|
Реферат: А.Косыгин. Реформы. (История)
РЕФЕРАТ
По истории
НА ТЕМУ: «Реформы А. Косыгина».
Выполнил:
Студент
Проверил:
Орехово-Зуево
2002 г.
ОГЛАВЛЕНИЕ:
ВВЕДЕНИЕ 2
А. Косыгин. Начало карьеры. 4
«Ленинградское дело». 7
Отношение к правлению Сталина 10
Отношение к политике Хрущёва 14
«Косыгинские реформы» 16
Заключение 22
ВВЕДЕНИЕ
"Я ВЕДЬ НЕ ПОЛИТИК, Я - ИНЖЕНЕР"
Обладая гораздо большим политическим и административным опытом, чем
остальные члены брежневского Политбюро, Алексей Косыгин не использовал его
при проведении экономических реформ
Причины провала реформ Алексея Косыгина в научной и мемуарной
литературе меньше всего связывают с личностью и биографией нашего героя.
Главными виновниками срыва этих реформ, по воспоминаниям людей, работавших
под началом Косыгина и его родственников, неизменно выступают "дряхлый",
"тусклый", "впадающий в маразм" Брежнев и ряд его соратников, столь же
"ничтожных", как и генсек, - Кириленко, Подгорный, Черненко. В менее резких
выражениях, но схожие мысли высказывают люди, далекие от экономики и
Совмина. Высокопоставленный сотрудник КГБ Николай Леонов в своих
воспоминаниях писал, что отставка Косыгина стала одним из "страшных
символов" грядущей гибели социализма в СССР. Видный советский дипломат
Валентин Фалин писал в своих мемуарах, что Брежнев и Подгорный оттесняли
Косыгина "на вторые-третьи роли". Профессиональные экономисты (труды
которых читают и понимают в основном только их коллеги), конечно, не сводят
провала косыгинских реформ к личностному фактору. Они указывают на многие
неизлечимые болезни советской экономики, вылечить которые не могли даже
"прогрессивные для своего времени" экономические воззрения и управленческие
способности Косыгина.
Безусловно, косыгинские реформы - чем дальше, тем больше - принимались
в штыки Брежневым и некоторыми его сторонниками, попытки Косыгина вылечить
советскую экономику были во многом изначально обречены - "пациент" был
почти неизлечимо болен. Но только ли в интригах членов Политбюро и
объективных экономических факторах следует искать причины провала
косыгинских реформ? А что, собственно, сам Косыгин сделал для того, чтобы
его детище крепло и развивалось? Какова вообще его роль в советской
истории? Что он представлял собой как политик? Насколько его политический и
административный опыт соответствовал тем задачам, которые он ставил перед
собой сам, и тем, которые выдвигало само время? Не ответив на эти вопросы,
невозможно, на наш взгляд, понять и причин провала реформ Косыгина.
А. Косыгин. Начало карьеры.
В брежневском Политбюро Косыгин, несомненно, был самой яркой фигурой -
последним крупным выдвиженцем Сталина конца 30-х годов. Его карьера была
фантастически стремительной. Косыгин родился и начал свою карьеру в
Ленинграде, где закончил Текстильный институт. Всего за три года, с 1935 по
1938 год, он прошел путь от мастера текстильной фабрики до председателя
Ленинградского горсовета, а 2 января 1939 года становится наркомом
текстильной промышленности СССР. В этом, с одной стороны, нет ничего
удивительного - в конце 30-х годов Сталин взял линию на резкое омоложение
хозяйственных кадров. Зачищенные от "врагов народа" наркомовские кресла в
то время занимали люди, которым редко бывало за 40 (самым молодым из новых
сталинских наркомов был 33-летний Дмитрий Устинов, назначенный в 1941 году
наркомом вооружений). Однако если того же Устинова или наркома тяжелого
машиностроения Малышева и многих других людей брали в правительство прямо с
заводов или из конструкторских бюро, то Косыгина пересадили в кресло
наркома из кресла председателя Ленинградского горсовета. До того как
возглавить горсовет, он был сначала директором текстильной фабрики в
Ленинграде, а затем, в 1938 году, стал заведующим промышленно-транспортным
отделом Ленинградского обкома партии. В обкоме он не проработал и года и в
том же 1938 году стал, по сути, третьим человеком в Ленинграде после
первого и второго секретарей Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) Андрея
Жданова и Алексея Кузнецова. С последним его связывали не только теплые
товарищеские отношения - жена Косыгина приходилась Кузнецову родственницей.
Возможно, это никак и не сказалось на быстром продвижении Косыгина, однако
очевидно, что без соответствующих рекомендаций того же Жданова, в свою
очередь, активно продвигавшего Кузнецова, его появление в Совнаркоме не
обошлось.
34-летний нарком текстильной промышленности снискал уважение не только
Сталина, в шутку называвшего его "Косыга". Такие довольно разные по степени
приближенности к Сталину и по характеру люди, как Молотов и Микоян,
оценивали деловые и личные качества Косыгина достаточно высоко. Молотов в
своих беседах с писателем Феликсом Чуевым оставил о Косыгине следующий
отзыв: "Косыгин - честный человек, глубоко партийный. Лучше других". Микоян
относился к Косыгину более критически, но тем не менее признавал, что "он
был опытным хозяйственником". В общем, Косыгин сумел удачно вписаться в
сталинскую команду, заслужив благосклонность вождя тем, что не играл в
большую политику, а всецело занимался своими прямыми обязанностями в сфере
легкой промышленности. Уже в апреле 1940 года он становится заместителем
председателя Совнаркома СССР и председателем Совета по товарам широкого
потребления при этом же совнаркоме. 24 июня 1941 года, спустя всего два дня
после начала Великой Отечественной войны, Сталин назначает Косыгина
заместителем председателя Совета по эвакуации при СНК СССР. Косыгин работал
на этом посту профессионально и самоотверженно. В сентябре 1941 года он
осуществил эвакуацию из Харькова танкового, турбинного и
электротехнического заводов. На обратном пути в Москву его автомобиль чуть
было не заехал на территорию, оккупированную немцами. Косыгин осуществлял
эвакуацию и московских предприятий. 13 ноября 1941 года он докладывал в
Государственный Комитет Обороны (ГКО) об эвакуации около 500 заводов и
фабрик.
С января по сентябрь 1942 года Косыгин в качестве уполномоченного ГКО
находился в Ленинграде. Он был одним из инициаторов строительства
знаменитой "Дороги жизни" вдоль восточного берега Ладожского озера.
Персонально на Косыгина были возложены задания по строительству
трубопровода по дну Ладожского озера и подготовке к открытию судоходства по
озеру. Оба задания были выполнены, причем трубопровод длиной 29 километров
был сдан в эксплуатацию досрочно и обеспечивал с 1942 года топливом город и
фронт. Успешно справлялся Косыгин и с поручением правительства (в конце
июня 1942 г.) по обеспечению Красной Армии инженерными и саперными
средствами. Однако в годы войны Косыгину доводилось иметь дело не только с
проблемами эвакуации и налаживания производства инженерных и саперных
средств. Сохранились документы о его причастности к депортации немецкого и
финского населения из пригородов Ленинграда в 1941 году. 29 августа 1941
года, в момент резкого ухудшения положения на Ленинградском фронте,
Молотов, Маленков, Жданов и Косыгин посылают Сталину следующую телеграмму:
"Сообщаем, что нами принято решение о немедленном переселении из пригородов
Ленинграда немецкого и финского населения в количестве 96 000 человек.
Предлагаем выселение произвести в Казахстан - 15 000 человек, в
Красноярский край - 24 000 человек, в Новосибирскую область - 24 000
человек, Алтайский край - 12 000 человек и Омскую область - 21 000 человек.
Организацию переселения возложить на НКВД. Просим утвердить это
предложение". После возвращения из Ленинграда Косыгин вскоре возглавил
Совнарком РСФСР, с 1943 года он занимался вопросами восстановления
народного хозяйства.
«Ленинградское дело».
В послевоенные годы Косыгин не утратил расположения Сталина. В 1948
году он становится членом Политбюро ЦК и министром финансов (продолжая
оставаться заместителем Председателя Совета Министров СССР). В 1949 году
над Косыгиным нависла смертельная опасность. Грянуло "ленинградское дело".
До сих пор до конца не ясно, почему Косыгину удалось в этой, почти
безнадежной для себя ситуации (ведь он тоже был "ленинградцем", а его жена,
как упоминалось выше, приходилась родственницей Алексею Кузнецову - одному
из главных обвиняемых по "ленинградскому делу", с котором Косыгины были
очень дружны), "вытянуть счастливый билет", как писал в своих мемуарах
Хрущев. Сам Косыгин рассказывал уже в 70-е годы своему заместителю по
Совмину Владимиру Новикову о том, что во время следствия по "ленинградскому
делу" Микоян, работавший тогда заместителем Председателя Совета Министров
СССР, "организовал длительную поездку Косыгина по Сибири и Алтайскому краю
якобы в связи с необходимостью усиления деятельности кооперации, улучшения
дел с заготовкой сельскохозяйственной продукции". Косыгин не исключал и
того, что эту командировку Микоян согласовал со Сталиным, согласие которого
означало, что Косыгин не будет репрессирован.
К неприятностям Косыгина, связанным с "ленинградским делом", добавился
поступивший Сталину в июне 1949 года донос о том, что будто в 1948 году,
когда Косыгин был министром финансов, в Гохране происходили крупные хищения
золота и драгоценных камней. Сталин поручил министру Госконтроля Мехлису
провести ревизию в Гохране. Ревизии Мехлиса, как правило, заканчивались для
многих чиновников в лучшем случае выговорами по партийной линии. Мехлис
проводил ревизию Гохрана в течение четырех месяцев. Никаких нарушений
ревизия не обнаружила, кроме недостачи 140 грамм (!) золота. Мехлис дал
команду разобраться в причинах этой недостачи. В Гохране начали работать
специалисты-эксперты по золоту. К счастью для Косыгина, они установили, что
недостача злосчастных 140 грамм золота вызвана различной степенью влажности
воздуха в помещениях, где определялся первоначальный вес слитков (во время
войны Гохран находился в Свердловске), и влажностью воздуха в основных
помещениях Гохрана в Москве. Кроме того, эксперты утверждали, что в
процессе множественных перевозок и перекладок слитков потери металлла
неизбежны. Мехлис удовлетворился этими объяснениями и не только дал знать
Сталину о том, что у Косыгина все в порядке, но и ходатайствовал о
награждении работников Гохрана за "отличное" ведение дела.
Вскоре начальник Гохрана получил орден Ленина. Несмотря на то что
ревизия Мехлиса окончилась для Косыгина благополучно, почти до самой смерти
Сталина Косыгин жил в ожидании ареста. Его зять Жермен Гвишиани вспоминал,
что Косыгин, узнав о том, что среди предъявленных Николаю Вознесенскому
обвинений было обвинение в незаконном хранении оружия, утопил в реке два
сохранившихся с войны пистолета. Гвишиани удалось обнаружить на даче у
Косыгина подслушивающие устройства, и, когда он сообщил о них тестю, тот
строго сказал: "Ничего не трогай и никому не говори". Каждое утро, уходя на
работу, Косыгин говорил родным: "Прощайте" и напоминал о заранее
обговоренных действиях семьи в случае его ареста. Только в конце 1952 года,
после ХIХ cъезда КПСС, Косыгину стало ясно, что "этап подозрений и
недоверия заканчивается". Произошло это после того, как на каком-то
совещании к нему подошел сам Сталин, тронул его за плечо и сказал: "Ну как
ты, Косыга? Ничего, ничего, еще поработаешь".
Отношение к правлению Сталина
Несмотря на то что Сталин уничтожил ближайших соратников и друзей
Косыгина по работе в Ленинграде, из-за чего около трех лет ему пришлось
прожить в постоянном ожидании ареста, он тем не менее навсегда сохранил
самые теплые чувства по отношению к "вождю народов". По свидетельству
Гвишиани, "Косыгин высоко ценил сильную волю и организаторские способности
Сталина. Алексей Николаевич оставался с ним в Москве во время войны, когда
все правительство эвакуировалось в Куйбышев, и позже категорически не
соглашался с насмешливым замечанием Хрущева, утверждавшего, что в войну
Сталин командовал "по глобусу", стоявшему в его кабинете". Однако привычка
скрывать свои мысли и чувства, приобретенная за годы сталинской службы,
осталась у Косыгина навсегда". Уместно вспомнить, что выдумка Хрущева о
том, что Сталин вел войну "по глобусу", прозвучала не на какой-то пирушке,
а в знаменитом закрытом докладе о культе личности Сталина на ХХ съезде
КПСС. Означает ли это, что Косыгин отвергал в принципе десталинизацию
общества, затеянную Хрущевым. Отчасти, это было действительно так. В
вопросах идеологии Косыгин проявлял сталинскую твердость. В декабре 1969
года, когда Политбюро обсуждало публиковать или нет в "Правде" статью к 90-
летию со дня рождения Сталина, Косыгин высказался решительно за публикацию
статьи. Статья была опубликована, несмотря на то что некоторые члены
Политбюро, в частности Подгорный, Пельше, Кириленко, активно возражали
против этой публикации, ставящей, по их мнению, под сомнение решения ХХ
съезда и выставляющей таким образом руководителей КПСС в роли
непоследовательных, двусмысленных политиков, что особенно вредно скажется
на отношениях с "братскими" компартиями. Брежнев, как это не раз бывало при
возникновении острых разногласий в Политбюро, испытывал колебания, но после
того, как Косыгин и остальные члены и кандидаты в члены Политбюро - Суслов,
Устинов, Шелест, Андропов, Мазуров, Гришин - высказались за публикацию
статьи, взял сторону большинства.
Косыгин занимал крайне жесткую позицию и в отношении писателя
Александра Солженицына, одного из главных символов десталинизации, чья
повесть "Один день Ивана Денисовича" при Хрущеве была не только напечатана
в "Новом мире", но и ставилась в пример другим писателям секретарем ЦК по
идеологии начала 60-х Ильичевым. 7 января 1974 года на заседании Политбюро,
разбиравшем вопрос о Солженицыне, Косыгин предложил следующее: "Нужно
провести суд над Солженицыным и рассказать о нем, а отбывать наказание его
можно сослать в Верхоянск, туда никто не поедет из зарубежных
корреспондентов". В конце концов Андропову все же удалось добиться согласия
от Политбюро принять его предложение ограничиться высылкой Солженицына из
СССР, но это стоило ему больших усилий, поскольку за арест и ссылку
писателя помимо Косыгина высказывались Брежнев, Подгорный, Шелепин.
Не жаловал Косыгин и "отца" Пражской весны, лидера коммунистов
Чехословакии Дубчека, которого он считал "подлецом # 1" в чехословацком
руководстве. Однако он не только, как и Брежнев, до конца противился вводу
войск в Чехословакию, но и сумел дать близкий к истине анализ
"оппортунизма" Дубчека и его сторонников. Показательна в этом плане стычка
Косыгина с Андроповым, который выступал сторонником жестких мер в отношении
"прогнившего" чехословацкого руководства. 19 июля 1968 года на заседании
Политбюро Председатель КГБ резко выступил против инициативы Брежнева и
Косыгина о проведении двухсторонних переговоров руководства СССР и
Чехословакии с тем, чтобы попытаться воздействовать на чехословаков всеми
возможными мерами "политического воздействия". "Я считаю, - говорил
Андропов, - что в практическом плане эта встреча мало что даст, и в связи с
этим вы зря, Алексей Николаевич, наступаете на меня. Они сейчас борются за
свою шкуру и борются с остервенением. Правые во главе с Дубчеком стоят
твердо на своей платформе. И готовимся не только мы, а готовятся и они
очень тщательно. Они сейчас готовят рабочий класс, рабочую милицию. Все
идет против нас". На этот выпад Косыгин ответил так: "Я хотел бы также
ответить т. Андропову, я на вас не наступаю, наоборот, наступаете вы. На
мой взгляд, они борются не за свою собственную шкуру, они борются за социал-
демократическую программу. Вот их суть борьбы. Они борются с остервенением,
но за ясные для них цели, за то, чтобы превратить на первых порах
Чехословакию в Югославию, а затем во что-то похожее на Австрию".
В конце 80-х - начале 90-х годов эти предположения стали реальностью.
Помимо скрытого неприятия Косыгиным идеологического развенчания Сталина
Хрущевым у него были веские основания быть недовольным экономическими
преобразованиями Никиты Сергеевича. Косыгин не понимал и не принимал
бесчисленные реорганизации органов управления народным хозяйством,
происходившие в период "оттепели". Особенное недовольство у него вызывало
упразднение Хрущевым отраслевых министерств, вместо которых возникли
пресловутые совнархозы. Правда, Косыгин не высказывал своего недовольства
упразднением так открыто и явно, как, например, председатель Госплана
Николай Байбаков, который на вопрос Хрущева о том, как он относится к
совнархозам, откровенно заявил: "Нельзя ликвидировать Министерства топливно-
энергетической, оборонной промышленности, транспорта, сырьевые и
машиностроительные... Если мы ликвидируем министерства, то потеряем бразды
правления экономикой". Подобные откровения Байбакова закончились для него
тем, что его сняли с российского Госплана и отправили руководить
совнархозом в Краснодарский край.
Отношение к политике Хрущёва
Косыгин в отличие от Байбакова избегал спорить с Хрущевым по
принципиальным вопросам реформирования системы управления экономикой.
Правда, в 1962 году он выступил против его идеи создания Комитета
партийного и государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР, но
на решение Хрущева о создании этого комитета протесты Косыгина не повлияли.
Чаще всего не влияли на него и протесты Косыгина по многим конкретным
хозяйственным вопросам. Один из сотрудников Секретариата Совмина Анатолий
Рябков вспоминал о конфликте Косыгина с Хрущевым по вопросу строительства
целлюлозно-бумажного комбината в районе Астрахани. Эту идею внушил ему
бывший министр бумажной промышленности Орлов, уверявший, что строительство
комбината в дельте Волги чрезвычайно выгодно: огромные заросли камыша,
можно, мол, использовать в качестве сырья для целлюлозы и картона. Хрущев
потребовал от Косыгина выделить на строительство этого комбината около 300
с лишним миллионов рублей. Косыгин не соглашался, поскольку план на
очередной год был уже сверстан и строительство комбината потребовало бы
взять деньги, предназначенные для химии, металлургии и машиностроения.
Кроме того, он высказывал сомнение относительно годности камыша в качестве
сырья для целлюлозы и картона. Однако Хрущев настоял на своем: комбинат был
построен, но толку от него не было никакого - одни убытки. "Камыш, -
вспоминал Рябков, - как и полагал Алексей Николаевич, не оправдал надежд:
"местное сырье" оказалось негодным для производства целлюлозы и картона.
Кроме того, после массового сбора в первый год рост камыша на выкопанных
местах не возобновился. Этим был нанесен ущерб и природному комплексу
дельты: создались неблагоприятные условия для гнездования водоплавающих,
нереста рыбы. А лес в дальнейшем пришлось возить из Архангельска, Костромы,
Вологды..."
Недовольство Косыгина политикой Хрущева участники заговора октября
1964 года обратили в свою пользу. По свидетельству Шелепина Косыгин был
поставлен в известность о готовящемся смещении Никиты Сергеевича со всех
его постов. На заседании Президиума ЦК КПСС 13-14 октября, предшествующего
известному пленуму, на котором снимали Хрущева, Косыгин выступал вслед за
Микояном, который пытался заступаться за Хрущева, предлагая, в частности,
сохранить за ним пост Председателя Совета Министров СССР. Косыгин резко
выступил против этого предложения, заявив, в частности, о том, что
"полумерами не удастся решить. Стиль т. Хрущева не ленинский".
«Косыгинские реформы»
После смещения Хрущева Косыгин занял должность Председателя Совета
министров, на которой проработал 16 лет. В 1965 году он выступил с рядом
инициатив, получивших название "косыгинских реформ". Эти реформы, с одной
стороны, были призваны покончить с "хрущевскими" экспериментами с системой
управления народным хозяйством, с другой - дать новые импульсы развитию
экономики. Первая задача была выполнена успешно - взамен совнархозов снова
вернули министерства. Успешно начали проводиться в жизнь и главные идеи
"косыгинских реформ" в области планирования народного хозяйства. Смысл этих
реформ, по мнению одного из референтов Косыгина Игоря Карпенко, заключался
в том, чтобы "сменить военно-штабную систему с ее главным лозунгом "План
любой ценой".
Косыгин стремился вдохнуть новую жизнь в плановую социалистическую
экономику комплексом взаимосвязанных между собой мероприятий. В основу
планирования были заложены объемы только реализованной продукции,
количество плановых показателей, спускаемых сверху и регламентировавших до
мелочи каждый шаг предприятия, было снижено с 30 до 9 показателей, из
отчислений от прибыли на предприятиях создавались фонды развития
производства и материального поощрения, заводы и фабрики получили право
самим реализовывать сверхплановую продукцию, устанавливать штатное
расписание и сметы. В сельском хозяйстве закупочные цены на продукцию
повышались в 1,5-2 раза, вводилась льготная оплата сверхпланового урожая,
снижались цены на запчасти и технику, уменьшились ставки подоходного налога
на крестьян. Кстати, именно Косыгин подписал в августе 1974 года
постановление Совмина, по которому крестьяне наконец-то стали полноправными
гражданами страны - на них распространили паспортную систему.
Реформы дали благоприятные результаты в годы восьмой пятилетки (1965-
1970 гг.). Не будем утруждать читателя цифровыми показателями, укажем лишь
на то, что именно в эти годы был налажен массовый выпуск легковых
автомобилей "Жигули". По инициативе Косыгина был заключен договор с
итальянской фирмой "Фиат" на строительство автозавода и организацию
производства современных автомобилей в Тольятти. Были достигнуты большие
успехи в капитальном строительстве, улучшилось положение дел в сельском
хозяйстве (в 1970 году общий рост сельскохозяйственного производства
составил 9%).
Однако, уже в самом начале реформ Косыгин сталкивался с
противодействием некоторых членов Политбюро его начинаниям. По
воспоминаниям Байбакова, когда на одном из заседаний Политбюро обсуждалась
концепция реформы, председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный
"со свойственной ему грубоватостью и недоверчивостью произнес: "На кой черт
нам реформа? Мы плохо развиваемся, что ли?", - на что Косыгин возразил:
"Реформа необходима, темпы развития экономики стали снижаться. Все валовые
методы исчерпаны, поэтому надо развязать инициативу, поднять в коллективах
интерес к результатам труда". "Но Подгорный, - вспоминает далее Байбаков, -
напыщенно и напористо отстаивал свое, споря не только с Косыгиным, но и с
недостаточно уверенным в необходимости реформы Брежневым, не говоря уже об
остальных: "Если проводить реформу, то нужно к ней тщательно готовиться.
Рано проводить", - настаивал Подгорный".
Многие современники свидетельствуют о том, что "косыгинские" реформы
были свернуты во многом из-за того, что Брежнев ревниво относился к
Косыгину и постепенно лишал его все больше и больше реальных рычагов
управления экономикой. Бывший первый секретарь Московского горкома КПСС
Николай Егорычев вспоминал, что в 1966 году Брежнев как-то сказал ему: "Ну
скажи, зачем это Косыгин поехал по украинским заводам? Что ему там делать?
Все о своем авторитете печется. Пусть бы лучше в Москве сидел да делами
занимался". Однако есть свидетельства и о том, что отношения Брежнева и
Косыгина стали портиться не в середине 60-х, а с 1975 года. Так, в
частности, считает бывший заместитель Косыгина по Совмину Владимир Новиков.
"В течение десяти лет, - пишет он. - отношения между ними, смею утверждать,
были хорошими. Я не раз бывал на даче Брежнева вдвоем с Устиновым. Устинов
был не очень доброжелателен к Косыгину. Брежнев же, наоборот, в то время
при мне ни разу не отозвался о нем плохо. И хотя Брежнев очень хорошо
относился к Устинову, но, когда тот в домашней обстановке начинал отпускать
какие-либо колкости в адрес Алексея Николаевича, Леонид Ильич не
поддерживал беседу в этом направлении. Роковую роль, на мой взгляд, в
ухудшении отношений между Брежневым и Косыгиным сыграл Н.А. Тихонов. С 1974
г. Брежнев начал болеть, уже через год недуг стал резко прогрессировать. У
него явно развилась подозрительность, и Тихонов умело направлял ее против
Косыгина, стремился вбить клин между ними. Это ему удалось, и с 1975 г. их
взаимоотношения начали ухудшаться. Тихонов без конца докладывал Брежневу о
тех или иных, большей частью надуманных ошибках Алексея Николаевича. В
оппозицию Косыгину он стремился втянуть и остальных его заместителей.
Например, мне он говорил: "Знаешь, ведь мы в Совмине - простые пешки, даже
не имеем права подписать незначительное распоряжение. Вся власть у
председателя и его заместителя Дымшица, который располагает материальными
ресурсами". Реформы Косыгина буксовали не только из-за интриг в верхних
эшелонах власти. Им активно сопротивлялись многие министерства. Вот один из
ярких примеров на эту тему, описанный референтом Косыгина Карпенко. Речь
идет о так называемом бунте сорока министров. "Суть дела заключалась в том,
- пишет Карпенко, - что реформа резко увеличила цену срыва договорных
обязательств. Предприятие, скажем, из-за недопоставки чепуховой, копеечной
детали могло задержать выпуск дорогостоящей продукции, сорвать задание по
ее реализации, а значит, потерять значительную сумму отчислений в
поощрительные фонды. По новым условиям в таких случаях можно было через
Госарбитраж взыскать с недобросовестного партнера не только штраф за
недопоставленную продукцию, но и потребовать возмещения всех потерь и
убытков, которые понесло предприятие. Госарбитраж получил право решать
такие споры, даже если они возникли у коллектива с собственным
министерством. Однако охотников обращаться в Госарбитраж с подобными
жалобами находилось очень мало - получалось себе дороже. Ведь с
поставщиком, не говоря уж о собственном министерстве, работать предстояло
многие годы, и портить с ним отношения было просто опасно. Чтобы поднять
дисциплину взаимных поставок, Косыгин пошел на такую меру: было принято
постановление, по которому выполнение плана засчитывалось лишь после
удовлетворения всех заказов потребителей. Против этого и восстали дружно
Госплан и наиболее сильные министерства и авторитетные министры,
утверждавшие, что в таком случае все их предприятия останутся не только без
премий, но и без зарплаты. В итоге победа осталась за министрами. И хотя
распоряжение Косыгина официально отменено не было, оно практически никогда
так и не вступило в действие".
Реформы Косыгина постепенно были свернуты и в силу благоприятной
экономической конъюнктуры для СССР на нефтяном и газовом рынке. Мировой
энергетический кризис совпал с бурным развитием в нашей стране нефтяной и
газовой промышленности. Развитые страны были готовы платить за тонну нефти
по 100 долларов, в то время как ее себестоимость в Самотлоре составляла
около 5 рублей, а общий объем нефтедобычи СССР быстро довел до 600, а затем
и 650 миллионов тонн. Открытие нефтяных и газовых месторождений в Западной
Сибири постепенно привело к тому, что к середине 80-х гг. две трети
общесоюзной добычи нефти и более 60% добычи газа обеспечивала Западная
Сибирь. Этот мощный прорыв имел свои как позитивные, так и негативные
стороны. С одной стороны, на валюту, вырученную от экспорта нефти и газа,
закупалось западное комплектное оборудование для строительства новых
заводов. На нефтедоллары было закуплено оборудование для КамАЗа, Волжского
автомобильного завода, Уфимского мотостроительного завода, выпускавшего
двигатели для автомобилей "Москвич". С другой стороны, на эти же
нефтедоллары закупалось и продовольствие, что постепенно привело к подрыву
отечественного сельскохозяйственного рынка. Впрочем, ставка на массовый
импорт продовольствия была сделана еще при Хрущеве, однако в 70-е годы этот
импорт не только не был свернут, но и значительно увеличился. Советский
Союз становился все более зависимым от закупок продовольствия за границей.
Если в 1973 г. импорт зерна составил 13,2 % от всего его количества,
производимого в стране, то в 1975 - 23,9%, в 1981 - 41,4%. Причем зерно
покупали уже не только на нефтедоллары, но и на средства, вырученные от
продажи золотого запаса страны. Если в 1967 году (в разгар косыгинских
реформ) на закупку зерна было затрачено 50,2 тонны золота, то в 1972 году -
458,2 тонны (!) (эти данные историки А. Коротков и А. Степанов обнаружили в
архивах Политбюро ЦК КПСС). Это уже были не реформы, а путь в никуда...
Заключение
Алексей Косыгин, безусловно, как и остальные члены Политбюро, несет
ответственность за срыв реформ середины 60-х годов. Может быть, если бы он
чувствовал себя политиком, а не инженером, ему бы удалось использовать свой
гораздо более высокий политический и административный потенциал, чем у
других членов брежневского Политбюро, для проведения в жизнь своих идей. Но
этого не случилось не только из-за отсутствия у Косыгина политической воли
в середине 70-х годов, но во многом из-за причин личного свойства. После
смерти жены в 1967 году в нем что-то надломилось, он перенес два инфаркта,
попадал в автокатастрофы, чуть не утонул, плавая на байдарке. В конце
концов его вынудили подать в отставку. Зять Косыгина Гвишиани вспоминал,
что незадолго до отставки Алексею Николаевичу позвонил в больницу Черненко.
Между ними состоялся примечательный диалог:
- Алексей Николаевич, вы все болеете, есть мнение, что вам надо подать
в отставку.
- А почему Леонид Ильич мне об этом не скажет?
- Да он сам болеет...
Вот таким трагикомическим образом заканчивалась карьера одного из
самых талантливых сталинских выдвиженцев конца 30-х...
Реферат на тему: Абсолютизм в Австрии
Содержание.
|№п/п | |Стр. |
| |Введение. |2 |
|1 |Экономическая политика. |3 |
|2 |Социальная политика. |6 |
|3 |Политика унификации. |10 |
|4 |Культурная политика. |14 |
|5 |Яркие деятели-реформаторы. |17 |
| |Заключение. |21 |
| |Список литературы. |23 |
Введение.
Целью данной работы является рассмотрение абсолютизма в Австрии. Нашими
задачами были:
1. рассмотрение абсолютистской политики в экономической сфере;
2. рассмотрение политики абсолютизма в социальной сфере;
3. рассмотрение политики унификации;
4. рассмотрение культурной политики;
5. рассмотрение роли ярких деятелей реформации в «создании» Новой
Австрии;
6. подведение итога и выделение основных черт австрийского абсолютизма.
В своей работе мы не стали подробно рассматривать возникновение,
развитие и упадок абсолютизма в Австрии, а заострили свое внимание главным
образом на политике «просвещенного абсолютизма» и монархов этого периода:
Марии-Терезии и Иосифа II.
В качестве введения можно сказать, что Австрия того времени
представляла собой, несмотря на развитие торговли, ремесленного
производства и городов, преимущественно аграрную страну с очень сложным
социальным и национальным составом. Помимо непосредственно австрийских
земель, во владения Австрийской империи входили Чехия, Венгрия, Моравия и
ряд мелких герцогств.
Первым абсолютным монархом можно считать Максимилиана I. Его отец –
ФридрихIII – постоянно воевал с князьями и находился в бегах большую часть
своей жизни. Однако ему удалось организовать брак его сына с Марией,
наследницей бургундских земель. Именно благодаря этому браку в состав
империи вошли французская Бургундия и Нидерланды, а также установился
контроль над новым важным европейским торговым путем – западным путем. [5]
Максимилиан провел ряд реформ административной системы, в области
самоуправления и сословного управления, сделав сословные собрания областей
независимыми друг от друга. Именно при Максимилиане произошло
непосредственное объединение Австрии в собрание австрийских Генеральных
штатов (1518).
Вплоть до середины XVII в. Австрия была обуреваема постоянными войнами
и конфликтами, то с соседями, то внутри страны. Лишь после окончания
Тридцатилетней войны в 1648 г. она вошла, наряду с Францией, в число самых
великих держав Европы. Но войны не прошли бесследно. Именно поэтому
Леопольду I и Иосифу I предстояло восстанавливать австрийскую экономику, к
чему и стремилась партия реформ при их дворе.
Однако наиболее значимые реформы были все же проведены Марией-Терезией
и ее сыном Иосифом II. Поэтому мы и посчитали рациональным заострить на них
свое внимание.
1. Экономическая политика.
Режим экономии и бюджетные манипуляции не привели к желаемым
результатам. Только одно могло спасти страну—серьезные преобразования в
экономике. В конце XVII в. возникло несоответствие между задачами
австрийского абсолютизма и состоянием экономики в стране. Абсолютистское
государство нуждалось в относительно большом государственном аппарате и
создавало его. Ощущалась также необходимость в сильной и хорошо вооруженной
армии, которая давала бы государству возможность не только планировать, но
и осуществлять захватническую политику. Для всего этого требовались деньги.
Но деньги не падали с неба, и их нельзя было выпускать без конца.
(Австрийское государство, впрочем, неоднократно пыталось выйти из
затруднительного положения при помощи дополнительного выпуска денег, но в
результате этого валюта все более обесценивалась.) Для того чтобы страна
процветала, надо было увеличить производство товаров, создавать больше
материальных ценностей. Но существовавший в Австрии способ производства
препятствовал этому. Только изменение способов производства, введение
машин, строительство фабрик, в которых процесс производства был бы упрощен
и рационализирован при помощи разделения на несколько производственных
процессов, могло во много раз увеличить количество производимых товаров.[5]
В Австрии, как и во многих странах Европы, в это время уже начался
переход от ремесленного способа производства к мануфактуре, этой первой
ступени фабричного способа производства. В горной промышленности, в
некоторых отраслях текстильной промышленности, в металлообрабатывающей
промышленности выработка изделий велась уже мануфактурным способом. Но
переход этот осуществлялся медленно, слишком медленно для абсолютистского
государства, возникновение которого знаменовало изменения в экономике,
развитие раннего капитализма.
Государство должно было вмешаться. Оно должно было создать систему
покровительственных пошлин, поддержать возникновение мануфактуры, строить
государственные фабрики, приглашать иностранных специалистов, строить
дороги, гавани, корабли, создавать кредитные учреждения и др. меры.
Огромный вклад в развитие экономики внесла «великая тройка»
австрийского меркантилизма – Хернигк, Бехер и Шредер. Предложенные
Хернигком реформы – классические «девять правил меркантилизма» - состояли в
следующем:
1.Необходимо тщательно исследовать и познать страну, «не оставить
невозделанным ни одного клочка земли», и сделать все, «чтобы можно было
использовать ее ресурсы».
2. Имеющееся сырье должно перерабатываться в самой стране.
3. Необходимо «знакомить население со всякими изобретениями, обучать
искусствам и ремеслам, поощрять их в этом, а если потребуется — приглашать
учителей из-за границы».
4. Золото и серебро не должны быть предметом экспорта, они не должны
«храниться в ящиках и сундуках, но всегда должны находиться в обращении».
5. Необходимо приучать жителей довольствоваться по возможности местными
товарами.
6. Весь импорт, который будет признан необходимым, должен оплачиваться
не золотом, а товарами.
7. Если ввоз будет все же иметь место, то ввозить надо только сырье, с
тем чтобы перерабатывать его в стране.
8. «Днем и ночью» нужно заниматься поисками новых рынков сбыта во всем
мире.
9. Товары, которые могут быть произведены в стране, ни в коем случае не
должны импортироваться.[5]
Хоть и медленно, постепенно, но все же значительная часть программы
Хернигка была выполнена. Этому способствовал приход к власти Иосифа I.
Кроме того, меркантилисты, не дожидаясь активной поддержки короны, сами
проявляли инициативу. Особенно значительной была деятельность Шредера и
Бехера. Так, Бехер основал «Императорскую шелковую компанию»,
принадлежавшую государству и открывшую в Австрии первые текстильные
предприятия, она явилась предшественницей современных акционерных обществ.
Бехер был также основателем «Коммерческой коллегии» - центрального
государственного учреждения, которое ставило своей целью установление цен и
контроль над ними.
Шредером и Бехером был основан «Дом мастерства и учебы», который
занимался подготовкой квалифицированных рабочих. В 1702-1703 гг. возник
Государственный банк.
Австрия пошла по тому пути развития, который превращал страну в одно
экономическое целое. Результатом такого развития явилось планомерное
улучшение связей между отдельными частями страны. Одновременно государство
начало создавать технические предпосылки для экспорта новых товаров и
импорта сырья для развивающейся промышленности.
Началось строительство дорог, гаваней и, несколько позже, - при Карле
VI и Марии-Терезии – внутренней системы каналов.
Быстрое экономическое развитие в первой трети XVIII века вызвало в
Австрии спекулятивную горячку. Именно в это время многие стали наживать
крупные финансовые состояния.
Воцарение Марии-Терезии ознаменовало новый этап в экономике. Одной из
ее важнейших финансовых реформ было введение единой системы пограничных и
внутренних пошлин. В 1775 г. большинство специальных пошлин было отменено.
Сборы могло осуществлять только государство или, в крайнем случае, земли,
но не частные лица.
Финансовые реформы Марии-Терезии были исключительно непопулярны, однако
в 1755 г. государственная казна не только не была пустой, но еще имела
запас в 2 млн. гульденов. В короткий срок доходы государства возросли с 36
до 56 млн. гульденов.[5]
В экономической политике короны времен Марии-Терезии и Иосифа II можно
установить две основные линии. Во-первых, прямая поддержка экономического,
прежде всего промышленного развития, и не столько денежными средствами,
сколько созданием предпосылок для этого развития; во-вторых, устранение
препятствий, стоявших на пути экономического развития.
Государство приступило к подготовке своих кадров – техников и рабочих,
приглашало иностранных специалистов. Корона запретила выезд из страны
квалифицированных рабочих.
Вывоз важного сырья был запрещен. Новые предприятия освобождались от
налогов и некоторое время получали прямую денежную поддержку. Была введена
единая валютная система. В 1786 г. в Австрии появился специальный
промышленный банк, занимавшийся коммерческими, кредитными и обменными
операциями. «Генеральным штабом» экономической политики был «Надворный
коммерческий совет», созданный в 1752 г.
К экономической политике короны относились также вопросы аграрной,
переселенческой политики и колонизации земель.
Усовершенствования в сельском хозяйстве были названы «клеверной
революцией». Крестьян вынуждали отказаться от трехпольной системы и
заставляли сеять клевер, что приводило к повышению урожайности.
Корона начала продавать принадлежавшие ей лесные участки частным лицам,
что вызвало развитие деревообрабатывающей промышленности, но привело к
ухудшению положения крестьян.
Освобождение крестьян Иосифом II косвенным образом способствовало
превращению земли в товар и облегчило возникновение крупных
сельскохозяйственных предприятий капиталистического типа.
В проведении колонизации малозаселенных земель Габсбурги преследовали
две цели: во-первых, сделать новые земли экологически доходными, то есть
земли, являвшиеся дефицитной статьей бюджета, превратить в источник
получения доходов, и, во-вторых, облегчить оборону страны, создав
поселения, жители которых сами могли бы защищать ее границы.
С середины XVIII в. проводилась особая экономическая политика по
отношению к Венгрии и притом не столько короной, сколько новой австрийской
буржуазией.
Австрийская буржуазия сознательно и планомерно всеми средствами
задерживала индустриализацию Венгрии. Венгрия должна была остаться
аграрной страной, чтобы производить сырье для австрийской промышленности.
Это привело к противостоянию австрийской и венгерской буржуазии.
Но конфликты, предпосылки для которых создала экономическая политика
короны, начались позже. Вначале эта политика привела к быстрому и
значительному укреплению Австрии, к новому подъему благосостояния страны и
к пополнению государственной казны. Монархия, наконец, получила
возможность вести активную внешнюю политику и начать борьбу за свои
потерянные селезские владения.[5]
2. Социальная политика.
В Австрии господствовали феодальные отношения: крепостное право в
деревне, цехи в городах. Население Австрии состояло из следующих слоев:
крестьян и сельскохозяйственных рабочих (сельскохозяйственные рабочие
работали иногда в крупных поместьях, но в большинстве случаев — на землях
городской буржуазии, например на виноградниках, принадлежавших венским
бюргерам. Кроме того, имелось уже небольшое количество рабочих, занятых в
рудниках и солеварнях; впрочем, это были не рабочие в современном значении
слова, а скорее ремесленники), городской буржуазии (ремесленники и
торговцы), дворянства (бароны, графы, князья и рыцари), церковной знати
(прелаты, епископы, настоятели соборов и т. д.) и духовенства в целом.[5]
Социальная политика короны была довольно активной. При Марии-Терезии
основные направления в этой области можно свести к следующему:
1. Новый порядок вербовки солдат требовал точных сведений о
количестве жителей, введение новых государственных налогов
потребовало составления сведений о состояниях, землепользовании,
наличии скота и т. п. При Марии-Терезии была проведена первая
перепись населения и положено начало статистическому учету.[4]
Перепись населения показала, что в Австрии и Чехии было 13 млн.
жителей, а во всей монархии население составляло 25 млн. человек.
2. Значительно были урезаны привилегии дворян в налоговой, судебной
и управленческой сферах.
До Марии-Терезии центральные налоги были невысоки; большая часть
государственных доходов состояла из взносов земель. Дворянство и
духовенство были полностью освобождены от налогов.
Освобождение дворянства от налогов было результатом его
привилегированного положения в монархии. Уже Максимилиан I и Фердинанд II
сломили политическую самостоятельность дворянства, а также политическую
самостоятельность сословных собраний, в которых дворянство играло ведущую
роль. Они создали государственный аппарат, подчиненный короне, который
состоял главным образом из нового, зависевшего от короны придворного
дворянства. Это дворянство не получило от короны политических уступок, зато
оно получило экономические привилегии. Помещик, являвшийся господином
крестьян, обладал неограниченным правом на значительную часть крестьянского
урожая и имел право на присвоение части крестьянского труда; кроме того, он
был освобожден от налогов. За эти привилегии дворянство и служило короне.
Сохранению дворянских привилегий способствовало и то обстоятельство, что
сословные собрания, давно потерявшие политическое значение, все еще
использовались короной для решения экономических вопросов, например для
выколачивания налогов и податей; протесты сословных собраний корона обычно
оставляла без последствий. [5]
Во времена Марии-Терезии не было надобности сохранять эти дорого
обходившиеся особые привилегии.
Для переходного времени, совпавшего с правлением Марии-Терезии,
характерно, что при разработке законов о реформах в правительстве вспыхнула
острая борьба вокруг вопроса о том, оставить ли дворянству и церкви их
привилегии или, полностью ориентируясь на «новых людей, уничтожить их одним
росчерком пера». Часть советников Марии-Терезии — министр иностранных дел
Кауниц, нидерландский врач Ван-Свитен, Зонненфельс — и, прежде всего Иосиф
II были за то, чтобы довести дело до конца, уничтожить все прежние
привилегии и перестроить полностью государственный аппарат.
Мария-Терезия избрала средний путь. Она уничтожила только те
привилегии, которые обременяли государственный бюджет. Был издан новый
закон о всеобщем подоходном налоге. Дворянство перестало быть
привилегированным классом, тогда как владельцы новых фабрик были
освобождены от налогов большей частью на десять лет, а иногда и на больший
срок.
При Марии-Терезии были изданы также законы и постановления, сильно
ограничившие права дворян-землевладельцев и ослабившие до некоторой степени
зависимость крестьян от своих помещиков. Иногда эти законы рассматриваются
как первый шаг к освобождению крестьян, которое последовало при Иосифе,
однако это неверно. Но дворянские имущественные отношения были сохранены, и
крестьяне по-прежнему содержали своим трудом помещиков.[5]
3. Рядом указов было несколько облегчено положение зависимого
крестьянства, уменьшение барщины до трех дней в неделю вместо пяти-шести, а
также в отношении судебных полномочий помещиков над крестьянами.
В 1774 г. в целях урегулирования правовых отношений между крестьянами и
помещиками, были созданы так называемые «урбариальные комиссии» («уставные
комиссии»). В большей части страны, прежде всего в Чехии и Моравии, а также
в некоторых районах Австрии, помещики все еще имели право судить крестьян.
Теперь это право частично перешло к районным управлениям, которые в свою
очередь были подчинены органам власти земель. Целый ряд положений, например
положение, по которому крестьяне перед бракосочетанием должны были
испрашивать разрешения помещика или могли брать работу на дом только с его
разрешения и затем отдавать ему часть заработанных денег, — был полностью
отменен. В австрийских землях, за исключением Каринтии и Штирии, повинность
крестьян, обязывающая их бесплатно работать на своего помещика, — барщина —
не была особенно обременительной и в большинстве случаев составляла один
рабочий день в месяц, зато в Чехии, Моравии, Силезии и во вновь
присоединенных к монархии землях размеры барщины почти не были ограничены.
Нередко бывало, что крестьяне в этих землях работали на помещика пять или
шесть дней в неделю. Согласно так называемым барщинным патентам 1771—1778
гг. барщина была ограничена тремя днями в неделю. Три дня в неделю — это
было еще очень много, но все-таки это было некоторым улучшением положения
крестьян.[5]
При Иосифе II реформы были углублены и велись еще более активно. Одним
из важных дел Иосифа было освобождение крестьян, точнее говоря,
освобождение крестьян от повинностей по отношению к дворянам, а также
освобождение их от других ограничений.[4]
Положение крестьян во внутренних австрийских землях, в Тироле и
Зальцбурге, было относительно хорошее. Попытка дворянства в XVI в.
подчинить их и возложить на них более тяжелые крепостные повинности
разбилась о сопротивление крестьянства. Большинство крестьян платило
помещикам установленный несколько веков назад оброк, несло установленную в
докапиталистические времена барщину. Ни оброк, ни барщина не были слишком
обременительными. Наибольшую опасность представляло экономическое
ограбление крестьян дворянами и спекулянтами, а также попытки дворянства
согнать крестьян с земли или лишить их права пользования лесами и лугами.
Иным было положение крестьян в Чехии и Моравии, и еще худшим — в
недавно присоединенных провинциях: здесь оно было значительно хуже, чем во
Внутренней Австрии — в Каринтии и в Штирии. В неавстрийских землях, за
исключением, быть может, итальянских провинций, крестьяне не были даже
крепостными — они были настоящими рабами. В восточных землях, включая
Венгрию и Словакию, помещики и спекулянты немилосердно грабили крестьян. О
тяжелом положении крестьян лучше всего свидетельствует тот факт, что Марии-
Терезии пришлось ограничить работу крестьян на помещиков (или на
спекулянтов, которым помещики отдавали крестьян в наем) тремя или четырьмя
днями в неделю; даже это постановление Марии-Терезии явилось для крестьян
большим облегчением. В правовом отношении крестьяне полностью зависели от
помещика, который произвольно накладывал на них штрафы и требовал большую
плату за разрешение отремонтировать дом, заниматься ремеслом или жениться.
В Чехии и Моравии особенно тяжелым для крестьян было существовавшее там
запрещение свободного передвижения. [5]
В 1781 г., через год после своего вступления на престол, Иосиф издал
свой первый крестьянский закон — так называемый патент о подданных
(Utertanenpatent). По этому патенту в Чехии, Моравии, Силезии, Галиции, а
несколько позднее и в Венгрии, Каринтии, Крайне и Штирии крепостное право
было отменено и заменено так называемым «подданством». Это означало, что
земля продолжала оставаться во владении помещика, и крестьянин за
пользование ею должен был по-прежнему уплачивать оброк. Личная же
крепостная зависимость крестьянина была отменена. Он мог идти, куда хотел,
выполнять работу, какую хотел, мог жениться, заниматься ремеслом, покупать
и продавать имущество. Этот закон, естественно, имел и свою оборотную
сторону: крестьянин стал лично свободным, но его освободили также и от
земли, он был лишен своей земли. Отмена крепостничества в такой форме
привела, прежде всего, к увеличению тяги крестьян из деревни в город, что
дало новой промышленности рабочую силу, в которой она нуждалась. Этот
первый крестьянский патент не встретил слишком большой оппозиции.
Исключение составляло чешское дворянство, но и оно не имело достаточных
оснований, чтобы выражать серьезный протест, так как, даже потеряв
баснословно дешевую рабочую силу, оно все же получало большие доходы.
Значительно больше ограничивали права дворянства патент о наказаниях
подданных, отменявший право дворян творить суд и расправу, затем
постановление, запрещавшее сгонять крестьян с земли, а также распоряжение,
по которому крестьянам разрешалось наследовать владения, и, наконец,
урбариальный патент (патент о повинностях) 1789 г. Этот патент установил
размеры подати, которую крестьянин обязан был выплачивать помещикам; она
должна была уплачиваться деньгами и составляла 17% крестьянского дохода.
Барщина была отменена. «Имущественное право» помещика на землю, с которой
крестьянин не мог быть согнан и которую он мог наследовать, ограничивалось
теперь правом взимать подоходный налог в размере 17%; это составляло
ничтожную долю того, что помещик получал прежде. Дворянство резко выступило
против патента. Консервативные историки приводят этот патент в качестве
доказательства «бесчеловечности и беспощадности Иосифа». По их мнению,
«бесчеловечность» состояла в том, что крестьяне не были обязаны платить
помещику выкуп за «потерю» им рабочей силы.
4. Что касается религиозной политики Габсбургов, то здесь основную роль
сыграл Иосиф II.
Он был «свободомыслящим» постольку, поскольку считал, что религия —
частное дело каждого гражданина и что нет никаких оснований сохранять
старое монопольное положение католической церкви в Австрии. Эта его позиция
нашла свое отражение в «Патенте о толерантности» (веротерпимости), по
которому всем принадлежавшим к признанным религиям в монархии, прежде всего
к протестантской и к греческо-православной церкви, было гарантировано право
свободно отправлять религиозные обряды и иметь свои церкви, а все
ограничения и дискриминационные мероприятия были запрещены. Она выразилась
также в законе, по которому все направленные против евреев постановления —
принудительные гетто, обязательное ношение особой одежды, запрещение
заниматься целым рядом профессий — были отменены и евреи были приравнены ко
всем другим гражданам государства. Римско-католическая церковь же лишалась
многих своих привилегий, в том числе права провозглашать папские буллы без
санкции государя. [5]
Политика Иосифа относительно церкви воплощала лишь старый габсбургский
принцип: безусловное подчинение церкви авторитету государства. Главой
католической церкви, которая и впредь оставалась государственной церковью,
по мнению Иосифа, должен был быть не папа, а государь страны или, в
качестве его представителя, особый чиновник. Все распоряжения и определения
папы должны были утверждаться государем, а служители церкви приравнивались
к государственным чиновникам. Папа протестовал против этих распоряжений, он
даже прибыл в Вену для личных переговоров с Иосифом. Иосиф принял его
вежливо и столь же вежливо, но твердо заявил, что, по его мнению, папа
является авторитетом в моральных, но не в церковно-правовых или
государственно-правовых вопросах, и тот уехал несолоно хлебавши.
Радикальнее было такое мероприятие, как закрытие части монастырей и
роспуск церковных орденов, но и его нельзя рассматривать как антицерковное
или антирелигиозное мероприятие. Иосиф и его сторонники считали, что в
государстве имеет право на защиту и поддержку только тот, кто работает с
пользой для общества. Вследствие этого он распорядился о закрытии
монастырей, не выполнявших какой-нибудь полезной работы, как, например,
уход за больными или обучение и воспитание детей. [1]
5. Во второй половине XVII в. принимается ряд указов, направленных на
привилегизацию немецкого населения габсбургской монархии. Например, во всех
провинциях было введено обязательное изучение немецкого языка как единого
государственного языка. Хотя этот шаг правительства логически был вполне
оправдан, однако за ним последовало еще несколько непопулярных мер,
усиливавших так называемый «национальный протекционизм». При поступлении на
военную и гражданскую службу предпочтение отдавалось лицам немецкого
происхождения; поощрялся рост немецкого дворянского землевладения и
немецкого капитала в зависимых землях. [1]
Одержимый идеей создания образцовой модели «просвещенного абсолютизма»,
Иосиф II шел напролом, не считаясь с интересами не только отдельных лиц, но
и сословий и даже целых народов. Он искренне считал, что действует во имя и
во благо народа. Но столь же искренне он полагал, что может при этом вполне
обойтись без народа – по принципу «Все для народа, но без его участия».[4]
3. Политика унификации.
Политическим идеалом государей Австрии и целью всех реформ за XVII в.
было создание единого, целостного, легко управляемого государства.
После войны за Австрийское наследство Мария-Терезия положила начало
образованию нового государства, создание которого было завершено только при
Иосифе II.
1. Мария-Терезия.
Административное устройство.
При Марии-Терезии был учрежден Государственный Совет. Компетенция
различных министров была четко разграничена. Провинциальные присутственные
места были подчинены центральным и лишены всякой самостоятельности, а в
делопроизводстве, ставшее чрезвычайно обширным, была введена точность и
аккуратность. На документах стали проставлять срок их подачи и отпуска за
ответственной подписью докладчика. Стали вестись журналы. Составлялись
годовые отчеты. [3]
Т.о. централизация стала административным принципом абсолютной
монархии и бумажное делопроизводство – главным ее орудием.
Военный реформы
Первые реформы были проведены в военной сфере. Хотя с 1649 г.
существовало постоянное войско из навербованных солдат, оно составляло лишь
основное ядро армии, и на случай войны этого не было достаточно. Все
остальные воинские контингенты поставляли земли, большей частью после
длительных переговоров с короной. Численность мобилизованных солдат
зависела от исходов этих переговоров. Т.о. правительство никогда не могло
знать, сколько оно получит солдат. Безусловно, это влияло на боеспособность
армии, т.к. наскоро набранные солдаты не могли быстро научиться хорошо
стрелять из пушек и пр. В 1748 г. вместо прежней системы была введена так
называемая система ”контрибуция”: каждая земля (за исключением Венгрии и
частично Тироля) выплачивала ежегодно определенную сумму австрийского
государству, которое на полученные таким образом средства вооружало,
обучало и снаряжало армию. При этом земли не могли вмешиваться в военные
вопросы. Так разрешалась финансовая сторона вопроса.
Вопрос о наборе солдат также был разрешен по-новому. Земли получали
разверстку на определенное число рекрутов, которых они должны были
выставить. Рекрут, большей частью назначавшийся по жребию из числа
военнообязанных, должен был служить в армии пожизненно. Военнообязанными
были все мужчины, за исключением дворян, помещиков, священников,
чиновников, врачей и людей других интеллигентных профессий; от военной
службы можно было откупиться и выставить замену, что делалось весьма часто.
Поэтому армия состояла из поженьщиков, мелких ремесленников и бедных
крестьян или из бродяг. [5]
К числу военных реформ Марии-Терезии относится также основание академии
– так называемого ”Терезианума”. Должность офицера становилась настоящей
профессией, к которой нужно было готовиться.
Налоговые реформы.
До Марии-Терезии центральные налоги были невысоки; большая часть
государственных доходов состояли из взносов земель. Дворянство и
духовенство были полностью освобождены от налогов на основе того, что они
создали государственный аппарат. Они не получили политических привилегий,
зато получили экономические привилегии. Во времена Марии-Терезии не было
надобности сохранять эти дорого обходившиеся особые привилегии. Была
возможность создать бюрократическое государство почти без помощи дворян.
Сыновья новой буржуазии были готовы, если только сами не становились
фабрикантами, служить верой и правдой короне в качестве чиновников, к тому
же они большей частью оказывались более способными, чем их дворянские
предшественники. Такой чиновник не только обходился государству дешевле, но
и был более дельным. Но Мария-Терезия не пошла по пути полной отмены
привилегий дворянства и духовенства, были уничтожены только те привилегии,
которые обременяли государственный бюджет. Был издан закон о всеобщем
подоходном налоге. Введенный через несколько лет подушный налог был еще
более дифференцирован и взимался в зависимости от состояния и сословия
налогоплательщиков: архиепископы – 600 гульденов в год, дворяне – от 200 до
400, крестьяне – 48 крейцеров, батраки – 4 крейцеров в год. Владельцы новых
фабрик были освобождены от налогов большей частью на 10 лет. Прямые налоги
при Марии-Терезии составляли 1/3 всех доходов. [5]
Был введен косвенный налог для всех, главным образом на предметы
потребления. Был также установлен на | |
