GeoSELECT.ru



История / Реферат: Адкуль прыйшло хрысцiянства на Беларусь (История)

Космонавтика
Уфология
Авиация
Административное право
Арбитражный процесс
Архитектура
Астрология
Астрономия
Аудит
Банковское дело
Безопасность жизнедеятельности
Биология
Биржевое дело
Ботаника
Бухгалтерский учет
Валютные отношения
Ветеринария
Военная кафедра
География
Геодезия
Геология
Геополитика
Государство и право
Гражданское право и процесс
Делопроизводство
Деньги и кредит
Естествознание
Журналистика
Зоология
Инвестиции
Иностранные языки
Информатика
Искусство и культура
Исторические личности
История
Кибернетика
Коммуникации и связь
Компьютеры
Косметология
Криминалистика
Криминология
Криптология
Кулинария
Культурология
Литература
Литература : зарубежная
Литература : русская
Логика
Логистика
Маркетинг
Масс-медиа и реклама
Математика
Международное публичное право
Международное частное право
Международные отношения
Менеджмент
Металлургия
Мифология
Москвоведение
Музыка
Муниципальное право
Налоги
Начертательная геометрия
Оккультизм
Педагогика
Полиграфия
Политология
Право
Предпринимательство
Программирование
Психология
Радиоэлектроника
Религия
Риторика
Сельское хозяйство
Социология
Спорт
Статистика
Страхование
Строительство
Схемотехника
Таможенная система
Теория государства и права
Теория организации
Теплотехника
Технология
Товароведение
Транспорт
Трудовое право
Туризм
Уголовное право и процесс
Управление
Физика
Физкультура
Философия
Финансы
Фотография
Химия
Хозяйственное право
Цифровые устройства
Экологическое право
   

Реферат: Адкуль прыйшло хрысцiянства на Беларусь (История)



Мiнiстэрства адукацыi рэспублiкi Беларусь

Школа №65 г. Мiнска
11 “Г” клас



Хадакоўскай Надзеi



Адкуль з’явiлася хрысцiянства на тэрыторыi Беларусi ?



Навуковы кiраўнiк:
Пабегайла ўладзiмiр
Уладзiмiравiч



Мiнск – 2000

Министерство образования республики Беларусь

Школа №65 г. Минска
11 “Г” класс



Ходаковской Надежды.



КРЕЩЕНИЕ РУСИ



Научный руководитель:
Павлюкевич Владимир
Николаевич



Минск – 2000

АДКУЛЬ ПРЫЙШЛО ХРЫСЦІЯНСТВА НА БЕЛАРУСЬ?


Адгучалі святы і перазвоны саборных званоў з нагоды 1000-годдзя
хрышчэння Усходняй Еўропы, прайшлі ўрачыстыя пасяджэнні і літургіі, зноў
надышоў час нястомных пошукаў і навуковага аналізу. Аглядаючы гады мінулыя,
святкаванне юбілею, трэба адзначыць, што ён стаў адметнай з'яваю ў жыцці
нашага грамадства. 1000-годдзе ў многім падштурхнула вяртанне народу
духоўнасці, прымусіла нават зацятых атэістаў падумаць аб нечым больш
каштоўным, чым «хлеб наш надзённы». I калі не ўсе адразу ці пакрысе сталі
вернікамі, то для большасці святкаванне хрысціянскіх угодкаў стала
вобразным напамінам аб спрадвечнай гісторыі чалавецтва і народа, аб людскіх
традыцыях, высокай духоўнасці і маралі.
Разам з тым 1000-годдзе паставіла, бадай, не менш пытанняў, чым
адказаў. Але гэта не тыя пытанні, якія на працягу двух гадоў гучалі з
трыбун розных канферэнцый і ўрачыстых пасяджэнняў, са старонак усесаюзных
часопісаў і нават раённых газет: як і дзе прымаў хрышчэнне князь Уладзімір,
ставіў ці не ставіў на Кіеўскіх гарах крыж св. Андрэй Першазваны,
прагрэсіўнай ці не была з'ява хрысціянства ва Усходняй Еўропе і г. д. На
ўсе гэтыя пытанні ўжо даўно знойдзены адказы ў працах айцоў-багасловаў і ў
спецыяльнай навуковай літаратуры. Іншая справа, што да так званага
«шырокага чытача» яны дайшлі толькі цяпер і абрынуліся на яго снежнаю
лавінаю. Не абышлося і без яўнага ганьбавання «опиума для народа» ў духу
даўно правераных бальшавіцка-сталінскіх традыцый. Але гаворка не пра тое.
У патоку святочнай хрысціянскай інфармацыі нават спрактыкаванаму ў
гісторыка-багаслоўскіх пытаннях чалавеку цяжка было зразумець, адкуль
узялося хрысціянства на Беларусі, якім яно было першапачаткова, як
развівалася. У лепшым выпадку ў свядомасці засталіся імёны сапраўдных
волатаў хрысціянскай культуры: Ефрасінні Полацкай, Кірылы Тураўскага,
Аўрамія Смаленскага, Сімяона Полацкага. Разам з тым, апісанне працэсу
хрышчэння Усходняй Еўропы звялося да прыняцця рэлігіі св. князем
Уладзімірам, хрышчэння кіяўлян, наўгародцаў. Пасля — да гісторыі кіеўскіх,
наўгародскіх, пскоўскіх і падмаскоўных манастыроў. Пазней — да вядомай
догмы: «Масква — трэці Рым, а чацвёртаму не быць», да аб'яднання
ўсходнеславянскага праваслаўя вакол маладой Маскоўскай дзяржавы.
Складалася ўражанне, што больш чым тысячагадовая гісторыя Беларусі ў
гэтым ваколасвяточным «рушэнні» калі не ігнаравалася свядома то, як бы
мовіць, выпала. Але на самой справе мы маем вынік шматвяковай расейскай
імперскай палітыкі ў галіне навукі і культуры, які, дарэчы, з зайздросным
імпэтам быў падхоплены праваднікамі камуністычнай ідэалогіі. Стары-новы
дагмат аб тым, што Беларусь — колішняе Полацкае княства — была састаўной
часткай (правінцыяй) Кіеўскай Русі, меў на ўвазе, што і хрышчэнне гэтых
зямель нічым не адрознівалася ад Кіева ці Ноўгарада. Але ці так гэта было
на самой справе? Надышоў час паставіць і гэта пытанне.
Як справядліва лічаць праваслаўныя багасловы, пранікненне хрысціянства
на землі ўсходніх славян можна звязваць з перыядам ад св. Андрэя
Першазванага да княгіні Вольгі, г. зн. III—IX стст. ад Н. X. (Фнларет.
Установленне хрнстнанства на Руси. Богословскне труды, .№ 28, М., 1987).
Але трывала яно пачало прыжывацца толькі ў канцы XI стагоддзя. Прычым
адразу трэба заўважыць, што ўсходнееўрапейскія прасторы заставаліся на той
час адзінымі нехрысціянізаванымі землямі Еўропы. Таму тут і скрыжаваліся
інтарэсы каталіцка-апостальскага Рыма і праваслаўнага Канстанцінопаля —
Візантыйскай імперыі. Аб тым, што гэта было менавіта так, сведчаць,
напрыклад, жыціі, перакладзеныя з латыні на стараславянскую мову, якія мелі
распаўскджанне на землях Ўсходняй Еўропы: Бенедыкта Наварасійскага,
Анастасіі Рымлянкі, святога Віта і інш. Сама княгіня Вольга, якая першая з
кіеўскіх князёў прыняла хрысціянства, вяла адносна гэтага перамовы як з
Канстанцінопалем, так і з Рымам. Яна звярнулася да германскага імператара
Аттона 1 (936— 973 г.г.) з просьбаю прыслаць у Шеў каталіцкіх святароў, што
тлумачылася яе няўдалымі перамовамі з візантыйскім імпеііатарам
Канстанцінам VII Багранародным пад час паездкі ў Канстанцінопаль у 957 г.
Безумоўна, на той час сама Вольга трымалася яшчэ паганскае веры. Разам з
тым у Кіеве былі добра вядомыя і праваслаўныя місіянеры. Цяжка ўявіць, каб,
з'явіўшыся ў сярэднім Дадняпроўі, яны не праявілі цікавасці да іншых зямель
на поўнач ад Кіева, якія ўжо былі вядомыя тагачасным сярэдневяковым
гісторыкам.
Яскравым сведчаннем таму з'яўляецца лёс самога Андрэя Першазванага, які
пасля наведвання «Кіеўскіх гор» адправіўся далей на поўнач па Дняпры да
Ноўгарада, адтуль – у Скандынавію і далей, у Рым. Такім чынам, апостал
прайшоў вядомым гандлёвым шляхам «з грэкаў у варагі». Гэты шлях у нас
часцей называецца «з вараг у грэгі» і, мабыць, невыпадкова. Справа ў тым,
што землі Усходняй Еўропы, у тым ліку і Полацкага княства, на гэтым шляху
былі толькі транзітным прамежкам. Асноўны гандаль ішоў паміж Усходам і
Скандынавіяй, астатнія ж толькі карысталіся выгодамі гэтага гандлю. У
сувязі з гэтым цікава адзначыць, што другая палова Х стагоддзя — час
шырокага распаўсюджвання ў Скандынавіі хрысціянства. Хрысціянства прыйшло
сюды раней, чым ва Усходнюю Еўропу, дзякуючы шматлікім паходам нарманаў
ажно да Міжземнага мора. Адпаведна і ўвагу да ўсходнеславянскіх зямель
праяўлялі не толькі місіянеры з поўдня, але і з поўначы.
Найбольшую цікавасць для нас уяўляе епіскапская «Сага аб хрышчэнні»,
запісаная праз трыста гадоў аб падзеях канца Х стагоддзя. Галоўнай дзеючай
асобай аповедзi з'яўляецца Торвальд Вандроўнік. Гэты чалавек, узведзены
пасля смерці ў сан святога, прымаў чынны ўдзел у хрысціянізацыі Ісландыі.
Адтуль ён выправіўся ў Ерусалім, дзе быў у вялікай пашане ў самога
імператара і канстанцінопальскага патрыярха. Здзейсніўшы духоўны подзвіг
паломніцтва, Торвальд вяртаўся ў Скандынавію цераз Кіеўскую Русь. Тут ён
пакінуў па сабе памяць у выглядзе заснаванага «в Руси» манастыра Іаана
Хрысціцеля. Са спасылкаю на скальда Бранда Вандроўніка, сага апавядае, што
Торвальд памёр, так і не дайшоўшы да сваёй радзімы, і пахаваны «ў высокай
гары па рэчышчы Дроўна», «каля царквы Іаана Хрысціцеля, непадалёк ад
Полацка». Гэта сага — першы па часе дакумент або твор, у якім прыгадваюцца
хрысціяне на землях Полацкага княства. Нагадаем яшчэ раз, што апісаныя ў ёй
падзеі датуюцца канцом X стагоддзя. Мабыць, гэта невыпадкова. Па-першае,
таму, што ўжо ў канцы Х ст. Полацкая зямля аформілася як самастойнае
незалежнае княства. Яе першы летапісны князь Рагвалод як паўнапраўны
гаспадар «трымаў, валадарыў і княжыў» Полацкую зямлю. Па-другое, Рагвалод
хутчэй за ўсё быў выхадцам з паўночнай Нарвегіі, фюлька (воласці) пад
назваю Рогаланд. Таму цалкам зразумела, чаму другі скандынаў — Торвальд
Вандроўнік вырашыў заснаваць манастыр менавіта ў Полацку.
Манастыр Іаана Хрысціцеля (Прадцеча) на Востраве ў Полацку
дакументальна фіксуецца ў старажытных крыніцах з XIV стагоддзя. Некаторыя
даследчыкі адносяць яго ўзнікненне да значна больш ранняга часу. Але рэшткі
самога манастыра дагэтуль не знойдзены. Археалагічнымі і геафізічнымі
даследаваннямі апошніх гадоў вызначаны толькі месцы перспектыўных пошукаў.
Што да «высокай гары», то такая існуе і сёння непадалёку ад былога
манастыра. Пад час вайны 1812 года на ёй была збудавана артылерыйская
батарэя, пазней — курган Славы 1941—1945 гадоў. Няма падстаў сумнявацца,
што сага прыгадвае менавіта Полацк і полацкі манастыр. Што ж да даты
заснавання манастыра, то дакладна яе могуць вызначыць толькі археалагічныя
даследаванні. Прычым, калі будуць знойдзены рэшткі мураваных пабудоў (а
мураванае дойлідства пачало распаўсюджвацца на Полаччыне толькі з другой
паловы XI стагоддзя, то варта памятаць, што першыя хрысціянскія храмы на
нашых землях былі ўсё-ткі драўлянымі, а манастыры — пяшчорныя, як,
напрыклад, у Кіеве, Пскове, нарэшце, і ў Палесціне.
Факт існавання ў Полацку напрыканцы Х стагоддзя хрысціянскага,
праваслаўнага накірунку манастыра (не будзем забываць, што Торвальд быў у
вялікай пашане ў канстанцінопальскага патрыярха) дазваляе крыху іначай
паглядзець на асобы першых полацкіх князёў — Рагвалода і яго дачку Рагнеду.
Шырокавядома летапіснае паданне, паводле якога барацьба за руку Рагнеды
разгарэлася паміж кіеўскім князем Яраполкам Святаславічам і яго братам
Уладзімірам Святаславічам наўгародскім, будучым хрысціцелем Русі. Абодва
князі, як сведчаць крыніцы, былі паганцамі: Яраполк ужо меў жонку і
Рагнедавай рукі прасіў у якасці другой жонкі. Абодва — і Яраполк, і
Уладзімір — пакланяліся стодам (ідалам).
Але ці была язычніцкай веры Рагнеда? Тое, што яна згаджалася стаць
другой жонкай Яраполка, сёння ўжо не можа быць бясспрэчна прынята ў якасці
доказу яе паганскай веры. Заручыны і жаніцьба на той час былі актам глыбока
палітычным. Па-другое, ёй, безумоўна, была добра вядома гісторыя княгіні
Вольгі — бабкі Уладзіміра і Яраполка, якая, стаўшы хрысціянкаю, кіравала
народам паганскае веры і жыла ў яго асяроддзі. А гэта быў вялікі духоўны
подзвіг.
Па-трэцяе, на той час у Полацку ўжо існаваў хрысціянскі манастыр на
Востраве. А як вядома, галоўную стаўку ў місіянерскай дзейнасці святары
рабілі на прадстаўнікоў княжацкай улады, баяраў і дружыну. Так адбывалася
паўсюдна: у Заходняй Еўропе, у Скандынавіі і, як мы ведаем, ва Усходняй
Еўропе. Таму пазбегнуць такога ўздзеяння не магла ні Рагнеда, ні яе бацька
— Рагвалод. Нарэшце, чацвёртае, само летапіснае паданне і сведчанне
Цвярскога летапісу: Рагнеда робіць замах на жыццё Уладзіміра. «За тое,—
тлумачыць яна,— што бацьку майго забіў і зямлю яго ў палон узяў, а зараз не
любіш ні мяне, а ні сына нашага». Як магла жанчына, адна з сямі афіцыйных
жонак Уладзіміра-паганца, падняць на яго руку? У тагачасных умовах
усеабдымнага патрыярхату, адпаведна агульна-еўрапейскаму рыцарскаму
кодэксу, гэта немагчыма было нават уявіць!
Прасцей за ўсё ўчынак Рагнеды можна было б растлумачыць звычайнай
жаночай рэўнасцю, што, дарэчы, і рабіла большасць гісторыкаў. Але якая
магла быць рэўнасць, калі мнагажонства ў тагачасным усходне-славянскім
грамадстве — рэч больш чым звычайная. Яна — норма жыцця і залежала толькі
ад сацыяльнага становішча мужчыны, яго магчымасці пракарміць адну ці сем
жонак. I галоўнае, на той час такое палажэнне жанчыны не было для яе
абразлівым, хутчэй наадварот. Яе адносіны з мужам вызначаліся колькасцю
народжаных дзяцей. Чым больш дзяцей — тым больш прыязнымі былі іх адносіны.
А як вядома, Рагнеда нарадзіла Уладзіміру: Ізяслава (князя полацкага),
Мсціслава (князя чарнігаўскага і тмутараканскага), Яраслава Мудрага (князя
наўгародскага, затым — кіеўскага), Усевалада ды яшчэ дзвюх дачок.
Абразлівым становішча Рагнеды нам, сённяшнім, можа падацца толькі таму,
што ўсе мы, атэісты ці вернікі, нясем у сваёй свядомасці хрысціянскія
пастулаты, якія сталі заканадаўчымі нормамі нашага жыцця, адзін з якіх —
кожны муж павінен мець адну жонку і наадварот: кожная жонка — аднаго мужа.
Таму абразіцца Рагнеда магла толькі ў тым выпадку, калі была хрысціянкаю, а
тым больш — першаю (!) афіцыйнай жонкаю Уладзіміра. Усе астатнія — пасля
яе. Апрача таго, дадалася помста за бацькоў, забітых Уладзімірам, за
абрабаваную вотчыну — Полаччыну. Калі ж Рагнеда разам з сынам Ізяславам
была выслана з Кіева, а Уладзімір тым часам ажаніўся ў чарговы і апошні раз
на дачцэ візантыйскага імператара і прыняў хрысціянства, ён прапанаваў
Рагнедзе выбраць сабе мужа з яго акружэння. Гордая Рагнеда адмовілася,
заявіўшы, што ў такім выпадку яна лепш стане нявестаю Хрыстовай. Пасля чаго
прыняла пастрыг пад імем Анастасіі. У тыя часы ўсходнеславянскія землі не
ведалі жанчын манахінь. Па-другое, прыняць манашаскі сан, не прайшоўшы
паслушэнства, а тым больш без веры ў Хрыста, было немагчыма. Адсюль можна
зрабіць вывад, што Рагнеда да прыняцця хрысціянства была веруючай. А гэта
магчыма толькі ў тым выпадку, калі з пастулатамі хрысціянства яна і,
вядома, яе бацька Рагвалод былі знаёмыя да 970 года, г. зн.— да захопу
Полацка Уладзімірам.
Таму невыпадкова, што першы князь адноўленай полацкай дынастыі —
Ізяслаў, сын Рагнеды і Уладзіміра, быў хрысціянінам. Калі верыць летапісам,
ён быў «ціхі і лагодны», любіў і шанаваў царкву, чытаў святыя пiсанні, «и
слезен, и умилен, и долготерпелив». Большасць гісторыкаў менавіта з імем
гэтага князя звязвае хрышчэнне Полацкай зямлі. Але адразу ўзнікае пытанне:
а што мы, уласна кажучы, разумеем пад хрышчэннем зямлі ці княства?
Хрышчэнне Кіева адбылося ў водах Дняпра, куды Уладзімір загадаў загнаць
усіх гараджан, паўтарыўшы амаль даслоўна выраз Хрыста: «Хто не са мной, той
супроць мяне». Ваяводы Уладзіміра — Пуцята і Дабрыня — Ноўгарад хрысцілі
мячом і агнём. Гэта давала падставы лічыць, што падобным чынам адбылося і
хрышчэнне Полацка. Але чаму ў такім выпадку на старонках вядомых нам
летапісаў няма звестак аб хрышчэнні Ізяславам Полаччыны? Калі прычынай
лічыць адсутнасць полацкіх летапісаў, то нават у такім выпадку летапісцы-
мніхі Кіева і Ноўгарада, якія падрабязна занатоўвалі ўсе звесткі, наўрад ці
абмінулі б такую падзею. Што-што, а вялікі гвалт, накшталт наўгародскага,
трапіў бы ва ўсе летапісы, не толькі ўласнаполацкія. Аб гэтым сведчаць
больш познія летапісныя запісы, якія тычацца Полацка, але якія мы ведаем з
кіеўскіх, наўгародскіх, суздальскіх, цвярскіх і інш. летапісаў. Адсюль
вынікае, што гвалтоўнага хрышчэння Полацкага княства не было. Чаму ж тады
пралілася кроў язычнікаў у Ноўгарадзе? Таму што Ноўгарад быў даўняй, але
вольналюбівай вотчынай Уладзіміра. Вялікаму князю кіеўскаму было неабходна
сцвердзіць свае правы на гэты горад і яго воласць, падпарадкаваўшы яго не
толькі адміністрацыйна, але і духоўна. Падобных правоў на Полаччыну ён не
меў, як не меў, відаць, і дастатковай зброі. Бо ў Полацку напрыканцы
Уладзіміравага жыцця (12 апошніх гадоў) правіў сын Ізяслава — Брачыслаў,
вядомы сваёй смелай і незалежнай палітыкай. У Брачыслава, калі верыць
летапісам і сагам, былі больш трывалыя сувязі з Балта-Скандынаўскім светам,
чым з Кіеўскай Руссю. Нездарма на яго баку супроць Яраслава Мудрага біліся
нармандскія дружыны. Апошняе відавочна тлумачылася тым, што полацкія князі
свой радавод лічылі не адгалінаваннем Рурыкавічаў, а самастойным дрэвам
Рагвалодавічаў. Пра што і летапіс паведамляе: «Адгэтуль уздымаюць меч
Рагвалодавы ўнукі супроць унукаў Яраслава».
Такім чынам, сцвярджаць сваю ўладу пераводам у хрысціянскую рэлігію
ўсіх жыхароў княства полацкім князям патрэбы не было. А з амбіцыямі
кіеўскага ўладара Уладзіміра яны лічыліся мала. Тым не менш, полацкія князі
прынялі хрысціянства. Праўда, у нас няма падстаў сцвярджаць, што гэту
рэлігію яны праводзілі ў якасці афіцыйнай. Хутчэй за ўсё з боку княжацкай
улады не было перашкод для натуральнага пранікнення хрысціянства ва ўсе
сферы тагачаснага грамадства. Вядома, што развіццё новай рэлігіі ва
ўсходнеславянскіх землях ішло па схеме: князь — дружына — горад — вёска.
Разумеючы перспектывы новай ідэалогіі, новыя магчымасці, якія яна нясла
дзяржаве і народу, шырокія агульнаеўрапейскія палітычныя выгоды, палачане
паступова схіляліся да хрысціянства праваслаўнага ўзору.
У сувязі з гэтым цікава прасачыць за летапіснымі звесткамі аб полацкіх
князях тых часоў. У «Аповесці мінулых часоў» пры апісанні падзей пачатку —
сярэдзіны XI стагоддзя трапляецца вельмі цікавы, нешматслоўны блок
паведамленняў, прысвечаных Полацку: смерць Рагнеды-Анастасіі (1000), смерць
Ізяслава (1001), смерць Усяслава (1003), вакняжэнне Брачыслава (1003),
паход Брачыслава на Ноўгарад (1021) і яго барацьба з Яраславам Мудрым. У
гэтым полацкім блоку апынуўся артыкул «Перанесены святыя ў святую
Багародзіцу» (1007). Аб якіх святых і якой царкве ідзе гаворка?
Першыя кіеўскія (у далейшым — агульнарускія) святыя Барыс і Глеб, па-
здрадніцку забітыя трэцім братам — Святаполкам, былі кананізаваны ніяк не
раней смерці іх бацькі— князя Уладзіміра Святаславіча 15 ліпеня 1015 года,
а дакладней, як лічаць сучасныя даследчыкі, паміж 1020 і 1039 гадамі.
Перанесены ж у новую вышгародскую царкву яны былі яшчэ пазней — у 1072
годзе, аб чым ёсць адпаведны запіс у той жа «Аповесці мінулых часоў». Іншых
святых на той час у Кіеве, як і ў Ноўгарадзе, і быць не магло. Тлумачыцца
гэта тым, што ўсходнеславянская царква цалкам залежала ад
канстанцінопальскай метраполіі, дзе павінна была зацвярджацца любая
кананізацыя. Адсюль вынікае, што гэтыя святыя не маглі быць кіеўскага ці
наўгародскага паходжання.
Якая царква, прысвечаная Багародзіцы, прыгадваецца ў летапісе? На той
час (1007) найбольш славутай, безумоўна, была кіеўская, вядомая пад назвай
Дзесяцінная. Але мала хто з даследчыкаў адзначае, што ў гэтыя ж часы
аналагічная царква была ў Полацку.
Летапісны запіс 1158 года ведае нават дзве царквы ў Полацку,
прысвечаныя Багародзіцы. Каб іх адрозніць, летапісец адну называе «старой».
Якая царква магла лічыцца «старой», калі ў XII стагоддзі у Полацку толькі-
толькі пачалося шырокамаштабнае будаўніцтва мураваных храмаў? 3 дзесяці
вядомых нам сёння старадаўніх полацкіх храмаў дзевяць адносяцца да XII
стагоддзя. I толькі адзін — Сафійскі сабор — да XI. Разам з тым у гарадах,
дзе існавалі падобныя саборы (Канстанцінопаль, Кіеў, магчыма, і Ноўгарад),
яны не былі першымі культавымі хрысціянскімі пабудовамі. Як немагчыма
адразу паганцу стаць хрысціянінам, тым больш пад прымусам, так немагчыма
адразу збудаваць вялікі храм Сафіі — сімвал і сутнасць веры. Хрышчэнне -
гэта не рэвалюцыя ў яе крывава-гвалтоўным разуменні, гэта доўгі, паступовы
працэс перамены чалавечай свядомасці, маралі, культуры. Таму ўзвядзенню
Сафійскага сабора ў Полацку абавязкова павінна была папярэднічаць будоўля
іншых храмаў. Адным з храмаў, як мы казалі вышэй, быў, відаць, храм
манастыра Іаана Прадцечы на Востраве. Другім — Багародзіца Старая. На нашу
думку, менавіта яна і згадваецца ў летапісе пад 1007 годам.
Але ў такім выпадку паўстае і другое пытанне: мошчы якіх полацкіх
святых маглі быць перанесены ў Багародзіцу Старую? Перш чым адказаць на
гэта пытанне, давайце памяркуем: а ці маглі наогул у Полацку быць свае
святыя?
Калі мы гаворым аб залежнасці кіеўскай праваслаўнай метраполіі ад
Візантыі ў другой палове Х стагоддзя, то маем рацыю, бо менавіта ад
канстанцінопальскага патрыярха Кіеў, а за ім і Ноўгарад прынялі хрост. I
гэтая падзея «адгукалася» кіеўска-маскоўскай праваслаўнай царкве ажно да
1448 года, калі яна, нарэшце, стала цалкам незалежнай — аўтакефальнай. Як
ужо гаварылася, няма доказу, што Полацкае княства прымала хрышчэнне ад
Кіева. Адсюль вынікае, што Кіеў не мог быць пасрэднікам паміж
Канстанцінопалем і Полацкам у выбары веры. Такім чынам, пасрэднікам быў
нехта іншы, або яго зусім не было.
Царкоўна-палітычны расклад у Еўропе канца Х — пачатку XI стагоддзяў быў
вельмі складаны і не на карысць праваслаўнага Канстанцінопаля. Каталіцкія —
рымскія місіянеры — праяўлялі значна больш імпэту ў далучэнні да
апостальскай царквы новых парафіянаў. Ужо ў другой палове Х стагоддзя
рымская царква сцвердзіла свой уплыў на землях палякаў, чэхаў, харватаў.
Абапершыся на агрэсіўную палітыку германскага караля — імператара Аттона I,
яна пранікае на землі венграў, лужычан, палабскіх славян. У канцы Х ст.
рымскі абрад прыняў польскі князь Мешка, а ў 1000 г. была заснавана самая
ўсходняя на той час архіепіскапская кафедра ў Гнёзна. 3 960 па 1000 гг.
Кіеў наведала шэсць місій. Князь Святаполк Тураўскі, больш вядомы як
«Акаянны», быў вялікім прыхільнікам каталіцтва. Яго жонка, дачка польскага
караля Баляслава Харобрага, прыехала да свайго мужа разам з духоўнікам —
епіскапам калабжэгскім Рэйнбергам. Хутчэй за ўсё ў гэты час узнікае ў
Тураве каталіцкая царкоўная кафедра. Пазней яна прыгадваецца ў Кіева-
Пячэрскім пацерыку пад 1105 г. У нейкай ступені з-за веры паміж Святаполкам
і яго бацькам Уладзімірам Хрысціцелем адбылася сварка, у выніку якой
Святаполк, яго жонка і Рэйнберг былі пасаджаны ў турму. Апошні там і памёр.
А нянавісць да Святаполка захавалася на працягу многіх стагоддзяў не толькі
таму, што ён забіў сваіх братоў Барыса і Глеба, а і таму, што патураў іншай
ад праваслаўя веры.
Вось у гэтых складаных палітычна-царкоўных стасунках перад Полацкай
зямлёю паўстаў выбар, як захаваць незалежнасць, не падпасці пад уладу Кіева
цераз праваслаўе ці пад уладу Польшчы і Папежа цераз каталіцтва. А ў той жа
час не застацца ў паганскай адзіноце сярод хрысціянскай Еўропы. Шлях быў
адзіны: прымаць хрысціянства і паступова яго распаўсюджваць, але так, каб
не выпускаць рэальнай улады са сваіх рук. А гэта было магчыма толькі пры
ўмове пабудовы полацкай царквы як аўтакефальнай з улікам мясцовых традыцый.
Гаварыць пра першапачатковую незалежнасць полацкай царквы ў нас ёсць
падставы, таму што пранікненне хрысціянства сюды ішло самастойна як з
поўдня, так і поўначы і захаду. Прычым, нягледзячы на тое, што заходняя
каталіцкая царква была значна бліжэй за візантыйскі ўсход, абраны быў
грэчаскі абрад. Па-другое, (і на гэта чамусьці не звярталі ўвагі папярэднія
даследчыкі) першы вядомы нам полацкі епіскап Нікіфар быў грэкам. Ен ніяк не
быў залежным ад Кіева, бо ў 1092 годзе яго паставілі мітрапалітам Кіеўскім.
А такое стаўленне адбывалася толькі з ласкі канстанцінопальскага патрыярха.
Адсюль вынікае, што ў Полацку ён мог з'явіцца толькі па накіраванню таго ж
патрыярха, г. зн.— напрасткі з Візантыі. Наступны епіскап з'яўляецца ў
Полацку толькі ў 1104 годзе пасля смерці Усяслава Чарадзея, вядомага сваёй
незалежнай самастойнай палітыкай. Ці можа гэта азначаць, што ў Полацку 12
гадоў не было свайго епіскапа? Вядома, не. Але паколькі ён трапляў у
Полацкае княства ў абыход Кіева, то не згадваецца ў кіеўскіх ці якіх іншых
летапісах.
Тое самае справядліва і да полацкай епіскапскай кафедры да 1092 г. Яна
павінна была існаваць ад часу будаўніцтва полацкага Сафійскага сабора
(1050— 1055), а то і раней. Апрача таго, Полацкае княства спрадвеку
славілася сваімі моцнымі паганскімі традыцыямі. Яны былі абумоўлены ў
першую чаргу поліэтнічным складам жыхароў княства, дзе сплялася ў адну
тугую ніць балцкая і славянская кроў. Менавіта паганства ў многім было
падставаю для кансалідацыі рознаэтнічных зямель вакол Полацка, яно было
апірышчам у XI стагоддзі князю Усяславу Чарадзею ў барацьбе за незалежнасць
сваёй бацькаўшчыны. Дарэчы, абедзве гэтыя з'явы — незалежнасць і паганства
— на фоне хрысціянскай Еўропы мелі свой вобразны сінонім — «Белы». Ці не
адсюль пайшла Белая Русь? Назва, якая, як вядома, упершыню зафіксавана ў
заходнееўрапейскіх крыніцах пачатку XIV стагоддзя. У сувязі з апошнім
цікава, што сучасныя гісторыкі (у прыватнасці, доктар навук, прафесар В.
Сядоў) лічаць, што гаварыць аб суцэльнай хрысціянізацыі Полацкай зямлі да
канца XIII — пачатку XIV стагоддзя проста не выпадае. Аб гэтым сведчыць і
сучасная этнаграфія. Найбольшую колькасць паганскіх перажыткаў, этнонімаў,
тапонімаў на тэрыторыі Усходняй Еўропы налічваецца менавіта на Беларусі.
Вось і атрымліваецца, што першае стагоддзе «пераможнага шэсця»
праваслаўнага хрысціянства па Усходняй Еўропе, на Полаччыне ішло побач з
захаваннем, а ў некаторых выпадках нават з падтрымкаю паганскіх звычаяў і
стварэннем самастойнай полацкай епіскапіі пры непасрэдных прамых стасунках
з Канстанцінопалем. У такім выпадку толькі візантыйскі патрыярх мог даць
дазвол на кананізацыю мясцовых святых. Апошнія ў любой мясцовай незалежнай
царкве адыгрываюць надзвычай важную функцыю. Канстанцінопаль быў
зацікаўлены ў хрысціянізацыі Полаччыны па ўсходняму абраду, Полаччына — у
кананізацыі сваіх святых, а цераз іх — у сцвярджэнні сваёй незалежнасці.
Вось такімі першымі беларускімі святымі і маглі паўстаць мнішка Рагнеда-
Анастасія, набожны Ізяслаў і памёршы малалетнім Усяслаў (1003). Магчыма,
што да іх быў далучаны і святы Торвальд. Тое, што іх імёны згубіліся ў
святцах за смугою вякоў, не дзіва. 3 1104 года епіскапы, якіх рукапакладалі
ў Полацк з Кіева, праводзілі палітыку выключна ў інтарэсах Кіеўскай
імперскай дзяржавы. Яна была накіравана на развал Полацкай зямлі і
падначаленне яе асобных частак Кіеву або Смаленску. Але гэтыя спадзяванні
не спраўдзіліся: магутная некалі «Імперыя Рурыкавічаў» трашчала па ўсіх
швах. Тым не менш, з утварэннем Маскоўскай цэнтралізаванай дзяржавы
палітыка праваслаўя на Беларусі працягвалася ў тым жа накірунку, толькі не
ў бок Кіева, а ў бок Масквы. Наколькі яна была паспяховай, мы бачым нават
сёння, калі ніводны праваслаўны храм на Беларусі не вядзе набажэнства на
беларускай мове. Але гэта ўжо дзень сённяшні.
Папярэднічала гэтаму восем стагоддзяў існавання праваслаўя на Беларусі.
Уплыў непасрэдных сувязей Візантыі з Полаччынай найбольш яскрава назіраўся
ў XII стагоддзі. Яны былі настолькі трывалыя, што нават права Кіева
пакладаць у Полацк сваіх епіскапаў не магло іх парушыць. Сведчаннем таго
можа быць уся гісторыя мастацтва і культуры Полацка XII стагоддзя.
Прыгадайма: сярод шматлікіх храмаў, якія ўжо існуюць у Полацку, на той час
у Бельчыцкім манастыры быў так званы «храм-трыконх», адзіны аналаг якога ва
ўсходніх, блізкіх да Полацкага княства, землях Смаленшчыны. Затое
непадалёку ад Візантыі — у Сербіі і Харватыі — падобных храмаў безліч.
Дойлід, будаўнік гэтага храма, мог быць выхадцам толькі з тых зямель. Хто
ведае, ці не адыграла ролю тое, што адна дачка Рагнеды-Анастасіі была
замужам за чэшскім князем Баляславам III Рудым, а другая — за прынцам
угорскім Леслам Сарам Лысым. Толькі дойлід той знік гэтак жа нечакана, як і
з'явіўся. Прыблізна ў гэты ж час у Полацку з'яўляецца другі дойлід — Іаан,
які будуе для Ефрасінні Полацкай храм Спаса Праабражэння. Менавіта яму
належыць аўтарства крыжова-купальнага храма з высока ўзнятым барабанам,
якіх дагэтуль не будавалі ў землях Кіеўскай Русі. Менавіта тут упершыню
з'явіліся ў архітэктуры «какошнікі», якія сталі сімвалам усходне-славянскай
архітэктуры. Адкуль раптам мог з'явіцца такі майстар, нябачнай раней
праваслаўнай архітэктуры? Адкуль у фрэсках таго ж храма візантыйская
суровасць лікаў, сцятасць вуснаў? Для Спаскага храма майстар Лазар Богша ў
1161 г. робіць узвіжанскі шасціканцовы крыж, аздоблены перагародчатымі
эмалямі. Адкуль узялася такая незвычайная форма крыжа, калі на тэрыторыі
Усходняй Еўропы яна дагэтуль нідзе не сустракалася? Можа, зноў-такі з
Візантыі, дзе была мода на падобныя крыжы? I, нарэшце, сама Ефрасіння
Полацкая, атрымаўшы каштоўныя падарункі ад імператара Мануіла Камніна і
патрыярха Лукі Хрызаверга (у прыватнасці, кнігі і абраз Божай Маці,
напісаны самім евангелістам Лукою), выправілася ў святое паломніцтва ў
Палесціну цераз Канстанцінопаль, дзе сустрэлі яе з пашанаю. Яскравым
доказам таго, што ў Візантыі памяталі аб першых полацкіх святых, стала
кананізацыя самой Ефрасінні. Полацкая ігумення памерла ў Ерусаліме ў 1173
годзе і спачатку была там і пахаваная. У хуткім часе, напрыканцы таго ж XII
стагоддзя, у яе гонар былі складзены Трапар і Сціхіра. Канцом XII —
пачаткам XIII стагоддзя, як лічаць даследчыкі, датуецца напісанне першага
жыція Ефрасінні Полацкай. А гэта магло быць толькі з нагоды яе далучэння да
сонму святых. Нагадаем, што кіеўская княгіня Вольга, хоць і шанавалася з XI
стагоддзя, была кананізавана толькі ў XIII.
Усё вышэйзгаданае прымушае нас лічыць, пакуль што ў якасці гіпотэзы,
што хрысціянства па праваслаўнаму абраду прыйшло на Беларусь непасрэдна з
Візантыі, Канстанцінопаля. Няма сэнсу спрачацца, наколькі прагрэсіўнай і
неабходнай была для Полаччыны новая рэлігія. Як усё новае, яна несла ў сабе
прагрэсіўны пачатак, а на першым этапе спрыяла станаўленню Полацкага
княства ў якасці самастойнай і незалежнай дзяржавы. На вялікі жаль, пазней,
калі ішоў да завяршэння працэс утварэння ўсходнеславянскіх нацый,
праваслаўе не змагло «перабудавацца» з улікам інтарэсаў гэтых нацый. Цень
старадаўняй імперскай палітыкі пакрывала сабою дзейнасць Рускай
праваслаўнай царквы, якая заставалася «рускай» і ў Літве, і ў Лівоніі, і ў
Маларосіі. Гэтую нягнуткасць праваслаўя спрабавала скарыстаць апостальская
рымская царква, якая даўно ўжо адышла ад дагмата пропаведзі Закона Божага
выключна на адной мове. У выніку на Беларусі з'явілася царкоўная Унія, дзе
фармальнае прызнанне Папежа главой было хутчэй з'едлівым рэверансам у бок
Масковіі і праваслаўнага патрыярха, чым фактычным яму падпарадкаваннем.
Унія на Беларусі — размова асобная. Яе росквіт прыпадае на росквіт новай
беларускай дзяржавы — ядра і душы Вялікага Княства. I калі «Трэцяму Рыму»
спатрэбілася пасля вайсковага захопу падпарадкаваць сабе Беларусь яшчэ і
ідэалагічна, дык гэта рабілася шляхам гвалтоўнага вынішчэння уніяцкай
царквы і яе вернікаў.
Звычайна, калі прыгадваецца Унія, заўсёды задаецца адно і тое ж
пытанне: вы што, за адраджэнне уніяцтва на Беларусі? А чаму не? Толькі за
адраджэнне уніяцтва, як і праваслаўя, як і каталіцызму, мусульманства
(беларускія татары), іудаізму. Права на існаванне маюць усе канфесіі, як і
болыпасць сект. Іншая справа, якім мэтам служыць тая ці іншая царква. Тое,
што яна сёння — частка палітыкі і ідэалогіі, бясспрэчна. Пытанне стаіць
іначай. Ці будзе весціся набажэнства ў касцёле на польскай мове, пасля чаго
спрадвечны беларус не толькі будзе пагарджаць сваёй мовай, але і адчуваць
на сабе комплекс непаўнацэннасці «поляка малага» на «крэсах усходніх», ці
будзе весціся служба на расейскай мове, пасля якой застаецца комплекс
«малодшага брата», прычым нават не другога, а трэцяга, і не беларуса, а
«россиянина с испорченным наречием».
Гісторыя паказвае, што агульначалавечыя, агульна-гуманістычныя Божыя
словы тым хутчэй дойдуць да душы народа, чым хутчэй загучаць яны на мове
народа з царквы, якая на справе клапоціцца аб лёсе і будучыні гэтага
народа.
Лiтаратура

1. Круглов А.А. “Сущность и происхождение религий”.
2. А.Д. Сухов, А. Кузьмин “Введение христианства”.
3. Мень А. “История религий на Руси”.
4. И.И. Скворцов-Степанов “Сущность религий”.
5. Воспоминания о православии в Древней Руси.
6. Начало Пути.
7. Христианство и Русь.
8. Курбатов Г.Л. “Христианство и античность”.
9. “Католицизм Без маски”.
10. Страницы из прошлого.
11. “Вопросы атеистического воспитания в курсе СССР”.
12. “О причинах существования и путях преодоления религиозных пережитков”.
13. “Исследования по истории и философии”.
14. “Атеистическое воспитание учащихся во внеклассной работе”.
15. “Вопросы научного атеизма”.
16. “Материалы членов Императорской Академии Наук”.
17. Коялович М.О. “История русского самосознания по историческим памятникам
и научным сочинениям”.
18. “Славяноведение в дореволюционной России”.
19. “Советская историческая энциклопедия”.
20. “Большая советская энциклопедия”.
21. Бобровский П. “Материалы для географии и статистике России, собранные
офицерами Генеральского штаба”.





Реферат на тему: Административная система у запорожских казаков

ДОНЕЦКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ



Кафедра истории



Научная студенческая работа на тему


”Административная система у запорожских козаков”



Выполнил: ст. гр. ТКС-
98а



Научный руководитель:

доц. Барбачева Л.В.



г.Донецк
1999

План



1. Административные и судебные власти
в запоржском низовом войске……………………………………………3
2. Суды и наказания у запорожских козаков……………………………..16
3. Вывод………………………………………………………………………..22



АДМИНИСТРАТИВНЫЕ И СУДЕБНЫЕ ВЛАСТИ В
ЗАПОРОЖСКОМ НИЗОВОМ ВОЙСКЕ

Состоя под верховною протекцией сперва польского, потом русского
правительства, временно под покровительством крымского хана,
запорожские козаки во все время своего исторического существования
управлялись собственным, обыкновенно ежедогодно сменявшимся и непременно
неженатым начальством. Полный штат начальственных лиц у запорожских
козаков, по различным источникам, определяется различно: 49, 118, 149
человек. Последовательно степень этих начальников представляется в таком,
приблизительном, порядке: войсковые начальники — кошевой атаман, судья,
асаул, писарь и куренные атаманы; войсковые служители — подписарий,
булавничий, хорунжий, бунчужный, перначный, подъасаулий, довбыш, поддовбыш,
пушкарь, подпушкарный, гармаш, толмач, шафарь, подшафарь, кантаржей, и
канцеляристы; походные и паланочные начальники — полковник, писарь, асаул,
подписарий, подъасаулий. Когда впервые определился состав запорожских
властей, за неимением точных данных, указать нельзя; полагают лишь, что чин
кошевого существовал уже в XVI веке, тогда как чина войскового писаря в это
время еще не было. Но такого указания принять нельзя ввиду того, что самое
слово «Кош» становится известным, как мы видели, по документальным данным,
около начала XVII столетия.
Первые четыре из перечисленных должностных лиц, именно кошевой атаман,
войсковой судья, войсковой асаул и войсковой писарь, составляли собственно
так называемую войсковую старшину; к ним иногда причисляли куренных
атаманов и старых козаков, бывших старшин, но уступивших, или добровольно
или против воли, свои звания другим; остальные названные лица составляли
или «младшую старшину», «войсковых служителей», или же паланочных и
перевозных старшин; в мирное время войсковая старшина управляла
административными и судебными делами войска, в военное время
предводительствовала козаками, уступая свое место в Сичи наказной старшине,
но по окончании войны вновь принимая свои права.
Кошевой атаман соединял в своих руках военную, административную, судебную
и духовную власть. В военное время кошевой был «главным командиром»,
«фельдмаршалом» войска и действовал как совершенно неограниченный диктатор:
он мог выбросить непослушного за борт лодки или же на шее с веревкой тащить
его за тяжелым обозом; в мирное время он был «конституционным владыкою»
Запорожья и потому управлял всею областью козацких вольностей с их
паланками, селениями, зимовниками и бурдюгами;
исполнял роль верховного судьи над всеми провинившимися и преступниками, и
потому наказывал виновных за проступки и определял казнь злодеям за
преступления; считался верховным начальником запорожского духовенства и
потому принимал и определял духовных лиц из Киева в сичевую и паланочные
церкви, оставлял или возвращал их назад, смотря по поведению и способностям
каждого. Соединяя в своих руках такую обширную власть, кошевой атаман
«властен был над жизнью и смертью каждого из казаков», и хотя указом 1749
года, 13 марта, русского правительства строго воспрещались в Сичи смертные
приговоры, но кошевые атаманы игнорировали подобные приказания и
всегда подписывали смертные приговоры ворам и злодеям, как это видим из
многих примеров: так, в 1744 году повешен был в Сичи козак Иван Покотило; в
1746 году забит киями в Самаре козак Сухий; в 1746 году повешены три козака
в Сичи и один козак, Павло Щербина, в Самарской паланке; в 1770 году казнен
козак Зима в Протовчанской паланке; первые шесть козаков казнены по
предписанию кошевого Павла Козелецкого, последний, седьмой, по определению
кошевого Петра Калнишевского.
Обязанности кошевого состояли в том, что он утверждал выбранных на
раде всех следовавших за ним чинов, узаконивал распределение «по лясам»
земли, покосов, рыбных ловель, звериных уходов, разделял военную добычу,
войсковые доходы, царское жалованье, принимал новых лиц в Сичь, отпускал
старых козаков из Сичи, выдавал аттестаты заслуженным товарищам, посылал
ордера паланочной старшине, входил в дипломатические отношения с соседними
государствами: Русским, Польским, Крымским, Турецким и отдаленным
Германским, принимал королевские универсалы, царские указы, гетманские
ордера. Официально кошевой титуловался «Мосце пане атамане кошовий»;
«господине кошевий», «Его вельможность пан кошовый атаман»; «Его благородие
пан кошовый атаман»; неофициально назывался «батьком, пан-отцом, вельможным
добродием»; в знак своего достоинства, при общественных собраниях, он
держал в руке металлическую или за неимением металлической, в экстренных
случаях, тростниковую булаву; в церкви имел особое место, бокун или
стасидию, резного дерева, выкрашенную зеленой краской; на время отсутствия
из Сичи назначал себе заместителя, называвшегося «наместником атамана» или
«наказным» атаманом, «кошевым товарищем»; последний мог быть иногда даже во
время пребывания настоящего кошевого в Сичи.
Но при всей своей силе кошевой атаман, однако, не был неограниченным
властелином запорожского войска: не имея ни особенного помещения, ни
отдельного стола, кошевой был в действительности только старшим между
равными, «батьком» для всех козаков, оттого имел больше моральное, чем
дисциплинарное право. Власть его ограничивалась отчетом, временем и радой.
Каждый кошевой ежегодно, 1 января, во время выбора войсковой старшины,
должен был дать отчет во всех своих поступках и действиях, касавшихся
войска; при этом, если во время отчета за кошевым открывалось какое-либо
преступление против войска, какое-либо неправильное решение суда, какой-
нибудь незаконный поступок против заветных преданий запорожских, то его
даже казнили смертью.
Есть известие, что первый предводитель козацкий, Предслав Ландскоронский,
был казнен за то, что имел намерение привести козаков в строгое
повиновение.
В 1739 году был убит козаками на крымской стороне Днепра, против острова
Хортицы, кошевой атаман Яков Тукало.
Затем каждый кошевой избирался только на один год, по истечении которого
на место его становился другой; исключения делались лишь для весьма
немногих, особенно выдающихся и популярных лиц, каковы: Иван Сирко,
Константин Гордиенко, Иван Малашевич и Петр Калнишевский, из коих первый
был кошевым атаманом в течение 15 лет, а последний в течение 10 лет; но и
тут все-таки кошевые оставались в своей должности не на всю жизнь, а каждый
год вновь избирались и вновь утверждались на общей раде всех козаков.
Наконец, каждый кошевой был в зависимости от рады, то есть от совета всего
«низового запорожского товариства» или, говоря московским и польским
языком, от «черни» и «простонародья» козацкого: «Кошевой у них как
беспорядочно избирался не голосами, а криком и киданием шапок на
избираемого, то так же и лишался своей власти по прихоти непостоянной
черни».
Без общей рады всего запорожского войска кошевой атаман ничего не мог и
ничего не смел предпринять: «У насъ не едного пана кошового порада до
писания листовъ бываетъ, лечъ всего войска нашего запорожского единогласна:
що кгди скажетъ въ листу доложи, того а нЂ панъ кошовій, а нЂ писарь безъ
езволенія нашего переставляти сами собой неповинни».
Кошевой не имел права даже распечатывать самолично писем, присылавшихся
на его имя откуда-либо в Сичь. Оттого когда в 1676 году приехал в Запорожье
посланец гетмана Самойловича, Карп Надточий, и вручил письмо гетмана
кошевому Сирку в курене, то Сирко не принял этого письма наедине, а велел
вынести его на раду и там вручить себе. Оттого же на всех ордерах и
письмах, посылавшихся куда-либо от имени кошевого из Сичи, всегда делалась
подпись не одного кошевого, а со всей старшиной и войском: «Ея
Императорскаго Величества войска запорожского низового атаманъ кошовий
(имя) с войскомъ, старшиною и товариствомъ»; «Атаманъ кошевой (имя) с
товариствомъ»; «Атаманъ кошевой и товариство».
В словесных отношениях с козаками кошевой обращался с ними не
повелительно, а отечески или товарищески, называя их «дітками, братчиками,
панами-молодцями, товарищами»; так, выслушав какую-нибудь бумагу на
войсковой раде, кошевой обращался с речью к товариству: «А що будем робити,
пани-молодці?» «Братія моя милая, атамани молодці, войско запорожское
низовое, днипровое, как старый, так и молодой». Если случалось решать какое-
либо важное войсковое дело, то кошевой атаман созывал все товариство на
общее собрание и, приняв важный и вместе почтительный вид, входил с
открытою головой на определенное место среди радной площади, становился под
войсковое знамя, кланялся несколько раз собранию и, стоя во все время рады,
держал к товариществу речь, или осуждая какое-нибудь преступление, или
смиренно прося у войска какой-либо в свою пользу благосклонности. Козаки
слушали его с большим вниманием, а потом громко высказывали каждый свое
мнение и, в случае несогласия с кошевым, показывали это своим голосом и
разными телодвижениями; в случае же находили требование кошевого
несообразным или просто мало основательным, то совсем не покорялись его
воле и лишали всеобщего уважения.
Как на Украине гетман, так в Запорожье кошевой атаман имел при
«боку», особенно во время военных походов, несколько человек, от 30 до 50,
слуг, выполнявших обязанности адъютантов при «власной» особе кошевого; это
были так называемые молодики, джуры или хлопцы, слуги-товарищи, исполнявшие
такую же роль при кошевом, какую исполняли пажи при важной особе какого-
нибудь рыцаря. Во время войны 1769 года в строевых козацких реестрах
показано несколько человек молодиков «при пану кошевому»; впрочем, эти же
молодики прислуживали не только кошевому, но и другим лицам войсковой
старшины по два или по три при каждом, большею частию в хлопцы или слуги
сичевых козаков попадали молодые люди из поляков. То что это были не
простые слуги при кошевом и других старшинах, видно из самых обязанностей,
на них возлагавшихся: «молодики должны были Богу добре молиться, на коні
реп'яхом сидіти, шаблею одбиваться, списом добре колоти і із рушниці зорко
стріяти». Впрочем, слово «молодик» иногда означало в Сичи и просто молодой
человек.
Жизнь кошевого атамана, как и прочих старшин, нисколько не отличалась от
жизни остальных козаков: он пребывал всегда в том самом курене, в котором
состоял и раньше до избрания своего на должность кошевого; стол и пищу имел
в том же курене, обще с козаками; даже платье получал из общего войскового
скарба. Так было испокон веков и только под конец исторического
существования Запорожья войсковая старшина стала обзаводиться собственными
домами в Сичи и иметь отдельный стол для себя, а в XVIII веке, как
свидетельствуют очевидцы, кошевые атаманы стали жить уже в особых домах,
которые выстраивались среди площади «города»; там же стояли особые дома для
войскового судьи и писаря.
Главными источниками дохода кошевого атамана были: участок земли,
дававшийся ему войском при общем разделе земных угодий между козаками,
каждого нового года; царское жалованье —70 рублей в год; часть пошлины за
перевозы через реки; часть пошлины с товаров, именно «кварта», т.е. ведро
от всякой «куфы» или бочки привозимых в Сичь горилки и белого вина, часть
муки, крупы и крымских или турецких товаров —«по товару от всякой ватаги»;
судебная вира, т.е. плата за раскованно преступника от столба и «некоторый
малый презент» от всяких просителей; часть военной добычи от всякой малой
партии козаков, отправлявшихся на какие-либо поиски; случайные приношения
от шинкарей, брагарников, мясников и калачников медом, пивом, бузою
(брагою), мясом и калачами. Кроме всего этого, на праздник Рождества
Христова и святой Пасхи кошевой получал так называемый «ралец», т.е.
подарок, по две или по три пары лисиц и больших калачей, от шинкарей,
купцов и мастеровых: они собирались тремя отдельными партиями, являлись с
поклоном к кошевому и подносили ему свои дары; за это кошевой должен был
угощать их, пока схотят, холодною горилкою и медом. В эти же дни кошевой
поил и угощал у себя в курене всю старшину, куренных атаманов и простых
козаков. Наконец, кошевому атаману шли еще некоторые из приблудных,
пойманных на степи, лошадей: они держались в течение трех дней и, если по
истечении этого времени к ним не отыскивался хозяин, поступали в
собственность войсковой старшины, а в том числе, следовательно, и кошевого.
Войсковой судья был вторым лицом после кошевого атамана в запорожском
войске; как и кошевой атаман, он избирался на войсковой раде из простого
товариства. Судья был блюстителем тех предковских обычаев и вековечных
порядков, на которых зиждился весь строй козацкой жизни; в своих решениях
он руководствовался не писаным законом, как совсем не существовавшим у
запорожских козаков, а преданиями или традициями, должно быть, занесенными
из Украины в Запорожье, переходившими из уст в уста и освященными временем
многих веков. Обязанностью войскового судьи было судить виновных скоро,
право и нелицеприятно; он разбирал уголовные и гражданские дела и
произносил суд над преступниками, представляя, однако, окончательный
приговор суда решать кошевому атаману или войсковой раде. Войсковой судья
иногда заменял особу кошевого, под именем «наказного кошевого атамана»,
исполнял должность казначея и артиллерии начальника при войсковом «скарбе и
армате». Внешним знаком власти войскового судьи была большая серебряная
печать, которую он обязан был держать при себе во время войсковых собраний
или рад и прикладывать к бумагам, на которых постановлялось решение всей
рады. Судья, как и кошевой атаман, не имел ни особого жилища, ни отдельного
стола, а жил и питался обще с козаками своего куреня. Главным доходом судьи
было царское жалование —70 рублей в год и часть пошлины за перевозы через
реки; кроме того, он получал, как и кошевой, ведро водки или белого вина от
каждой привозимой в Сичь куфы, «по товару» от всякой ватаги, одного коня из
приблудившихся лошадей, выкуп за «отбитие» преступника от столба, «малый
презент» от всякого просителя, часть добычи от каждой партии, известное
количество меду, пива, бузы, мяса и калачей от сичевых шинкарей,
брагарников, мясников и калачников, наконец, рождественский и пасхальный
ралец.
Войсковой писарь, как и кошевой атаман и войсковой судья, выбирался
товариством на общей раде и заведывал всеми письменными делами запорожского
войска. Так, он рассылал приказы по куреням, вел все счета приходов и
расходов, писал, иногда по совещанию с монахами, бумаги к разным государям
и вельможам от имени всего запорожского войска, принимал все указы, ордера,
листы и цидулы, присылавшиеся от разных царственных, властных и простых лиц
в Сичь, на имя кошевого атамана и всего низового войска. У запорожских
козаков обязанности войскового писаря исполняло одно лицо, но при нем, в
качестве помощника, состоял выборный войсковой подписария и сверх того
иногда несколько человек «канцелярских разного звания служителей».
Настоящей канцелярии, в виде особого учреждения, для писаря в Запорожье не
полагалось, и все письменные дела отправлялись при «квартире» (т.е. курене)
писаря. Обязанность писаря считалась в Запорожье столь важной и
ответственной, что если бы кто другой, вместо него, осмелился писать от
имени коша кому-либо или принимать письма, присылаемые на имя писаря, того
без пощады казнили смертью. Значение войскового писаря в Запорожье было
очень велико: многие из войсковых писарей влияли на настроение всего
войска; многие держали в своих руках все нити политики и общественной жизни
своего времени; оттого роль войсковых запорожских писарей сравнивают с
ролью генерального секретаря или даже военного министра в наше время.
Влияние войсковых писарей тем сильнее было в Запорожье, что большинство из
них оставалось на своих должностях в течение многих лет бессменно. Так,
известно, что в течение 41 года, от 1734 по 1775 год, в войске запорожском
сменилось всего лишь четыре человека в звании войскового писаря. Но при
всем своем действительном значении, войсковой писарь, однако нигде и ни в
чем не старался показывать свою силу; напротив того, он всегда держал себя
ниже своего положения. Оттого на всех бумагах, исходивших от войскового
писаря, мы нигде не встречаем его единоличной первоначальной подписи:
обыкновенно писарь, в конце каждой бумаги,— подписывал известную формулу:
«Атаман кошовый зо всем старшим и меншим низовым войска запорожского
товариством»; далее, если кошевой был грамотный, то он собственноручно
подписывал свою фамилию; если же он был неграмотен, то вместо него писал
его фамилию писарь, часто при этом не обозначая того, что он подписывает
«вместо неграмотного» кошевого и с его согласия или приказа. На бумагах,
исходивших от имени запорожского войска, очень редко можно встретить имя и
фамилию писаря: «Писарь войска запорожского низового Андрей Тарасенко», или
«Иван Глеба». Внешним знаком достоинства войскового писаря была в длинной
серебряной оправе чернильница — каламарь, от восточного слова «калям» —
тростник, при войсковых собраниях, писарь затыкал свой каламарь за пояс, а
гусиное перо, обыкновенно находившееся в длинной трубке того же каламаря,
извлекал из трубки и закладывал за правое ухо. Жизнь и содержание
войскового писаря во всем были схожи с жизнью и содержанием войскового
судьи, т.е. он получал 50 рублей казенного жалованья и те же приношения от
бочек водки, товаров, судебной пени и т.п.
Войсковой асаул, так же, как кошевой атаман, судья и писарь, избирался
общею радою из простых козаков низового товариства; обязанности войскового
асаула были очень сложны: он наблюдал за порядком и благочинием между
козаками в мирное время в Сичи, в военное в лагере; следил за исполнением
судебных приговоров по решению кошевого или всей рады, как в самой Сичи,
так и в отдаленных паланках войска; производил следствия по поводу разных
споров и преступлений в среде семейных козаков запорожского поспольства;
заготовлял продовольствие для войска на случай войны, принимал хлебное и
денежное жалованье и, по приказу кошевого, разделял его сообразно должности
каждого старшины; охранял всех проезжавших по степям запорожских
вольностей; защищал интересы войска на пограничной линии; посылался впереди
войска для разведки о неприятелях; следил за ходом битвы во время сражения;
помогал той или другой стороне в жаркие минуты боя. Оттого мы видим, что в
1681 году войсковой асаул, с несколькими козаками, охранял московских
послов во время ночлега их на реке Базавлуке; в 1685 году, по просьбе
кызыкерменского бея, он сгонял с Низу Днепра по Сичи Козаков, занимавшихся
здесь уводом татарских лошадей и причинявших другие «шкоды» татарам; в 1765
году он посылался от Сичи к Днепру и Орели для охранения запорожской
границы и козацких зимовников от русской линейной команды; в 1757, 1758,
1760 годах асаул, с большими командами, преследовал в степи «харцызов» и
гайдамак. Оттого же понятно, почему войскового асаула разные мемуаристы и
историки называют «поручиком», правой рукой и правым глазом кошевого и
сравнивают его должность с должностью министра полиции, генерал-адъютанта
при фельдмаршале. Внешним знаком власти запорожского войскового асаула была
деревянная трость, на обоих концах скованная серебряными кольцами, которую
он обязан был держать во время войсковых собраний. Жизнь и доходы
войскового асаула были такие же, как и войскового писаря; но жалованья он
получал 40 рублей в год. В помощники войсковому асаулу выбирался войсковой
подасаулий, а на случай войны войсковой обозный, ведавший артиллериею и
войсковым продовольствием и разделявший все труды асаула.
Все четыре названные лица — кошевой, судья, писарь и асаул —
составляли запорожскую войсковую старшину, ведавшую военные,
административные, судебные и даже духовные дела всего запорожского низового
войска; следовавшие за ними должностные лица только помогали главным и
исполняли их волю и приказания. Не довольствуясь управлением края из Сичи,
войсковая старшийа не раз отправлялась вовнутрь козацких вольностей по
городам, селам и зимовникам, чтобы на самих местах сделать такое или иное
распоряжение, сообразно нуждам и потребностям населения: или уравнять
повинности, или освободить от податей, или разделить угодья, или разобрать
ссоры и наказать преступников. Как происходили эти поездки, видно из
походных журналов сичевого архива, сохранившихся до нашего времени.
Должность куренных атаманов, называемых просто «отамання», числом
38, по числу куреней в Запорожской Сичи , как и другие, была выборная; в
куренные избирался человек расторопный, храбрый, решительный, иногда из
бывшей войсковой старшины, а большею частию из простых козаков; выбор
куренного атамана известного куреня составлял частное дело только этого
куреня и исключал вмешательство козаков другого куреня. Куренные атаманы
прежде всего исполняли роль интендантов в Сичи; прямою их обязанностию были
доставка провизии и дров для собственного куреня и хранение денег и
имущества козаков в куренной скарбнице; оттого у куренного атамана всегда
находились ключи от скарбницы, которые в его отсутствие никто не смел
брать, если на то не было разрешения от куренного. Куренные атаманы
заботились о козаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в
случае каких-либо проступков со стороны козаков, виновных наказывали
телесно, не испрашивая на то ни у кого разрешения. «В курене старший был
атаман куренной, а по нем кухарь; ежели козаки прошкодят, то атаман и
кухарь, осудя оных, говорят: а, подайте київ на сучих синів! и виноватых
бьют киями». Любимых куренных атаманов запорожские козаки слушались иногда
больше, чем кошевого или судью, и потому часто через куренных атаманов
кошевой атаман в трудных и опасных вопросах или случаях действовал и на
настроение всего войска; таким образом куренные атаманы служили как бы
посредниками между значною старшиною и простым товариществом, а иногда и
орудием в руках кошевого, особенно в тех случаях, когда какое-либо дело
требовало немедленного решения всего войска, а войско, в целом составе, или
уклонялось дать свой скорый ответ, или же вовсе не было согласно на
предложение кошевого. Отдавая полную дань уважения куренным атаманам,
запорожские козаки едва ли считали должность куренного необходимым условием
для получения должности кошевого; по крайней мере, исторических данных на
то не имеется; можно лишь думать, что это было в большинстве случаев, но не
составляло непременного условия. Неспособных, пьяниц, небрежных или
просто не сумевших понравиться козакам куренных атаманов козаки немедленно
сбрасывали и даже иногда казнили смертью: «Едного же старЂйшаго въ куренЂ
имЂютъ, въ воинскихъ дЂлехъ воина искуснЂйшаго, и того почитаютъ и
повинуются ему, аки найвишому, по кошовомъ атаманЂ, началу; но и старейшины
ихъ живутъ купно съ опаством, аще бо бы чЂм-нибудь ихъ оскорбилъ надъ
право, то абіе бЂднЂ и безчестнЂ предаютъ ихъ смерти». Кроме прямых
обязанностей, куренные атаманы в числе 17 человек ежегодно отправлялись из
Сичи в столицу за получением царского денежного и хлебного жалованья; в
военное время они всегда оставались при своих куренях «на господарстве», и
вместо них шли, «аки командиры», наказные куренные атаманы, которые
выступали всегда во главе своих куреней и показывали пример храбрости и
неустрашимости для простых козаков; во время похода всякий курень имел свою
хоругвь, и козак, носивший эту хоругвь, назывался хорунжим. Главным доходом
куренных атаманов было царское жалованье— по 27 рублей на каждого, кроме
тех 17 атаманов, которые ежегодно отправлялись в столицу за жалованьем и за
то сверх определенных ему 27 получали по 18 рублей на человека; кроме того,
куренные атаманы получали от козаков, ездивших на добычи «по ласке», что
каждый захочет дать; деньги же, которые они собирали за лавки и избы на
базарах, отдававшиеся в наем шинкарям и крамарям, также сбор от котлов и
отдававшихся в наем куренных дубов или лодок, они обращали на потребности
куреней, чтобы они ни в чем не нуждались. Звание куренных атаманов, как
можно думать, идет с тех пор, когда установлено было деление всего войска
на курени.
После войсковой старшины и куренных атаманов следовали так называемые
«батьки» или «старики», «сивоусые диды», «знатные радцы», т.е. бывшие
войсковые запорожские старшины, или оставившие свои должности по старости
лет и по болезни, или уступившие их другим после войсковой рады. Опытность,
прославленная отвага, отчаянное удальство в молодые годы — давали им право
на громадный нравственный авторитет в среде запорожского войска. Это были
«столбы» всего низового войска, носители всех его преданий и строгие
исполнители козацких обычаев: они отрезвляли и усмиряли не знавших никакой
узды, при полном равенстве товариства, молодых козаков; они даже часто шли
против воли «власной» старшины, не исключая самого пана кошевого, когда
видели в чем-либо нарушение с его стороны предковечных порядков запорожской
общины. На радной площади «сивоусые деды» занимали место тотчас после
войсковой старшины; в совещаниях по куреням—тотчас после куренных атаманов;
во время войны начальствовали над отдельными отрядами и даже иногда над
самими полковниками; при отправке «листов» от сичевого товариства
приписывались тотчас после имени кошевого атамана, а после смерти
пользовались такою честью, что, при их погребении, один раз палили из
пушек, «а из мелкого ружья более, нежели по другим простым козакам».
За войсковою старшиной следовали войсковые служители — довбыш,
пушкарь, толмач, кантаржей, шафарь, канцеляристы и школьные атаманы.

Войсковой довбыш, «добош», политаврщик, ведал войсковыми литаврами,
которыми он призывал козаков на рады, общие и частные, 1 января каждого
нового года, 1 октября, на Покров пресвятой богородицы, в известные дни
марта или апреля, на праздник Воскресения Христова, наконец в виду походов
на врагов или во время приема важных особ в Сичи. Кроме этой прямой
обязанности, войсковой довбыш иногда исполнял обязанности других чинов,
особенно полицейских: так, он снимал с осужденных преступников платья и
приковывал их к позорному столбу на площади, присутствовал при исполнении
судебных приговоров, побуждал посполитых к скорейшей уплате податей и
немедленному приезду, в виду походов, из зимовников в Сичь, наконец,
взыскивал в пользу войска пошлины и перевозы через реки. За исполнение
своих обязанностей довбышу давалась «особливая великая всякий год плата»,
но, не больше трех рублей в год. В помощь войсковому довбышу давался
выборный поддовбыш.
Войсковой пушкарь заведывал всею войсковою запорожскою артиллерией, т.
е. пушками, мортирами, порохом, дробью, свинцом, ядрами и пулями; кроме
того, он выполнял должность смотрителя войсковой тюрьмы, потому что под его
надзором находились преступники, ожидавшие суда и временно содержавшиеся
при войсковой пушкарне, или осужденные и приговоренные к тюремному
заключению; наконец, войсковой пушкарь ежегодно выезжал из Сичи,
обыкновенно весной, для приема провианта, свинцу и пороху, присылавшегося
из Москвы в Сичь. Содержание войсковому пушкарю, как и довбышу, давалось
из царского жалованья — «особливая великая плата», как видно из документов
1768 года, три рубля в год. В помощь войсковому пушкарю выбирался войсковой
подпушкарь и несколько человек гармашей или канониров, искусных в стрельбе
из пушек и рушниц.
Войсковой толмач исполнял должность войскового переводчика и обязан
был знать иностранные языки находившихся в отношении с запорожскими
козаками или проезжавших через их землю народов, каковы: поляки, турки,
татары, греки, армяне, молдаване и др.; толмач визировал их виды,
предъявлял им требования от запорожского Коша, служил посредником между
ними и запорожскими козаками; читал присылавшиеся в Сичь грамоты
иностранных государей; как человек, знающий разные языки, войсковой толмач
нередко посылался секретно Кошем для разведывания дел на границы
запорожских вольностей и даже в неприятельский стан.
Войсковой кантаржей (от турецкого «кантар»— весы, у поляков kantorzy,
kantorzysta—приказчик) был хранителем войсковых весов и мер, служивших
нормою для весов и мер всех живших в Сичи торговцев и продавцов. Имея при
себе войсковые весы и меры, кантаржей вместе с этим обязан был собирать
доходы в пользу войска с привозимых в Сичь товаров, продуктов, разной
бакалеи, водки, вина и делить их на товарищество, старшину и церковь. Таким
образом, должность войскового кантаржея можно сравнить с министром
государственных имущес

Новинки рефератов ::

Реферат: Гиперактивное поведение младших школьников и его коррекция (Психология)


Реферат: Ах, эти странные англичане! (Культурология)


Реферат: Делопроизводство в бухгалтерии (Бухгалтерский учет)


Реферат: Взаимосвязь глобальных проблем современности (Политология)


Реферат: Австрия в 1815 (История)


Реферат: Дарвин (Исторические личности)


Реферат: Политика военного коммунизма в Советской России (История)


Реферат: Плазовые работы в судостроении (Транспорт)


Реферат: Жизнь и творчество Михаила Врубеля (Искусство и культура)


Реферат: Билеты по инновационному менеджменту за осенний семестр 2000 года (Менеджмент)


Реферат: Нестандартные задачи в курсе школьной математики (неполное и избыточное условие) (Педагогика)


Реферат: Доказательства в арбитражном процессе (Арбитражный процесс)


Реферат: Контактная сеть переменного тока 27,5 кВ (Технология)


Реферат: СССР, реформы 50-60 годов (История)


Реферат: Теория государства и права (Контрольная) (Теория государства и права)


Реферат: Биография Джеральда Даррелла (Доклад) (Исторические личности)


Реферат: Проверка основных средств (Бухгалтерский учет)


Реферат: Организация учебного процесса и бюджет времени студента (Социология)


Реферат: Наука о политике и другие общественные явления (Политология)


Реферат: Разработка технологического процесса (Металлургия)



Copyright © GeoRUS, Геологические сайты альтруист