|
Реферат: Анго-Саксонская Правовая Система (Право)
Англосаксонская правовая система
Введение
Англосаксонская правовая семья является одной из наиболее
распространенных в мире. Ею охватывается территория таких государств, как
Англия, США, Канада, Австралия, Северная Ирландия, Новая Зеландия и многие
другие. Почти третья часть населения Земного шара в настоящее время живет
по принципам, изначально заложенным в данную правовую семью и, в
особенности, в ее ядро — английское право. Строго говоря, сфера применения
английского права ограничивается Англией и Уэльсом. Оно не является ни
правом Соединенного Королевства, ни правом Великобритании, так как Северная
Ирландия, Шотландия, острова Ла-Манша и остров Мэн не подчиняются
английскому праву. Следует видеть различие между узкой концепцией
английского права, рассматриваемого как свод юридически обязательных норм,
и универсальностью этого права, понимаемого как модель для значительной
части человечества.
Англосаксонскую правовую семью зачастую называют еще семьей общего
права (common law). От других правовых семей она отличается прежде всего
тем, что в качестве основного источника права в ней признается судебный
прецедент. Согласно существующим правилам, суд при решении какого бы то ни
было вопроса является формально связанным решением по аналогичному вопросу,
вынесенным вышестоящим судом или судом той же инстанции. Однако фактически
в процессе выбора соответствующего прецедента, его толкования, принятия или
непринятия под предлогом значительного отличия обстоятельств вновь
рассматриваемого дела от ранее рассмотренного и ставшего прецедентом, суд в
целом и отдельные судьи обладают значительной свободой. Признание
прецедента источником права дает возможность суду фактически творить право.
Следует отметить, что признание прецедента имеет место и за пределами
англосаксонского права. Однако при этом он не претендует на роль основного
источника права. Последнее свойственно лишь общему праву, которое создается
судьями при рассмотрении конкретных дел и разрешении различных споров между
людьми. В силу этого общее право нередко именуется "судейским правом" и тем
самым выделяется как по названию, так и по содержанию среди других правовых
систем. Данная особенность общего права, появившаяся со времени его
возникновения и становления, остается свойственной ему и по сей день.
Сохраняются также и другие его особенности. Среди них такие, например,
как отсутствие в английской правовой системе, составляющей основу
англосаксонского права, четко выраженного по сравнению с континентальным
правом деления на отрасли права; ориентация норм общего права — продукта
судебной деятельности по рассмотрению конкретных дел прежде всего на
разрешение конкретных проблем, а не на формулирование общего правила
поведения, ориентированного на будущее; традиционное преувеличение роли
процессуального права по сравнению с другими отраслями права, придание ему
в ряде случаев большего значения, чем материальному праву и др.
Эти и другие им подобные особенности в той или иной степени охватывают
все без исключения правовые системы, входящие в семью англосаксонского
права. Наиболее полно и ярко они отражаются в английском праве. Менее
отчетливо и последовательно они проявляются в американской и канадской
системах права.
Причин такого неравномерного распространения тех или иных черт на
разные правовые системы много. Но наиболее важные из них заключаются в
различных исторических, национальных, культурных и иных условиях, в которых
возникают и развиваются или же в которые переносятся те или иные правовые
институты и модели. Например, система общего права, первоначально созданная
в Англии, возникла исключительно благодаря деятельности королевских судов.
Ее происхождение и развитие неразрывно связаны с королевской властью, в то
время как использование идей и институтов общего права в США всегда
находилось в неразрывной связи с республиканской властью. Особенности
исторического развития этих стран, политической и общей культуры наложили
свой неизгладимый отпечаток также на их правовые системы и правовую
культуру.
1. Происхождение англосаксонской правовой системы
Исторический характер английского права.
При изучении английского права знание истории необходимо. Английское
право не знало обновления ни на базе римского права, ни в силу кодификации,
что характерно для французского права и для других правовых систем романо-
германской правовой семьи .Оно развивалось автономным путем, контакты с
Европейским континентом оказали на него лишь незначительное влияние.
Английские юристы любят подчеркивать историческую преемственность своего
права и гордятся этим обстоятельством и не без оснований рассматривают его
как доказательство великой мудрости общего права, его способности
приспосабливаться к меняющимся условиям, его непреходящей ценности. Не
следует преувеличивать этот «исторический» характер английского права.
Англичане любят подчеркивать его, подобно тому как французы склонны
говорить о рациональности и логичности своего права. На самом деле роль
традиций и рационализма в становлении и развитии того и другого права не
столь уж различна, так как французское право, как и английское, должно было
приспосабливаться к изменениям и учитывать нужды общества, которые всегда
были и остаются, в общем, очень сходными.
В истории английского права можно выделить четыре основных периода
Первый период предшествовал нормандскому завоеванию 1066 года; второй, от
1066 года до установления династии Тюдоров (1485 г), — период становления
общего права, когда оно утверждается, преодолевая сопротивление местных
обычаев. Условия этого периода оказали на правовую систему влияние,
ощущаемое еще и в настоящее время .Третий период, с 1485 до 1832 года, —
расцвет общего права; однако оно вынуждено было пойти на компромисс с
дополнительной правовой системой, что нашло свое выражение в «нормах
справедливости». Четвертый период — с 1832 года и до наших дней, — когда
общее право встретилось с невиданным развитием законодательства и должно
было приспособиться к обществу, где постоянно усиливается значение
государственной администрации.
1.1 Англосаксонский период (до 1066 года).
Есть дата, которая является основополагающей в истории английского
права, как и в истории самой Англии и Европы, — это 1066 год, когда Англия
была завоевана нормандцами. Период, предшествовавший этой дате, в Англии
называют периодом англосаксонского права. Римское господство, хотя оно и
длилось в Англии четыре столетия — от императора Клавдия до начала V века,
— оставило в Англии не больший след, чем кельтский период во Франции или
иберийский период в Испании. Для историков английского права история права
начинается с эпохи, когда римское господство прекратилось и различные
племена германского происхождения — саксы, англы, юты, датчане —
возобладали в Англии. Именно в эту эпоху Англия была обращена в
христианство миссией святого Августина Кентерберийского (596 г).
Право англосаксонской эпохи малоизвестно. После обращения в
христианство законы составлялись так же, как и в континентальной Европе, с
тем лишь отличием, что писались они не на латыни, а на англосаксонском
языке. Как и другие варварские законы, они регулировали только очень
ограниченные аспекты тех общественных отношений, на которые
распространяется современная концепция права. Поэтому использование термина
«англосаксонский» для обозначения английского или американского права
встречает нарекания вне Европейского континента и кажется там абсурдным.
Законы Этельберта, составленные около 600 года, включают всего 90
коротких фраз. Законы датского короля Канута (1017 - 1035 гг.),
составленные четырьмя веками позже, гораздо более разработаны и знаменуют
уже переход от эры общинно-племенной к феодализму. Персональный принцип
уступает место, как и во Франции, территориальному, но действующее право
остается сугубо местным, хотя страна и была подчинена единому суверену. До
нормандского завоевания не было права, общего для всей Англии.
1.2 Становление общего права (1066 – 1485 годы ).
Само по себе нормандское завоевание не изменило существовавшего
положения. Вильгельм Завоеватель (как неудачно его называют) претендовал на
господство в Англии на основании наследственных титулов, а не в силу права
завоевателя. Он специально заявил о сохранении действия англосаксонского
права, и даже в наши дни английские юристы и судьи в ряде случаев
упоминают и даже применяют тот или иной закон англосаксонской эпохи. Однако
нормандское завоевание — серьезнейшее событие в истории английского права,
так как оно принесло в Англию вместе с иностранной оккупацией сильную
централизованную власть, богатую опытом административного управления,
испытанного в герцогстве Нормандия. С нормандским завоеванием общинно-
племенная эпоха кончилась: в Англии установился феодализм.
Английский феодализм очень отличается от феодализма, существовавшего в
эту же эпоху во Франции, в Германии или в Италии. Нормандские сеньоры,
последовавшие за Вильгельмом в Англию, очутились в побежденной стране,
которой они не знали, а нравы и население которой презирали. Они
почувствовали необходимость сгруппироваться вокруг своего господина, чтобы
защитить свои завоевания и свою собственность. Завоеватель сумел избежать
опасности, которую представляли для него слишком мощные вассалы: при
распределении земель, которые он раздавал своим соратникам, он не создал ни
одного крупного феода, и поэтому ни один «барон» не мог соперничать с ним.
В 1290 году был принят закон («Quia emptores»), по которому только король
мог жаловать земли, что еще раз подтвердило прямую зависимость феодалов от
короля. Дух организации и дисциплины выразился в создании в 1086 году
«Книги страшного суда», в которую было занесено 15 тысяч поместий (manors)
и 200 тысяч дворов, существовавших тогда в Англии. Дух военной
организованности и дисциплины, характерный, в отличие от Европейского
континента, для английского феодализма, отразился и на развитии общего
права.
Общее право называлось comune ley на нормандском жаргоне, который с
царства Эдуарда I (1272 — 1307 гг.) до XVII века был разговорным языком для
юристов Англии, тогда как письменностью,как и в остальной Европе, была
латынь. Французский был придворным языком до воцарения Тюдоров в конце XV
века. Естественно, что этот же язык использовали королевские суды и по мере
расширения их компетенции английский язык вытеснялся из судебной сферы.
Хотя позднее начался обратный процесс и с XVI века в судах преобладал
английский язык, тем не менее лишь в 1731 году (после неудачных попыток,
предпринимавшихся в 1362 и 1650 гг. при Кромвеле) он был объявлен
официальным, а французский и латынь это качество потеряли.
Общее право, в противовес местным обычаям — это право, общее для всей
Англии. В 1066 году оно еще не существовало. Собрание свободных людей,
называемое Судом графства (County Court), и его подразделение Суд сотни
(Hundred Court) осуществляли в тот период правосудие на основе местных
обычаев в условиях строжайшего формализма с использованием способа
доказательств, которые вряд ли можно назвать рациональными. После
завоевания суды графств и суды сотен были постепенно заменены феодальной
юрисдикцией нового типа (суды баронов, мэнорские суды и т.п.), которые
судили также на основе обычного права сугубо локального характера. В сфере
действия церковной юрисдикции, созданной после завоевания, применялось
каноническое право, общее для всего христианства. Общее право — право
английское и общее для всей Англии — было создано исключительно
королевскими судами, называвшимися обычно Вестминстерскими — по месту, где
они заседали начиная с XIII века.
После нормандского завоевания королевские суды в Англии не имели
универсальной компетенции. Споры передавались, как правило, в различные
перечисленные ранее суды. Король осуществлял только «высший суд». Он
вмешивался в споры в исключительных случаях: если существовала угроза миру
в королевстве или если обстоятельства дела были таковы, что его нельзя было
разрешить в обычном порядке. Суд, где король решал дела с помощью своих
приближенных (Curia regis), — это, по существу, суд особо знатных людей и
особо крупных дел, а не обычный суд, доступный каждому.
В рамках Курии в XIII веке сложились автономные образования, в том
числе наделенные судебной компетенцией комиссии с постоянным
местопребыванием в Вестминстере. Компетенция этих судов была ограничена,
они должны были считаться с сеньорами, которые хотели быть хозяевами у себя
дома и вовсе не выражали готовности подчиняться судебным вердиктам.
Вмешательство королевской власти в дела сеньоров и их подданных казалось
сеньорам невозможным и противоречащим естественному порядку вещей, подобно
тому как в наше время собственники считают меры государственного
вмешательства или национализацию противоречащими священному, по их мнению,
праву собственности. Королевские суды, наконец, не могли даже осуществлять
правосудие в качестве апелляционной инстанции по всем спорам, возникающим в
королевстве. Вмешательство этих судов ограничивалось главным образом тремя
категориями дел: делами, затрагивающими королевские финансы, делами,
касающимися земельной собственности и недвижимости, тяжкими уголовными
преступлениями, затрагивающими мир в королевстве. В судебных органах (Суде
казначейства. Суде общегражданских исков и Суде королевской скамьи) сначала
рассматривались только определенные дела из указанных трех категорий, но
вскоре это разделение компетенции отпало и каждый из трех королевских судов
Вестминстера мог рассматривать все дела, подпадающие под королевскую
юрисдикцию.
Все остальные дела, кроме упомянутых трех категорий, по-прежнему
разрешались вне королевской юрисдикции Судом графства или Судом сотни,
феодальными и церковными судами, а позднее в соответствующих случаях и
различными коммерческими судами, которым право отправлять правосудие было
предоставлено в связи с проведением различных ярмарок и торгов и которые
применяли международное торговое право — Lex merkcatoria, или Ley merhant.
Канцлер и королевские судьи были заинтересованы в том, чтобы увеличить
упомянутый список предписаний, учитывая доходы, которые они получали за
рассмотрение дел. С другой стороны, король стремился укрепить свою власть и
расширить свои судебные полномочия в государстве.
К расширению компетенции королевские суды толкало и все возрастающее
число обращений к ней частных лиц, ставивших королевскую юрисдикцию выше
всякой другой. Ведь только королевские суды могли реально обеспечить явку
свидетелей в суд и исполнение вынесенных решений. И только король и церковь
могли обязать своих подданных принести присягу.
В силу всех этих причин королевские суды расширяли свою юрисдикцию и в
конце средних веков стали единственным органом правосудия. Сеньоральные
суды постигла та же участь, что и суды сотни, на долю муниципальных и
торговых судов осталось немного малозначительных дел, а церковные суды
рассматривали лишь споры, связанные со святостью брака или дисциплинарными
проступками священнослужителей.
Вплоть до XIX века королевские суды, однако, не стали тем, что во
Франции называют «судами общей юрисдикции». Теоретически до 1875 года они
обладали исключительной юрисдикцией. Частные лица не имели права обращаться
в эту судебную инстанцию. Они должны были просить о предоставлении им такой
привилегии, что королевская власть делала лишь при наличии достаточных
оснований.
Обычно тот, кто просил о такой привилегии, обращался к канцлеру —
высшему должностному лицу Короны — и просил о выдаче предписания (writ)
суду рассмотреть дело при условии оплаты канцлеру судебных издержек. Кроме
того, можно было обратиться с жалобой (quirela,billa) прямо в суд.
Некоторые предписания были простым отражением судебной практики, основанной
на жалобах. Получить предписание канцлера или прямое согласие суда принять
дело к рассмотрению было не так просто. Королевская власть в XIII веке была
не столь либеральна, чтобы канцлер легко мог сам выдать предписание или
судьи могли согласиться рассматривать дело в любом случае. Долгое время
этому предшествовал тщательный учет обстоятельств дела, и перечень случаев,
когда выдавались предписания, расширялся очень медленно. Их насчитывалось
всего 56, когда в 1227 году составили их первый список для судей, и 76 — в
1832 году, когда была проведена большая судебная реформа. Однако расширение
компетенции королевских судов не связано только с увеличением перечня
оснований исков. Оно не находится также и в прямой зависимости от закона,
именуемого. Вторым Вестминстерским статутом (1285 г.), который уполномочил
канцлера выдавать предписания «в случае подобия» (in cjnsimili casu), то
есть тогда, когда ситуация была весьма сходна со служившей основанием для
выдачи предписания. Для расширения компетенции королевских судов была
использована другая техника. Истец в специальном предварительном документе
— декларации детально излагал фактические обстоятельства дела и просил
королевских судей, учтя эти факты, принять спор к рассмотрению. Эти новые
иски, при которых суды сами признавали свою компетенцию, получили название
исков super casum. Со временем круг данных исков расширился и они получили
разные специальные названия в зависимости от фактических обстоятельств,
обусловивших их судебное рассмотрение: иск о возмещении вреда вследствие
неисполнения обязательств, иск о прекращении незаконного владения и т.д.
Процессуальные формы в королевских судах в Вестминстере варьировались в
зависимости от вида иска. Каждому из них соответствовала определенная
процедура, определявшая последовательность процессуальных актов,
представительство сторон, порядок представления доказательств, способ
исполнения решений. Было бы фатальной ошибкой именовать истца и ответчика в
каком-то процессе так же, как это установлено для процедуры, но по искам
иных видов. Для рассмотрения одних видов исков требовалось жюри, для других
оно было не нужно, но допускалось такое доказательство, как присяга (иск
отклонялся, если определенное число «свидетелей» под присягой заявляли, что
ответчик заслуживает доверия). При одних исках дело могло быть решено в
отсутствие ответчика, а при других — нет. Все эти различия сохранялись и
тогда, когда дело рассматривалось на основании иска consimili casu,
поскольку в каждом конкретном случае применялась процедура, принятая для
сходного иска, подпадающего под перечень предписаний. Наиболее часто
использовалась процедура, установленная для иска о правонарушении
(trespass).
Естественно, что при этих условиях первенствующая роль оказалась
отведенной процессу. На континенте юристы уделяли основное внимание
установлению прав и обязанностей субъектов (норм материального права).
Английские юристы были сосредоточены на вопросах процедуры. Средства
судебной защиты предшествуют праву: процедура прежде всего. С самого начала
общее право сводилось к определенному числу процессуальных форм (видов
исков), в рамках которых можно было получить решение, но никогда нельзя
было точно знать заранее, каким оно будет. Основная проблема состояла в
том, чтобы королевский суд принял дело к рассмотрению, а затем уже довел
его до конца сквозь дебри формализованной процедуры. Каково будет решение?
На этот вопрос нельзя было дать сколько-нибудь точный ответ. Общее право
лишь медленно и постепенно шло к выработке норм, определяющих права и
обязанности каждого.
Условия, в которых формировалось общее право, представляют не только
чисто теоретический интерес. По меньшей мере в четырех аспектах они в
течение длительного времени сказывались на английском праве, в котором еще
и сегодня можно обнаружить их влияние. Исторические факторы привели, во-
первых, к тому, что английские юристы сосредоточивали свое внимание на
процессе. Во-вторых, они определили многие категории английского права,
повлияли на его понятийный фонд. В-третьих, благодаря этим факторам
английское право не знает деления на публичное и частное. И в-четвертых,
они воспрепятствовали рецепции категорий и понятий римского права.
Рассмотрим более подробно все эти четыре аспекта.
До XIX века для английских юристов важно было не думать о том, какое
решение, по их мнению справедливое, должно быть вынесено по делу, а
сконцентрировать свое внимание на различных процессуальных, в высшей
степени формализованных действиях по конкретным видам исков. Все эти
процессуальные действия вели к одной цели, а именно сформулировать те
вопросы, которые будут поставлены перед жюри. Не следует забывать, что еще
в 1856 году все иски в судах общего права рассматривались с участием жюри.
Таким образом, развитие английского права отразило глубокое и преобладающее
влияние процессуальных факторов. Английское право можно было упорядочивать
и развивать только в рамках процессуальных форм, предоставленных
королевскими судами в распоряжение тяжущихся сторон. Это право, по формуле
Г.Мэна, «заключено в узкое русло процесса». Оно — конгломерат
процессуальных форм, призванных обеспечить решение споров, количество и
виды которых все более увеличивались. Излагая английское право и его
принципы, автор ХП века Глэнвилл (1187 — 1189 гг.), а затем автор XIII века
Брэк-тон (1250 г.) описали последовательно (на латыни) предписания,
посредством которых можно было обратиться в Вестминстерские суды.
Юридические хроники, написанные по-французски и известные под названием
Ежегодников, знакомят нас с английским правом периода 1290 — 1536 годов,
концентрируя свое внимание на процедуре и часто забывая сообщить о решении,
принятом по существу спора.
Для иллюстрации изложенного рассмотрим историю договорного права. В
XIII веке, то есть в то время, когда был принят Второй Вестминстерский
статут, договоры подпадали под юрисдикцию и церковную, и муниципальную, и
торговую. Вестминстерские суды не рассматривали таких дел, за исключением
двух случаев, которые, по правде говоря, были скорее связаны с правом
собственности. Глэнвилл в конце XII века просто-напросто объявил: «Частные
соглашения, как правило, не охраняются судами нашего короля». Не было
никаких предписаний, никакой процедуры, касающихся договоров, на основании
которых можно было бы обратиться в королевский суд. Как же выйти из
положения?
Сначала в некоторых случаях прибегали к понятию собственности.
Наниматель, займополучатель, хранитель, перевозчик оказывались в сфере
судебной компетенции не в силу взятых ими на себя обязательств, а по тому
фактическому обстоятельству, что они без должных оснований удерживают у
себя вещь, принадлежащую другому лицу. Для этой ситуации существовал особый
иск (writ of detinue). В других случаях обязанность выполнить обещанное
обосновывалась формой взятого обязательства. Имелся иск о возврате долга
(writ of debt), возможный при наличии формального документа абстрактного
характера, из которого явствовало лишь, что данное лицо является должником.
При этом не интересовались, стоит ли за этой долговой распиской реальное
соглашение.
Однако оба названных иска не покрывали все встречающиеся ситуации, а
предусмотренная ими процедура была неудовлетворительной. Поэтому юристы
искали другие пути более широкого охвата договорного права. И такое
средство они нашли в конце концов в иске, именуемом trespass. Это иск о
правонарушении деликтного характера, имевший в виду противоправное
посягательство на личность, землю или имущество истца. Все это не имеет
ничего общего с договором. Однако участники спора старались убедить суд,
что при некоторых обстоятельствах, когда взятое лицом обязательство не было
исполнено, можно рассматривать это таким образом, как будто имел место
деликт.
Королевские суды постепенно восприняли этот подход. Сначала они
применяли его тогда, когда одна из сторон при исполнении договора совершила
действие, причинившее ущерб персоне или имуществу своего контрагента
(misfeasance). Однако прошло более века, прежде чем наряду с делами такого
рода суды стали рассматривать и случаи, когда взявший на себя обязательство
по договору явно не исполняет его (неисполнение обязательств — non-
feasance). В дальнейшем под сферу действия иска подпадали и те случаи,
когда заключалось особое соглашение об исполнении обязательств (assupsit —
принятие на себя). Важной победой явилось решение 1602 года, которое
установило, что такого рода соглашение подразумевается само собой, когда
имеется обязательственное отношение. Потребовалось еще много времени и
усилий, прежде чем иск assuspsit , возникший из деликтного иска,
освободился от правил, связанных с его деликтным происхождением, как-то:
недопустимость уступки требованию, необходимость установить строго
определенным способом сумму ущерба, причиненного неисполнением, и др.
Формы исков были ликвидированы более ста лет назад, а нормы и категории
английского права до сих пор в ряде случаев несут на себе отпечаток тех
препятствий, которые благодаря процессуальным формам противостояли
рациональному развитию институтов. «Мы ликвидировали формы иска, — сказал
известный специалист по истории английского права Мэтланд, — но они правят
нами из своих могил».
И это действительно так. Вернемся снова к договорному праву и обратим
внимание на то обстоятельство, что общее право не знало других санкций за
неисполнение договорных обязательств, кроме возмещения ущерба, поскольку
иск «о принятии на себя», возникший, как мы говорили, на базе деликтного
иска, мог привести только к возмещению ущерба. Кроме того, английское
понятие договора включает, с точки зрения английских юристов, только те
договоры, которые до середины XIX века защищались иском «о принятии на
себя»: оно не охватывает ни так называемые безвозмездные договоры, ни
договоры, направленные на реституцию вещи, собственником которой оставался
истец (хранения, ссуды, перевозки, то есть когда истец передал вещь
другому), ни отдельные виды соглашений, которые английское право
рассматривает как «доверительную собственность» (trust).
В сфере внедоговорной ответственности (Law of torts) влияние прошлого
еще сильнее. Английское право не знает общего принципа, который связывает
деликтную ответственность с виной. Оно оперирует отдельными видами
гражданских правонарушений, как-то: нарушение владения, зловредность,
клевета и т.д. Некоторые из этих видов соответствуют древним предписаниям,
другое — более позднего происхождения. Самое же главное — в том, что
английские юристы с большим трудом освобождаются от привычки мыслить
формулами старых процедур. Общий принцип деликтной ответственности
воспринимается с большим трудом, пробивая себе дорогу в виде специального
деликта (negligence), причем наряду с этим принципом сохраняется
определенное количество особых регламентации внедоговорых правонарушений.
Суды, для которых существовал единственный интерес — интерес
королевства и Короны, — получили в Англии самую полную юрисдикцию. Суды,
рассматривавшие споры частного права, исчезли, а вместе с ними исчезло в
Англии и само понятие частного права. Все тяжбы, подсудные королевской
юстиции, рассматривались в стране как своеобразные споры публично-правового
характера.
Публичный аспект в английском праве проявлялся и в специфической
технике предписаний, по которым обращались с иском в королевский суд.
Предписание представляло собой не просто разрешение действовать, данное
истцу. С технической стороны оно являлось как бы приказом короля своим
чиновникам предложить ответчику не нарушать права и удовлетворить
требование истца. Если ответчик отказывался повиноваться, истец предъявлял
к нему иск. Этот иск рассматривался королевским судом не столько потому,
что ответчик возражал против притязаний истца, сколько в связи с его
неповиновением приказу властей. Английский судебный процесс — публичное
право, а не частное. Он напоминает рассмотрение спора об отмене
административного акта во французском праве. Речь идет о том, с достаточным
ли основанием был выдан административный акт (предписание), исходящий из
королевской канцелярии, должен ли быть поддержан приказ, который эта
канцелярия дала ответчику. В отличие от спора об отмене административного
акта по французскому праву, по английскому праву дело возбуждает не тот,
кому административный акт наносит ущерб, а тот, кто получил этот акт и
хочет реализовать его.
В континентальной Европе традиционно сложившиеся суды, в отличие от
Англии, сохранились, хотя и подпадали под все большую зависимость от
королевской власти. Призванные рассматривать все споры, они никогда не
считали свою компетенцию ограниченной лишь определенными видами дел, каждый
из которых требовал своей особой процессуальной формы. Свободные от такого
рода ограничений суды могли без особых затруднений модернизировать
процедуру рассмотрения дел, следуя каноническому праву и его модели
письменного процесса. Обладая общей компетенцией, суды могли постоянно
обращаться к проблеме справедливости и руководствоваться в этой связи
римским правом.
Иной была ситуация в Англии. Вестминстерские суды были судами
исключительной компетенции, причем для каждого вида подведомственных им дел
существовала особая процедура их рассмотрения.
Строгость процедуры общего права, необходимость укладываться в
традиционные рамки — вот основные причины, помешавшие рецепции римского
права в Англии и в ту эпоху, когда Вестминстерские суды, неограниченно
расширив свою компетенцию, должны были часто решать споры, возникающие из
отношений частного права в его чистом виде. Процессуальные формы, со многих
точек зрения архаичные, типично английские, обязывали в каждом случае
подогнать под них, как бы «натурализовать» положения, которые можно было
позаимствовать из римского или канонического права. Сложность и техницизм
этих форм были таковы, что изучить их можно было только в практике
применения. Университетское образование, основанное на римском праве, могло
помочь увидеть справедливое решение спора, но оно не помогало выиграть
процесс. Юристы и судьи Англии до наших дней воспитываются главным образом
практикой; в отличие от стран континентальной Европы, от них не требовалось
университетское образование, и вплоть до XX века редко можно было встретить
адвоката или юриста с таким образованием. Для того, чтобы стать
барристером, сегодня нужен диплом, но не обязательно юридический.
1.3. Соперничество с правом справедливости (1485 — 1832
гг.)
Выработанное в строгой зависимости от формальной процедуры, общее право
было подвержено в силу этого двойной опасности: с одной стороны, оно могло
не успевать в своем развитии за потребностями эпохи, а с другой — ему
угрожали консерватизм и рутина судейского сословия. После своего
блистательного расцвета в XIII веке общее право не избежало ни той, ни
другой опасности. Оно оказалось перед риском образования новой правовой
системы-соперницы, которая по истечении некоторого времени могла даже
заменить собой общее право, подобно тому как в Риме античное гражданское
право в классическую эпоху оказалось перед лицом его подмены преторским
правом. Соперник, о котором идет речь, — это право справедливости (Law of
Exuity).
Ограниченная компетенция королевской юрисдикции могла еще быть терпима,
когда наряду с судами общего права существовали другие суды, способные
решать дела в тех случаях, когда этого нельзя было сделать средствами
общего права. Упадок, а затем исчезновение всех этих других судов вызвали
необходимость поисков новых корректив, призванных восполнить пробелы общего
права.
Естественно, что в тех случаях, когда ограниченная компетенция
Вестминстерских судов делала невозможным рассмотрение или разрешение спора,
разочарованная сторона приходила к мысли, что у нее остается еще одна
возможность добиться справедливости: обратиться непосредственно к королю —
источнику всех справедливостей и милостей. Королевские суды не занимались
такого рода делами, но разве король не мог восполнить недостатки
деятельности своих судов? Обращение к королю в средневековом мышлении —
вещь вполне естественная, и королевские суды вначале вовсе не возражали,
когда стороны при необходимости прибегали к этому средству. В конечном
счете сами королевские суды тоже были обязаны своим развитием именно этому
принципу (обращение к королю, чтобы добиться справедливости).
Следовательно, начиная с XIV века частные лица, не имея возможности
добиться решения в королевских судах или в случае недовольства решением,
нанесенным по их делу, обращались к королю и просили его из милости
вмешаться, «чтобы оказать милосердие по совести и по существу». Такое
обращение обычно проходило через лорда-канцлера, являвшегося исповедником
короля и обязанного поэтому руководить его совестью. Если лорд-канцлер
считал целесообразньм, он передавал жалобу королю, и тот ставил ее на
рассмотрение в своем совете.
Это обращение к прерогативе короля, имевшее первоначально под собой
прочную основу и допускавшееся без возражений, пока оно носило
исключительный характер, не преминуло, однако, повлечь за собой конфликт,
как только оно приняло общий характер и превратилось в обычное обжалование
решений судов или даже в способ полностью или частично обойти королевские
суды.
Именно это и произошло в результате войны Алой и Белой Розы, которая
затруднила королю возможность принимать решения в совете. Лорд-канцлер в XV
веке становится все более и более автономным судьей, единолично решающим
дела от имени короля и совета, Делегировавших ему полномочия. С другой
стороны, и тяжущиеся все Чаще и чаще просят вмешательства лорда-канцлера из-
за тех препятcтвий, которые процедура и рутина судей создали для
нормального развития общего права.
Решения, первоначально принимавшиеся с учетом «справедливости в данном
случае», стали систематически выноситься на основе применения доктрин
«справедливости», представляющих собой добавления или коррективы к
«правовым» принципам, применяемым королевскими судами
Абсолютизм Тюдоров в XVI веке был основан на широком использовании
королевской прерогативы. В области уголовного права знаменитая «звездная
палата» представляла собой серьезную угрозу для свободы подданных, хотя
вначале она была призвана лишь установить порядок после гражданской войны.
В области гражданских отношений юрисдикция справедливости лорда-
канцлера, основанная также на королевской прерогативе, получила весьма
широкое распространение. После 1529 года канцлер не был более ни
духовником, ни исповедником короля. Он все чаще выступал как юрист и
рассматривал жалобы, адресованные ему, как настоящий судья, но применял при
этом письменную процедуру, заимствованную из канонического права и
полностью отличавшуюся от процедуры судов общего права. Принципы,
применяемые лордом-канцлером, также в значительной степени были
заимствованы, по существу, из римского права и из канонического права;
реципированные принципы гораздо больше, чем многие устаревающие нормы
общего права, удовлетворяли чувство социального интереса и справедливости
эпохи Возрождения. Заботясь о правосудии и справедливом его отправлении,
правители Англии отдавали в тот период предпочтение юрисдикции лорда-
канцлера.
Соображения политического порядка также способствовали этому.
Используемые канцлером римское право и каноническое право, не знавшие
института присяжных, больше нравились правителям, чем общее право с его
публичной и гласной процедурой. Правителям казалась предпочтительнее
письменная тайная и инквизиционная процедура лорда-канцлера. Господствовало
также мнение, что римское право с его формулой «правитель изъят из действия
закона» соответствует духу и установкам королевского абсолютизма. Могло,
наконец, казаться более простым выработать совершенно новую систему права и
отправления правосудия, чем осуществлять реформы общего права, ставшие к
тому времени необходимыми. Таким образом, в XVI веке в результате
деятельности лорда-канцлера и упадка общего права английское право чуть
было не попало в семью правовых систем Европейского континента.
Возникла серьезная угроза, что стороны не станут обращаться в суды
общего права и эти суды полностью исчезнут, так же как три века назад
исчезли суды сотен в результате того, что Вестминстерские суды предложили
заинтересованным лицам более совершенные правовые формы
То, что ничего подобного в конце концов не произошло, объясняется
различными причинами Вероятно, сказались противоречия между судами и
королевской властью. Суды общего права нашли союзника в лице парламента,
который объединился с ними в борьбе против королевского абсолютизма. Плохая
организация суда лорда-канцлера, его сложность и продажность также были
использованы противниками. Революция, которая могла бы вернуть Англию в
семью романских правовых систем, не произошла. В результате был достигнут
компромисс остались существовать при определенном равновесии сил и суды
общего права, и суд лорда-канцлера.
Этот компромисс не вытекал ни из закона, ни из какого-либо формального
решения, принятого королевской властью или судьями. Напротив, при решении в
1616 году очень острого конфликта, который столкнул суды общего права,
представленные главным судьей Коком, лидером либеральной парламентской
оппозиции, и юрисдикцию лорда-канцлера, король Яков I высказался в пользу
канцлерского суда. Ситуация, однако, была очень сложной, и канцлеры
оказались достаточно умными, чтобы не злоупотреблять своей победой. Они не
хотели еще сильнее озлобить парламент, который к тому времени был больше
заинтересован в прекращении деятельности другой прерогативы короля —
«звездной палаты», — чем в ликвидации права справедливости. Что же касается
этого права, то состоялось следующее молчаливое соглашение на status quo :
юрисдикция лорда-канцлера продолжает существовать, но она не должна
расширяться за счет судов общего права, канцлерский суд будет осуществлять
юрисдикцию в соответствии с прецедентами права справедливости, сняв тем
самым упрек в произвольном решении дел. Кроме того, было решено, что король
не должен больше использовать свою судебную власть для создания новых
судов, независимых от судов общего права. Вместе с тем менялась сама
природа права справедливости. Лорд-канцлер как лицо политическое и судья не
претендовал более на суд по законам морали и превращался все более и более
в юриста. С 1621 года был разрешен контроль палаты лордов за решениями суда
канцлера. Суды общего права в этих новых условиях склонны были
допускать вмешательство канцлера, если оно могло быть основано на
прецеденте.
По всем этим причинам английское право сохранило и до наших дней
двойствеянную структуру. Наряду с нормами общего права, сложившимися в ходе
деятельности Вестминстерских королевских судов, называющихся также судами
общего права, английское право включает и нормы права справедливости,
вносящие дополнения или поправки в нормы общего права. Характерно, что до
1875 года нормы справедливости применялись только специальным судом — судом
канцлера. Однако со временем эти нормы стали столь же строгими и столь же
«юридическими», как и нормы общего права. Различия между ними стерлись.
Английское право справедливости сначала представляло собой справедливость в
том виде, как ее могли понимать в XV или XVI веке, и в той мере, в какой в
эту эпоху лорд-канцлер мог придать ей эффективность.
Английские суды в наши дни весьма холодно относятся ко всем намекам на
то, что они должны следовать примеру лорда-канцлера XV и XVI веков или же
развивать новые концепции справедливости. Право справедливости трактуется
ими как совокупность норм, которые исторически были призваны корректировать
английское право, но представляют сегодня его неотъемлемую часть. Причины,
которые в то время оправдывали деятельность лорда-канцлера, ныне не
существуют. Парламент всегда готов вмешаться, если право в этом нуждается.
Безопасность юридических отношений и приоритет права оказались бы под
угрозой, если под предлогом справедливости судьи стали бы ставить под
сомнение установленные нормы права. Английские судьи четко
продемонстрировали в весьма ясных формулировках свою решимость не вставать
на этот путь.
XIII век, эпоха формирования общего права, и XVI век, эпоха развития
права справедливости, — вот те рубежи, когда вырисовываются характерные
черты структуры английского права. В XVII веке, после наступления права
справедливости на общее право, и в XVIII веке английское право развивается
вполне гармонично, без видимых конфликтов. Однако во второй половине XVIII
века надо отметить одно очень существенное событие: поглощение торгового
права общим правом. До этого времени торговое право рассматривалось в
Англии как инородное тело, как право, международное по своей природе,
применение которого распространялось только на купцов. Однако особая
торговая юрисдикция прежних времен утратила с годами свой автономный
характер. Эта эволюция в полной мере завершилась во второй половине XVIII
века, когда в Англии произошла унификация того, что мы называем гражданским
правом, и торгового права; последнее было интегрировано общим правом,
институты торгового права перестали быть привилегией класса коммерсантов.
Наиболее примечательные работы этого периода — это труд Литлтона о
владении, написанный в конце XV века, и труд Кока «Институты английского
права», опубликованный в 1628 — 1642 годах. Очень интересны также работа
Фортескью «В похвалу законам Англии» («De Laudibus Legum Angliae», 1470 г.)
и диалоги между приверженцем римского права и приверженцем общего права,
опубликованные в 1523 — 1532 годах Сен-Жерменом под названием «Профессор и
студент».
Кроме того, очень важны для изучения общего права сборники судебных
решений (reports), заменившие старинные Ежегодники судебной практики,
издание которых прекратилось в 1535 году. Эти сборники, излагавшие
важнейшие приговоры и решения, и сегодня еще представляют практический
интерес; они были переизданы с прекрасными таблицами в очень солидной серии
English Reports. В классическом труде Блэкстона «Комментарий к праву
Англии» описывается английское право второй половины XVIII века, то есть
той эпохи, когда общее право находилось в апогее. Комментарий Блэкстона
(1765 — 1769 гг.), неоднократно переиздававшийся, можно сравнить с трудами
Потье во Франции. Влияние Комментария было довольно значительно в Англии и
во всех странах английского языка, так как он устанавливал рамки
английского права и облегчал, например для Соединенных Штатов Америки,
распространение и рецепцию этого права.
1.4 Современный период ( с 1832 года )
Этот период английского права хронологически определяется 1832 г. и
продолжается до настоящего времени. Этот период отличается значительной
трансформацией как государственного механизма, так и правовой системы
Англии. В начале этого периода были проведены довольно радикальные правовая
и судебная реформы. Подобно тому, как это произошло в XIII и XVI веках, XIX
и XX века также представляют в истории английского права период
существенной трансформации. Для этого периода характерны развитие идей
демократии и под влиянием Бентама невиданное до сих пор развитие
законодательства. В 1832, 1833 и 1852 годах произошли радикальная реформа и
модернизация права. До этого времени английское право развивалось в
процессуальных рамках, представлявших собой различные формы исков.
Освободившись от этих процедурных оков, английские юристы, как и их коллеги
на континенте, не могли уделять гораздо больше внимания материальному
праву, на базе которого и стали отныне систематизировать решения общего
права.
В 1873 — 1875 годах организация судов также была значительно
модифицирована. Акты о судоустройстве (Judicature acts) ликвидировали
формальное различие между судами общего права и канцлерскими судами
справедливости. Все английские суды получили право применять и нормы общего
права, и нормы права справедливости, в отличие от прежде существовавшего
положения, при котором надо было обращаться в суд общего права, чтобы
получить решение по общему праву, и в канцлерский суд, чтобы получить
решение на основании норм права справедливости.
Что же касается материального права, то была проведена серьезная работа
по расчистке (отмена фактически не действующих законов) и приведению норм в
порядок (консолидация), освободившая английское право от архаических
решений и во многих областях систематизировавшая его нормы. Реформы XIX
века не лишили английское право его традиционных черт. Они не были
адекватны кодификации на французский лад. Английское право по-прежнему
развивалось судебной практикой. Законодатель открыл судам новые возможности
и дал им новую ориентацию, но не создал сам нового права.
Ни один автор не пытается более повторить работу, проделанную в прошлом
Глэнвиллом, Брэктоном, Коком и Блэкстоном, и описать все действующее право,
весь правовой ансамбль, отражающий сложность отношений современной
цивилизации. Основными источниками познания английского права стали теперь
(в том, что касается судебной практики и законодательства) новая серия Law
Reports (создана в 1865 г.), а в области систематизации английского права —
Law of England, издаваемая под редакцией лорда Хэлсбори.
Модернизация, начавшаяся в XIX веке, продолжается и в наши дни, однако
в несколько новой форме. Новое течение социалистического плана, стремящееся
построить общество на иных основах, заменило течение либеральное,
господствовавшее до 1914 года. Общее право переживает в этой связи
серьезный кризис, так как характерные для него в силу самой природы формы
(казуистические и основанные на судебной практике) плохо увязываются с
новыми стремлениями осуществить быстрые и вместе с тем глубокие изменения в
обществе.
Законы и регламенты приобрели масштаб и значение, несравнимые с теми,
что были раньше. Издание нормативных управленческих актов и их применение
породили ряд новых проблем, вызвав множество конфликтов между органами
управления и гражданами. Наряду с судами, действующими на основе общего
права, появилось немало других инстанций, призванных рассматривать дела,
порожденные новыми законами. Стало очевидным, что традиционные суды будут
захлестнуты потоком дел, если возложить лишь на них решение этих новых
споров. В Англии сработали те же самые факторы, которые обусловили наличие
во Франции и в других странах административной юстиции. В этой связи
малосущественно то обстоятельство, что в Англии административные суды не
сведены в особую иерархическую судебную систему. Важно то, что значительное
число дел, не меньшее чем то, которое попадает в ординарные суды,
перенесено теперь в органы, где юристы работают вместе с неюристами и где
вообще юристов может не быть, а также то, что эти дела рассматриваются и
решаются в таком духе и при помощи таких методов, которые несвойственны
общему праву.
Для решения проблем, стоящих перед «государством благоденствия»,
очевидно, в большей мере, чем английское право, подготовлены романские
системы Европейского континента с их разработанными законодательством и
доктриной. Здесь также намечается линия сближения между английским и
континентальным правом. Это движение стимулируется потребностями
международной торговли. Ему благоприятствует также более четкое осознание
близости, которая существует у европейских стран, руководствующихся
ценностями западной цивилизации. Новый импульс к этому сближению дало
вступление Великобритании в 1972 году в Европейское экономическое
сообщество. Это привнесло новые черты и тенденции в английское право.
2. СТРУКТУРА АНГЛИЙСКОГО ПРАВА
2.1 Система права и правовые понятия
В английском праве нет классического деления на публичное и частное.
Вместо этого исторически сложилось его подразделение на общее право и право
справедливости, которое до сих пор определяет всю правовую архитектонику.
Такое различие в структурном делении двух основных правовых семей (романо-
германской и англосаксонской) имеет не исторически случайный, а глубоко
закономерный характер, обусловленный тем, что одна возникает рациональным
путем, другая — эволюционным, путем исторического генезиса, постепенного
оформления сложившихся отношений. Отсюда различия в структуре романо-
германского и англосаксонского права заключаются в разных основаниях их
построения, а следовательно, в разной логике их развития.
Структурные особенности англосаксонского права проявляются не только на
макроуровне, но и на уровне юридической нормы.
Прецедентные нормы представляют собой казусы, которым присущи свои
структура и особое содержание. И связь этих первоначальных элементов
(микроклеток) англосаксонского права в силу некоторых обстоятельств имеет
часто не логический, рациональный, а традиционно-исторический характер.
Так, естественно-эволюционным путем в сферу действия права справедливости
попали споры о недвижимости, отношения доверительной собственности, дела о
торговых товариществах, о банкротстве, наследовании. К предмету общего
права отошли уголовно-правовые дела, договорное право, институты гражданско-
правовой ответственности и некоторые другие. Однако жесткого водораздела
здесь нет, и в настоящее время отдельные понятия, институты перекочевывают
из одной сферы в другую либо являются общими для обеих, что связано прежде
всего с применением прецедентов общего права и прецедентов права
справедливости одними и теми же судьями, которые заинтересованы в их
сближении и унификации их понятий.делу лежит анализ частного случая,
казуса. Судья «примеривает» конкретный случай не к уже готовой норме, а к
ранге происшедшему казусу, имеющему правовое значение случаю, и
устанавливает их сходство, подобие, после чего выносит заключение об
относимос-ти прецедента к рассматриваемому им делу или их несовпадении.
Такой механизм лишь с большой натяжкой можно назвать нормоприменительным.
Описание прецедентного урегулирования через модель «норма— се реализация»
является данью романо-германской правовой традиции, которая в нормативности
видит обязательный элемент права.
До недавнего времени наиболее оригинальной стороной английского права
была теория источников права, существующих в Англии. Юристы континентальной
Европы воспитывались в духе культа закона и восхищения кодексами. Им
казалось странным, что столь цивилизованная, крупнейшая торговая страна не
восприняла идею кодификации и продолжает придерживаться устаревших, по
мнению европейских юристов, позиций, считая судебную практику основным
источником права.
Роль закона и судебной практики неодинакова в английском и во
французском праве. Однако одно обстоятельство английского права , которое
доставило наибольшие трудности юристам континентальной Европы, в наши дни
уже начинают признавать самым главным. Именно оно в конечном счете
объясняет, почему английские юристы создали теорию источников права,
отличающуюся от французской, и почему английское право, в частности, не
восприняло и не может принять романо-германскую форму кодификации
Различию в структуре романских правовых систем и английского права
долгое время не придавалось должного значения. Это объясняется тем, что в
течение длительного периода под влиянием ряда теорий считалось, что,
анализируя право, достаточно подходить к нему лишь как к совокупности норм.
Для тех же, кто посмотрит как бы со стороны, самым существенным в праве
окажутся не нормы, которые оно содержит в данный момент, а скорее сама
структура этого права, его классификация, применяемые концепции, тип норм
права, составляющих его основу. Само преподавание права должно проводиться
именно в этом плане, так как за нормами, которые изменяются, стоят
определенные относительно стабильные рамки. Главное для изучающего право —
ознакомиться с его словарем, понять основные концепции, которые позднее
позволят ему разобраться в других вопросах. Нормы же, с которыми он
ознакомился в процессе обучения, могут изменяться. Изменить или отменить
какую-либо норму действующего права — во власти законодателя. Однако он
почти не властен изменить язык и основы юридического мышления. Через
многочисленные изменения и революции сохраняются термины и понятия
собственности, договора, брака, ипотеки и др. Нормы, касающиеся этих
предметов, изменялись, но эти новые нормы, приходившие на место старых, в
юридических работах излагались на одном и том же месте. Структура этих
работ оставалась почти неизменной на протяжении веков.
Со всех точек зрения английское право весьма отличается от французского
права и других систем, входящих в романо-германскую правовую семью.
Структура английского права отлична от структуры французского права, и в
этом различии заключается самая большая сложность для изучения английского
права.
Различие в структуре права действительно полное. С точки зрения
известных делений права мы не найдем в английском праве ни деления на право
публичное и право частное, ни деления, столь естественного на наш взгляд,
на право гражданское, право торговое, право административное, право
социального обеспечения. Вместо этого мы находим в английском праве деление
в первую очередь на общее право и право справедливости.
На уровне понятий в английском праве нет таких понятий, как
родительская власть, узуфрукт, юридическое лицо, подлог, непреодолимая сила
и т.п Зато нам встретятся такие незнакомые понятия, как доверительная
собственность, встречное удовлетворение, эстоппель, треспасс и др, которые
нам ни о чем не говорят. Не соответствуя ни одному из знакомых нам понятий,
термины английского права непереводимы на другие языки, как термины фауны и
флоры разных климатов. Когда любой ценой хотят перевести эти термины, их
смысл, как правило, теряется. Трудность не уменьшается даже при кажущейся
адекватности: «договор» английского права не более адекватен «договору»
французского права, чем английское equity, право справедливости,
французскому понятию «справедливость»; administrative law вовсе не означает
административное право, а civil law — гражданское право.
Различие в структуре, существующее между романскими правовыми системами
и английским правом, проявляется не только в плане правовых категорий и
понятий. На более элементарном уровне — нормы права — мы также не встретим
в английском праве привычный нам тип нормы. В английском праве норма менее
обща и абстрактна, чем норма французского права, и отсюда следует,
например, отсутствие в английском праве элементарного для французов деления
норм на императивные и диспозитивные. В силу иного характера норм
кодификация континентального типа в Англии невозможна.
Первое, о чем спрашивает себя юрист, когда перед ним встает какой-либо
правовой вопрос, к какой правовой категории относится данный случай: идет
ли речь об уголовном, вещном, договорном или трудовом праве? Решение этого
вопроса важно также и потому, что во все времена юристы специализировались
в отдельных отраслях национального права. Сложилось традиционное деление,
например на цивилистов, криминалистов и юристов, специализирующихся в
области торгового права. Сложность современного права вынудила юристов к
еще более узкой специализации. Один и тот же юрист не может консультировать
клиента и вести его судебный процесс в столь различных областях, как право
литературной собственности и дела о несостоятельности, уголовное право,
семейное право или фискальное право. Каждая отрасль права, интересующая
различных специалистов, имеет литературу, хорошо известную только
специалистам, другие юристы имеют об этой отрасли права только общие
представления, часто уже несколько устаревшие в силу развития как идей, так
и самого процесса.
Так же обстоит дело и в английской правовой системе. Но в силу
исторических причин в этой системе сложилось иное деление, нежели в
романских системах права. Отсюда перед французскими юристами, желающими
изучать английское право, возникают трудности. Библиография в области
английского права, как бы обильна и богата она ни была, вряд ли сможет
предложить французскому юристу фундаментальную книгу, построенную по
привычным ему канонам. Книги такого рода, которыми пользуются английские
юристы, носят названия: договор, реальная собственность, траст,
квазидоговор, залог, конфликт законов, местное самоуправление и т.д.
Французские деления и категории заменены в Англии такими делениями и
категориями, которые, хотя и могут быть в ряде случаев переведены на
французский (а в ряде случаев нет), не являются, тем не менее, в общем и
целом элементарными делениями и категориями французского права.
Как ни значительны структурные различия, с которыми мы встречаемся,
когда говорим об основных делениях систем континентального и английского
права (публичного и частного, общего права и права справедливости), они
уступают еще более фундаментальным различиям понятийных фондов. Так же и
здесь французский юрист, как правило, не встретится с теми понятиями, к
которым он привык: юридическим лицом, публичным учреждением и многим
другим. Для того чтобы его понял английский юрист, придется использовать
такие понятия, которые не имеют аналогов во французском праве.
Чем вызваны такие различия в структуре? Ответ совершенно ясен:это
объясняется различной историей развития права романского и общего права.
Система романских правовых систем — это система относительно
рациональная и логичная, так как она создана, если говорить об
основополагающих правовых нормах, трудами университетов и законодателей. В
ней, безусловно, существуют какие-то непоследовательности и недочеты,
связанные с историей или объясняющиеся практическими соображениями.
Построение романо-германских правовых систем далеко не совершенно с точки
зрения чистой логики, однако очень многое было сделано, чтобы упростить их
познание. Английское же право, напротив, создавалось без каких бы то ни
было забот о логике, в рамках, которые были навязаны судебной процедурой.
Только совсем недавно, примерно век назад, старая процедура была отменена и
наука права попыталась внести некоторую рационализацию в создавшееся
положение. Но, несмотря на значительный прогресс в этом отношении, было
твердо решено сохранить понятия и классификацию, к которым все привыкли с
давних пор.
Это сила традиций. Наиболее типично, вероятно, знаменитое определение
права справедливости, которое дал известнейший специалист Мэтланд: «Право
справедливости — это ансамбль норм, которые, если бы не было Актов о
судоустройстве, применялись бы только специальными судами, называвшимися
судами справедливости». Права собственности на недвижимость и на движимое
имущество различаются по тому признаку, что первое включает права, которые
до судебной реформы 1833 года защищались так называемыми вещными исками; а
второе включает права, защита которых обеспечивалась до 1832 года так
называемыми личными исками. Английское понятие договора включает только
соглашения, которые когда-то санкционировались иском (assumptsit); оно не
распространяется на дарение, на доверительную собственность, на хранение,
которые ранее защищались в ином порядке. По этим примерам можно понять, что
категории и концепции английского права значительно отличаются от категорий
и концепций романской науки.
Возникает сомнение: разве в английских университетах, созданных в XIII
веке, не преподавали, как и в континентальных университетах, римское право
и каноническое право? Только в 1758 году был введен курс английского права
в Оксфордском университете; еще позднее, | |
