GeoSELECT.ru



Музыка / Реферат: Галич-бард (Музыка)

Космонавтика
Уфология
Авиация
Административное право
Арбитражный процесс
Архитектура
Астрология
Астрономия
Аудит
Банковское дело
Безопасность жизнедеятельности
Биология
Биржевое дело
Ботаника
Бухгалтерский учет
Валютные отношения
Ветеринария
Военная кафедра
География
Геодезия
Геология
Геополитика
Государство и право
Гражданское право и процесс
Делопроизводство
Деньги и кредит
Естествознание
Журналистика
Зоология
Инвестиции
Иностранные языки
Информатика
Искусство и культура
Исторические личности
История
Кибернетика
Коммуникации и связь
Компьютеры
Косметология
Криминалистика
Криминология
Криптология
Кулинария
Культурология
Литература
Литература : зарубежная
Литература : русская
Логика
Логистика
Маркетинг
Масс-медиа и реклама
Математика
Международное публичное право
Международное частное право
Международные отношения
Менеджмент
Металлургия
Мифология
Москвоведение
Музыка
Муниципальное право
Налоги
Начертательная геометрия
Оккультизм
Педагогика
Полиграфия
Политология
Право
Предпринимательство
Программирование
Психология
Радиоэлектроника
Религия
Риторика
Сельское хозяйство
Социология
Спорт
Статистика
Страхование
Строительство
Схемотехника
Таможенная система
Теория государства и права
Теория организации
Теплотехника
Технология
Товароведение
Транспорт
Трудовое право
Туризм
Уголовное право и процесс
Управление
Физика
Физкультура
Философия
Финансы
Фотография
Химия
Хозяйственное право
Цифровые устройства
Экологическое право
   

Реферат: Галич-бард (Музыка)



План
1. Введение.
2. Биография.
3. Библиография.



Введение
Александр Галич родился 19 октября 1918 года в городе Екатеринославе
(ныне Днепропетровск) в семье служащих. Его отец - Аркадий Самойлович

Гинзбург - был экономистом, мать-Фанни Борисовна Векслер-работала в
консерватории. Она была натура артистическая - увлекалась театром,
училась
музыке, и большинство увлечений Фанни Борисовны передалось затем ее
детям
- Александру и Валерию (последний станет известным кинооператором,
снимет
фильмы "Солдат Иван Бровкин", "Когда деревья были большими", "Живет
такой
парень" и др.). Первый (Александр) станет родоначальником нового
музыкального
движения, которое будет называться «Авторская песня».



Биография
Сразу же после рождения первенца семья Гинзбургов переехала в
Севастополь, в котором прожила без малого пять лет. В 1923 году они
перебрались в Москву, в один из домов в Кривоколенном переулке.
Спустя три
года Александр поступил в среднюю школу БОНО-24.
Вспоминает младший брат Александра Валерий: "Мир Кривоколенного
переулка
был замкнутым, я вроде бы ничего не знал о том, что происходило
вовне, но
при этом сопричастность этому вроде бы незнаемому была
неудивительной. Мы
всем двором, взрослые и дети, наблюдали подъем аэростата - зрелище
само по
себе ничего не представляло, но сопричастность событию создавала
некую
"ауру" естественной общности, что ли. В начале Кривоколенного, почти
на
углу Мясницкой, была стоянка извозчиков, а рядом - два котла для
варки
асфальта. В них ночевали беспризорники, в тепле. Мы, приготовишки,
упоенно
пели песню про "финский нож" или частушку: "Когда Сталин женится,
черный
хлеб отменится", и нам казалось, что мы приобщаемся к их беспризорной

вольности. Учились мы в здании бывшей гимназии в Колпачном переулке,
занятия для нас начинались часов с двенадцати, и мы, сидя на полу в
ожидании, когда старшие освободят классы, все это распевали...
Все мальчишки нашего двора знали, что мы живем в доме поэта
Дмитрия
Веневитинова, где Пушкин впервые читал "Годунова". Мы не знали стихов

Веневитинова, не все еще умели читать, но Пушкин, "Борис Годунов" -
это
нам было понятно. Понятнее, чем частушки и блатные песни...
Дом наш в Кривоколенном был суматошный, бесконечные гости, всегда
кто-нибудь ночевал из приезжавших, и папа, и мама работали. Они не
были
конторскими служащими, поэтому работа была не регламентирована, т. е.

длилась гораздо больше обычного рабочего дня, общения с ними в
детстве
было мало, близость пришла позднее..."

Благодаря матери Александр уже в раннем возрасте начал увлекаться
творчеством - с пяти лет он учился играть на рояле, писать стихи. В
восемь
лет он стал заниматься в литературном кружке, которым руководил поэт
Эдуард Багрицкий. В школе Александр учился на "отлично" и был
всеобщим
любимцем - кроме прекрасной игры на рояле, он хорошо танцевал, пел
революционные песни, декламировал стихи. В 14 лет свет увидела его
первая
поэтическая публикация. В июне 1934 года Гинзбурги переезжают на
Малую
Бронную.
Окончив девятый класс десятилетки, Александр подает документы в
Литературный институт и, к удивлению многих, поступает. Однако
неуемному
юноше этого мало, и он в те же дни подает документы еще в одно
учебное
заведение - Оперно-драматическую студию К. С. Станиславского, на
драматическое отделение. И вновь, к удивлению родных и друзей, он
принят.
Чуть позже, когда совмещать учебу в обоих вузах станет невмоготу,
Александр отдаст предпочтение театру и уйдет из Литинститута. Однако
и в
Оперно-драматической студии он проучится всего три года и покинет ее,
так
и не получив диплома. Причем поводом к уходу из студии послужит
обида.
Один из преподавателей студии, народный артист Л. Леонидов, однажды
дал
ему для ознакомления его личное дело. И там, среди прочего, Александр

прочел слова, написанные рукой Леонидова: "Этого надо принять! Актера
из
него не выйдет, но что-то выйдет обязательно!" Юного студийца эта
фраза
задела, и он ушел в только что открывшуюся студию под руководством
Алексея
Арбузова. Было это осенью 1939 года. А в феврале следующего года
студия
дебютировала спектаклем "Город на заре".
Спектакль "Город на заре" был показан всего несколько раз - затем
началась война. Большинство студийцев ушли на фронт, а Александра
комиссовали - врачи обнаружили у него врожденную болезнь сердца. Но в

Москве он все равно не задерживается - устроившись в геологическую
партию,
отправляется на юг. Однако дальше Грозного их не пустили.
Как раз в эти дни в Грозном появляется на свет Театр народной
героики и
революционной сатиры (первые шаги на профессиональной сцене в нем
делали
артисты, впоследствии ставшие всенародно известными: Сергей
Бондарчук,
Махмуд Эсамбаев). По воле случая участником этого коллектива
становится и
Александр Гинзбург.
Однако в составе грозненского Театра народной героики Александр
проработал недолго - до декабря. После того как он узнал, что в
городе
Чирчик под Ташкентом режиссер Валентин Плучек собирает арбузовских
студийцев, он уезжает из Грозного.

В Чирчике устроилась и личная жизнь Александра- он полюбил юную
москвичку, актрису Валентину Архангельскую (она была секретарем
комсомольской организации театра, а Галич - ее заместителем). Молодые

собирались там же расписаться, однако непредвиденное обстоятельство
помешало им это сделать. Однажды они сели в автобус и отправились в
загс.
Чемоданчик с документами они примостили возле ног, а сами принялись
целоваться. Продолжалось это всю дорогу, а когда молодые опомнились и

собрались выходить, они внезапно обнаружили, что чемоданчика уже нет-

постарались местные воры. Затею с загсом пришлось отложить до лучших
времен. Спустя год на свет появилась дочь, которую назвали Аленой.
Передвижной театр под руководством Плучека и Арбузова, в котором
играли
Александр и Валентина, колесил по фронтам. Александр выступал в нем
сразу
в нескольких ипостасях: актера, драматурга, поэта и композитора. Но
затем
в театре (он тогда уже базировался в Москве) возник конфликт между
его
основателями - Арбузовым и Плучеком. На сторону первого встал почти
весь
коллектив, о чем Плучеку было сообщено в письме. И только Гинзбург
сделал
на нем приписку, что с решением не согласен. Позднее он скажет: "Это
была
чистейшая чепуха-театр без Плучека. Арбузов все-таки не режиссер!"
Однако
Плучек из театра ушел, и тот вскоре распался.
В 1944 году жена Александра уехала в Иркутск - работать в местном
театре. Чуть позже вместе с дочерью за ней должен был отправиться и
Александр (ему обещали место завлита), однако судьба распорядилась
по-своему. Его мать внезапно заявила, что "не позволит таскать
ребенка по
"сибирям", и запретила сыну уезжать из Москвы. И тот послушался. То
ли
потому, что слишком боялся матери, то ли по причине охлаждения к
жене.
Валентине же было сообщено, что, если она хочет жить с семьей, пусть
немедленно возвращается в Москву - к мужу и ребенку (свекровь даже
обещала
первое время помогать им деньгами). Однако та рассудила по-своему и
осталась в Иркутске. Так распался первый брак Александра Гинзбурга,
который вскоре взял себе литературный псевдоним Галич (образован
соединением букв из разных слогов имени, отчества и фамилии -
Гинзбург
Александр Аркадьевич).
Весной 1945 года в жизни Галича появилась новая любовь. Звали ее
Ангелина Шекрот (Прохорова). Была она дочерью бригадного комиссара и
в те
годы училась на сценарном факультете ВГИКа. До Галича она уже успела
несколько раз влюбиться (ходили слухи о ее красивом романе с подающим

надежды режиссером) и даже выйти замуж за ординарца собственного
отца. В
этом браке у нее родилась дочь Галя (в 1942-м). Но в самом начале
войны
муж пропал без вести, и Ангелина осталась вдовой. А в 45-м в ее жизни

возник Галич. Вот как пишет Н. Милосердова: "Их свадебная ночь прошла
на
сдвинутых гладильных досках в ванной комнате в доме их друга Юрия
Нагибина. Аня была худой, утонченной, с длинными хрупкими пальцами.
Галич
называл ее Нюшкой. Еще у нее было прозвище - Фанера Милосская. Она
стала
для него всем - женой, любовницей, нянькой, секретаршей, редактором.
Аня
не требовала от Галича верности, состояние влюбленности было для него

естественным творческим стимулятором, никакого отношения не имеющим к
их
любви. Он был бабником в самом поэтическом смысле этого слова. Нюша
его не
ревновала, к романам мужа относилась с иронией. Скажем, однажды
"возмутилась": "Ладно бы выбрал себе кустодиевско-рубенсовский тип,
можно
понять. Но очередная пассия - такая же "фанера". И она решила
"воздействовать" на даму-догнала их, собравшихся "погулять", и долго
впихивала мужу разные лекарства, заботливо инструктируя даму, в каком

случае что применять. Не помогло, дама разгадала ее ход: "Нюша, дайте
еще
клистир и ночной горшок, да побыстрее, а то мы не успеем полюбоваться

закатом".
В 1945 году Галич предпринял попытку осилить высшее образование
(как
помним, до войны ему это сделать не удалось - в студии Станиславского

диплома ему не выдали). На этот раз Галич решил получить не
театральное
образование, а какое-нибудь ярко выраженное гуманитарное и
специальное. И
его выбор пал на Высшую дипломатическую школу. Однако там его Ожидал
серьезный "облом". Когда Галич пришел в школу и спросил у секретарши,

может ли он подать заявление, та смерила его высокомерным взглядом и
сказала: "Нет, вы не можете подать заявление в наше заведение". -
"Почему?" - искренне удивился Галич. "Потому что лиц вашей
национальности
мы вообще в эту школу принимать не будем. Есть такое указание".
Отсутствие диплома о высшем образовании не помешало Галичу через
пару
лет после досадного инцидента в ВДШ обрести всесоюзную славу. Пришла
она к
нему как к талантливому драматургу. В Ленинграде состоялась премьера
спектакля по его пьесе "Походный марш". Песня из этого спектакля,
тоже
написанная Галичем - "До свиданья, мама, не горюй", - стала чуть ли
не
всесоюзным шлягером. Чуть позже состоялась еще одна триумфальная
премьера
творения Галича (в содружестве с драматургом К. Исаевым) - комедии
"Вас
вызывает Таймыр".
В начале 50-х Галич был уже преуспевающим драматургом, автором
нескольких пьес, которые с огромным успехом шли во многих театрах
страны.
Среди них "За час до рассвета", "Пароход зовут "Орленок", "Много ли
человеку надо" и др. В 1954 году фильм "Верные друзья", снятый по
сценарию
Галича (и его постоянного соавтора К. Исаева), занял в прокате 7-е
место,
собрав 30,9 млн. зрителей.

В 1955 году Галича принимают в Союз писателей СССР, а три года
спустя и
в Союз кинематографистов. В 1956 году Театр-студия МХАТа (позднее
ставшая
театром "Современник") решает открыть сезон двумя премьерами, в том
числе
и спектаклем по пьесе Галича "Матросская тишина" (он написал ее сразу

после войны). Сюжет пьесы можно пересказать в нескольких словах.
Старый
местечковый еврей Абрам Шварц мечтает, чтобы его сын Давид стал
знаменитым
скрипачом. Но война разрушает его мечты. Сам Абрам погибает в гетто,
а
Давид уходит на фронт и там погибает. Но продолжают жить другие: жена

Давида, его сын, их друзья. В спектакле были заняты тогда еще никому
не
известные актеры: Олег Ефремов, Олег Табаков, Игорь Кваша, Евгений
Евстигнеев. Однако до премьеры дело так и не дошло. На генеральной
репетиции присутствовали несколько чиновников и чиновниц из
Минкульта, и
одна из них внезапно вынесла свое резюме увиденному: "Как это все
фальшиво! Ни слова правды!" В ответ на эту реплику присутствовавший
здесь
же Галич не сдержался, вскочил с места и громко произнес: "Дура!" На
этом
обсуждение увиденного закончилось.
Несмотря на этот инцидент, Галич по-прежнему оставался одним из
самых
преуспевающих драматургов. В театрах продолжали идти спектакли по его

пьесам, режиссеры снимали фильмы по его сценариям. К примеру, будущий

комедиограф Леонид Гайдай начинал свой путь в кино именно с
произведений
Галича - сначала он снял короткометражку "В степи", а в 1960 году
свет
увидел фильм "Трижды воскресший", созданный на основе пьесы Галича
"Пароход зовут "Орленок". Правда, несмотря на целое созвездие имен,
собранных в картине, -Алла Ларионова, Всеволод Санаев, Надежда
Румянцева,
Константин Сорокин, Нина Гребешкова, - фильм получился никудышный.
В первой половине 60-х содружество Галича с кино складывается более

удачно. Весной 1960 года от Союза кинематографистов он посещает с
делегацией Швецию и Норвегию.
Сценарии Галича, которые выходили в те годы из-под его неутомимого
пера,
тут же расхватывались режиссерами. Причем жанры, в которых работал
Галич,
были абсолютно разными. Например, в военной драме "На семи ветрах",
снятой
в 1962 году Станиславом Ростоцким, повествовалось о любви, опаленной
войной, в комедии "Дайте жалобную книгу" (реж. Эльдар Рязанов) - о
предприимчивой девушке -директоре ресторана, в детективе
"Государственный
преступник" (реж. Николай Розанцев) - о поимке органами КГБ опасного
преступника, повинного в гибели сотен людей в годы Великой
Отечественной
войны (за эту работу Галич был удостоен премии КГБ), в биографической

драме "Третья молодость" (реж. Ж. Древиль) - о великом русском
балетмейстере Мариусе Петипа.
Между тем под внешним благополучием Галича скрывалась некая
душевная
неустроенность, которую он очень часто заливал водкой. На этой почве
в
1962 году у него случился первый инфаркт. Однако даже после этого
"звонка"
Галич не распрощался с "зеленым змием". На совместных посиделках,
которые
он с женой посещал в те годы в домах своих коллег, он умудрялся
напиваться
даже под недремлющим оком своей Нюши. Та порой сетовала друзьям: "Я
умираю
хочу в уборную, но боюсь отойти, Саше тут же нальют, он наклюкается,
а ему
нельзя, у него же сердце!"
В начале 60-х в Галиче внезапно просыпается бард-сатирик, и на свет
одна
за другой появляются песни, которые благодаря магнитофонным записям
мгновенно становятся популярными. Самой первой песней этого цикла
была
"Леночка" (о девушке-милиционере, в которую влюбляется некий
заморский
шах), написанная Галичем бессонной ночью в поезде Москва - Ленинград
в
1962 году.
Хронологически цикл магнитиздатских песен Галича начался
"Леночкой",
после которой появились и другие его песенные вирши. Среди них
"Старательский вальсок", "У лошади была грудная жаба", "Тонечка",
"Красный
треугольник", "Аве Мария", "Караганда", "Ночной дозор", "Памяти
Пастернака", "Баллада о Корчаке", "На сопках Маньчжурии", "Летят
утки" и
др. Однако его творчество развивалось как бы в двух руслах: с одной
стороны -лирический мажор и патетика в драматургии (пьесы о
коммунистах,
сценарии о чекистах), с другой - пронзительная, гневная печаль в
песнях.
Эта раздвоенность многих раздражала. Когда Галич впервые исполнил
несколько сатирических песен на слете самодеятельной песни в
Петушках,
многие участники слета обвинили его в неискренности и двуличии.

Между тем слава Галича-барда продолжает расти. В марте 1968 года
его
пригласили на фестиваль песенной поэзии в новосибирском академгородке

"Бард-68". Этот фестиваль вызвал небывалый аншлаг. Под него был
выделен
самый обширный из залов Дворца физиков под названием "Интеграл", и
этот
зал был забит до отказа, люди стояли даже в проходах. На передних
креслах
сидели члены фестивального жюри.
Галич начал с песни "Промолчи", которая задала тон всему
выступлению
("Промолчи - попадешь в палачи"). Когда же через несколько минут он
исполнил песню "Памяти Пастернака", весь зал поднялся со своих мест и

некоторое время стоял молча, после чего разразился громоподобными
аплодисментами. Галич получает приз-серебряную копию пера Пушкина,
почетную грамоту Сибирского отделения Академии наук СССР, в которой
написано: "Мы восхищаемся не только Вашим талантом, но и Вашим
мужеством..."
В августе того же года, потрясенный вводом советских войск в
Чехословакию, он пишет не менее "крамольную" вещь, чем "Памяти
Пастернака", - "Петербургский романс". Но на этот раз "звонок"
прозвучал
гораздо ближе - под боком у Галича. Его вызвали на секретариат Союза
писателей и сделали первое серьезное предупреждение: мол,
внимательнее
отнеситесь к своему репертуару. Кислород ему тогда еще не
перекрывали. В
те дни Галич был завален работой: вместе с Марком Донским писал
сценарий о
Шаляпине, с Яковом Сегелем выпускал в свет фильм "Самый последний
выстрел", готовился к съемкам на телевидении мюзикла "Я умею делать
чудеса". Однако параллельно с этим Галич продолжает писать песни. И
хотя
жена чуть ли не требует от него быть благоразумнее, на какое-то время

прекратить выступления, Галич не может остановиться. Для него,
человека
пьющего (позднее в столичной тусовке будут ходить слухи и о
наркотической
зависимости Галича), домашние застолья - единственный способ хоть как-
то
разрядиться. Видимо, понимая это и устав бороться, жена просит его не

позволять записывать себя на магнитофон. Галич дает такое слово, но и
это
обещание не держит. Магнитофонные записи с домашних концертов Галича
продолжают распространяться по стране. Одна из этих записей
становится для
Галича роковой.
В начале 70-х дочь члена Политбюро Дмитрия Полянского выходила
замуж за
актера Театра на Таганке Ивана Дыховичного. После шумного застолья
молодежь, естественно, стала развлекаться - сначала танцевать, затем
слушать магнитиздат: Высоцкого, Галича. В какой-то из моментов к
молодежной компании внезапно присоединился и отец невесты. До этого,
как
ни странно, он никогда не слышал песен Галича, а тут послушал... и
возмутился. Чуть ли не на следующий день он поднял вопрос об
"антисоветских песнях" Галича на Политбюро, и колесо завертелось.
Галичу
припомнили все: и его выступление в академгородке, и выход на Западе

"Посеве") сборника его песен, и многое-многое другое, на что власти
до
поры до времени закрывали глаза. 29 декабря 1971 года Галича вызвали
в
секретариат Союза писателей - исключать. Вот как он вспоминал об
этом: "Я
пришел на секретариат, где происходило такое побоище, которое длилось
часа
три, где все выступали - это так положено, это воровской закон - все
должны быть в замазке и все должны выступить обязательно, все по
кругу...
Было всего четыре человека, которые проголосовали против моего
исключения. Валентин Петрович Катаев, Агния Барто - поэтесса,
писатель-прозаик Рекемчук и драматург Алексей Арбузов, - они
проголосовали
против моего исключения, за строгий выговор. Хотя Арбузов вел себя
необыкновенно подло (а нас с ним связывают долгие годы совместной
работы),
он говорил о том, что меня, конечно, надо исключить, но вот эти
долгие
годы не дают ему права и возможности поднять руку за мое исключение.
Вот.
Они проголосовали против. Тогда им сказали, что нет, подождите,
останьтесь. Мы будем переголосовывать. Мы вам сейчас кое-что
расскажем,
чего вы не знаете. Ну, они насторожились, они уже решили - сейчас им
преподнесут детективный рассказ, как я где-нибудь, в какое-нибудь
дупло
прятал какие-нибудь секретные документы, получал за это валюту и
меха,
но... им сказали одно-единственное, так сказать, им открыли:
- Вы, очевидно, не в курсе, - сказали им, - там просили, чтоб
решение
было единогласным.
Вот все дополнительные сведения, которые они получили. Ну, раз там
просили, то, как говорят в Советском Союзе, просьбу начальства надо
уважить. Просьбу уважили, проголосовали, и уже все были за мое
исключение.
Вот как это происходило..."
Прошло всего лишь полтора месяца после исключения Галича из Союза
писателей, как на него обрушился новый удар. 17 февраля 1972 года его
так
же тихо исключили и из Союза кинематографистов. Происходило это
достаточно
буднично. В тот день на заседание секретариата СК было вынесено 14
вопросов по проблемам узбекского кино и один (c7) - исключение Галича
по
письму Союза писателей СССР. Галича исключили чуть ли не единогласно.
После этих событий положение Галича стало катастрофическим. Еще
совсем
недавно он считался одним из самых преуспевающих авторов в стране,
получал
приличные деньги через ВААП, которые от души тратил в дорогих
ресторанах и
заграничных вояжах. Теперь все это в одночасье исчезло. Автоматически

прекращаются все репетиции, снимаются с репертуара спектакли,
замораживается производство начатых фильмов. Оставшемуся без средств
к
существованию Галичу приходится пуститься во все тяжкие - он
потихоньку
распродает свою богатую библиотеку, подрабатывает литературным
"негром"
(пишет за кого-то сценарии), дает платные домашние концерты (по 3
рубля за
вход). Но денег - учитывая, что Галичу приходилось кормить не только
себя
и жену, но и двух мам, а также сына Гришу (родился в 1967 году от
связи с
художницей по костюмам киностудии имени Горького Софьей Войтенко), -
все
равно не хватало. Все эти передряги, естественно, сказываются на
здоровье
Галича. В апреле 72-го у него случается третий инфаркт. Так как от
литфондовской больницы его отлучили, друзья пристраивают его в какую-
то
захудалую клинику. Врачи ставят ему инвалидность второй группы,
которая
обеспечивала его пенсией... в 60 рублей.

Вообще все последующие после исключения Галича из всех Союзов
события
наглядно показывали, что он совершенно не был к ним готов. Таких
репрессий
по отношению к себе он явно не ожидал. Хотя это-то и было странно.
Ведь,
сочиняя свои откровенно антипартийные песни, он должен был понимать,
что
играет с огнем.
Тем временем весь 1973 год официальные власти подталкивали Галина к

тому, чтобы он покинул СССР. Но он стоически сопротивлялся.
Однако силы Галича оказались небеспредельны. В 1974 году за рубежом

вышла его вторая книга песен под названием "Поколение обреченных",
что
послужило новым сигналом для атаки на Галича со стороны властей.
Когда в
том же году его пригласили в Норвегию на семинар по творчеству
Станиславского, ОВИР отказал ему в визе. Ему заявили: "Зачем вам
виза?
Езжайте насовсем". При этом КГБ пообещал оперативно оформить все
документы
для отъезда. И Галич сдался. 20 июня он получил документы на выезд и
билет
на самолет, датированный 25 июня.
Вспоминают очевидцы тех событий.
Р. Орлова: "В июне 1974 года мы пришли прощаться. Насовсем. Они
улетали
на следующее утро. Саша страшно устал - сдавал багаж на таможне.
Квартира уже полностью разорена. Но и для последнего обеда красивые

тарелки, красивые чашки, салфетки.
Он был в обычной своей позе - полулежал на тахте. Жарко, он до
пояса
голый, на шее - большой крест. И в постель ему подают котлетку с
гарниром,
огурцы украшают жареную картошку, сок, чай с лимоном..."
А. Архангельская-Галич: "Его провожало много народу. Был там Андрей

Андреевич Сахаров. Когда отец выходил из дома, во дворе все окна были

открыты, многие махали ему руками, прощались... Была заминка на
таможне,
когда ему устроили досмотр. Уже в самолете сидел экипаж и пассажиры,
а его
все не пускали и не пускали. Отцу велено было снять золотой нательный

крест, который ему надели при крещении, дескать, золотой и не
подлежит
вывозу. На что папа ответил: "В таком случае я остаюсь, я не еду!
Все!"
Были длительные переговоры, и наконец велено было его выпустить. Отец
шел
к самолету совсем один по длинному стеклянному переходу с поднятой в
руке
гитарой..."
Путь Галича и Ангелины Николаевны лежал в Вену. Оттуда они
отправились
во Франкфурт-на-Майне, затем в Осло. Там они прожили год, Галич читал
в
университете лекции по истории русского театра. Затем переехали в
Мюнхен,
где Галич стал вести на радиостанции "Свобода" передачу под названием

микрофона Александр Галич" (первый эфир состоялся 24 августа 1974
года).
Наконец они переехали в Париж, где поселились в небольшой квартирке
на
улице Маниль.
Оказавшись в эмиграции, Галич много и плодотворно работал. Он
написал
несколько прекрасных песен, пьесу "Блошиный рынок", собирался ставить

мюзикл по своим вещам, в котором сам хотел играть. Кроме этого,
совместно
с Рафаилом Голдингом он снял 40-минутный фильм "Беженцы XX века".
Галич, даже будучи за границей, не изменил своим привычкам,
приобретенным на родине. Например, амурные дела преследовали его и
там.
Причем дело иногда доходило до курьезов. Известно, что одна из его
любовниц, зная, что не вынесет разлуки с ним, уехала из СССР вслед за
ним.
Но у Галича она была не единственная пассия - были и другие. Муж
одной из
них, уличив жену в неверности, вместо того, чтобы как следует
наказать
неверную или в крайнем случае подать на развод, по старой советской
привычке пошел жаловаться на Галича на радиостанцию "Свобода", где
тот
работал. По словам Наума Коржавина, тамошние работники "совершенно
охреневали от этого".

Как вспоминают люди, которые тесно общались с Галичем в те годы, за

время своего пребывания за границей тот смирился с изгнанием и не
верил в
возможность возвращения на родину. На Западе у него появилось свое
дело,
которое приносило ему хороший доход, у него была своя аудитория, и
мысли о
возвращении все меньше терзали его. Казалось бы, живи и радуйся.
Однако
судьба отпустила Галичу всего лишь три с половиной года жизни за
границей.
Финал наступил в декабре 1977 года.
В тот день - 15 декабря - в парижскую квартиру Галича доставили из
Италии, где аппаратура была дешевле, стереокомбайн "Грюндиг", в
который
входили магнитофон, телевизор и радиоприемник. Люди, доставившие
аппаратуру, сказали, что подключение аппаратуры состоится завтра, для
чего
к Галичам придет специальный мастер. Однако Галич не внял этим словам
и
решил опробовать телевизор немедленно. Благо жена на несколько минут
вышла
в магазин, и он надеялся, что никто не будет мешать ему советами в
сугубо
мужском деле. А далее произошло неожиданное. Мало знакомый с
техникой,
Галич перепутал антенное гнездо и вместо него вставил антенну в
отверстие
в задней стенке аппаратуры, коснувшись ею цепей высокого напряжения.
Его
ударило током, он упал, упершись ногами в батарею, замкнув таким
образом
цепь. Когда супруга вернулась домой, Галич еще подавал слабые
признаки
жизни. Когда же через несколько минут приехали врачи, было уже поздно
- он
умер на руках у жены.
Естественно, смерть (да еще подобным образом) такого человека, как
Галич, не могла не вызвать самые противоречивые отклики в
эмигрантской
среде. Самой распространенной версией его смерти была гибель от
длинных
рук КГБ. Этой версии придерживались многие. В том числе и его дочь
Алена
Архангельская-Галич. Вот ее слова на этот счет: "Летом 1977 года мы
говорили с ним по телефону, и он сказал, что сейчас стало спокойнее и
он
надеется, что я как сопровождающая бабушку (а бабушку-то уж точно
выпустят
к нему) смогу приехать. Он не знал, что за несколько месяцев до этого

бабушка получила письмо без штемпеля, в котором печатными буквами,
вырезанными из заголовков газет, было написано: "Вашего сына
Александра
хотят убить". Мы решили, что это чья-то злая шутка. Кто же это
прислал?
Может, это действительно было предупреждение? Ведь он погиб при очень

загадочных обстоятельствах, в официальной версии концы с концами не
сходятся. Неправильное присоединение телеантенны в гнездо, сердце не
выдержало удара током. Отец сжимал антенну обгоревшей рукой...
Специалисты
утверждают, что этого не могло быть, что напряжение было не настолько

большим, чтобы убить. При его росте, под два метра, он не должен был
так
упасть, упершись в батарею. Ангелины в доме не было всего пятнадцать
минут, она уходила за сигаретами. Она кричала. Улица была узенькая,
напротив находилась пожарная охрана, первыми, услышав крик Ангелины,
прибежали пожарные, они вызвали полицию, полиция вызвала сотрудников
радиостанции "Свобода". Почему? Почему не увозили его, пока не
приехала
дирекция "Свободы"? И никто не вызвал "Скорую". Меня уверяли, что
полиция
в Париже исполняет функции и "Скорой помощи", но не реанимации же.
Один
факт не дает мне покоя, мне намекнули, что если бы расследование
продолжалось и было бы доказано, что это убийство, а не несчастный
случай,
то Ангелина осталась бы без средств к существованию. Ибо гибель папы
рассматривалась как несчастный случай при исполнении служебных
обязанностей - он ставил антенну для прослушивания нашего российского

радио, он должен был отвечать на вопросы сограждан, у него на
"Свободе"
была своя рубрика. Ангелина поначалу не соглашалась с этой версией и
настаивала на дальнейшем расследовании. Но потом ее, видимо, убедили
не
рубить сук под собой - "Свобода" стала платить ей маленькую ренту,
сняла
квартирку. Расследование было прекращено. Но до сих пор очень многие
сомневаются в достоверности этой версии..."
Известный писатель Владимир Войнович - один из тех, кто не
сомневается в
том, что смерть Галича наступила в результате несчастного случая. Вот
его
слова: "Его смерть-такая трагическая, ужасно нелепая. Она ему очень
не
подходила. Он производил впечатление человека, рожденного для
благополучия. Но ведь смерть не бывает случайной! Такое у меня
убеждение -
не бывает. Судьба его была неизбежна, и это она привела его в конце
концов
к такому ужасному концу, где-то в чужой земле, на чужих берегах, от
каких-то ненужных ему агрегатов. Я спрашивал: у тамошних людей нет
никаких
сомнений, что эта смерть не подстроенная".
22 декабря 1977 года в переполненной русской церкви на рю Дарью
произошло отпевание Александра Галича. На нем присутствовали
руководители,
сотрудники и авторы "Континента", "Русской мысли", "Вестника РСХД",
журнала и издательства "Посев", писатели, художники, общественные
деятели,
друзья и почитатели, многие из которых прибыли из-за границы-например
из
Швейцарии, Норвегии. Вдова Галича получила большое количество
телеграмм, в
том числе и из СССР - от А. Д. Сахарова, "ссыльных" А. Марченко и Л.
Богораз.
Помянули покойного и его коллеги в Советском Союзе. На следующий
день
после его кончины сразу в двух московских театрах - на Таганке и в
"Современнике" - в антрактах были устроены короткие митинги памяти
Галича.
Еще в одном театре - сатиры - 16 декабря после окончания спектакля
был
устроен поминальный вечер. Стихи Галича читал Александр Ширвиндт.
Последним пристанищем Галича стала заброшенная женская могила на
кладбище Сен-Женевьев-де-Буа в Париже. Девять лет спустя в эту же
могилу
легла и супруга Галича Ангелина Николаевна. Причем ее смерть тоже
была
трагической и тоже окутана туманом недомолвок. Согласно официальной
версии
30 октября 1986 года, будучи в подпитии, она заснула в постели с
горящей
сигаретой в руке. Возник пожар, в результате которого Ангелина
Николаевна
задохнулась от продуктов горения. Вместе с нею умерла и ее любимая
собачка
Шуша. Однако, как утверждает дочь Галича Алена, когда близкая подруга

погибшей по вызову полиции приехала на место происшествия, она не
обнаружила в доме некоторых вещей. В частности, кое-каких документов
и
второй части романа Галича "Еще раз о черте". Кому понадобились эти
рукописи, непонятно.
За два года до гибели вдовы Галича в СССР умерла ее 42-летняя дочь
Галина. Мать на ее похороны не пустили.
В конце 80-х годов имя и творчество Александра Галича вновь
вернулись на
родину. 18 января 1988 года в Доме архитектора состоялся вечер,
посвященный его 70-летию. В том же году был снят документальный фильм
о
нем - "Александр Галич. Изгнание".

Библиография
Материал взят из сети Интернет:
www.peoples.ru




Реферат на тему: Георгий Васильевич Свиридов
Музыку Георгия Васильевича Свиридова невозможно спутать ни с какой
другой – её образный мир, берущие за душу интонации, доступность покоряют
слушателей с первых же звуков. Эта музыка проста, безыскусна. Но эта
простота – следствие глубокого постижения сложности жизни и желания, да и
умения тоже сказать о ней просто. Эта простота на фоне сложнейших исканий
большинства современных композиторов кажется феноменальной, непостижимой.
Герой свиридовских произведений – поэт, гражданин, патриот, влюблённый
в родную землю. Его патриотизм, гражданственность – без громких слов, но
наполняют сочинения композитора тихим, неярким светом, излучающим тепло и
огромную всепокоряющую силу. На интересе к Родине, народу, русской культуре
и традиции сосредоточены все помыслы, все чаяния свиридовского героя. И
никогда его чувства не проявляются поверхностно, но всегда глубоко,
целомудренно, чисто, по-русски задушевно.
Тема Родины, России проходит через все произведения Свиридова самых
различных жанров: в монументально-героической «Патетической оратории», в
лирико-эпической «Поэме памяти Сергея Есенина», в вокальных циклах на стихи
А.С. Пушкина, С.А. Есенина, А.А. Блока. Но чьи бы стихи не лежали в основе
свиридовских песен и хоров, всегда они претворены в музыке по-свиридовски
своеобразно, оригинально.
Большое место в музыке Г.В. Свиридова занимают образы русской природы,
то яркие, сочные, написанные словно крупными мазками (как в «Поэме памяти
Сергея Есенина»), то нежные, словно размытые, «акварельные» («Осенью», «Эти
бедные селенья» на стихи Ф.И. Тютчева), то строгие, суровые («Деревянная
Русь» на стихи С.А. Есенина). И всегда изображаемое пропущено через сердце,
воспето с любовью. Природа неразлучна, неразделима с мироощущением
лирического героя Свиридова. Она одушевленна, таинственно-непостижима.
Такое обострённое восприятие природы идёт от глубины натуры героя, его
душевной тонкости, поэтической чуткости.
Г.В. Свиридов стремится отразить в своём творчестве наиболее
значительные события и явления нашей истории и современной жизни, например
Куликовскую битву («Песня о России» на стихи А.А. Блока), революционные
события («Поэма памяти Сергея Есенина», «Патетическая оратория» на стихи В.
Маяковского).
Но не только эпохальные явления нашли своё воплощение в свиридовской
музыке, в ней – отражение простой, повседневной жизни людей. И в этом
композитор, поднимаясь до больших социальных обобщений, создаёт образы
необычайно многоплановые, а подчас и целые трагические судьбы.
Народная жизнь в творчестве Свиридова – это и особый жизненный уклад,
и особый мир верований, обрядов; это и высокая нравственность, высокое
этическое начало, которое помогло народу выстоять, сохранить свою
самобытность; это, наконец, живая жизнь, не прерывающаяся на протяжении
веков, тысячелетий – несмотря ни на какие моры, нашествия, потрясения.
Истины народного бытия воплощены в музыке очень разнообразной: напряжённой
лирического чувства – и тихого умиления, затаённой страстности – и строгой
торжественности, возвышенной печали – и бесшабашной удали, озорства.

Георгий Васильевич Свиридов родился в небольшом городке Фатеже Курской
губернии 3(16) декабря 1915 года. Его отец был почтовым служащим, а мать –
учительницей. Когда Георгию было всего четыре года, семья осиротела: отец
погиб во время гражданской войны. После этого мать вместе с сыном переехала
в Курск. Там Юрий (так Свиридова звали в детстве) пошёл в школу, где и
проявились его музыкальные способности. Тогда же он освоил и свой первый
музыкальный инструмент – обычную балалайку. Свиридов взял её у одного из
своих товарищей и вскоре по слуху научился играть так, что его приняли в
самодеятельный оркестр русских народных инструментов.
Руководитель оркестра, бывший скрипач Иоффе, устраивал концерты и
музыкальные вечера, посвящённые композиторам-классикам. Играя в оркестре,
Свиридов оттачивал технику и не переставал мечтать о том, чтобы получить
музыкальное образование. Летом 1929 года он решил поступить в музыкальную
школу. На вступительном экзамене мальчик должен был играть на рояле, но
поскольку никого репертуара у него в то время не было, то он сыграл марш
собственного сочинения. Комиссии он понравился, и в школу его приняли.
В музыкальной школе Свиридов стал учеником В. Уфимцевой, жены
известного русского изобретателя Г. Уфимцева. Общение с этим чутким и
талантливым педагогом очень многим обогатило Свиридова: он научился
профессионально играть на рояле, полюбил литературу. В годы учёбы он был
частым гостем в доме Уфимцевых, и именно Вера Владимировна стала тем
человеком, кто посоветовал Свиридову посвятить свою жизнь музыке.
Закончив школу, он продолжил занятия музыкой у другого известного
педагога – М. Крутянского. По его совету Свиридов в 1932 году поехал в
Ленинград и поступил в музыкальный техникум по классу рояля, которым
руководил профессор И. Браудо. В то время Свиридов жил в общежитии и, чтобы
прокормиться, играл по вечерам в кино и в ресторанах.
Под руководством профессора Браудо Свиридов очень быстро
совершенствовал исполнительскую технику. Однако уже через полгода его
учитель убедился в том, что у Свиридова есть врождённый дар композиции, и
добился его перевода на композиторское отделение техникума, в класс,
которым руководил известный музыкант М. Юдин.
В то время под крышей первого музыкального техникума собралось много
талантливой молодёжи: здесь учились Н. Богословский, И. Дзержинский, В.
Соловьёв-Седой. И по уровню преподавания техникум успешно конкурировал с
Ленинградской консерваторией.
Под руководством Юдина Свиридов всего за два месяца написал свою
первую курсовую работу – вариации для фортепиано. Они до сих пор известны
среди музыкантов и используются как учебный материал. В классе Юдина
Свиридов пробыл около трёх лет. За это время он написал много разных
сочинений, но самым известным стал цикл из шести романсов на стихи Пушкина.
Они были напечатаны и вошли в репертуар таких известных певцов, как С.
Лемешев и А. Пирогов.
Однако недоедание и напряжённая работа подорвали здоровье юноши, ему
пришлось прервать учёбу и уехать на некоторое время в Курск, на родину.
Набравшись сил и укрепив здоровье, летом 1936 года Свиридов поступил в
Ленинградскую консерваторию и стал лауреатом именной стипендии имени А.
Луначарского. Первым его педагогом там был профессор П. Рязанов, которого
через полгода сменил Д. Шостакович.
Под руководством своего нового наставника Свиридов завершил работу над
фортепианным концертом, премьера которого состоялась во время декады
советской музыки, посвящённой двадцатилетию революции, одновременно с Пятой
симфонией Шостаковича.
Вместе со Свиридовым у Шостаковича учился и другой известный в будущем
композитор Ю. Левитан. Для Свиридова Шостакович стал не только учителем, но
и старшим другом на всю жизнь. В классе Шостаковича Свиридов пробыл четыре
года и закончил консерваторию летом 1941 года. Его выпускной работой стала
первая симфония и Концерт для струнных инструментов.
Такое успешное окончание консерватории сулило молодому композитору
блестящие перспективы, он наконец-то получил возможность профессионально
заниматься своим любимым делом. Однако все эти планы нарушила война. В
первые же её дни Свиридов был зачислен курсантом военного училища и
направлен в Уфу. Однако уже в конце 1941 года его демобилизировали по
здоровью.
До 1944 года Свиридов жил в Новосибирске, куда была эвакуирована
Ленинградская филармония. Как и другие композиторы, он начинает писать
военные песни, из которых самой известной стала, пожалуй, «Песня смелых» на
стихи А. Суркова. Кроме того, он писал музыку для спектаклей эвакуированных
в Сибирь театров. Тогда-то Свиридову впервые пришлось поработать для
музыкального театра, и он создал оперетту «Раскинулось море широко», в
которой рассказывалось о жизни и борьбе балтийских моряков в осаждённом
Ленинграде.
Оперетта Свиридова стала первым музыкально-драматическим
произведением, посвящённым войне. Она была поставлена в нескольких театрах
и много лет не сходила со сцены. А в 1960 году оперетта Свиридова стала
основой для музыкального телефильма, который был сделан на Центральном
телевидении.
В 1944 году Свиридов возвратился в Ленинград, а в 1950 году поселился
в Москве. Теперь ему уже не надо было доказывать своё право на
самостоятельное творчество. Он одинаково легко пишет и серьёзную, и лёгкую
музыку. Его сочинения разнообразны и по жанрам: это симфонии и концерты,
оратории и кантаты, песни и романсы.
В 50-е годы наступает подлинный рассвет самобытного таланта Свиридова.
Он обращается к поэзии старейшего армянского поэта А. Исаакяна и создаёт на
его стихи вокальную поэму «Страна отцов». Не менее знамениты и песни на
стихи Роберта Бёрнса (1955 год; в переводе С. Маршака). Созданный в этом
цикле образ «славного горского парня», мужественного в бою, верного в
дружбе и в любви, высоко несущего достоинство трудового человека («Кто
честным кормится трудом, того зову я знатью»), завоевал всеобщее признание.
Вслед за тем Свиридов снова обратился к русской поэзии. Его привлёк
Есенин – поэт, чьё обострённое чувство любви к Родине, её природе и людям
особо близко композитору. Свежесть и новизна музыкально-поэтического
замысла «Поэмы памяти Сергея Есенина» (1956 год) положили начало обновлению
вокально-симфонического жанра в советской музыке. Композитор не просто
живописует русскую зиму, красавицу весну, необозримые просторы полей, чары
колдовской летней ночи. За всем этим гулко бьётся пульс истории: картины
жизни дооктябрьской России сменяются революционным вихрем, сметающим
старое…
Три темы становятся ведущими в творчестве Свиридова: одна связана с
образами Родины, другая – революции, а третья – с образом поэта, который
предстаёт как гражданин, художник, ум, глаза и совесть своего времени,
своего народа.
Одно из самых монументальных созданий Свиридова – «Патетическая
оратория» (1959 год) на стихи Маяковского. Незабываемо яркие музыкальные
картины, сцены, рассказы и песни следуют непрерывной чередой: «Левый марш»,
создающий ощущение космической грандиозности революции; «Рассказ о бегстве
капитана Врангеля», слушая который мы словно видим разгром и крушение белой
армии; торжественный гимн краснозвёздному герою; сдержанная и возвышенная
лирика монолога «Наша земля» и молодой энтузиазм строителей будущего
(«Здесь будет город-сад!»); сердечный и откровенный ночной разговор поэта с
В.И. Лениным – и заключительная хвала свету, солнцу и поэзии.
Но, может быть, наиболее близок композитору Блок. Вот «Петербургские
песни» Свиридова. Ясно ощущается социальная тема – бесправие в
дореволюционном Петербурге рабочего люда, показанное с глубоким трагизмом,
в котором, однако, нет безысходности: рядом с картинами холода, смерти,
отчаяния – весна и нежность, а главное – мужественная вера в неисчерпаемые
моральные силы народа. И снова Блок – в «Песнях о России», - и снова думы о
пути, что ведёт из глубины веков через «вечный бой»… И ещё одна Русь –
некрасовская – в «Весенней кантате»…
Кроме того, Свиридов является создателем интересного музыкального
жанра, который он назвал «музыкальной иллюстрацией». Композитор как бы
рассказывает литературное произведение средствами музыки. Это прежде всего
цикл, посвящённый повести Пушкина «Метель». Но главным жанром, с которым
композитор не расстаётся никогда, является песня и романс. Свиридов не
только пишет романсы на классические тексты (Р. Бёрнса, А. Исаакяна), но и
использует в качестве основы народные песни, как, например, он это сделала
в кантатах «Курские песни» и «Деревянная Русь». В кантате «Курские Песни»
(1964 год) Свиридов отразил свои впечатления от русской природы, характеров
и крестьянского быта. В основу её лёг ряд песен родного края композитора,
воссозданных с необыкновенной поэтичностью.
Есть у Свиридова и инструментальные сочинения, по содержанию и стилю
продолжающие вокальное творчество (например, Триптих для симфонического
оркестра). Детям интересен его фортепианный «Детский альбом» с такими
запоминающимися, яркими зарисовками, как «Парень с гармошкой», «Колдун»,
«Дождик» и др. Часто пишет Свиридов для кино и театра. Наибольшая
известность выпала напористой, словно подгоняющей само время увертюре к
кинофильму «Время, вперёд!», популярной песенке-балладе «Маритана» из
спектакля «Дон Сезар де Бальзан», строгим древнерусским хорам к трагедии А.
Толстого «Царь Фёдор Иоаннович».
Музыка композитора отличается простотой и какой-то особенной
наглядностью. Возможно, поэтому многие сочинения Свиридова молодые
музыканты используют в своей учебной практике.
За большие заслуги в области развития советской музыки Г.В. Свиридову
присвоены звания народного артиста СССР, Героя Социалистического Труда. Он
лауреат Ленинской и Государственной премий СССР. Будучи настоящим
художником, Г.В. Свиридов всегда оставался и настоящим Гражданином, который
много сил отдавал своим обязанностям депутата Верховного Совета РСФСР и
секретаря правления Союза композиторов СССР.
Умер этот замечательный русский композитор летом 1997 года в Санкт-
Петербурге.



Записки Георгия Свиридова
из архива Национального Свиридовского фонда.

«Россия как лирическая величина».

Я – оратор плохой, никудышный, можно сказать… Мне трудно выразить свои
мысли. Поэтому я мало говорю. И совсем не выступаю, отказываюсь, но сейчас
мне кажется, надо как-то говорить.
Я уже старый человек. Не то чтобы я примирился с чем-то. Нет,
примириться со многим трудно. Но ведь жизнь никогда не была, строго говоря,
идеальной. Всё-таки в ней были большие пороки, недостатки… Люди не смогли
ещё построить на земле рай, который был дан им сначала и из которого они за
свой грех были изгнаны. А сейчас попытки всё время рай восстановить для
людей. Пока рая не получается. Но жизнь сама по себе есть великий дар, ты –
свидетель колоссальных событий и вообще жизни человечества… Жизнь – страшно
интересное дело.
Век наш суровый очень. Очень кровавый. Масса убита людей, убита!
Погибло насильственной смертью колоссальное количество людей. Как подумаешь
– просто страшно… Мир не может успокоиться никак, взбудоражен. Ведь это не
только Россия. Передел идёт всего мира. Но такие книги как «Апокалипсис»
даром не пишутся.
Может быть, люди, которые переживут это время, кто молод сейчас, потом
будут с удовольствием вспоминать то, что нам кажется сейчас смутным…
Человеку Бог дал одно качество драгоценное: забвение. Если бы человек не
забывал, человечество не могло бы жить… Люди забывают.
Да, время больших потрясений. Но не только теперь. Потрясения были,
когда я был ребёнком. На гражданской войне убили отца. Я с трёх лет рос
сиротой. Жизнь была трудная всегда.
Россия имеет свою судьбу. Как один писатель сказал: «Россия – трудная
земля». Трудная земля. Много испытаний. Иногда такое впечатление создаётся,
что мы искупаем какой-то старый грех. Такие трудные испытания. Но народ… я
не могу отчаяться в нём. Я вижу сейчас молодых людей, которые наполняют
меня верой в будущее. Я вижу, что есть живые, пытливые, умные люди.
Самое главное, чтобы человек русский перестал обезьянствовать. Вот это
главная наша беда. Вечно жить чьим-то чужим примером. Что у соседей или за
морем… Вот это чепуха. Надо жить своей жизнью. Жить своей традицией,
продолжать свой, накопленный веками, опыт, отбрасывая из него дурное и
продолжая хорошее.
Я не мудрец и не могу никому давать советы. Не могу… Но мне кажется,
надо самостоятельно стараться разобраться во всём. Русским надо осознать
себя как народ. Они теряют это сознание часто. Теперь не услышишь никогда:
«русский человек». «Я – российский». Но ведь это чепуха. Российским может
быть и папуас, живущий в России.
Русский народ имеет свой собственный громадный опыт – тысяча лет
государству! Это гигантский период истории. В области экономики, культуры,
науки, искусства Россия достигла исключительных результатов. Это одна из
крупнейших цивилизаций мира. Сейчас часто нам внушают, что Россия – никуда
не годное место. И это вздор. И мне не нравится, когда телевизор без конца
вдалбливает это. Скверно это, глупо.
…Я жил жизнью, какой жили все люди моего поколения в моей стране, в
Советском Союзе. Жизнь была сложная. Да она всюду была сложная. И вообще
простой жизни, по-моему, никогда не было. Жизнь всегда трудная, всегда
сложная. В чём её сложность? Человек обязан в определённых житейских
ситуациях предпринимать какое-то действие, значит, он должен раздумывать.
Обстоятельства всегда сложные и жить всегда трудно.
Что такое время? Не знаю. Это загадка великая. Сатурн, пожирающий
своих детей – вот символ времени. Помните такую аллегорию? Сатурн,
пожирающий своих детей. Время всё пожирает. Сложный предмет – время. Не
знаю, существует ли оно вне человека? Художник имеет право жить в каком-то
другом времени и он даже обязан иногда жить в другом времени. И из этого
своего времени видеть происходящее. Художник… у него свой понятие времени.
Мне поэтическое слово кажется исключительно ценным, весомым. Оно весит
в сто или тысячу раз больше, чем слово прозаика. Это слова, которые
отобраны поэтом, гением. Они поставлены одно около другого с какой-то… Ну,
вот дано ему было поставить эти слова. И они производят на меня сильнейшее
впечатление. Россия богата словесным искусством. Это страна Слова. Страна
песни. Страна просторов. Страна Христа. Вот для меня, что такое Россия.
Россия – это таинственное такое образование, общность людей, природы.
Исторической судьбы. И, наконец, Россия – как некая лирическая величина.
То, что она для меня значит. И что словом определить я не могу.

О главном для меня.

Художник призван служить, по мере своих сил, раскрытию истины мира.
В синтезе Музыки и слова может быть заключена Истина.
Музыка – искусство бессознательного. Я отрицаю за Музыкой – Мысль, тем
более какую-либо философию. То, что в музыкальных кругах называется
философией, есть не более чем Рационализм и диктуемая им условность
(способ) движения музыкальной материи.
Слово несёт в себе Мысль о мире, ибо оно предназначено для выражения
Мысли.
Музыка же несёт Чувство, Ощущение, Думу Мира.
Вместе они образуют Истину Мира.
Рациональное выражается через Волю.
Бессознательное – через Откровение.

* * *
Технический прогресс – это ещё не прогресс человечества, путать эти
понятия нельзя и, я бы сказал, вредно.

* * *
Ремесло в любой отрасли Сальери считает высшим даром. О Бомарше: «Не
думаю, он слишком был смешон для ремесла такого».
Всё на свете надо уметь делать. Ремеслом является всяческое
человеческое деяние. Это целая философия жизни, получившая в наше время
огромное распространение во всём Западном мире, особенно в искусстве.
Отсюда миллионы, десятки миллионов людей художественного промысла. Всему
можно научиться, если заниматься этим прилежно. И никаких особых дарований,
может быть, и не нужно.

* * *
Возможно, что далее во времени наша музыка снова обретёт черты
коренные, национальные. Но сомнения нет в том, что она их в значительной
мере утратила. Для того, чтобы заявить о своей национальной принадлежности,
композитор вставляет в свои сочинения цитаты из русской классики, зачастую
бестактно. Есть такое выражение – амикошонство – весьма точно объясняющее
смысл подобного деяния, так сказать: «Мы с братом».
Современную музыку не упрекнёшь в мелкотемье. Тут и Шекспир, и
Толстой, и Библия, и Гоголь, Пётр Великий, Иван Грозный, Борис Годунов и
сам Господь Бог откалывают Антраша! Поражает невероятная легковесность,
бездумность по отношению к очень серьёзным вещам и одновременно разросшееся
авторское самомнение, какое-то уверенное, сытое самодовольство…
Измыслить можно всё, даже скорбь, боль – всё, чего в жизни
интеллектуального круга ощущается недостаток. Это измышлённое также
выбрасывается на рынок.

* * *
Мусоргский считается новатором, а Рахманинов – консерватором, но
музыкальная среда при их жизни боролась и с тем, и с другим. Потому что
борются не с новатором или консерватором, а борются с самой сущностью
искусства, с его духом, в данных случаях – с христианством и православием.

* * *
Достигшие большого распространения безъязыкие, космополитические,
интеграциональные искусства – балет или симфоническая музыка – в наши дни
стали «престижными» государственными занятиями, вроде игры в шахматы,
состязаний по боксу, гимнастике или хоккею.
Другой тип искусства, по идее своей предназначенный для духовного
совершенствования нации, влачит теневое, в сущности жалкое существование.
Это – как бы провинциальное, местное, диалектное творчество, в то время как
музыкальный язык, например, симфонической современной музыки становится
однотипным, общераспространённым, среднеевропейским, как у нас теперь
говорят.

* * *
Художественный бунт творческой интеллигенции, «особенно», конечно, в
нашем веке, заключается, как правило, в дальнейшей европеизации, а с начала
ХХ века – американизации. (Маяковский параллельно с Маринетти,
идеализировавшей Америку. Правда, он находил её несовершенной с «классовой»
точки зрения. Что под этим подразумевалось – теперь уже ясно: замена одного
привилегированного слоя – другим. Современные же эпигоны Маяковского
попросту идеализируют американизм и Америку.)…

* * *
Консерватории большей частью плодят людей, умеющих имитировать
искусство, в то время как задача заключается в том, чтобы творить его.

* * *
Если дать волю воображению и представить себе землю после атомной
войны (как мы воображаем её теперь) – трудно подумать, что музыка будет
звучать над мёртвым камнем. Да останется ли и камень? Не обратится ли он в
пар? Но не хочется думать, что дело именно дойдёт до этого!
Какой музыкальный инструмент уцелеет? Скорее всего – человеческий
голос. Ощутив душевную потребность в музыкальных звуках, человек должен
запеть. А инстинкт, который потянет его к себе же подобному (также
уцелевшему), родит разговорную речь и совместное пение. Вот куда я веду,
очень неумело, бестолково и сбивчиво: к хору, к хоровому пению, к
соединению души в звуках, в совместной гармонии.
Я отрицаю сейчас, сидя за столом, что здесь есть зерно верной мысли.
Хор – насущное (сейчас!) искусство. Утраченная миром гармония
(дисгармония), выразитель которой – оркестр (европейский музыкальный
голос), после катаклизма уйдёт, как уходит из организма болезнь, до того
живущая в организме как самостоятельный, иной, чуждый организм, который
борется с основным и пытается его победить, уничтожить.
Если болезнь не уничтожит основу, то она должна будет уйти. И в
слабом, изнурённом теле возникает тихая гармония катарсиса, очищения мира.
Это будет – звучание хора.

* * *
Фашизм – это, конечно, никуда не годное явление, справедливо
осуждённое всем миром. Но, оказывается, бывает такой антифашизм, который
ничем не лучше фашизма.

* * *
Продажность, оказывается, прекрасно соединяется с талантом. Ошибка
думать, что это несоединимо…

* * *
Существует искусство – как голос души. Такова была русская традиция. В
XIX веке, а может быть, и раньше, из Европы пришла (и особенно
распространилась) идея искусства – как развлечения для богатых, для сытых,
искусства – как индустрии, искусства – как коммерции. Искусство – как
удовольствие, как комфорт. Искусство – принадлежность комфорта.

* * *
Прожив 66 лет, я вижу, что мир хаотичен не первородно, т.е. это не
первородный хаос, а сознательно организованный ералаш, за которым можно
различить контуры той идеи, которая его организует. Идея эта – ужасна, она
сулит гибель всему, что мне дорого, что я любил и люблю, всему, что я
сделал (и что будет истреблено за ненадобностью), и самому мне.

* * *
Мусоргский и Вагнер были величайшими из композиторов (величайшими
художниками, людьми), а не «спекулянтами», умевшими вылепить форму (по
образцу) и т.д., которых плодят в огромном количестве мендельсоновские и
рубинштейновские консерватории. Они (Мусоргский и Вагнер) видели судьбу
наций, крёстный их путь!

* * *
Русская культура неотделима от чувства совести. Совесть – вот что
Россия принесла в мировое сознание. А ныне – есть возможность лишиться этой
высокой нравственной категории и выдавать за неё нечто совсем другое.

* * *
Православие – музыка статична, всё внутри, в душе. Мелодия – хор –
гимн. Восторг мира! Выразительность интонации. Идея – свобода. Инструмент –
от Бога – голос, хор. Иррациональное.
Католицизм – музыка вся в движении, в динамике. Активность, воля,
борьба, власть над миром. Рациональное. Фуга, мотет, контрапункт, инверсии,
т.е. механические, умозрительные перестановки нот. Придуманный,
сконструированный инструмент – орган, оркестр.
Измышлённая музыка, невыразительность интонации, но –
формообразование. Конструктивизм, драматургия вместо интонации.



Два типа художников.

Первый тип – А. Блок, С. Есенин, Н. Рубцов, Мусоргский, Корсаков,
Рахманинов – поэты национальные (народные). Они никому не служат, но
выражают дух нации, дух народа, на него же опираясь. Подобного типа
художники могут быть, разумеется, в любом народе, если есть предпосылки к
их появлению, время как бы само рождает их.
Второй тип художника – прислуга.
Такой поэт или художник служит силе, стоящей над народом и, как
правило, чужеродной силе. Под видом национального беспристрастия,
«национализма», в его, главным образом, американском понимании, он служит
обычно интересам чужой нации, стремящейся установить своё господство…
Возможно, что вы и подобные вам люди, делающие похожее в других
областях жизни, и преуспеете – обратите русских в колониальный, бесправный
народ (и сейчас он – полубесправный) без веры, без Бога, с выборочно
дозволенной собственной историей и культурой, с оплёванным прошлым и
неясным будущим.
Тогда – вы будете на коне, и силой утверждаемые, пасаждаемые ваши
кумиры обретут известность, но всё равно никогда не обретут любви. Но
возможно и другое, возможно, что вам не удастся попрать и окончательно
унизить достоинство русского человека, тогда вы будете названы своими
именами.

* * *
Я хочу говорить так, чтобы меня понимали, понимали

Новинки рефератов ::

Реферат: Анализ композиционных особенностей древнеегипетских фресок на примере двух-трёх памятников разных периодов (Искусство и культура)


Реферат: Гуманистическая педагогика Адольфа Дистервега (Педагогика)


Реферат: Живое наследие (Искусство и культура)


Реферат: Денис Давыдов (Исторические личности)


Реферат: Реакции С и О ацилирования (Химия)


Реферат: Коммуникативные каналы (Журналистика)


Реферат: Методы измерения частоты (Цифровые устройства)


Реферат: Что я знаю о себе? (Педагогика)


Реферат: Наше восприятие мира (Психология)


Реферат: Автоматическая линия цинкования в барабанах (Технология)


Реферат: Иван Владимирович Мичурин (Сельское хозяйство)


Реферат: Учет денежных средств на предприятии (Бухгалтерский учет)


Реферат: Коллектив (Психология)


Реферат: Ислам в России: Традиции и перспективы (Культурология)


Реферат: КРАТКИЙ ОЧЕРК ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СССР (1917-1971 Г.) (ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА ОТНОШЕНИЙ СССР - ЗАПАД) (Военная кафедра)


Реферат: Развитие новых жанров искусства, как технической революции (Культурология)


Реферат: Генетические алгоритмы (Программирование)


Реферат: Сократ (Философия)


Реферат: Особенности активных методов обучения в высшей школе (Педагогика)


Реферат: Сравнительный анализ Конституций Украины 1919-1978 гг. (Государство и право)



Copyright © GeoRUS, Геологические сайты альтруист