|
Реферат: Изобретение кинематографа и его влияние на восприятие мира (Искусство и культура)
Санкт-Петербургский Государственный Электротехнический Университет им. В.
И. Ленина
РЕФЕРАТ
по «итории науки и техники»
на тему:
«Изобретение кинематографа и его влияние на восприятие мира»
Выполнил:
факультет: ФЭЛ
студент гр. 7212
Курчанов М. П.
Проверил:
Кокорев М. Ф.
С-Пб
2001г.
Содержание
Введение 3
Дата рождения 4
Система зрелищных искусств 5
Кинематограф как средство массовой коммуникации 6
Заключение 14
Список литературы 15
Введение
Кино - одно из самых молодых и в тоже время одно из самых массовых
искусств. Его история по сравнению с тысячелетней историей музыки, живописи
или театра коротка. Вместе с тем миллионы зрителей каждый день заполняют
залы кинотеатров, и еще больше людей смотрят кинофильмы по телевидению.
Кино оказывает мощное воздействие на сердца и умы молодежи. Естественно,
что к нему привлечено внимание социологов, эстетиков, искусствоведов,
теоретиков культуры - всех, кого интересуют проблемы художественного
творчества и восприятия, средств массовой коммуникации, динамики
общественных настроений и так далее.
Прежде всего, кино отличается от других видов искусства (в частности,
от театра) тем, что оно занимает гораздо больше социокультурного
пространства, выходит далеко за пределы художественного круга. Если театр,
условно говоря, собран вокруг искусства, то кино охватывает своим влиянием
буквально все, от духовных идеалов до этикета и моды.
Но, вдаваясь в споры о культуре, скажем, что культура есть, прежде
всего, мера организации, порядка, "чина" человеческой деятельности,
отражающая собой ее фундаментальные социально-исторические характеристики.
Реализовать культурологический подход к кинематографу - значит рассмотреть
его как способ и форму организации идейно-художественной жизни своего
времени, в которой, как в зеркале, отражается вся эта жизнь и которая,
вместе с тем, является одной из существенных сторон этой жизни.
Дата рождения.
Когда родился кинематограф?
Почти все ответят на этот вопрос одинаково: - 28 декабря 1895 года – в
день, когда в подвальчике «Гран кафе» на парижском бульваре Капуцинок был
устроен публичный киносеанс, и зрители впервые увидели на экране движущуюся
фотографию, спроецированную на экран аппаратом братьев Люмьер.
Правильно. Кино как техническое изобретение вошло в жизнь
человечества на исходе 19 века и уже через три десятилетия после дня
рождения успело стать великим искусством, занять в сознании человечества
равноправное место с литературой, театром, музыкой, живописью,
скульптурой, существующими тысячелетия. Но произойти это могло лишь потому
предчувствие движущегося изображения возникло за много веков до изобретения
кинематографа и его художественные принципы рождались и столетиями зрели в
недрах старших искусств.
- Кино – это видимая литература, - утверждают одни.
- Почему же литература? Кино – искусство изобразительное, - возражают
другие.
- Говорящая живопись, - уточняют третьи.
- Причем тут живопись? Удивляются четвертые. – Это движущаяся
фотография.
- Да, действительно, зрительный первоэлемент кино – фотография. Но
слово…..
Принято думать, что по сущности своей кино больше всего связано с
литературой. В самом деле, и при чтении книги и при восприятии фильма
перед нами возникают зрительно – словесные образы, движется цепь событий.
Однако при чтении книги в сознании читателя рождаются образы
умозрительные, обусловленные силой воображения, жизненным и художественным
опытом каждого, а зрителям в темном зале показывают киноленту, на которой
зафиксированы образы реально водимые. Они, конечно, могут вызывать разное к
себе отношение, но они однозначны в своей конкретно-зрительной сущности.
Может быть, кинематограф больше всего похож на театр? Похож. Но
театральное действие происходит в реальном пространстве. А действие
кинематографическое предстает перед зрителями на прямоугольной плоскости
экрана. Это уже не действие, а изображение действия. И в этом смысле кино
ближе всего по природе своей к искусствам изобразительным. Что касается
слова, то оно вовсе не чуждо пластическому искусству: можно ли назвать хотя
бы одно изображение, которое воспринималось бы без соотнесения его со
смыслом, выраженном в сопровождающем слове, - без имени изображенного, без
подписи, надписи, текста?
Вопрос о кровной связи кино с пластическими искусствами до сих пор
систематически еще не изучался, но к этой проблеме неоднократно обращался
крупнейший художник и теоретик нашей эпохи Сергей Михайлович Эйзенштейн. Он
считал, что кинематограф – это часть системы развития живописи, часть ее
истории.
Семейство зрелищных искусств.
Треугольник "театр-кино-ТВ" вычленяет определенную зону зрелищной
области современной художественной культуры. Эти три искусства (говорим о
художественных формах кино и ТВ) родственны друг другу, поскольку их
сближает и отделяет от всех других искусств лежащий в основе художественной
ткани актерский способ воспроизведения человеческой жизни.
Полнота представления о природе любого искусства требует его
рассмотрения в двух планах - гносеологическом и функциональном. Первый -
предполагает выяснение особенностей отражения действительности в данном
виде искусства и ее претворения в ткань художественных образов; второй -
особенностей воздействия данного искусства на человеческое сознание, и
через него - на жизнь и развитие общества.
Театр имеет прямым предметом воспроизведение человека и человеческих
отношений. По сути дела, минимально необходимо для существования спектакля
наличие двух персонажей, ведущих между собой диалог, хотя бы на сцене
ничего кроме них не было. Более того, даже второй персонаж не абсолютно
необходим театру - потому-то возможен "театр одного актера", в котором его
единственный герой - рассказчик завязывает диалог со зрительным залом. Этот
род сценического искусства возможен потому, что главный "материал" театра -
живой человек, воссоздающий свое бытие с такой адекватностью, с какой этого
нельзя сделать никакими другими средствами.
Не очевидно ли, что в искусстве кино немыслим совершенно "фильм
одного актера", что не может быть фильма "в сукнах", и что даже диалог двух
персонажей есть редчайшая и предельная форма кинематографического
искусства? Ему нужен, по крайней мере "групповой портрет в интерьере", а
еще лучше - "портрет массы людей в экстерьере", то есть изображение
социальной жизни в тех ее формах, в которых творится история, творится и
великими людьми - Иваном Грозным, Лениным, и массой простых людей - героями
повседневного бытия, предстающего перед нами как движение истории.
Конечно, в центре киноповествования остается конкретный человек, и
основным средством его изображения является актер, чаще всего тот же,
который играет в театре, однако соотношение человека и среды в предмете
художественного познания радикально иное в обоих случаях - потому в кино
актер ужу не является исключительным творцом художественной ткани, каков он
в театре.
Не удивительно, что, как давно выяснилось на практике, кинематограф
ближе к роману, чем к драме, к эпическим повествовательным литературным
формам, нежели к театру - экранизация пьесы представляет не меньше
трудностей, чем инсценировка романа.
Именно в театре слово играет, безусловно, решающую роль - это
доказывается самостоятельной художественной ценностью драматургического
текста, который, хотя и создается для сценического воплощения, может
восприниматься и в процессе чтения.
В этом смысле из всех зрелищных искусств театр ближе всего к
искусству слова, литературе. Киноискусство, напротив, родственно
изобразительным искусствам, будучи в основе своей изображением видимого
мира. В конечном счете, только этим можно объяснить существование немого
кино как самостоятельной и художественно полноценной формы искусства, равно
как и то, что немое искусство Чаплина могло жить большой художественной
жизнью в эпоху звукового кино.
Кинематограф как средство массовой коммуникации.
Бытие произведений киноискусства формируют закономерности социально-
психологического и культурно-исторического плана. Возникает проблема
выяснения взаимоотношений кинематографа не только с явлениями
художественной культуры, его места среди других искусств, но и осознания
той роли, которую играет кино в обществе, его способности воздействовать на
общественное сознание.
Активное участие кинематографа в процессе массовой коммуникации
повышает потенциал его социального воздействия.
Массовая коммуникация - процесс распространения информации (знания,
духовных ценностей, моральных и правовых норм и так далее) с помощью тех
средств (печать, радио, кинематограф, телевидение) на численно большие
рассредоточенные аудитории. При этом массовая коммуникация как социально-
ориентированный опосредованный вид общения, причем ее главной функцией
является не просто информирование, но и соединение рассредоточенных
индивидов в социальной среде. Проще говоря, массовая коммуникация выступает
как средство, с помощью которого человек ощущает себя членом более широкой
общности, то есть социума, активно включается в его жизнь.
Общая роль массовой коммуникации лучше всего рассматривается через
анализ функций, реализуемых СМК:
1. функция информирования, совпадающая с увеличением и (или)
изменением состава знаний у представителей аудитории;
2. функция воспитания, совпадающая с формированием или изменением
интенсивности и направленности определенного типа установок;
3. функция организации поведения, совпадающая с прекращением,
изменением или инсценированием какого-либо действия;
4. функция развлечения, совпадающая с изменением комплекса
психологических, физиологических (усталость, раздражение) и тому
подобное характеристик с помощью эффектов отвлечения, переключения
внимания, создается ситуация для выхода чувств;
5. функция коммуникации, совпадающая с усилением, поддержанием или
ослаблением связей между представителями аудитории.
Итак, кинематограф, который сам по себе является системой и обладает
сложной структурой, реализует все функции средств массовой коммуникации -
информационная, воспитательная, организации поведения, развлекательная,
коммуникации - но специфическим способом. Тут необходимо сделать одну
оговорку: существуют виды кинодеятельности, которые по преимуществу
выполняют одну из вышеперечисленных функций, к примеру, хроника, учебное
кино. Ограничимся в рассмотрении игрового кинематографа в двух его
ипостасях: как вида искусства, с одной стороны, и как средства массовой
коммуникации, с другой. Это в определенной степени усложняет задачу, так
как контакт с произведениями искусства осуществляется уже не по законам
коммуникации, а по законам общения.
Сущность общения психологи видят во "взаимном активном обмене
индивидуально-личностным содержанием". Особенно подчеркивается момент
"взаимодействия" в этом процессе. Действительно, контакт фильма и публики
строится не на основе передачи и приема (усвоения) информации, а на основе
сопереживания, активного включения зрителя в экранный мир.
Подобный тип взаимодействия не является специфическим для контакта
кинокартины и публики. Любое произведение искусства "общается" с человеком,
воздействуя на его разум и сердце. Но художественный кинематограф
принадлежит не только к музам, но и к средствам массовой информации,
поэтому мы сталкиваемся с ситуацией, когда все перечисленные функции
средств массовой коммуникации реализуются фильмом в комплексе, более того,
реализуются они через эстетическое воздействие кинопроизведения. И это
чрезвычайно важно.
У Ан. Вартанова есть замечание о том, что даже те СМК, которые
получили самостоятельное художественное значение, сохраняют неразрывную
связь с социальными процессами общества. По отношению к кино, которое, как
уже было сказано, формирует публику, эта мысль наиболее верна.
И тут есть смысл обратиться к уже ставшим хрестоматийным примеру: З.
Кранкауэру удалось на основе анализа фильмов показать психологическую
подготовку прихода Гитлера к власти. Немецкий теоретик пишет о том, что
постоянное возникновение в фильмах изобразительных и сюжетных мотивов
свидетельствует о том, что они есть внешние проявления внутренних
побуждений. "Эти мотивы, несомненно, заключают в себе социально-
психологические модели поведения, если проникают в популярные и
непопулярные фильмы".
Возникает своеобразная и достаточно сложная диалектика:
художественный кинематограф, будучи средством массовой коммуникации, а по
форме воздействия на публику приближающийся к традиционным зрелищам,
теснейшими узами связан с социальною жизнью. Он, с одной стороны,
"формирует публику быстро, и притом по своему подобию", а с другой -
публика "создает" кино, то есть определенное состояние общественной
психологии, "глубокие пласты коллективной души", если воспользоваться
терминологией 3. Кракауэра, отражаются в фильме. Слово "создает" не
случайно поставлено в кавычки, его можно употребить как в прямом, так и в
переносном смысле. В прямом - когда проблема выхвачена из действительности,
осмыслена и перенесена на экран, и в переносном - когда фильм, с точки
зрения критики не заслуживающий внимания, вдруг становится "боевиком
проката".
Ю. Лотман писал: "Кинофильм принадлежит идеологической борьбе,
культуре, искусству своей эпохи. Этими сторонами он связан с
многочисленными, вне текста фильма лежащими сторонами жизни, и это
порождает целый шлейф значений, которые и для историка и для современника
порой оказываются более существенными, чем собственно эстетические
проблемы". Отмечая особенности киноповествования, он говорит: "...в фильм
все время втягивается последовательность разнообразных внетекстовых
ассоциаций общественно-политического, исторического, культурного плана в
виде разнообразных цитат... Возникает повествование на высшем уровне как
монтаж разнообразия культурных моделей".
Таким образом, произведение киноискусства, как некая целостность,
оказывается тесно связанным с широким социо-культурным контекстом, который
его порождает. Восприятие фильма вызывает целый ряд ассоциаций, на первый
взгляд, не вытекающих из его визуального ряда. По всей видимости, такая
связь текста фильма с действительностью объясняется спецификой языка,
которым оперирует кинематограф. Киноречь - это "оттиски" видимой и слышимой
жизни. Зритель, захваченный экранными образами, переживает судьбу героя,
как свою собственную. Он как бы входит в мир фильма. Человек перестает быть
простым наблюдателем событий, происходящих на экране. Он их активный
участник. Более того, сюжетные перипетии фильма рождают у зрителя
ассоциации, связывающие художественную ткань картины с той
действительностью, которая его окружает.
Именно эти черты киноповествования - теснейшая связь с реальным
бытием людей, способность фильма вовлечь зрителя в свое пространство -
обуславливают потенциал общественного воздействия кинематографа,
возможность осуществлять все функции СМК в комплексе, через артефакт.
И тут возникает проблема. Для того чтобы активно влиять на сознание
людей, служить средством познания действительности, фильм должен быть
истинным произведением киноискусства. С другой стороны - ему необходим
контакт с миллионной аудиторией. К сожалению, массовой, как правило,
становится картина, с точки зрения критики, отнюдь не принадлежащая к
шедеврам.
Какие же механизмы превращают заурядные фильмы в боевики проката? Н.
М. Зоркая, сопоставляя признаки, обеспечивающие успех картине, с
отличительными чертами тех произведений, которые из фольклора переходят в
литературу, показывает несомненное их сходство. Чем традиционнее,
"фольклорное" происхождение кинокартины, тем больше у нее шансов на
массовый успех.
Как правило, пристрастие рядового зрителя к фольклорным мотивам
объясняют неразвитостью вкуса. Я. Варшавский пишет: "Развитие вкуса
человека непременно начинается с влечения к сказке и непременно, в конце
концов, приводит к жажде реальности, если вкус развивается". И далее:
рядовой зритель мыслит эталонами. "А это определенный момент в
художественном развитии человека", который предшествует аналитическому
отношению к действительности.
С Я. Варшавским нельзя не согласиться. Однако, может быть, причины
данного явления лежат несколько глубже? Так, К. Разлогов историко-
культурное обоснование развлечения видит в стихии празднества и балагана.
Уже говорилось, что кино отчасти заменило по своим функциям исчезнувшие
патриархальные формы регуляции культурной жизни. Именно в этом качестве
кинематограф был ответом на потребности времени. Будучи порождением
культуры 20 в., кино сохраняет неразрывную связь с культурой предшествующих
эпох, в частности, с древнейшими зрелищами.
Выдающийся советский психолог Л. С. Выготский в свое время писал:
"Индивид в своем поведении обнаруживает в застывшем виде законченные уже
фазы развития. Генетическая многоплановость личности, содержащей в себе
пласты различной древности, сообщает ей необычайно сложное построение и
одновременно служит как бы генетической лестницей, соединяющей через ряд
переходных форм высшие функции личности с примитивным поведением в онто- и
филогенезе.
Если же обратиться к особенностям психологического восприятия
кинозрелища, то вырисовывается следующая картина: при восприятии движения
звуко-зрительных образов возникает эмоциональное возбуждение, которое в
известном плане представляет собой как бы архаизм человеческой природы. Это
генетически наиболее раннее образование, и в нем в полной мере
обнаруживается единство и целостность всей структуры живого организма, где
физиологическое и психологическое тесно связаны. Эмоции являются начальным
проявлением психической реакции на внешнее воздействие. Они как бы
подготавливают переход психических процессов в интеллектуальную сферу.
Воздействие, в первую очередь, на эмоции человека - это
психофизиологическая характеристика контакта с кинозрелищем.
На основе эмоции возникают сопричастность и сопонимание (эмпатия),
при которых пассивное созерцание изображений экрана переходит в активно
личностный процесс соучастия. Но соучастие - не постоянное явление, оно
чередуется с состояниями отчуждения зрителя. Эта смена соучастия
отчуждением зависит от различных причин, в основе которых, с одной стороны
- особенности зрителя, а с другой - сам фильм, его содержание и образная
структура.
Таким образом, сами психологические характеристики киновосприятия как
бы провоцируют условия для проявления архаичных структур. Более того,
выявленная Выготским генетическая многоплановость личности объясняет
устойчивый интерес зрителей к "низким" жанрам, при восприятии которых
происходит "оживление" застывших пластов психики. Сделаем одно уточнение:
механизмы восприятия кинозрелища никоим образом не влияют на содержание
истинных произведений киноискусства. Речь идет только о том, что благодаря
своему языку кино характеризуется облегченной (по сравнению с классическими
музами) формой восприятия. Рядовой зритель, как правило, не анализирует то,
что он видит на экране, а лишь активно "переживает" ход событий. Можно
говорить, что в данном случае отсутствует эстетическое отношение к
воспринимаемому, которое характеризуется пушкинской формулой: "Над вымыслом
слезами обольюсь". (С одной стороны - сопереживание, с другой - четкое
осознание того, что перед нами - не реальный, а вымышленный мир.)
Существует мнение, согласно которому культура не представляет собой
гомогенного образования. В нее включены элементы различного происхождения,
пришедшие из разных эпох. Вероятно, в культуре существуют относительно
статичные, повторяющиеся, как бы вневременные структуры, находящиеся и ее
"низовом" слое, и более динамичные, индивидуализированные и неповторимые
феномены, образующие "верхний ряд". "Низовому слою" культуры соответствует
фольклор и примыкающие к нему устные и письменные народные (лубочные) жанры
и виды.
Н. Хренов пишет, что в "начале 20 в. лубочное повествование
прорвалось в кинематограф", а позднее вступило в сложные взаимоотношения с
книжной культурой и продолжает функционировать в новых формах. По всей
видимости, именно рассмотренные выше особенности кинематографа обусловили
такого рода "прорыв" и более того, закрепили отражение "низового" слоя
культуры в произведениях киноискусства в силу устойчивого интереса зрителей
к фильмам, построенным на фольклорной основе.
Естественно, что любая теоретическая концепция страдает некоторой
абстрактностью и не способна охватить все многообразие конкретной практики.
Мы можем лишь бесконечно приближаться к адекватному отражению законов
какого-либо феномена в терминах науки. Это тем более верно, когда речь идет
об изучении такого сверхсложного образования, каким является кинематограф.
Действительно, художественный фильм, оперируя наиболее "безусловным" языком
(что характерно и для телевидения), обращаясь к публике кинозала (чего
лишено ТВ), создает совершенно особый тип контакта с произведением
искусства. Мера вовлеченности зрителя в экранное действо настолько велика,
что требуется достаточно высокий уровень интеллектуальной подготовки для
идеального, с точки зрения эстетики, восприятия, которое характеризуется
определенной степенью отстраненности и аналитическим отношением к
воспринимаемому. Наверное, поэтому так типична ситуация, когда фильм,
являющий, с точки зрения критика, действительное произведение
киноискусства, проваливается в прокате.
И. Левшина предлагает повышать "электронную грамотность" населения
путем создания факультетов в школах, киноклубов и т. д. Научить людей
понимать сложнейшие произведения художественного кинематографа - это
необходимая и благородная задача, однако ее решение - дело достаточно
длительного временного периода. А пока нужно использовать все те
возможности, которые нам предоставляет кинематограф. В силу своего статуса
как средства массовой коммуникации, кино обладает огромным потенциалом
воздействия на общество. Как бы ни относился зритель к показанному на
экране, по какой бы причине он ни шел в кинотеатр - провести свободное
время, встретиться с друзьями, наконец, получить наслаждение от
произведения искусства, - в любом случае "мир" фильма, хотя бы одной из
своих многочисленных сторон, затрагивает его. Особенно тогда, когда этот
"мир" организован по законам зрелища.
А теперь попытаемся применить эти положения к тем реальным
противоречиям, которые возникают в процессе бытования фильма. Нам всем
хорошо знакома ситуация, когда журналы и газеты переполнены отрицательными
критическими отзывами о какой-то картине, в то время как билеты на этот
фильм купить невозможно. Критики ругают зрителей за отсутствие вкуса, а
зрители с недоверием начинают относиться к критической литературе. Особенно
часто подобная ситуация возникает тогда, когда на экраны выходит картина,
сделанная в так называемом "низком" жанре. Не случайно на страницах журнала
"Искусство кино" была развернута дискуссия, посвященная проблемам
развлекательных фильмов.
И. Левшина, основываясь на материалах социологических исследований,
делает вывод, что в 70-е гг. основным мотивом посещения кино было
проведение досуга. В 80-е ситуация вряд ли изменилась. Естественно, что,
желая отдохнуть, зритель выбирает комедию, мелодраму, детектив. И, в общем,
это не так просто, особенно если научиться "развлекая не отвлекать, а
обучать, воспитывать, формировать художественные вкусы, развивать
личность", к чему призывает К. Разлогов. Правда, последнее утверждение
противоречит им же высказанной точке зрения о необходимости "чистоты"
жанра, которая недостижима не только потому, что изменились взаимоотношения
художника и зрителя, а в силу социальной "нагруженности" произведений
кинематографа, того набора ассоциаций, связей с общественным бытием,
которые они несут.
Если говорить о "массовой культуре" Запада, то ее произведения тоже
связаны с реальностью, только совершенно специфическим способом - они
нередко функциональны по отношению к целям буржуазного общества. Не
случайно кинематограф определяется там как мощное средство манипулирования
общественным сознанием. Вспомните американские фильмы, прошедшие на
советских экранах (надо заметить, при полных кассовых сборах): "Бездна", "К
сокровищам авиакатастрофы". Мораль их проста - будь смелым, сильным и ты
получишь награду - деньги. Причем мораль эта не провозглашается в длинных
монологах героев, она "закодирована" в каждом кадре, в каждом эпизоде
фильма.
Когда мы встречаемся с истинными произведениями киноискусства, такими
как "Калина красная" В. Шукшина, "Чучело" Р. Быкова, в основе которых лежат
вечные, непреходящие ценности, то на первый план выдвигается эстетическое
воздействие этих фильмов. Можно говорить о том, что они о чем-то
информируют зрителей, воспитывают их, определенным образом организуют
поведение, однако всего этого явно недостаточно для того, чтобы
охарактеризовать влияние подобных кинокартин на личность. Лучше всего оно
определяется через понятие катарсиса - потрясения, очищающего воздействия
на человека.
Такие фильмы тоже включены в поток массовой коммуникации, которая
формирует тип отношения к миру (известно, что некоторые западные
кинокритики увидели в "Калине красной" только мелодраму с реалиями
уголовной жизни), однако их бытие на ее фоне принципиально отличается от
функционирования "боевиков проката". В последнем случае происходит
"размывание" специфики фильма как произведения искусства, приоритет
получают его коммуникативные свойства. Именно поэтому традиционное
киноведение не справляется с "боевиками проката", т. к. оценивает их с
точки зрения эстетических достоинств.
Заключение
Как ни крути, книжки читать может только грамотный и усердный. А вот
кино, по общему убеждению, доступно всем, независимо от образовательного
ценза. И его действительно любят все люди всех стран мира, заполняя свой
скромный досуг целлулоидными драмами призрачных героев и забывая в
двухчасовом промежутке между начальным и финальным титрами свои собственные
драмы.
Еще раз вспомним с благодарностью ученых и изобретателей: Плато,
Рейно, Эдисона, Маре, Ньюбриджа, Демени, братьев Люмьер - всех тех, кто из
любви к открытиям помогли изобретению, которое они считали лишь "научной
игрушкой" и которое оказалось новым средством выражения машиной,
фабрикующей грезы, арсеналов поэзии, учителем, проводником по жизни.
Список использованной литературы
1. Жорж Садуль «Всеобщая история кино». М. «Искусство».1958г.
2. Рене Клер «Кино вчера, кино сегодня» - , пер с фр, «Прогресс».
1981г.
3. «Кино и современная культура» /сборник научных трудов/. Ленинград
1981г.
4. «Сколько лет кино?» М. И. Андроникова , под ред. Владимирцева И. Н.
«Искусство».
Реферат на тему: Изучение эпохи бронзы Уральского региона в работах Б.Г. Тихонова
Кафедра археологии и истории древнего мира
Курсовая работа
Тема: Изучение эпохи бронзы Уральского региона в работах Б.Г. Тихонова
Содержание
Введение………………………………………... 1-2
Глава I. Описание памятников Уральского региона…………………………………………
3-5
Глава II. Стоянки Ахметово I и Ахметово II 5-10
Глава III. Стоянка имени М.И. Касьянова 10-11
Заключение…………………………………... 12-14
Иллюстрации………………………………… 15-19
Введение
Широко проводимые раскопки памятников первобытной эпохи позволили
ученым выделить ряд новых археологических культур. В последнее время
делаются ценные попытки детально изучить их локальные варианты, установить
характер развития производительных сил и производственных отношений этих
племен, т.е. создать подлинную историю жизни первобытного общества.
Добавилась характеристика отдельных отраслей хозяйства первобытного
человека, в частности, металлургии меди и бронзы. Каждый исследователь,
выделяя новую археологическую культуру, дает общую характеристику
земледелия, скотоводства, металлургии или других видов хозяйственной
деятельности. Между тем, занимаемая археологической культурой территория
обычно значительно меньше ореола распространения металлических изделий
какого-либо определенного типа, что заставляет археолога далеко выходить за
пределы изучаемой области. Кроме того, собранный материал в узком районе
настолько фрагментарен, что только полный комплекс находок с широкой
территории позволяет более или менее правильно подойти к разрешению ряда
важных вопросов.
В тоже время изучение отдельных отраслей хозяйства невозможно без
привлечения данных других наук. Решение вопросов возникновения и развития
древней металлургии вызывает необходимость привлечь к исследованию
геологов, металлургов и химиков.
Многочисленные находки металлических изделий эпохи на Урале и в
Приуралье давно привлекали внимание исследователей первобытного общества.
Первые сведения, проливающие свет на некоторые стороны древней металлургии
на Урале, начинают поступать с момента широкого развития в России горного
дела. Появление первых заводов относится еще к середине XIII в., но только
при Петре I усиливается эксплуатация рудных богатств Урала. Уже в работах
В.И. де Генина и В.Н. Татищева имеются сведения о древней добыче меди. Ко
второй половине XIII в. относятся сообщения П.С. Палласа, И.И. Лепехина,
Н.П. Рычкова о так называемых «чудесных копях». В XIX в. такие сведения
собирали Г. Спасский, Э.И. Эйхвальд и позднее Н. Лавров.
Кроме сведений о разработке руд. В этих работах сообщается о находках
орудий труда древних рудокопов. Уже в XIII в В.И. де Генин пытается связать
старые разработки месторождений с древним народом, который обычно именовали
«чудью». 1
С открытием в 1858 г. П.В. Алабиным Ананьинского могильника возрастает
интерес к памятникам первобытной эпохи. В это время различные научные
общества, музеи и любители-коллекционеры собирают большое количество
случайно найденных вещей. На Урале и в Приуралье развертывается
деятельность музеев при Уральском обществе любителей естествознания.
Казанском обществе археологии, истории и этнографии, Пермской, Уфимской и
Оренбургской ученых архивных комиссиях. Первое накопление материала
позволило А.Ф. Лихачеву поставить вопрос о существовании бронзового века в
Приказанском Поволжье. И.Р. Аспелин делает попытку систематизировать
имеющиеся бронзовые изделия. Ему удается выделить особую урало-сибирскую
группу памятников эпохи бронзы, хотя данная им схема развития бронзовых
орудий с современной точки зрения во многом ошибочна. А.А. Штукенбергом
впервые было выявлено различие между памятниками эпохи бронзы Урала и
Сибири и высказано предложение об использовании для производства этих
предметов медистых песчаников Приуралья.
Большие раскопки позволили исследователям выделить ряд культур
бронзовой эпохи, охарактеризовать быт, хозяйство, аргументировано доказать
существование местного производства медных и бронзовых орудий, а также
проследить как связь между отдельными культурами внутри изучаемой области,
так и связи ее с другими культурами.
Задачей этой курсовой работы является описание поздних памятников –
поселений и могильников, установление их своеобразия , характерных черт,
датировки, их отношения к памятникам других известных на территории
Башкирии культур.1
Глава I
Общее описание памятников Уральского региона
В Стерлитамакском районе Башкирии АССР выделилась особая группа
памятников эпохи бронзы, которая отличается от широко известных в Башкирии
срубных и андроновских, но примерно синхронна им. Памятники эти, согласно
определению К.В. Сальникова, следующие: селище Баланбаш, селище и могильник
у села Урняк, Салихово I и Ахметово I,поселение Береговское близ Мелеуза.
При этом в культурном слое поселений, кроме керамики типа Баланбашкой, была
обнаружена посуда, характерная для срубной и андроновской культур.
Селище Баланбаш было открыто в 1934 г. разведочным отрядом Уральской
экспедиции ГАИМК под руководством К.В. Сальникова в районе строительства
железнодорожной линии Уфа – Ишимбай и тогда же было подвергнуто
рекогносцировочным раскопкам. В 1951 г. Южноуральская экспедиция Уральского
университета им. А.М. Горького во главе с К.В. Сальниковым
произвела более широкие раскопки Баланбашкого селища.
Для выполнения поставленной задачи придется остановиться на
характеристике каждой из упомянутых выше абашевских групп, чтобы отметить
их общие и оригинальные черты и решить, можно ли объединить их в одну
примерно одновременную археологическую культуру с башкирскими памятниками.
С этой точки зрения особенно интересна работа К.В. Сальникова
“Абашевская культура на Южном Урале” , в которой автор подвел итоги всем
известным в то время в науке сведениям о памятниках абашевской культуры,
присоединил к ним ряд других из разведок и раскопок Южно-уральской
экспедиции Уральского государственного университета, расположенных на
территории Башкирии и окрестностях г. Магнитогорска в Челябинской области,
и объединил их в единый культурный комплекс – абашевскую культуру. В
настоящей работе будут разобраны башкирские памятники Стерлитамакского и
Мелеузского районов, названные выше и отнесенные К.В. Сальниковым к числу
памятников абашевской культуры.
Первым и аиболее важным из них является с. Баланбаш, расположенное на
левом берегу р. Белой близ с. Красный Яр в Стерлитамакском районе БАССР.
Здесь были проведены рекогносцировочные раскопки (вскрыто 44 кв. м) и
обнаружен чрезвычайно интересный и новый для Башкирии материал, состоявший
из металлических предметов, вещей, связанных с металлургическим и
костерезным производством, обломков глиняной посуды и костей животных
(крупного и мелкого рогатого скота, свиней и лошадей). [1]
В результате анализа собранного материала селище было признано местом
оседлого населения, а хозяйство населения – как земледельческо-
скотоводческое. Время существования селища определено началом I тысячелетия
до н.э. Материал из первых раскопок Баланбашского селища хранится в
Государственном Эрмитаже. К.В. Сальников отметил в керамике и металле
сходство орнамента с андроновскими памятниками. Последующие, более широкие
раскопки Баланбашского селища дали К.В. Сальникову новый материал, который
хранится в музее Уральского государственного университета.
Характеризуя эту коллекцию, следует сказать, что среди обломков посуды
много фрагментов крупных толстостенных сосудов, диаметр горла которых от 40
до 50 см. Шейка у них прямая или немного отогнутая. Орнамент состоит из
крупных каннелюр, расположенных под шейкой, овальных ямок, волнистых линий,
полос из меандров, ромбов или елочек, нанесенных зубчатым штампом, и
характерного так называемого «сечкообразного» орнамента. Хозяйство
населения селища Баланбаш К.В. Сальников определил как земледельческо-
скотоводческое и подчеркнул широкое знакомство с металлургией меди.
В 1945 г. два кургана Абашевского могильника (3 и 9) были исследованы
О.А. Граковой. Во время раскопок О.А. Гракова сделала ряд ценных наблюдений
над устройством могил, временем насыпи курганов, погребальным обрядом и
ролью в нем огня. Эти наблюдения привели к выводу, что курганные насыпи
прикрывали группы погребений не сразу, а через некоторое время после
захоронений и отдельные группы могил более или менее продолжительное время
оставались без насыпей и представляли собой обыкновенный грунтовый
могильник.
Но наиболее важным выводом О.А. Граковой было признание генетической
связи между фатьяновской и абашевской культурами. Это было сделано после
изучения материала из раскопок фатьяновских и абашевских памятников.
Установив роль огня в погребальном обряде абашевцев и описывая остатки
заупокойных жертв или тризн, О.А. Гракова упоминает находки черепков
больших толстостенных горшков, значительно превышающих размерами сосудики
из могил и по большей части лежавших на возвышениях из глины среди угля или
углистой земли. 1
Раскопки памятников абашевской культуры в Чувашии продолжил
Н.Я. Мерперт . В 1957 г. им было вскрыто 14 курганов с 23 погребениями в
трех курганных группах. Инвентарь погребений, найденный Н.Я. Мерпертом в
могилах, почти полностью ограничивается керамикой. Марийская группа
памятников абашевского типа стала известна с 1956-1957 гг. благодаря
раскопкам Марийской экспедиции Марийского научно-исследовательского
института языка, литературы и истории и Казанского филиала АН СССР под
1руководством А.Х. Халикова. За эти годы экспедиция зафиксировала 17
курганных групп и в восьми из них вскрыла 39 курганов.
Погребения сопровождались медными и серебряными украшениями и сосудами.
Орудия труда, кроме трех медных шильев, не обнарежено. Глиняная посуда
представлена 50 сосудами и несколькими обломками различной формы:
1.Крупные сосуды (дно чаще круглое) (22 экз.). Среди них выделены три
типа: а) колоковидные с округлым дном. Наибольший из этих сосудов имеет
диаметр горла 30 см.; б) сосуды с выраженнными плечиками и невысокой
расширяющейся к горлу шейкой и круглым дном; в) сосуды переходного типа от
группы а к группе б. Среди сосудов есть приближающиеся к ананьенскому типу.
2. Острореберные небольшие плоскодонные сосуды (14 экз.)
3. Небольшие плоскодонные сосуды баночной формы (10 экз.). Среди них
выделяются три типа: а) со слегка скошенными стенками, б) низкие банки с
прямыми стенками, в) высокий стаканообразный сосуд.
Глава II
Стоянки Ахметово I и Ахметово II
В Чекмагушском районе БАССР близ дер. Ахметово в 1957-1959 гг.
раскапывались две стоянки: Ахметово I и Ахметово II.
Стоянка была обнаружена отрядом А.П. Шокурова во время разведок 1955 г.
Место находится довольно далеко от края мыса, и поэтому пришлось отложить
раскопки его до 1958 г. всего на стоянке в 1957 г. было заложено три
раскопа.
Культурные остатки находились в черноземье начиная с поверхности.
Находки состояли главным образом из обломков глиняной посуды и костей
животных (рис. 1) Во время раскопок стоянки в 1957 г. было обнаружено семь
погребений взрослых и детей. Еще погребение было обнаружено В.Г. Тихоновым
в раскопе 1958 г. на участках 5 и 6 в черноземье на глубине 40 см. Костяк
взрослого человека лежал в вытянутом положении на спине с вытянутыми вдоль
туловища руками, головой на восток. Очертания могилы проследить не удалось.
Сохранность костей очень плохая: отсутствуют берцовые кости правой ноги,
хотя следы костей ступни прослеживались. К востоку от черепа лежали обломки
раздавленного сосуда. От второго погребения сохранились лишь обломки
черепа, кости рук и ноги. Судя по положению костей, скелет лежал в
скорченном положении на левом боку, головой на восток.1 Кости черепа были
обожжены и возле них лежали ребра крупного животного (коровы или лошади).
Перед черепом (в 20 см к югу) лежала разбитая глиняная литейная форма для
отливки ножа или копья. Двусторонняя литейная форма (от которой сохранилась
лишь часть одной стороны) для отливки ножа или кинжала была сделана из
глины с примесью дробленой раковины. Внешняя поверхность ее, кроме тех
мест, где она складывалась с другой половиной, заполирована.
Посредине сохранившейся части находится углубление. Соответствующее
верхней части ножа или копья, посредине которого проходит борозда,
соответствующая выпуклому ребру орудия, а с краю – углубление для наливки
металла. Длина части формы – около 10 см, ширина – 4,6 см, толщина – около
2 см. Однако принадлежность ее к погребению не может быть доказана.
Антропологические исследования скелетов из погребений на стоянках было
произведено Т.А. Трофимовой. Краниологический материал из стоянки Ахметово
I состоит из 10 черепов: два из них принадлежат взрослым людям, два юношам
и три детям. Сохранность костей относительно хорошая, но некоторые черепа
не имеют лицевого скелета или утрачены отдельные части его.
На площади раскопа 1959 г. расчищено два погребения, которые не связаны
с культурными останками древности. На квадратах 13 и 14 было расчищено
первое погребение. Покойник был похоронен в сидячем положении, лицом к
западу. Ноги были согнуты таким образом, что в не засыпанной могильной яме
еще не истлевший полностью корпус погребенного упал головой к северу.
Отличие сохранности костей погребения от других погребений и обряд
погребения не позволяют отнести его к первым поселенцам с. Ахметово,
которое первоначально находилось около этого места.
Погребение 2 было обнаружено в квадрате 79. Костяк ребенка сильно
истлел и настолько был потревожен грызунами и пахотой, что сохранилось
только несколько обломков черепной крышки и несколько ребер. Как при
первом, так и при втором погребениях вещей не оказалось
При раскопах стоянки в первом и третьем раскопах 1957 г. были вскрыты
три округлые ямы диаметром в 2, около 2,8 и 1,6 м, которые углубились до
1,7 и 2 м и были заполнены темными слоями с находками. Находок было
немного. Они состояли из обломков глиняной посуды и костей животных.
Размеры ям и характер находок в них не позволяют считать ямы остатками
жилищ, по-видимому, они имели хозяйственное значение.1
В течение трех лет раскопок на территории стоянки было вскрыто свыше 10
ям. Они принадлежали к трем типам. Все они в плане круглые, имеют вид
цилиндров, диаметром около 2 м, углублявшихся в землю на 1,6-2 м до
подстилающей глины. Одни ямы были заполнены темным слоем с сажистыми
пятнами, в которых встречались в небольших количествах кости животных,
обломков глиняной посуды и камни. В ямах второго типа под верхним слоем
чернозема находились глиняные «подушки», прикрывавшие большую часть ямы.
Назначение их неясно. Ниже «подушек» до глины шел темный слой с обычными
находками. Ямы третьего типа были вскрыты в 1959 г. Их было три в северной
части раскопа. Они тесно примыкали одна к другой, как бы переходили одна в
другую.
Коллекция, собранная в течение трехлетних раскопок на стоянке Ахметово
I, состоит из части литейной формы, нескольких каменных орудий, нескольких
кремневых отщепков, костяного наконечника стрелы, костяного острия,
обломков глиняной посуды, нескольких створок раковин и большого количества
костей животных.
Самой интересной находкой на стоянке Ахметово I является глиняная
литейная форма. Сохранилась лишь часть половины двухсторонней формы (с
углублением для литка в верхней части) для кинжала или наконечника копья.
На последнее назначение может указывать выпуклое ребро в средней части
углубления. Отломана часть формы, в которой отливалась рукоятка кинжала или
втулка копья. Тем не менее находка эта имеет чрезвычайно важное значение,
так как свидетельствует о наличии местной металлургии бронзы, что можно
было предполагать уже на основании находок в Башкирии бронзовых предметов.
Одно из массивных каменных орудий представляет собою, очевидно, часть
зернотерки. Второе массивное каменное орудие представляет собой
продолговатый камень со следами работы на коротких концах. Наиболее длинная
и широкая поверхность его гладкая, покрытая мелкими выбоинами, так что
камень мог служить и верхней плитой зернотерки. Наиболее интересные
каменные орудия были найдены в раскопках 1959 г. Это кремневые наконечники
копья и стрелы, нож, два каменных песта, каменная колотушка.
Костяных предметов, найденных за три года раскопок, очень немного. Они
состоят из фрагментов трех-четырех наконечников стрел, костяного острия,
трубочки, костей животных со следами работы и обломков костяных предметов.
Фрагменты наконечников стрел принадлежат к типу черешковых, но черешки у
них разные так же, как и самые наконечники. Один наконечник плоский,
трехгранный, с плоским черешком, образованным срезом ребра двух граней.
Второй наконечник также трехгранный. Перо его узкое, трехгранное, внизу
заканчивается шипами (срезы угла граней), из которых сохранился один.
Черешок толстый, также обломанный. Длина орудия – 5,9 см, длина пера – 4,4
см, ширина – 0.8 см. Поверхность всех наконечников стрел была заполирована
(рис. 2).
Керамика представлена двумя типами посуды. Первый относится к эпохе
развитого железа, второй – к эпохе поздней бронзы. 1
Первый тип керамики представлен незначительным количеством фрагментов.
Сосуды изготовлены из глины без заметных простым глазом посторонних
примесей, кроме песка. Толщина стенок сосудов колеблется в пределах 3-4 мм.
Стенки сосудов прекрасно заглажены и залощены.
Поздняя керамика представлена также плоскодонными горшками из грубого
теста с примесью гравия. Они изредка орнаментированы вдавлениями по краю
венчика.
Основную массу находок составляют обломки глиняной посуды эпохи бронзы.
При обработке удалось выделить свыше сотни сосудов. Все они лепные. Среди
них представлены следующие формы:
а) близкие к острореберным (со смягченным ребром). Такие сосуды
единичны и встречаются только в обломках.
б) так же редки формы с прямыми или загнутыми внутрь краями (рис. 2).
в) горшки с довольно высокой, прямой или слегка отогнутой шейкой и
выпуклыми стенками
г) горшки с короткой утолщенной стенкой и выпуклыми стенками
д) горшки с прямой, слегка отогнутой стенкой, на которой помещается
утолщение в виде небольшого выпуклого валика
е) банки
Свыше 90% сосудов орнаментировано. Орнамент расположен в верхней части
сосудов, изредка только на венчике или возле дна и состоит из ямочных
вдавлений отпечатков зубчатого штампа, резных линий, выпуклых валиков и
каннелюр. Преобладают гребенчатые и резные узоры. Иногда орнамент покрывает
шейку и плечики сосудов и образуют горизонтальные зоны зигзагов елочки,
изредка треугольники, косые полосы или ленты, иногда треугольники
оканчиваются «бахромой». В коллекции керамики по форме и орнаменту можно
выделить сосуды срубного типа.
Среди сосудов иногда наблюдаются формы, свойственные срубной культуре,
- банки и горшки с более и менее выпуклыми стенками. Аналогии с сосудами
срубного типа можно проследить также и в орнаменте из косых зубчатых
вдавлений вокруг шейки или горизонтальные елочки и треугольных ямок в
верхней части сосуда. Изредка на срубных сосудах встречаются и гребенчатые
зигзаги, которые в материале Ахметово I составляют иногда в чистом виде и в
сочетании с каннелюрами, ямками и рядами косых зубчатых вдавлений около
половины всех узоров посуды. Однако основная масса керамики принадлежит к
другому типу посуды. Это всегда горшковидные формы, с высоким
слабоотогнутым венчиком, раздутым туловом и плоским дном, иногда
снабженным небольшим поддоном. Орнаментированы они тонкими резными линиями
в виде зигзагов, лент, коротких вдавлений и т. д. Иногда резной узор
заменяется зубчатым штампом. Подобные композиции орнамента не характерны
для срубной культуры, и аналоги ему можно видеть в памятниках лесостепного
и лесного Зауралья и лесного Прикамья. 1
Таким образом, стоянка Ахметово I представляет собой своеобразный
памятник в культуре населения которого прослеживаются как древние черты
срубной культуры, так и черты, роднящие его с восточными и северными
памятниками. О связях с Зауральем неоспоримо свидетельствует находка на
последней керамики с примесью талька в тесте.
Такая керамическая масса характерна только для зауральской посуды и в
Приуралье во всех памятниках, где только она известна, является привозной.
Стоянка Ахметово II. Останки сильно разрушенного древнего поселения
находятся в с. Ахметово на берегу небольшого озера Менязи, представляющего
собой старицу р. Белой.
Во время раскопок останков стоянки на глубине (0,8-1 м) было вскрыто 11
погребений, очертания могил проследить в черноземе не удалось. Костяки
взрослых и детей лежали в вытянутом положении на спине, головой на запад
или запад-северо-запад. Руки погребенных там, где кости их сохранились,
были или вытянуты, или слегка согнуты в локте так, что кисти их лежали
примерно на поясе. Часть костяков, особенно детских, была очень плохой
сохранности. Вещей при них не было, так что определить их возраст и
культурную принадлежность не удалось.
Антропологическое изучение скелетов из погребений было произведено Т.А.
Трофимовой.
Коллекция, собранная во время раскопок стоянки, состоит из каменных
орудий, глиняного пряслица, обломков глиняной посуды и костей животных.
Каменных орудий всего два экземпляра – пест и отбойник.
Отбойник из светло-серого кремня имеет полушарную форму. Его верхний
конец – ровная круглая плоскость. Рабочий конец округлый и весь покрыт
мелкими выбоинами – следами работы. Диаметр – 3 см, высота около 4 см.
В коллекции выделено более 50 сосудов. Все они лепные. Крупные обломки
встречаются редко, а из целых сосудов найдена всего одна маленькая
круглодонная чашечка. Реставрировать удалось два сосуда – небольшую
плоскодонную чашечку и деформированный сосуд без орнамента.
Формы сосудов, насколько можно судить по их фрагментам, следующие: 1)
крупные сосуды баночной формы с прямыми или загнутыми внутрь краями; 2)
горшки, близкие к острореберным; 3) горшки со слегка отогнутой шейкой и
выпуклыми стенками. Внешняя и внутренняя поверхность сосудов обработана в
большинстве своем грубо. Орнамент расположен в основном в верхней части
сосудов, изредка возле дна. Он состоит из ямочек, отпечатков зубчатого
штампа, разных линий и их сочетаний. 1
К эпохе развитого железного века относятся обломки двух лепных
тонкостенных сосудов из хорошо отмученной глины с примесью песка. Они
хорошо обожжены, внутренняя и внешняя поверхности тщательно заглажены.
Очень мелкий «ювелирный» орнамент состоит из горизонтальных поясков
мелкозубчатого штампа и резных линий на шейке и плечиках сосуда. В верхней
части шейки отпечатки штампа образуют1 двойную елочку, ниже двойные
горизонтальные оттиски, разделенные зонами прочерченных линий.
Костей животных сравнительно немного. Они плохой сохранности и, согласно
определению В.И. Цалкина, принадлежат домашним животным. Из костей диких
животных найдены лишь кости лося. По-видимому, древнее население стоянки
занималось домашним скотоводством и охотой. Но расположение стоянки на
берегу р. Белой , до последнего времени богатой рыбой, позволяет
предполагать занятие рыбной ловлей.
Хотя в коллекции нет предметов, указывающих на земледелие, однако
наличие в керамике посуды срубного типа позволяет предполагать занятие
жителей поселения земледелием, которое являлось одним из основных элементов
хозяйства племен срубной культуры, чьи поселения и могильники расположены
поблизости от с. Ахметово, по берегам р. Белой и ее притоков Кармасана и
Чермасана. Однако низкая техника земледелия и скотоводства того времени
заставляют предполагать, что прокормить население поселка могло лишь
комплексное хозяйство: скотоводство, земледелие, охота, рыболовство и
собирательство.
Глава III
Стоянка имени М.И. Касьянова
Кроме памятников типа Ахметово I и селища Баланбаш в среднем течении р.
Белой известно несколько стоянок самого конца эпохи бронзы с очень
своеобразной для Западной Башкирии материальной культурой. Одна такая
стоянка была исследована экспедицией в 1953 .- это стоянка имени М.И.
Касьянова.
В 1953 г. было произведено археологическое обследование стоянки, выяснены
границы ее, стратиграфия и был собран небольшой материал как подъемный, так
и из заложенных там двух небольших раскопов и пяти малых шурфов. Всего было
вскрыто в 1953 г. около 40 кв. м. Наибольшее количество материала, главным
образом обломков глиняной посуды, было найдено в шурфе близ обрыва берега
р. Белой. К северу от шурфа, в небольшой промоине берега, также было
сделано много находок керамики. Стоянка расположена на высоком древнем
берегу р. Белой, которая в настоящее время отошла к западу, в центре
небольшой излучины.
Во время раскопок стоянки в 1954 г. следов жилищ обнаружено не было, но
на площади раскопа было вскрыто 3 очага. Очаги располагались в округлых
ямах диаметром от 0,8 м до 1 м и глубиной от 0,8 м до 1,3 м. Ямы были
заполнены золистым слоем, среди которого попадались угольки, обломки
глиняной посуды, кремень, костяные и бронзовые шилья, кости животных и рыб.
1
Кроме очагов, в раскопе 1954 г. были вскрыты две круглые хозяйственные
ямы. Диаметр их-80 см и 1м 10 см, глубина – около 1м. Ямы были заполнены
темным слоем, в котором до дна попадались находки, состоявшие из костей
животных (коровы, свиньи, бобра), обломков глиняной посуды. Часть костей и
черепков имела следы воздействия огня. Медных или бронзовых предметов очень
мало: это 1) четырехгранное шило с хорошо сохранившимся острием; 2)
маленькая плоская, круглая бляшка, диаметр ее – 8 мм; 3) два мелких обломка
предметов из листовой меди или бронзы. Кроме того, при засыпке раскопа на
поверхности земли был найден бронзовый трехгранный наконечник стрелы с
выступающей вниз втулкой, по-видимому, не относящийся к инвентарю стоянки.
Каменные орудия состоят из отбойников, нуклеусов, наконечников стрел,
ножевидных пластинок и ножей, сверл, скребков и резца. Костяные орудия в
коллекции со стоянки очень немногочисленны, вероятно, вследствие плохо
сохранности кости в почве. Среди находок встречены 4 костяных предмета:
проколка из грифельной кости лошади, 2 привески из фаланг зайца.
Наиболее многочисленный материал со стоянки-обломки глиняной посуды,
около 4000 экз. Все сосуды лепные, внешняя и внутренняя поверхность
большинства сосудов заглажена при помощи тряпки или кожи, зубчатым
инструментом или щепкой различным способом снаружи и внутри. Почти все
сосуды орнаментированы. Орнамент расположен на обрезе края , на шейке,
изредка и на плечах сосудов. Он состоит ямочных, гребенчатых и резных
узоров. Шнуровые узоры единичны. Шейка иногда подчеркнута резкой линией,
ниже или выше которой расположены круглые ямочки обычно группами по две и
по три. Элементы узора: ямки (круглые - более крупные и овальные,
треугольные или удлиненные - мелкие), отпечатки зубчатого штампа (короткие
прямые или дуговидные), ногтевые вдавления, резные линии, оттиски шнура.
Ямки нанесены предметом с коническим, округлым или плоским концом, полой
трубкой; иногда они имеют неправильную форму. [2]
Особенно показательна близость глиняной посуды к ананьинской. Примесь
дробленой раковины в глиняном тесте, круглодонность сосудов, орнамент из
круглых ямок под шейкой, расположение узоров в основном на шейке сосудов-
типичны для ананьинской посуды. Однако большинство узоров Касьяновской
стоянки, плоский «воротничек» и обилие кремневых орудий говорят о несколько
более раннем времени и несколько ином хозяйстве обитателей стоянки. Все это
позволяет отнести памятник ко времени, непосредственно предшествующему
ананьинской эпохе,- началу I тыс. до н.э. Стоянки, подобные Касьяновской,
известны еще, кроме Гафурийского, в Благовещенском и других районах БАССР.
Заключение
Металлические изделия тех типов, которые происходят из памятников
Башкирии, распространяются широко по Уралу, Зауралью, Поволжью и далее на
восток и на запад. Кроме того, они охватывают территории распространения
различных археологических культур, что очень сильно затрудняет решение
вопросов происхождения и принадлежности тех или иных орудий труда,
украшений и оружия определенной группе племен или археологической культуре.
Уже одно то, что территория Башкирии охватывает горные хребты Южного
Урала, возвышенность Приуралья и восточные склоны Уральского хребта,
позволяет предположить наличие здесь металлургии в эпоху бронзы. Как
известно, месторождения меди на Урале представлены 2 основными типами руд-
коренными месторождениями собственно Урала и медистыми, песчаниковыми
рудами Приуралья. Местонахождения того и другого типа руд известны в этой
области.
Однако наличие рудных месторождений еще не свидетельствует о добыче в
эпоху бронзы медных руд. Для их разработки необходимы, по крайней мере два
условия. Во-первых, первобытные племена должны были знать о существовании
этой отрасли производства и, во-вторых, они должны иметь экономическую
возможность оторвать часть рабочей силы на сферы непосредственного
производства продуктов питания и других материальных благ. В это время
западная часть Башкирии была занята племенами развитой срубной культуры,
предки которых, полтавкинские племена, уже длительное время использовали в
своей хозяйственной деятельности металлические орудия. Они были знакомы не
только с ковкой меди, но и с литейным делом. Кроме того, довольно развитые
земледелие и скотоводство, несомненно, позволяли выделить часть рабочей
силы для разработки полезных ископаемых. Однако прямых доказательств добычи
медной руды в эту эпоху мы не имеем.
Тем не менее можно неоспоримо утверждать, что разработка местных руд
была здесь во второй половине II тысячелетия до н.э. Во-первых, все
окрестные племена имели собственное производство металлических орудий.
Изготовление их было налажено в большом количестве, о чем свидетельствует
древний металл, собранный на Урале и в Приуралье. Очень сомнительно, что
такая масса металла могла поступать из других отдаленных областей. Во-
вторых, в районах несколько южнее современных границ Башкирии мы знаем
Кагалинские рудники и разработки в Орском районе Еленовка (Ушь-Катты)
Оренбургской области. Окруженное со всех сторон племенами хорошо знакомыми
с металлургией, первобытное население Башкирии не могло не знать такой
важной отрасли хозяйства. 1
В-третьих, спектральные анализы Е.Н. Черныха изделий абашево-баланбашских
племен прямо свидетельствуют, что все они отлиты из металла, полученного из
медных руд Приуралья или коренных месторождений Урала. Срубные племена, по
мнению того же автора, в большом количестве использовали уральский металл.
Следующий цикл металлургического производства - плавка руд – не может
быть доказана в настоящее время на фактическом материале. Зато обработка
готовой меди, литье в формы и другие технические приемы изготовления медных
орудий документируются не только вещами, но и литейными формами, тиглями и
льячками со многих памятников эпохи бронзы.
Для решения вопроса происхождения металлургии необходимо брать изделия
характерных форм: топоры, наконечники копий, кельты, серпы и частично
украшения. Таким образом, на очень близко расположенных друг от друга
территориях, мы име | |
