|
Реферат: Немного из истории Екатеринбурга (История)
С начала XIX века Екатеринбург стал городом золота и драгоценных камней,
золотоносной Меккой, новым Эльдорадо, столицей края, где золото лежит под
ногами, а самоцветы «плывут гуще моря и длиной в локоть». В 1802 году А. С.
Ярцов, один из специалистов горнозаводского дела на Урале, управляющий
всеми рудниками и заводами, утверждал, что в районе Екатеринбурга золото
можно встретить повсюду.
В 1824 году в "Екатеринбургской золотой долине", как ее назвал
А.С. Ярцев, открыто 85 месторождений драгоценного металла, находившихся в
ведении казны. Кроме того, известны еще 23 места, отнесенные к числу
"приисков, в которых богатство по краткости времени еще не определено".
Наиболее богаты были месторождения в верхнем течении Исети, в черте города.
С 1844 года в Екатеринбургском округе ежегодно действовали
золотоискательские партии, руководимые знатоками горного дела. В рапортах
отмечалась как успешная работа действующих приисков, так и открытие новых
месторождений.
По свидетельству флигель-адъютанта С. А. Юркевича,
сопровождавшего в 1837 году наследника престола Александра, это был
«поистине золотой край России»: «На расстоянии 200 верст, мы, так сказать,
все ехали по золотым россыпям, по обе стороны дороги беспрерывно видим
золотоносные пески, самая дорога – золото».
В 1831 году Яков Коковкин открыл знаменитую изумрудную жилу на
речке Токовой, где незадолго до этого Максим Кожевников в корнях упавшего
дерева отыскал первые зеленые кристаллы. Изумрудные уральские копи
оказались невероятно богатыми: Петергофская гранильная фабрика только за
десять первых лет существования копей огранила уральских изумрудов на 5
тысяч каратов. А к 1862 году (за 30 лет работы) на копях добыли 2227
килограммов изумрудов. Екатеринбургская фабрика только в 1835 году
отправила в Кабинет Его Императорского Величества 550 изумрудов и 1120
искр.
С открытием на Урале, кроме золотых и изумрудных жил,
месторождений сапфиров, аквамаринов, алмазов и других драгоценных,
полудрагоценных и поделочных камней в Екатеринбурге возник один из мировых
центров художественной обработки цветного камня.
Из созданной В.Н. Татищевым в 1726 году гранильной мастерской
при железоделательном заводе выросла Императорская Екатеринбургская
гранильная фабрика. Она прославилась разнообразием изделий - от драгоценных
украшений до мелкой пластики: мундштуков, рукояток ножей, кортиков,
табакерок, накладок на конскую сбрую и т.д. Местным мастерам-камнерезам
было знакомо несколько десятков приемов технологической обработки камня.
Появился даже свой особенный способ, так называемая «екатеринбургская
грань».
Работы уральских художников по камню прославились во всем мире.
Например, к открытию Всемирной выставки в Париже в 1900 году они сделали
карту Франции. Обозреватель выставки пишет об этом следующее: "В одном из
зданий на площади Инвалидов огромная толпа всегда стоит перед картою
Франции, исполненною в Екатеринбурге из уральских драгоценных каменьев.
Карта вделана в раму из серой яшмы и имеет вид квадрата в 1 1/2 аршина
ширины и длины (примерно 97 см. ). Окружающее Францию море представлено
пластинками светло-серого мрамора, а отдельные департаменты - яшмами
разного цвета. На карте обозначено 105 городов Франции. Париж обозначен
большим рубином, Гавр - изумрудом, Руан - сапфиром, Лилль - фенакитом...
Прочие города означены аметистами, турмалинами и горным хрусталем. Названия
городов начертаны золотом, реки обозначены вкрапленными в яшму платиновыми
жилками".
А до этого, в 1873 году на Венской всемирной выставке, весь мир
любовался удивительной красоты золотым самородком (весом в 624 грамма) в
виде веерообразно сросшихся пластинок необычного ажурного рисунка. И этот
самородок, демонстрировавшийся в Русском отделе выставки, был еще не самым
крупным. Встречались на Урале самородки весом от 328 до 1574 граммов.
Таков он, этот удивительный край несметных богатств, возможно,
так еще до конца и не раскрывший все свои кладовые.
Реферат на тему: Неопозитивизм начала XX века: историческая концепция П.Н. Милюкова
Министерство общего и профессионального образования
Российский государственный гуманитарный университет
Историко-архивный институт
Факультет архивного дела
Кафедра истории исторической науки
Федосова Екатерина Анатольевна
Неопозитивизм начала (( века: историческая концепция
П.Н. Милюкова
Доклад студентки (( курса дневного отделения специальности
“Документоведение и документационное обеспечение управления”
Научный руководитель: В.А. Муравьев
Москва
1997
Жизнь Павла Николаевича Милюкова, особенно зрелая ее пора, была целиком
поглощена политикой. Он являлся основателем и неизменным лидером партии
кадетов, владевшим политикой как искусством. В истории России ему
принадлежит особая роль создателя и проводника идей парламентаризма и
конституционализма. Он боролся с самодержавием за установление в России
конституционной монархии, после Февральской революции признал правомочность
демократической парламентской республики. Но он был противником
революционной борьбы как средства преобразований и противником Советской
власти. Как член Временного правительства и министр иностранных дел он
активно участвовал в строительстве конституционного строя в России. В
эмиграции Милюков выступил сторонником “новой тактики” борьбы с Советской
Россией, соотнесенной с новыми условиями политической борьбы.
Однако этим не исчерпывалась его жизнедеятельность. Историк по
образованию, он являлся одновременно и создателем крупных исторических
трудов. Со второй половины 80-х годов до 1900-х годов Милюков читал лекции
по русской истории и историографии в Московском и Софийском университетах и
написал важнейшие свои труды. Став лидером кадетской партии он практически
прекратил заниматься серьезными историческими исследованиями. Лишь в
эмиграции Милюков вновь занялся историей. В России были популярны такие
его работы, как “Государственное хозяйство России в первой четверти (((((
столетия и реформа Петра Великого” (1892), “Главные течения русской
исторической мысли” (1896) и особенно “Очерки по истории русской культуры”
(1896-1903), “История второй русской революции” (1919) и позже, в
эмигрантский период, книги “Россия на переломе” (1927), “Воспоминания”
(1955) и др.
Историческая концепция Милюкова развивалась на основе, во
взаимодействии, взаимосвязи и в противоречии с различными теоретико-
методологическими и научно-историческими теориями как отечественной, так и
зарубежной науки. Источники воздействия на исторические построения Милюкова
были разнообразны.[1]
Непосредственным и значительным было влияние учителя Милюкова В.О.
Ключевского, для которого основополагающее значение имела проблема
самобытности и общности истории России с европейским историческим
процессом, общих закономерностей, рассмотрения всяких “местных историй” в
касестве источника “общего культурного движения человечества”. Ученикам и
последователям Ключевского, в числе которых был и Милюков, созвучны были
идеи изучения политической и социальной истории в зависимости от
экономических, социальных, географическо-экономических и этнографических
условий, от признания “колонизации” “основным фактом русской истории”.
Сложнее было отношение Милюкова к Соловьеву. Его глубоко интересовали
основы концепции русской истории юридической (государственной) школы в
историографии, основоположником которой выступвл Соловьев. Милюков
признавал большую заслугу Соловьева, отказавшегося от докарамзинского и
карамзинского деления истории России по внешним признакам: удельный период,
монголы. Идею Соловьева об органическом происхождении государственных форм
из патриархально-родовых Милюков считал огромным завоеванием научной
исторической мысли. Русский исторический процесс в его органическом и
закономерном происхождении, внимании к географическому и этнографическому
факторам, колонизационным процессам составлял, по Милюкову, неоспоримое
достоинство исторической теории Соловьева. Недостатки Соловьева, по мысли
Милюкова, состояли в недооценке самобытных, специфических черт русского
исторического процесса.
Своими учителями Милюков считал О. Конта и Г. Спенсера и признавал их
огромные научные заслуги в создании позитивистской философии и социологии.
Это не исключало и критического осмысления их взглядов. Главной ошибкой
Конта Милюков считал построение учения о стадиях человеческого прогресса по
всемирно-историческому принципу. Достижением позитивистской социологии, и в
частности Спенсера, Милюков видел в представлении о “единообразном ходе
национальных историй” и в признании аналогии жизнедеятельности животного и
социального организмов. Недостатком системы Спенсера Милюков считал ее
описательность, построение социологии на закономерностях физиологии,
недооценку генетических связей.
Милюков считал, что существует общность хода исторического процесса как
в целом, так и в развитии его отдельных факторов. В основе всех
национальных историй он признавал “общие социологические законы” и в
“бесконечном разнообразии национальных существований”- сходные и общие всем
им “элементы социального развития”.
Исходя из позитивистской методологической посылки, Милюков призывал
отказаться от идеи всемирной истории, согласно которой “дух” каждого
отдельного народа в процессе единого, закономерного прогрессивного развития
является ступенью в развитии “мирового духа”. Он подчеркивал отрицательные
стороны всемирно-исторический точки зрения: связь с религиозной идеей
божественного промысла, управляющего человечеством, произвольное выделение
определенной группы народов, призванных осуществлять прогресс и т.д.
Абсолютизация “духа” народа, который к тому же оказывался неизменным у Ф.
Вольтера, И. Гердера и Г. Гегеля, представлялась Милюкову точкой зрения, не
имеющей ничего общего с наукой.
Он считал ошибочным построение схемы исторического развития по стадиям
человеческого прогресса, поскольку эти стадии - древняя, средняя и новая -
каждый народ проходит в разное время; отрицал гегелевские принципы познания
- тезис, антитезис и синтез, их качественные превращения. В противовес
точке зрения всемирной истории, освещенной теологией, позитивистская
социология признавала “естественной единицей наблюдения” отдельные
социальные (национальные) организмы.
Отношение Милюкова к марксизму было сложным. Признавая роль
экономического фактора, Милюков не принимал социально-политическую сторону
марксизма, его политические выводы. Также он обвинял марксистов в том, что
мессианизм старого народничества они заменили другой мессианской
программой: торжество крестьянской общины - мировым торжеством
пролетариата.
Историографическую концепцию Милюкова характеризует стремление связать
прошлое и настоящее исторической науки. На широком историографическом
материале Милюков рассматривает одну из центральных историко-
методологических проблем - проблему исторической закономерности. Так,
сравнивая задачи историков ((((( века с задачами современной ему
историографии, Милюков пишет, что для историков ((((( века конечной целью
является рассказ, для историка ((( века - социологический закон. Работы
Милюкова проникнуты пафосом поиска исторической закономерности. Он
настойчиво проводит мысль о недостаточности смешения закономерности как
явления более высокого порядка с простой целесообразностью.[2]
Применительно к конкретным явлениям Милюков говорит о наличии внутренних
закономерностей духовного развития русского общества. Его исторические
труды характеризуют процесс развития русской исторической мысли как
закономерный.
Открытым для Милюкова является вопрос о возможности сознания законов
исторического развития. Закономерность у Милюкова в конечном счете
отождествляется с причинностью и подменяется ею. При этом он в чисто
позитивистском духе показал, что “силы, действующие в истории, находят себе
объяснения в психологии и вместе с последней опираются на все знания
закономерностей более простых явлений мира = физических, химических и
физиологических”.[3] Отсюда и его сомнение в самом существовании особых
исторических законов.
В ряду факторов, влиявших на процесс исторического развития, на первое
место Милюков ставил фактор народонаселения. Подход к анализу
народонаселения России сразу же обнаруживал в нем сторонника изучения этой
проблемы с точки зрения органической связи народонаселения страны с ее
экономическим развитием. При этом он во главу угла ставил не абсолютный
прирост населения, а его плотность, связывая ее с экономическим развитием.
Именно этим критерием он определял уровень экономического развития губерний
эпохи Петра (, изучением которых занимался специально.[4]
Процессы народонаселения в России Милюков постоянно сравнивал с
аналогичными процессами в странах Западной Европы. Он считал, что
существует два типа стран, где обозначились определенные закономерности. В
странах с низким благосостоянием и слабым развитием индивидуальности, с
наличием неизрасходованных источников жизненных средств (незанятые земли)
возрастание населения будет наиболее значительным. В странах с высокой
степенью благосостояния населения, где личность имеет большой простор для
развития, а производительность труда может быть увеличена искусственными
средствами, прирост населения затормозится. Россия, по Милюкову,
соответствовала первому типу стран. Для России характерен был низкий
уровень благосостояния, обособленность низшего общественного слоя, слабое
развитие индивидуальности и соответственно многочисленность браков и
рождений.
По мнению Милюкова, экономическое развитие было весьма запоздалым по
сравнению с Западной Европой. К этому выводу он приходил, исходя из того,
что переход от натурального хозяйства к меновому в странах Западной Европы
завершился на пятьсот лет раньше, чем в России. Однако переход к меновому
хозяйству, датированный Милюковым ((( веком, в России начался значительно
раньше.
Такое чрезвычайное преувеличение экономической отсталости России было
необходимо Милюкову для обоснования тезисов о неразвитости сословного строя
и о закрепощении всех сословий надклассовым государством.[5]
Особенностью России он считал отсутствие развитой феодальной верхушки.
В силу этого общественная организация на Руси была поставлена в
непосредственную связь и прямую зависимость от государственной власти. Он
утверждал, что в России в отличие от Запада не было самостоятельного
землевладельческого дворянского сословия, по своему происхождению оно было
служилым и зависимым от государства. Оно будто бы вовсе не обладало
политической властью, сословной и корпоративной организацией.
Признание соответствия экономических и социальных процессов характеру
всей общественной жизни в разных странах следует считать важной
методологической основой исторической концепции Милюкова. Однако недооценка
им органического развития в России вызвала абсолютизацию отсталости России,
что определило и абсолютизацию в действии государства. Вместе с тем
признание активного действия надстройки, государства вообще и его роли в
историческом развитии России имело важное значение как для теоретического,
так и конкретно-исторического в условиях России решения этого вопроса.
Список источников и литературы:
Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков и А.А. Кизеветтер: история и политика.
М., 1992
Корзун В. П. Концепция истории исторической мысли П.Н. Милюкова как
выражение методологических поисков / Вопросы историографии всеобщей
истории. Тамбов, 1984, с.231-243.
Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1995
Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993.
-----------------------
[1] Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков и А.А. Кизеветтер: история и политика-
М., 1992, с.135
[2]Корзун В.П. Концепция истории исторической мысли П.Н. Милюкова .../
Вопросы историографии всеобщей истории- Тамбов., 1984, с. 235.
[3] Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры . М., 1995, ч.1 с.8-9
[4] Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков и А.А. Кизеветтер: история и политика-
М., 1992, с.142
[5] Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993,
с.569
| |
