895 и 1896 годах прозвучали
в науке имена Беккереля, Рентгена, Кюри и Томсона.
Брожение еще продолжалось, когда летом 1896 года Милликен получил от А.
А. Майкельсона телеграмму с предложением занять место ассистента в
Чикагском университете. Милликену было тогда 28 лет. “Я отдал мою одежду
вместе с чемоданом в заклад капитану одного из судов Американской
транспортной линии, заверив компанию, что я выплачу капитану стоимость
проезда в Нью-Йорке и только после этого приду за вещами”.
Следующие двенадцать лет Милликен провел в обстановке неутомимой научной
активности, характерной для Чикаго в начале века. Чикагский университет
собрал в своих стенах молодых людей, которых в скором времени ожидала
широкая известность: астронома Джорджа Гейля, историка Джеймса Брестеда,
экономиста Стефена Ликона, Роберта Ловетта и многих, многих других. В одном
пансионе с Милликеном проживали двое юношей: Торстейн Веблен и Гарольд Икс.
Первые годы, проведенные в Чикаго, Милликен посвятил написанию
удобоваримых американских учебников по физике и заботам о своей молодой
семье. Майкельсон взвалил на него всю преподавательскую работу, которая не
соответствовала нраву старика.
В годы первой мировой войны (1914-1918) Милликен был заместителем
председателя национального исследовательского совета (разрабатывал
метеорологические приборы для обнаружения подводных лодок).
Милликен начал серьезно заниматься научно-исследовательской работой,
когда ему было почти сорок лет. Проблемы для исследования обычно выбирались
им из числа тех, которые так потряси ученый мир, когда он еще был в Европе.
Милликен. поневоле ставший физиком, поставил два эксперимента, которые и
поныне являются классическим образцом изящества замысла и выполнения. Он
заслужил полученную им Нобелевскую премию (в 1923 году).
Таинственное четвертое состояние материи
Вспоминая свою жизнь, Милликен говорил, что больше всего ему повезло,
когда Пьюпин не взял его своим ассистентом. Если бы это произошло, Милликен
никогда не попал бы за границу и не оказался бы в Европе, когда современная
физика только начиналась по-настоящему.
4 января 1896 года Вильгельм Конрад фон Рентген выступил с докладом в
Вюрцбурге на заседании Вюрцбургского физико-математического общества, а
затем повторил доклад в Берлине на ежегодной конференции Германского
физического общества. Его сообщение явилось сенсацией для двух наук:
Рентген рассказал об открытии совершенно новой формы радиации, позволившей
ему фотографировать предметы сквозь непрозрачные твердые экраны. Он
продемонстрировал фотографию частей своего собственного живого скелета -
костей руки.
Для медицинского мира лучи Рентгена были чудом, которое следовало
немедленно поставить на службу диагностике. Для мира физики в тот момент
гораздо важнее было объяснение явления, нежели его применение. Поиски этого
объяснения и явились впоследствии первым прыжком в атомный и субатомный
мир.
Чудесные лучи, открытые Рентгеном, имели уже по крайней мере сорокалетнюю
историю в европейской науке. В 1863 году французский физик Массон направил
электрическую искру высокого напряжения на стеклянный сосуд, из которого
был выкачан почти весь воздух. Сосуд внезапно наполнился ярким неземным
пурпурным свечением.
В 60-е и 70-е годы прошлого века Гитторф я Крукс продолжили изучение
этого необычного явления. Изобретение совершенного вакуумного насоса,
помогшего Эдисону создать лампочку накаливания, дало возможность Круксу
наблюдать таинственное зарево в вакууме при все уменьшающемся давлении.
Характер свечения менялся при уменьшении давления в сосуде сначала до одной
сотой, а потом и до одной тысячной атмосферы. Оно сначала стало еще ярче,
затем рассыпалось на отдельные сгустки света и, наконец, потускнело и
совсем исчезло. Когда в сосуде создавался достаточно большой вакуум,
свечение пропадало, но зато стеклянные стенки сосуда начинали излучать
призрачный зеленоватый свет.
Трубка Крукса по форме напоминала большую грушу, на обоих концах которой
он впаял металлические пластинки. Крукс установил, что свечение в трубке
объясняется прохождением лучей через вакуум между двумя металлическими
дисками - электродами, когда металлические пластинки соединяли с источником
высокого напряжения. Лучи назвали катодными лучами, а сосуд - катодной
лучевой трубкой.
Крукс также заметил, что таинственные лучи, по-видимому, имеют массу и
скорость. Однако природы этих лучей он не понимал и считал их “четвертым
состоянием материи”, в отличие от жидкого, газообразного и твердого.
В дальнейшем установили, что катодные лучи имеют электрическую природу,
так как магнит, поднесенный к трубке, отклонял поток лучей. Так же
действовал на них и электрический ток. Другие исследователи доказали, что
катодные лучи можно направить за пределы трубки, если поставить на их пути
тонкую пластинку из алюминиевой фольги. Однако в воздухе катодные лучи
распространялись на очень небольшое расстояние.
Некоторые физики полагали, что “четвертое состояние материн” было не чем
иным, как таинственной эктоплазмой, описанной спиритами. На время резко
возрос спрос на духов.
Осенью 1895 года Конрад фон Рентген проводил опыты с трубкой Крукса,
плотно завернутой в черную бумагу, чтобы излучение не вырвалось наружу.
Совершенно случайно он заметил, что в темной комнате “бумажный экран,
промытый цианидом платины и бария, ярко загорается и флуоресцирует,
независимо от того, обработанная или же обратная сторона экрана обращена к
разрядной трубке”.
Бумажный экран помещался на расстоянии почти в шесть футов от аппарата.
Рентген знал, что катодные лучи заставляют флуоресцировать обработанный
этим раствором экран, но на такое расстояние катодные лучи никогда не
проникали! Он обнаружил вскоре, что все вещества в той или иной степени
проницаемы для этих таинственных новых лучей. Только свинец оказался
непрозрачным для них.
Рентген заметил также, что лучи эти засвечивали сухие фотопластинки и
пленку, и это позволяло применять луч и для фотосъемки. Он добрался и до
источника лучей. Они возникали в том месте на поверхности стекла, на
которое падали катодные лучи при высоком напряжении. Рентген тогда заявил,
что новые лучи можно получить, направив катодные лучи на твердое тело.
Чтобы подтвердить это, он сконструировал трубку, излучавшую более
интенсивный поток новых лучей, которым за неимением лучшего он дал название
“икс - лучи” (X - неизвестное).
Уже через несколько месяцев после сообщение Рентгена его трубка нашла
разнообразное применение в медицине для обследования переломов, глубоких
ранений и внутреннего строения человеческого тела.
Научные журналы ведущих стран были заполнены статьями физиков,
повторявших опыты Рентгена и каждый раз по-новому объяснявших это явление.
Сам Рентген все еще не понимал сущности своего открытия и говорил, что это
“продольные вибрации в эфире”.
Открытие Рентгена заставило многих физиков более тщательно исследовать
явление флуоресценции.
Радиоактивность и фотоэлектрический эффект
Месяц спустя Анри Беккерель поставил опыт, исследуя флуоресцирующие
свойства двойного сульфата урана и калия. Когда некоторые вещества, после
того, как их подержали на свету, начинали светиться в темноте, про них
говорили, что они флуоресцируют. Было известно множество таких веществ, и
одним из них был примененный Беккерелем уран.
В эксперименте Беккереля урановая соль сначала подвергалась действию
солнечного света, а потом измерялись ее флуоресцирующие свойства. Как-то
испортилась погода, и Беккерель отложил препарат в сторону на несколько
дней. Совершенно случайно соль оказалась в одном ящике стола с горкой
фотографических пластинок. Второй случайностью было то, что Беккерель решил
проверить фотопластинки перед возобновлением опыта.
Он проявил первую пластинку, лежавшую сверху, и, к своему удивлению,
обнаружил, что она засвечена, причем засвеченное пятно имело такую форму,
словно что-то отбрасывало при засвечивании тень на пластинку. Ища
объяснение, Беккерель обнаружил, что если рассматривать пятно с некоторой
долей воображения оно начинает напоминать по форме металлический диск, в
котором хранилась урановая соль. Случись это раньше, Беккерель выбросил бы
пластинку и забыл про нее. Но шум вокруг икс - лучей заставил всех физиков
насторожиться. Беккерель решил разобраться в происходящем до конца.
Он вновь выставил урановую соль на солнечный свет. а потом поместил ее в
темный ящик стола поверх фотопластинки, завернутой в черную бумагу. И снова
урановый сульфат засветил пластинку.
В течение нескольких месяцев Беккерелю казалось, что для того, чтобы
засветить пластинку, сульфат урана нужно предварительно подержать в
солнечных лучах.
Но вскоре он обнаружил, что препарат уранового сульфата, и не будучи
подвергнут действию солнечного света, засвечивает пластинку с неменьшей
интенсивностью. Явление казалось таинственным, непостижимым. Затем
Беккерель открыл, что чистый уран, не являвшийся флуоресцирующим веществом,
производит еще более сильное действие на фотопластинку, чем урановое
соединение, так что флуоресценцию можно было сбросить со счетов. Далее
Беккерель обнаружил, что эти невидимые лучи, испускаемые ураном, обладали
свойством разряжать тела, несущие электрический заряд. То же свойство
открыл Рентген и у икс - лучей. Беккерель назвал это неизвестное до той
поры явление “радиоактивностью”.
Лучи Беккереля (их назвали именно так) были столь же удивительны, как и
рентгеновские лучи, и вызывали у физиков равный интерес. Два ассистента
Беккереля - Пьер Кюри и его жена Мария стали разрабатывать эту проблему. По
прошествии некоторого времени они обнаружили, что существуют два других
химических элемента с теми же свойствами. Оба они не были ранее известны
науке. Один из них был назван полонием - в честь родины г-жи Кюри, другой -
радием.
Казалось, что великие классические теории физики потрясены до самого
основания. Физики полагали, что икс - лучи опровергают законы Максвелла, но
потом Рентген доказал, что они не противоречат эфирной теории, так как
обладают нормальными оптическими свойствами - отражением, рефракцией и
интерференцией. Явление радиоактивности, замеченное Беккерелем, казалось,
означало конец красивой теории сохранения энергии. Каким образом вещество
без устали вырабатывает энергию, по всей очевидности, никак не пополняя ее
запасов?
Любопытное открытие было сделано в 1887 году. Генрих Герц обнаружил, что
ультрафиолетовый свет, падая на электрод, который присоединен к цепи с
высоким напряжением, заставляет искру отскакивать значительно дальше. Дж.
Дж. Томсон доказал, что это происходит из-за того, что ультрафиолетовый
свет создает на поверхности металла отрицательный заряд. Явление получило
название “фотоэлектрический эффект”.
Открытие икс - лучей заставило физиков не только пристальнее
присмотреться к явлению флуоресценции, но и побудило их вернуться к природе
катодных лучей. Существовали две точки зрения. Немецкие ученые полагали,
что катодные лучи в трубке представляют собой вибрации в эфире. Английские
физики склонны были считать эти лучи заряженными электричеством частицами,
как это предсказывал Бенджамен Франклин. Выдающимся выразителем английской
школы был Дж. Дж. Томсон.
В 1897 году Томсон опубликовал классическую статью под названием
“Катодные лучи”, в которой он сделал обзор всех опытов с катодными лучами.
Статья включала также описание некоторых из его собственных опытов. Он
пришел к выводу, что катодный луч - это на самом деле поток движущихся при
высоком напряжении отрицательно заряженных частиц гораздо меньшего размера,
чем самый малый атом. Используя предложенное Стони название, Томсон дал
этой частице имя “электрон”. Он утверждал, что фотоэлектрический эффект
есть не что иное, как выбивание этих электронов из металлической
поверхности лучом ультрафиолетового света. Томсон настаивал и на том, что
электрон был также составной частью лучей Беккереля.
Утверждение Томсона казалось фантастическим целому поколению ученых,
которые не хотели признавать гипотезу, что материя состоит из атомов.
Предположение, что существует частица еще меньшая, чем атом, вызвало бурю.
Некоторые ученые были готовы согласиться с тем, что электричество - это
поток очень маленьких частиц, имеющих электрический заряд, но еще надо было
доказать, что каждая такая частица обладала определенной массой и
определенным электрическим зарядом. Нужно было провести опыт, чтобы раз и
навсегда доказать, что электроны существуют на самом деле.
В 90-х годах прошлого века был все же один немецкий ученый, который не
разделял эфирную теорию икс - лучей. Его звали Альберт Эйнштейн. На этого
ученого произвел глубокое впечатление опыт Майкельсона с интерферометром. И
еще один немец возражал против эфирной теории - Макс Планк. Он сделал в
равной степени радикальное предположение: лучевую энергию, т. е. свет,
следует представлять в виде “квантов”, или мельчайших частиц. Эйнштейн
использовал квантовую теорию Планка для объяснения фотоэлектрического
эффекта и составил изумительное по красоте суммирующее уравнение. Но в то
время мысли Эйнштейна о фотоэлектрическом эффекте не встретили доверия.
Милликен - один из немногих американских аспирантов, работавших тогда в
Европе, - был тем человеком, которому суждено было после долгих лет трудов
и раздумий поставить два важнейших эксперимента эпохи: один опыт подтвердил
правильность электронной теории Томсона; второй дал доказательство теории
фотоэлектрического эффекта Эйнштейна и того, что квантовая теория - нечто
большее, чем “бред” математика.
Электрон на капле масла
“К концу первого десятилетия, проведенного в Чикагском университете (1906
год), я все еще был преподавателем-ассистентом, - писал Роберт Милликен. -
У меня росло двое сыновей. Я начал строить дом, рассчитывая оплатить
расходы за счет моих гонораров, но я знал, что до сих пор не занимал
сколько-нибудь заметного места среди физиков-исследователей”.
Учебник, над которым он работал, был уже в издательстве. Наконец он смог
приступить к интенсивной исследовательской работе. В его ученой карьере
начался новый этап.
“Все физики интересовались величиной электрического заряда электрона, и,
тем не менее, до сих пор не удалось ее измерить...”
Много попыток провести это решающее измерение уже предпринял Дж. Дж.
Томсон, но прошло десять лет работы, и ассистент Томсона Г. Вильсон
сообщил, что после одиннадцати различных измерений они получили одиннадцать
различных результатов.
Прежде чем начать исследования по своему собственному методу, Милликен
ставил опыты по методу, применявшемуся в Кембриджском университете.
Теоретическая часть эксперимента заключалась в следующем. Масса тела
определялась путем измерения давления, производимого телом под воздействием
силы тяжести на чашу весов. Если сообщить бесконечно малой частице вещества
электрический заряд и если приложить направленную вверх электрическую силу,
равную силе тяжести, направленной вниз, то эта частица будет находиться в
состоянии равновесия, и физик может рассчитать величину электрического
заряда. Если в данном случае частице будет сообщен электрический заряд
одного электрона, можно будет высчитать величину этого заряда.
Кембриджская теория была вполне логичной, но физики никак не могли
создать прибор, при помощи которого можно было бы заниматься исследованиями
отдельных частиц веществ. Им приходилось довольствоваться наблюдением за
поведением облака из водяных капель, заряженных электричеством. В камере,
воздух из которой был частично удален, создавалось облако пара. К верхней
части камеры подводился ток. Через определенное время капельки тумана в
облаке успокаивались. Затем сквозь туман пропускали икс - лучи, и водяные
капли получали электрический заряд.
При этом исследователи полагали, что электрическая сила, направленная
вверх, к находящейся под высоким напряжением крышке камеры, должна якобы
удерживать капли от падения. Однако на деле не выполнялось ни одно из
сложных условий, при которых, и только при которых, частицы могли бы
находиться в состоянии равновесия.
Милликен начал искать новый путь решения проблемы. Дело было не в
аппарате, а в том, как им пользоваться. Он внес в его конструкцию ряд
небольших изменений, которые “впервые позволили провести все измерения на
одной и той же отдельной капельке”.
“В качестве первого шага в области усовершенствования в 1906 году
сконструировал небольшую по габаритам батарею на 10 тысяч вольт (что само
по себе было в то время немалым достижением), которая создавала поле,
достаточно сильное для того, чтобы удерживать верхнюю поверхность облака
Вильсона в подвешенном, как “гроб Магомета”, состоянии. Когда у меня все
было готово и когда образовалось облако, я повернул выключатель и облако
оказалось в электрическом поле. В то же мгновение оно на моих глазах
растаяло, другими словами - от целого облака не осталось и маленького
кусочка, который можно было бы наблюдать при помощи контрольного
оптического прибора, как это делал Вильсон и собирался сделать я. Как мне
сначала показалось, бесследное исчезновение облака в электрическом поле
между верхней и нижней пластинами означало, что эксперимент закончился
безрезультатно... Однако, повторив опыт, я решил, что это явление гораздо
более важное, чем я предполагал. Повторные опыты показали, что после
рассеивания облака в мощном электрическом поле на его месте можно было
различить несколько отдельных водяных капель”.
Создавая мощное электрическое поле, Милликен неизменно рассеивал облако.
От него оставалось очень небольшое число частиц, масса и электрический
заряд которых находились в идеальном равновесии. На самом деле, именно те
капли, которые были теперь удалены из камеры, нарушали все предшествовавшие
измерения.
“Я наблюдал при помощи моего короткофокусного телескопа за поведением
этих находящихся в равновесии капелек в электрическом поле. Некоторые из
них начинали медленно двигаться вниз, а затем, постепенно теряли вес в
результате испарении, останавливались, поворачивались... и медленно
начинали двигаться вверх, так как сила тяжести все уменьшалась вследствие
испарения... Если электрическое поле внезапно исчезало, все находящиеся в
равновесии капельки, похожие на звездочки на темном поле, начинали падать -
одни медленно, другие гораздо быстрее. Эти последние капельки оказались во
взвешенном состоянии потому, что они несли на себе два, три, четыре, пять и
больше электронов вместо одного... Это было, наконец, первое отчетливое,
ясное и недвусмысленное доказательство того, что электричество едино по
структуре”.
Это последнее наблюдение было в то время фактически значительно более
важным, чем измерение заряда электрона.
Милликен закончил первые измерения заряда электрона в сентябре 1909 года
и незамедлительно выступил с сообщением на совещании Британской ассоциации
содействия науке в Виннипеге. Хотя его имени не было в списке докладчиков,
ему дали возможность выступить. Правда, он не питал никаких иллюзий. Он
хорошо понимал, что результаты его опытов являются лишь предварительными и
что с помощью более совершенных в техническом отношении приборов могут быть
получены более точные данные.
“Возвращаясь в Чикаго с этого совещания, я смотрел из окна моей почтовой
кареты на равнины Манитобы и внезапно сказал себе: “Какой глупец! Пытаться
таким грубым способом прекратить испарение воды в водяных капельках в то
время, как человечество затратило последние триста лет на
усовершенствование масла для смазки часов, стремясь получить смазочное
вещество, которое вообще не испаряется!”
Когда я вернулся в Чикаго, у входа в лабораторию я встретил Майкельсона.
Мы уселись на пороге и начали болтать. Я спросил его, насколько, по его
мнению, точно измерил он скорость света. Он ответил, что измерение
произведено с точностью примерно до одной десятитысячной. “Так вот, -
сказал я, - я придумаю метод, при помощи которого я смогу определить
величину заряда электрона с точностью до одной тысячной, или грош мне
цена”.
Я немедленно направился в мастерскую и попросил механика изготовить
воздушный конденсатор, состоящий из двух круглых латунных пластин около 10
дюймов в диаметре, которые были бы закреплены на расстоянии примерно шести
десятых дюйма одна от другой. В центре верхней пластины было просверлено
несколько полумиллиметровых отверстий, сквозь которые капельки смазочного
масла, поступающие из распылителя, могли бы попасть в пространство между
пластинами. К пластинам были подключены выводы моей батареи на 10 тысяч
вольт”... Милликен намеревался зарядить капельки масла при помощи потока
икс -лучей, как он делал это раньше с водой.
В течение трех лет, с 1909 по 1912 год, он посвящал все свое время опытам
над капельками смазочного масла.
“Меня зачаровывала та абсолютная уверенность, с которой можно было точно
пересчитать количество электронов, сидевших на данной капле, будь это один
электрон или любое их число, до сотни включительно. Для этого требовалось
лишь заставить исследуемую каплю проделать большую серию перемещении вверх
и вниз, точно измерив время, потраченное ею на каждое перемещение, а затем
высчитать наименьшее общее кратное довольно большой серии скоростей.
Для того чтобы получить необходимые данные по одной отдельной капле,
иногда требовалось несколько часов. Однажды г-жа Милликен и я пригласили к
обеду гостей. Когда пробило шесть часов, у меня была всего лишь половина
необходимых мне данных. Поэтому я вынужден был позвонить г-же Милликен по
телефону и сказать, что уже в течение полутора часов наблюдаю за ионом и
должен закончить работу. Я просил ее обедать без меня. Позднее гости
осыпали меня комплиментами по поводу моего пристрастия к домашнему
хозяйству, потому что, как они объясняли, г-жа Милликен сообщила им, что я
в течение полутора часов стирал и гладил и должен был закончить
работу”(англ. “watch an ion”- наблюдать за ионом; “washed and ironed” -
стирал и гладил).
Милликен опубликовал результаты своих опытов осенью 1910 года и оказался
в центре внимания физиков всего мира. Немецкая школа, в том числе и
Рентген, открывший за 15 лет до этого икс - лучи, полностью изменила свою
точку зрения. Представитель этой школы, великий ученый в области физической
химии Оствальд в 1912 году писал: “Теперь я убежден... Полученные опытным
путем доказательства... которые люди безуспешно искали в течение сотен и
тысяч лет... теперь... дают возможность даже самому осторожному ученому
говорить о том, что теория атомного строения вещества экспериментально
доказана”.
Революция в области света
В период с 1921 по 1945 гг. Милликен - директор Лаборатории Нормана
Бриджа Калифорнийского технологического института.
В 1921 году Альберт Эйнштейн был удостоен Нобелевской премии за
разработку теории, объяснившей фотоэлектрический эффект. Спустя два года
Роберт Милликен получил Нобелевскую премию за проведение опыта,
подтвердившего теорию Эйнштейна. Теория Эйнштейна была выдвинута в 1905
году. Великий эксперимент Милликена был проведен почти десять лет спустя.
Двойное присуждение премии означало успех одной из самых великих революций
в области физики.
Исаак Ньютон обогатил физику двумя теориями: первая касалась законов
движения тел; согласно второй свет представлял собой скопище крошечных
частиц светящейся материи. Первая теория Ньютона принесла ему репутацию
гениального ученого. И только благодаря его престижу была принята вторая
теория - о корпускулярной структуре света, хотя она была значительно слабее
первой и объясняла всего два из всех известных свойств света.
По Ньютону, отражение - это просто отскакивание упругих частиц света от
отражающей поверхности. Рефракция же, преломление световых лучей при
переходе из менее плотной среды, такой, например, как воздух, в более
плотную, как, например, вода, имело место в результате изменения скорости
частички света в момент прохождения ее сквозь поверхность более плотной
среды. Ньютоновская теория света не могла объяснить интерференции,
дифракции и поляризации.
К началу XVIII столетия стала привлекать внимание волновая теория света,
выдвинутая современником Ньютона - Гюйгенсом. По этой теории свет состоит
из вибрации в эфире. Великий французский физик Френель математически
доказал, что если свет действительно волновое явление, то все его
наблюдаемые проявления легко можно объяснить. Спустя полстолетия Джемс
Максвелл подкрепил волновую теорию света, теоретически доказав, что свет
является вибрацией электрических и магнитных волн. До последнего
десятилетия XIX века в теории Максвелла не было, казалось, никаких
противоречий.
В 1887 году Герц заметил, что свет, особенно ультрафиолетовые лучи,
заряжали металлические поверхности электричеством. Томсон доказал, что
положительный заряд на поверхности металла был следствием мгновенного
испускания им отрицательно заряженных электронов.
Альберт Эйнштейн был единственным физиком, понявшим, что в этом таилось
противоречие, которое волновая теория света не может разрешить. В 1905 году
он высказал предположение, что фотоэлектрический эффект можно объяснить,
только возвратившись к корпускулярной теории света, в которую следует
внести некоторые важные изменения.
По мнению Эйнштейна, противоречие заключалось в следующем: чем больше
света падает на металлическую поверхность, тем больше выделяется
электронов; однако энергия каждого отдельного электрона с изменением
интенсивности света не изменяется, хотя, по теории Максвелла, интенсивность
света служит мерилом его энергии.
Эйнштейн предложил следующее объяснение: луч света состоит из потока
крошечных корпускул, каждая из которых несет определенную энергию. Энергия
корпускулы пропорциональна цвету, или, выражаясь классическим языком,
частоте света, а не его амплитуде, как заявлял Максвелл. Когда свет падает
на твердое вещество, некоторые из эйнштейновских корпускул энергии
поглощаются. Количество поглощаемой энергии в некоторых случаях оказывается
настолько большим, что электроны получают возможность покинуть атомы, в
которых они находились. Энергия этих освобожденных “фотоэлектронов” должна
поэтому быть абсолютно равной энергии пойманных корпускул света, называемых
“квантами”, минус количество энергии, нужной для того, чтобы вырвать
электроны из атомов.
Это последнее количество, “работа выхода”, может быть непосредственно
измерено.
Эйнштейн сообщит об этом в форме уравнения, в котором была установлена
связь между скоростью вылетевшего электрона, энергией пойманного кванта
света и с работой выхода”.
“Такая корпускулярная теория, говорил Милликен, - не была подтверждена
экспериментально, за исключением наблюдений, проведенных Ленардом в 1900
году и сводившихся к тому, что энергия, с которой электроны вылетают из
цинковой пластинки, кажется, не зависит от интенсивности света. Я думаю,
правильно будет сказать, что мысль Эйнштейна о квантах света, несущихся в
пространстве в форме импульсов, или, как мы называем их теперь, “фотонов”,
приблизительно до 1915 года не имела практически ни одного убежденного
сторонника.
Тогда, на тех ранних этапах, даже сам Эйнштейн не отстаивал эту мысль с
достаточной решительностью и определенностью”.
Милликен тоже далеко не был убежден в правоте Эйнштейна, но, поскольку
лаборатория в Чикаго, руководимая Майкельсоном, проводила очень много
экспериментов, основанных на волновой теории света, Милликен решил раз и
навсегда проверить гипотезу Эйнштейна.
“Как только я вернулся в свою лабораторию осенью 1912 года, - писал
Милликен, - я приступил к конструированию нового аппарата, при помощи
которого можно было бы получить убедительное решение проблемы этого
фотоэлектрического уравнения Эйнштейна. Я почти не надеялся, что решение,
если только я его получу, будет положительным. Но вопрос был чрезвычайно
важным, и найти какое-то решение было необходимо. Я начал фотоэлектрические
исследования в октябре 1912 года, и они заняли практически все мое время,
которое я посвящал исследованиям на протяжении последующих трех лет”.
Вся трудность сводилась к тому, чтобы определить, в какой зависимости
находится энергия от цвета, или частоты. Эйнштейн говорил, что эта
зависимость была прямой: энергия равна частоте, помноженной на определенное
число. Это “определенное число” было постоянным для любого паста. Оно
должно было быть природной константой. Эйнштейн применяя для этого числа
обозначение h из уважения к своему коллеге Максу Планку.
За несколько лет до этого Макс Планк первый сумел решить теоретическую
проблему в области радиации, произвольно заменив в формуле член,
обозначающий энергию, другим членом, в который входили обозначения частоты
и этой самой постоянной величины. Планк обозначил эту величину через h и
рассматривал всю операцию лишь как удобный математический прием, который
помог ему решить задачу. Эйнштейн же увидел, что Планк невольно сделал
значительно больше. При помощи “математического приема” Планка проблема
решалась - значит, он точно отражал истинное положение вещей.
Эйнштейн придал этому приему буквальное значение, и его фотоэлектрическое
уравнение стало первым непосредственным применением новой квантовой теории.
Милликен решил проверить теорию Эйнштейна, попытавшись получить ответы на
следующие три вопроса:
1. Действительно ли энергия кванта света равна частоте света, взятой h
раз?
2. Является ли число h действительно постоянной величиной для всех
цветов?
3. Соответствует ли фотоэлектрическое уравнение Эйнштейна тому, что имеет
место в природе?
Для опытов Милликен сконструировал оригинальный аппарат, который он
позднее назвал “вакуумной парикмахерской”. В стеклянную вакуумную камеру он
поместил поворотный диск. Этот диск можно было поворачивать при помощи
магнита, расположенного за пределами камеры. С трех сторон на диске
находились небольшие количества трех металлов, отличающихся высокой
активностью, - натрия, калия и лития, каждый реагировал на свет только
одной определенной частоты.
Вследствие того, что успех эксперимента в огромной степени зависел от
характера поверхности каждого из металлических образцов, в камеру было
также помещено небольшое приспособление для шлифовки поверхности образцов.
Оно приводилось в действие при помощи магнитов, расположенных вне камеры.
Проходя сквозь линзы и призму, белый свет преломлялся. Сквозь узкую щель
луч того или иного основного цвета получавшегося спектра направлялся на
поверхность металлического образца, и Милликен мог наблюдать действие луча
одного цвета на металл. В то время как металлическая поверхность освещалась
последовательно лучом каждого основного цвета, Милликен измерял количества
вылетавших электронов и их энергию, определяя количество электрической
энергии, необходимой, чтобы остановить их. Если, например, для того, чтобы
удержать в воздухе тело неизвестного веса, необходима сила, равная пяти
фунтам, то можно сказать, что это тело весят пять фунтов. Рассуждая таким
образом. Милликен определял скорость электронов путем измерения силы,
требуемой для полной остановки их. Зная скорость, он мог высчитать энергию
электронов, выделяющихся при освещении металлической поверхности лучом
каждого цвета.
Когда этот опыт и расчеты были проделаны для всех частей спектра,
Милликен смог вычертить кривую, показывающую зависимость энергии электрона
от цвета луча, или частоты. Полученные им результаты дали абсолютно
положительные ответы на поставленные им три вопроса и подтвердили верность
теории Эйнштейна. После прямых измерений оказалось, что постоянная величина
Планка равна [pic] Дж*секунд ([pic] эрг*секунд).
Милликен также разработал методику атомной спектороскопии в крайней
ультрафиолетовой области и исследовал космические лучи с помощью
ионизационной камеры.
Он умер 19 декабря 1953 года в Сан-Марино.
Америка долго ждала такого человека, как Милликен. Он был выдающимся
исследователем. Работая преподавателем в Чикаго, он отдавал много времени
подготовке и поощрению молодых людей, на работу с которыми у Майкельсона не
хватало терпения. Выполняя административные функции в Калифорнийском
технологическом институте, он подготовил несколько поколений молодых
ученых. Уровень их подготовки был настолько высок, что отпала необходимость
направлять молодых американцев за границу для получения научного
образования. Благодаря Роберту Эндрюсу Милликену американская наука
вступила в пору зрелости.
Реферат на тему: Жизнь и реформы ПетраI
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение . . . . . . . . . . .
3
Обучение малолетнего Петра . . . . . . . .
6
События 1682 года . . . . . . . .
6
Пётр в Преображенском . . . . . . . . .
7
Низвержение царевны Софьи. Правление царицы Натальи . . .
9
Азовские походы. Кумпанства . . . . . . . .
10
“Великое (чрезвычайное) посольство” 1697 - 1698 годов . . . .
11
Первые преобразования и стрелецкий розыск . . . . .
12
Начало Северной войны. Военные действия 1701 - 1706 годов. Полтава .
13
Второй этап северной войны. Прутский поход. Персидская война . .
16
Ништадский мирный договор . . . . . . . .
17
Внутриклассовая и классовая борьба в первой четверти XVIII века . .
17
Обострение классовой борьбы. Астраханское восстание . . . .
18
Народное движение 1707 - 1708 годов . . . . . . .
18
Реформы Петра I. Их характер . . . . . . . .
19
I. Реформа органов власти и управления . . . . . .
20
II. Военная реформа . . . . . . . . .
22
III. Устройство сословий
1. Служивое сословие . . . . . . . . .
22
2. Городское сословие (посадские и городские люди) . . .
23
3. Крестьянство . . . . . . . . . .
24
IV. Церковная реформа . . . . . . . . .
25
V. Финансовые меры . . . . . . . . .
25
VI. Реформы в области культуры и быта . . . . . .
26
Итоги преобразований . . . . . . .
. 28
Литература . . . . . . . . . .
32
2
ВВЕДЕНИЕ
Изменения во всех отраслях и сферах социально-экономической и
политической жизни страны, которые постепенно накапливались и назревали в
XVII веке, переросли в первой четверти XVIII века в качественный скачок.
Московская Русь превратилась в Российскую империю. В её экономике, уровне и
форме развития производительных сил, политическом строе, структуре и
функциях органов власти, управления и суда, в организации армии, классовой
и сословной структуре населения, в культуре страны и быту народа произошли
огромные изменения. Коренным образом изменилось место и роль России в
международных отношениях того времени.
Все эти изменения происходили на основе феодально-крепостнического
строя, который постепенно становился главным тормозом для прогрессивного
развития страны, вступал в стадию своего разложения. В стране всё более
отчётливо проявлялись симптомы зарождения и развития новых
капиталистических отношений.
В связи с этим уже в первой четверти XVIII века прослеживается
главное противоречие, свойственное периоду позднего феодализма. Интересы
самодержавно-крепостнического государства и класса феодалов в целом,
общенациональные интересы страны требовали развития производительных сил,
активного содействия развитию промышленности, торговли, ликвидации технико-
экономической отсталости страны. Но для решения этих задач было необходимо
сокращение сферы деятельности крепостничества, образование рынка
вольнонаёмного труда, ограничение и ликвидация сословных прав и привилегий
дворянства. Происходило же прямо противоположное: распространение
крепостничества вглубь и вширь, консолидация класса феодалов, закрепление,
расширение и законодательное оформление его прав и привилегий. Поэтому
развитие промышленности, товарных отношений, укрепление мощи государства
сопровождалось резким ростом крепостнической эксплуатации, помещичьего
произвола, укреплением власти дворян и чиновничье-бюрократического аппарата
самодержавия. Это обостряло основное противоречие между господствующим
классом и различными категориями крепостного крестьянства, составлявшего
более 90% населения страны. Замедленность формирования буржуазии и
превращения её в класс, противостоящий классу феодалов-крепостников,
приводило к тому, что купечество и заводчики оказывались втянутыми в сферу
крепостнических отношений.
Сложность и противоречивость исторического развития страны в это
время определили крайнюю противоречивость деятельности Петра I и
осуществлённых им реформ. С одной стороны, они имели огромное прогрессивное
значение , шли навстречу общенациональным интересам и потребностям,
способствовали значительному ускорению исторического развития страны и были
нацелены на ликвидацию её отсталости.
С другой стороны - осуществлялись крепостниками, крепостническими
методами и были направлены на укрепление их господства. Поэтому
прогрессивные преобразования
3
петровского времени с самого начала несли в себе консервативные черты,
которые в ходе дальнейшего развития страны выступали всё сильнее и, вместо
того, чтобы ликвидировать отсталость, консервировали её. В результате
петровских преобразований Россия быстро догоняла те европейские страны, где
сохранялось господство феодально-крепостнических отношений, но она не могла
ликвидировать отсталость от стран, вставших на капиталистический путь
развития.
Эта сложность и противоречивость со всей силой проявилась и в
преобразовательной деятельности Петра I, которая отличалась неукротимой
энергией, невиданным размахом, смелостью в ломке отживших учреждений,
законов, устоев и уклада жизни и быта. Прекрасно понимая значение развития
торговли и промышленности, Пётр I осуществил ряд мероприятий,
соответствовавших интересам купечества. Но он же укреплял крепостные
порядки, обосновывал режим самодержавного деспотизма. Действия Петра I
отличались не только решительностью, но и крайней жестокостью
“нетерпеливого самовластного помещика”.
При подготовке реферата были использованы труды таких величайших
историков, как С.М. Соловьёв, В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов. Современная
точка зрения на петровские преобразования изучалась с помощью работы М.Т.
Белявского.
Сергей Михайлович Соловьёв. В своих чтениях Соловьёв глубоко
анализирует деятельность Петра I, её итоги, взгляды западников и
славянофилов на дела Петра Великого. Он подчёркивает громадность
преобразований и продолжительность влияния дел Петра на историческое
развитие России. Знаменитый историк осуждает взгляды как западников, так и
славянофилов, считая, что они не смогли глубоко изучить все процессы,
которые происходили во время царствования Петра. Он осуждает благоговейное
уважение к делам Петра одних и резкое порицание других. Заслуга Соловьёва
состоит в том, что он один из первых видит, что вся деятельность Петра была
обусловлена предшествующим развитием России, он обращается к допетровской
истории, чтобы понять, откуда произошёл этот переворот, для чего он
понадобился. В этот период, считает историк, в жизни русского народа
произошёл переход из одного возраста в другой - из возраста, в котором
преобладает чувство, в возраст, в котором господствует мысль. Соловьёв
бережно относится к наследию Петра, высоко оценивает его личность как
преобразователя.
Василий Осипович Ключевский. Образ Петра I складывается у Ключеского
долго и сложно. Так в “Исторических портретах” знаменитый историк развивает
мысль Соловьёва об исторической обусловленности деятельности Петра I как
“вождя”, почувствовавшего потребности народа и проводившего свои
преобразования совместно с народом. Ключевский отмечал неослабное чувство
долга и мысли Петра об общественном благе и то, как они влияли на
окружающих. Однако, он неоднозначно рассматривал итоги преобразований Петра
Великого, замечал несоответствие между их замыслом и результатами.
4
Ключевский писал, что бюрократизация вела к массовому казнокрадству и
другим должностным преступлениям. Позднее, в начале ХХ века, всё более
проявлялась антимонархическая позиция Ключевского. Он укоряет Петра за
самодурство, деспотизм, нежелание понимать народ ради достижения
поставленных задач и т. п.
Сергей Фёдорович Платонов. Основа всего жизненного труда Платонова -
стремление избежать тенденциозности, подгонки фактов под предвзятую схему.
Именно с этих позиций он подходит к оценке петровских преобразований.
Отвергнув тенденциозные, похвальные и пренебрежительные трактовки его
личности и деятельности, высоко оценив “богатство природных способностей
Петра” как полководца и гражданского администратора, Платонов не стремится
к оценкам, а делает простой вывод из анализа фактов о том, что в созданном
Петром “государстве не было ни привилегированных лиц, ни привилегированных
групп, и все они были уравнены в одинаковом равенстве бесправия перед
государством”.
В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона даётся сжатое и сухое
изложение петровского периода. Краткость изложения основных фактов жизни и
деятельности Петра Великого переплетается здесь с обширным статистическим
материалом. Именно здесь можно найти многие интересные цифры, выражающие
некоторые экономические показатели того времени. Много внимания уделено
международному положению России и его изменению в связи с событиями
петровской эпохи. Словарь представляет собой интереснейшее дополнение к
другим источникам информации о деятельности Петра Великого.
История СССР, несмотря на то, что была издана в 1975 году,
представляет собой источник многих очень важных фактов и оценок. Учебник
был написан для исторических факультетов Вузов и в нём даётся серьёзный
анализ всем событиям петровской эпохи.
* * *
Пётр Алексеевич Романов (Пётр I, Пётр Великий) - первый император
всероссийский, родился 30 мая 1672 года, от второго брака царя Алексея
Михайловича с Натальей Кирилловной Нарышкиной, воспитанницей боярина А.С.
Матвеева. Пётр был четырнадцатым ребёнком царя Алексея и первым от его
второго брака. Первая жена царя, дочь И.Д. Милославского Марья Ильинична,
умерла, оставив ему двух сыновей Фёдора и Ивана, и много дочерей. Таким
образом, при царе Алексее в царском семействе два враждебных друг другу
круга родных: старшие дети царя с Милославскими и Наталья Кирилловна с
сыном и роднёй. Дело в том, что царевичи Фёдор и Иван не отличались
физической крепостью и не подавали надежды на долголетие, а младший царевич
Пётр цвёл здоровьем, поэтому, несмотря на то, что он был самым младшим из
братьев, именно ему было суждено стать царём. На это и надеялись Нарышкины,
но этого очень боялись
5
Милославские, и только страх перед царём Алексеем сдерживал проявления
семейной вражды.
Со смертью царя Алексея Михайловича глухая борьба Милославских и
Нарышкиных переходит в открытое столкновение. Начались ссоры и интриги.
Боярин А.С. Матвеев, стоявший тогда во главе всех дел был сослан на север в
Пустозёрск. Положение матери Петра стало очень затруднительно.
ОБУЧЕНИЕ МАЛОЛЕТНЕГО ПЕТРА
Обучение Петра шло довольно медленно. По старорусскому обычаю его
начали учить с пяти лет. Учителем Петра стал дьяк Никита Моисеев, сын
Зотов, человек учёный, но любящий выпить. Впоследствии Петр назначил его
князем-папой шутовской коллегии пьянства.
Зотов прошёл с Петром азбуку, часослов, псалтырь, евангелие и
апостол. Так же начинали своё учение и царь Алексей, и его старшие сыновья.
Зотов касался и русской старины, рассказывал царевичу про дела его отца,
про царя Ивана Грозного, о Дмитрии Донском и Александре Невском.
Впоследствии Пётр не терял интереса к истории, придавал ей важное значение
для народного образования.
До смерти своего отца, царя Алексея, Пётр жил баловнем в царской
семье. Ему было всего три с половиной года, когда умер отец. Царь Фёдор был
крёстным отцом своего маленького брата и очень любил его. Он держал Петра
при себе в большом московском дворце и заботился о его обучении.
Учился ли Пётр у Зотова ещё чему-нибудь, остаётся неизвестным;
сохранилось предание о том, что Зотов показывал царевичу много “потешных
листов”, то есть картинок исторического и бытового содержания, привозимых в
Москву из-за границы. За обучением у Зотова должна была следовать
схоластическая наука, с которой знакомились старшие братья и даже сёстры
Пётра под руководством киевских монахов. Петру предстояло изучить
грамматику, пиитику, риторику, диалектику и философию, латинскую и
греческую грамоту и, вероятно, польский язык. Но перед началом этого
обучения царь Фёдор умер, и началась смута 1682 года. Из-за этого Пётр
остался без систематического образования. До конца жизни он игнорировал
грамматику и орфографию.
СОБЫТИЯ 1682 ГОДА
Царь Фёдор Алексеевич умирает, не оставив наследников престола. По
общему мнению наследовать престол должен был его брат Иван. Но 15-летний
Иван был очень
болезненным и малоумным и, конечно, не мог принять власти. Зная это,
любимцы царя Фёдора (Языков, Лихачёв и др.) устроили дело так, что сразу
после смерти
6
Фёдора патриарх Иоаким и бояре провозгласили царём младшего царевича Петра.
Однако, права царевича Ивана были нарушены и его родные не могли
примириться с происшедшим. Самыми умными и решительными среди них были
царевна Софья Алексеевна и боярин Иван Михайлович Милославский. Против
своих врагов (Языкова и Нарышкиных) они подняли стрелецкое войско.
Стрельцам дали знать, что царевич Иван задушен и в руки стрельцов
дали список “изменников-бояр”. Стрельцы поверили и начали открытый мятеж.
15 мая 1682 года они, вооружившись, пришли в Кремль. Царица Наталья
Кирилловна вывела на Красное крыльцо дворца царя Петра и царевича Ивана и
показала их стрельцам. Однако стрельцы не успокоились, вломились в царский
дворец и на глазах членов царской семьи зверски убили боярина Матвеева и
многих родственников царицы Натальи. Пётр, бывший очевидцем кровавых сцен
стрелецкого мятежа, вызвал удивление твёрдостью, какую сохранил при этом:
стоя на Красном крыльце, он не изменился в лице, когда стрельцы
подхватывали на копья Матвеева и его сторонников. Но майские ужасы
неизгладимо врезались в память Петра, вероятно, отсюда берут начало и
известная нервность, и его ненависть к стрельцам. Через год 11-летний Пётр
по развитости показался иноземному послу 16-летним юношей.
Через неделю после начала бунта (23 мая) победители потребовали от
правительства, чтобы царями были назначены оба брата; ещё неделю спустя (29-
го), по новому требованию стрельцов, за молодостью царей правление было
вручено царевне Софье. Партия Петра была отстранена от всякого участия в
государственных делах.
ПЁТР В ПРЕОБРАЖЕНСКОМ
За всё время регентства Софьи Наталья Кирилловна приезжала в Москву
лишь на несколько зимних месяцев, проводя остальное время в подмосковном
селе Преображенском. Около молодого двора группировалась значительная часть
знатных фамилий, не решавшихся связать свою судьбу с временным
правительством Софьи. Предоставленный самому себе, Пётр разучился
переносить какие-то стеснения, отказывать себе в исполнении какого бы то ни
было желания. Царица Наталья, женщина “ума малого”, по выражению её
родственника князя Куракина, заботилась, по-видимому, исключительно о
физической стороне воспитания своего сына. Мы видим Петра окружённым
“молодыми ребятами народу простого” и “молодыми людьми первых домов”;
первые, в конце концов, взяли верх, а “знатные персоны” были отдалены.
Весьма вероятно, что и простые и знатные приятели детских игр Петра
одинаково заслуживали кличку “озорников”, данную им Софьей. Огненный,
гениальный ребёнок не может сидеть в комнате без дела; он рвётся из
печального опального дома на улицу, собирает около себя толпу молодёжи из
придворных служителей: забавляется, играет с ними: как все живые дети любит
играть в войну, в солдаты. На берегу Яузы у села Преображенского он
построил себе “потешную” крепость - Пресбург и около неё собрал целую
дюжину “потешных” воинов. Сначала это был сплошной сброд, “преображенские
конюхи”, как выражалась Софья. Потом этой компании Пётр придал форму двух
солдатских полков (Преображенского - в селе Преображенском и Семёновского -
в соседском селе Семёновском), и понемногу из “потешных” полков у Петра
образовались настоящие полки, положившие впоследствии начало гвардии.
Полевая забава Петра получила широкие размеры и серьёзное значение. Пётр
понял важность военного дела и стал учиться инженерному и артиллерийскому
искусству.
“Для математики, фортификации, токарного мастерства и огней
артифициальных” появляется при Петре учитель-иностранец Франц Тиммерман.
Сохранившиеся тетради Петра свидетельствуют о его настойчивых усилиях
усвоить прикладную сторону арифметической, астрономической и артиллерийской
премудрости: те же тетради показывают, что основания этой премудрости так и
остались для Петра тайной. Зато токарное искусство и пиротехника всегда
были любимыми занятиями Петра. Широко известна страсть Петра к лодкам и
кораблям. После того, как Пётр нашёл в селе Измайлове заброшенный
мореходный ботик (“дедушку русского флота”) и научился плавать на нём, он
весь ушёл в это дело и начал строить суда на большом Переяславском озере.
Многим это казалось пустой забавой. Осуждали в Петре и его близость к
немцам. Пётр часто бывал в немецкой слободе, ведь именно там он мог найти
объяснения многим непонятным для русских людей вещам, например астролябии.
Пётр особенно сблизился с шотландцем Гордоном, генералом русской службы,
учёным, и со швейцарцем Лефортом, полковником, человеком очень способным и
весёлым. Под влиянием Лефорта Пётр привык к шумным пирам и разгулу. К
сожалению, ни князь Борис Алексеевич Голицын воспитатель Петра, ни его
воспитатель Никита Зотов не могли удержать молодого царя от кутежей и
шумных пирушек.
Вследствие неблагоприятных условий детства Пётр остался без
правильного образования и вместо богословско-схоластических познаний
приобрёл военно-технические. Молодой государь представлял собой
необыкновенный для московского общества культурный тип. У него не было
любви к старым обычаям и порядкам придворной московской жизни, зато
образовывались близкие отношения с “немцами”. Пётр не любил правительство
Софьи, боялся Милославских и стрельцов, которых считал опорой и друзьями
Софьи. Участие Петра в государственных делах, во время регентства Софьи,
ограничивалось присутствием на торжественных церемониях. Пётр весь ушёл в
свои забавы. Московские люди считали его несерьёзным и пустым человеком.
Единственным крупным и неудачным вмешательством матери в личную жизнь
Петра была женитьба на Е.Ф. Лопухиной 27 января 1689 года раньше достижения
Петром 17 лет. Царица Наталья надеялась отвлечь сына от пустых забав и
сделать его более солидным. Так как приближался конец опёки царевны Софьи
над царями и царством, это была скорее политическая, чем воспитательная
мера.
С женитьбой Пётр не изменил своих привычек. Несходством характеров
супругов и нелюбовью двора к Лопухиной объясняется то, что “изрядная
любовь” Петра к жене “продолжилась разве токмо год”, а затем Пётр стал
предпочитать семейной жизни - походную, в полковой избе Преображенского
полка. Новое занятие - судостроение - отвлекло его ещё дальше: с Яузы он
вместе со своими кораблями переселился на Переяславское озеро и весело
проводил там время даже зимой.
НИЗВЕРЖЕНИЕ ЦАРЕВНЫ СОФЬИ.
ПРАВЛЕНИЕ ЦАРИЦЫ НАТАЛЬИ
Так подошло совершеннолетие Петра (30 мая 1689 года), когда мать и
родные заставили его начать борьбу с Софьей за власть. Главным желанием
Софьи было стать постоянной “самодержицей”, соправительницей царей. Для
этого она старалась действовать через стрельцов. Она надеялась, что
стрельцы подадут челобитье - не оставлять правления, венчаться царским
венцом и стать самодержицей. Однако, заговор открылся, и летом 1689 года
начались открытые ссоры между царём Петром и царицей Натальей с Софьей,
которые переросли в открытую вражду.
Софья опасалась прямого нападения Петра с его “озорниками” и поэтому
держала в Москве вокруг себя усиленные караулы стрельцов. Уступить Петру и
отказаться от правления она и не думала. Пётр также боялся покушений
стрельцов на свою жизнь. В ночь на 8 августа 1689 года Пётр был разбужен в
Преображенском стрельцами, принёсшими весть о действительной или мнимой
опасности со стороны Кремля. Пётр раздетый ускакал в ближайшую рощу, там
оделся и помчался в Троице-Сергиев монастырь, куда приехал чуть живой от
усталости и волнения. Страхи оказались по-видимому, ложными, стрельцы не
шли в Преображенское, но Пётр с тех пор страдал постоянным нервным недугом:
у него появились подёргивания щеки, непроизвольные движения головы и
некоторая неправильность походки. Он | |
