|
Реферат: Мифологические мотивы в повести А. и Б. Стругацких Понедельник начинается в субботу (Культурология)
Литература на протяжении всего своего существования соотносилась с
мифологическим наследием первобытности и древности, причем отношение это в
разные периоды своего развития было разным. Мифологизированность искусства
ХХ века в силу разнообразных идейных и эстетических устремлений художников,
обращавшихся к мифу, далеко к нему не сводима. После того, как наука,
сопоставив мифы множества стран и народов, выявила самые общие
универсальные темы всякой мифологии, многие писатели стали сознательно
строить свои произведения так, чтобы они воспринимались на фоне этих
мифологических моделей и от этого приобретали более глубокий и многозначный
смысл. Использование сюжетов и героев, заимствованных из ранее
существовавших культур, стало орудием художественной организации материала,
приемом, помогающим автору донести до нас главную идею своего
произведения. Писатели обращаются к мифу не как к вечной модели искусства,
а как к источнику поэтической образности. Обозначение существующих в
современной жизни реалий через реалии мифологические позволяют авторам
ярче их охарактеризовать, придать им некие глобальные, надвременные
черты. Немалую роль играет и собственно цель заимствования - именно от нее
зависит степень переосмысления художником мифологического прошлого,
особенно, если речь идет о заимствовании не целого сюжета, а лишь его части
или одного или ряда персонажей. Писатель способен придать в общем-то
нейтральному во всех отношениях мифу любую дополнительную окраску:
идеологическую, психологическую или социальную.
Повесть Аркадия и Бориса Стругацких «Понедельник начинается в субботу»
(1964 - 1965) принято относить к жанру научной фантастики, что уже
предполагает большую долю вымышленного в произведении. Для создания эффекта
сказочности (подзаголовок повести - «Повесть-сказка для научных сотрудников
младшего возраста») авторы вводят в текст множество вымышленных существ и
героев из различных мифологий. Жанр и своеобразный сюжет делают возможным
сочетание и взаимопроникновение внутри повести различных временных и
культурных пластов, доходящее до органического синтеза элементов
историзма, фольклора, мифологизма и социального реализма. В качестве
примера приведу следующий отрывок: «Бадья показалась мне очень тяжелой.
Когда я поставил ее на сруб, из воды высунулась огромная щучья голова,
зеленая и вся какая-то замшелая. Я отскочил.
- Опять на рынок поволочешь? - сильно окая, сказала щука. Я
ошарашенно молчал. - Дай же мне покоя, ненасытная!…Вот подохну, что будешь
делать? Все скупость твоя, бабья да дурья… На последней реформе-та как
погорела, а? То-то! А екатериновками? Сундуки оклеивала! А керенками-та,
керенками! Ведь печку топила керенками…
- Видите ли, - сказал я, немного оправившись.
- Ой, кто это? - испугалась щука… - Ах, турист. … А я думала -
опять бабка. Ведь она что со мной делает! Поймает меня, волочит на рынок и
там продает, якобы на уху. …Конечно, говоришь покупателю: так и так,
отпусти меня к малым детушкам, … ты меня отпустишь, а я тебе послужу, скажи
только «по щучьему велению, по моему, мол, хотению». Ну и отпускают. …Ну
что просить-то будешь…? Только попроще чего, а то просят телевизоры какие-
то, транзисторы…Один совсем обалдел: «Выполни…за меня годовой план на
лесопилке». Года мои не те - дрова пилить…» /3/.
Принимая во внимание тот факт, что «Понедельник…» относится к
произведениям фантастики юмористической, можно сказать, что главная роль
мифологических мотивов здесь - помощь авторам в создании комического
эффекта, а также в придании повествованию настроения легкости и веселья.
В повести нет сюжета в общепринятом смысле этого слова. Произведение
включает в себя три истории: «Суета вокруг дивана», «Суета сует» и
«Всяческая суета». В первой из них главный герой, программист Александр
Привалов, рассказывает о том, как, поехав в командировку на Соловцы, по
пути знакомится с двумя сотрудниками Научно-исследовательского института
Чародейства и Волшебства (НИИЧАВО), и они убеждают его пойти к ним
работать. На первое время его поселяют в музей института, избу на куриных
ногах, заведует которым пожилая женщина Наина Киевна, в образе которой не
трудно узнать Бабу-ягу. Здесь Привалов сталкивается со многими вещами,
противоречащими его тогдашнему представлению о реальности, такими как
говорящее зеркало, летающий диван, волшебная палочка; знакомится с
говорящей щукой, котом Василием, рассказывающим сказки, но страдающим
склерозом и не помнящим ни одной из них целиком, и другими удивительными
личностями, которых он раньше считал лишь персонажами сказок (все
вышеперечисленные реалии и герои взяты из славянской мифологии и
фольклора).
В двух других историях главный герой, уже довольно хорошо знакомый со
всеми «особенностями» работы в НИИЧАВО, повествует о своих коллегах,
погруженных в научно-магическое творчество, о собственных опытах и
исследованиях в области магии, а также описывает различные события,
произошедшие при нем.
Особое место в повести занимает «Послесловие и комментарий», где А.И.
Привалов указывает на ошибки, сделанные авторами вследствие излишней
эмоциональности, увлечения экзотикой института и невежества в вопросах
магии как науки; он также, якобы по просьбе Стругацких, объясняет
«некоторые непонятные термины и малознакомые имена» /3/.
Опираясь на текст комментария, написанного авторами от лица сотрудника
НИИЧАВО, а также на само повествование, я хочу поговорить о действующих
лицах «Понедельника…», заимствованных из различных мифологий.
Помимо уже упомянутых персонажей, значительную роль в произведении
играют такие существа, как:
. вампир - в низшей мифологии народов Европы мертвец, по ночам встающий из
могил и пьющий кровь у спящих людей (он же упырь у славян). По поверьям,
им становились преступники и самоубийцы. У Стругацких существование
вампиров в таком смысле отрицается, они - «маги, вставшие по тем или иным
причинам на путь абстрактного зла» /3/. Лучшее средство от них, как в
мифах, так и здесь, - осиновый кол или чеснок;
. василиск - мифический змей, способный убивать не только своим ядом, но и
взглядом. В средние века считалось, что он выходил из яйца, снесенного
петухом и высиженного жабой, и поэтому его изображали со змеиным хвостом,
жабьим телом и петушиной головой. В «Понедельнике…» это «ныне почти
вымерший древний ящер, покрытый перьями, предшественник первоптицы
археоптерикса. Способен гипнотизировать» /3/. Два представителя этого
вида содержатся в виварии института (помещение для наблюдений за
существами, представляющими опасность для жизни обычных людей);
. вервольф - в германской мифологии - человек, способный обращаться в волка
и нападать на людей и скот. Здесь - то же, но отрицается агрессивное
поведение и стремление убивать;
. гарпии - в греческой мифологии - полуженщины-полуптицы, дочери морского
божества Тавманта и океаниды Электры, живущие в Аиде. Это архаичные
доолимпийские божества, их число колеблется от 2 до 5. В мифах
представлены похитительницами детей и человеческих душ. Они близки к
ветру и мраку, о чем свидетельствуют их имена (Аэлла - Вихрь, Аэллопа -
Вихревидная, Подагра - Быстроногая, Онипета - Быстрая и Келайно -
Мрачная). В повести гарпии - побочный продукт упражнений начинающих магов
в области селекции;
. гном - в низшей мифологии народов Европы - маленькие существа с длинными
бородами, наделенные сверхъестественными способностями, живущие под
землей, в лесу или горах и прячущие от людей свои сокровища. Здесь они -
забытые и сильно усохшие дубли (созданные магами копии себя самих для
выполнения несложной работы);
. Данаиды - в греческой мифологии - 50 дочерей царя Даная, все кроме одной,
Гиперместры, убившие своих мужей, двоюродных братьев Эгиптиад, по его
приказу. Были осуждены наполнять бездонную бочку. По Стругацким,
впоследствии «при пересмотре дела суд принял во внимание тот факт, что
замуж они были отданы насильно. Это смягчающее обстоятельство позволило
перевести их на несколько менее бессмысленную работу: ... они занимаются
тем, что взламывают асфальт везде, где сами его недавно положили» /3/;
джинны - в мусульманской мифологии - духи, чаще всего злые. Созданы Аллахом
из бездымного огня и представляют собой воздушные или огненные тела,
обладающие разумом. Могут исполнять желания и приобретать любую форму. В
комментарии к повести: «Джинн - злой дух арабских и персидских мифов. Почти
все джинны являются дублями царя Соломона и современных ему магов.
Использовались в военных и политико-хулиганских целях. Отличаются
отвратительным характером, наглостью и полным отсутствием чувства
благодарности. Невежественность и агрессивность их таковы, что почти все
они находятся в заключении. В современной магии широко используются в
качестве подопытных существ. В частности, Э. Амперян на материале 13
джиннов определял количество зла, которое может причинить обществу злобный
невежественный дурак» /3/;
. домовой - в восточнославянской мифологии - некое сверхъестественное
существо, обитающее в каждом обжитом доме. Здесь - это опустившиеся маги,
либо помеси гномов с некоторыми домашними животными.
Особое внимание хотелось бы обратить на одного из главных героев
«Понедельника…», директора НИИЧАВО Януса Полуэктовича Невструева, единого в
двух лицах: А-Януса и У-Януса. Они немного отличались друг от друга
характером и осведомленностью в области науки, к тому же, у У-Януса была
странная привычка задавать всем вопрос, типа «Я с вами не беседовал вчера?»
/3/, но, тем не менее, это был один и тот же человек. Все его подчиненные
настолько к нему привыкли, что воспринимали все это, как само собой
разумеющееся. Однако в последней главе проблема привлекла к себе внимание и
ученые выяснили, что один из Янусов - контрамот (двигается по оси времени в
обратную сторону), и, если А-Янус каждую полночь, как и все, переходит в
завтрашнее утро, то У-Янус в этот же самый момент будет переходить из нашей
сегодняшней ночи в наше вчерашнее утро. Разумеется, в основу образа
директора положен еще один Янус - древнеримский бог входов и выходов и
всякого начала, кроме того, считавшийся покровителем путников и дорог. Его
имя произносилось первым в списке богов. У Януса было два лица, смотрящие в
разные стороны, олицетворявшие знание прошлого и будущего, 365 пальцев (по
количеству дней в году) и ключи от дверей, ведущих как вовнутрь, так и
наружу.
Итак, мы видим, что заимствование авторами «Понедельника…» мотивов и
персонажей из различных мифологий сыграло немаловажную роль в построении ее
сюжета. Текст произведения много потерял бы в идейном и композиционном
планах, если бы А. и Б. Стругацкие отказались от введения мифологических
реалий, а просто описали бы жизнь обычного НИИ (в повести удивительно точно
передан «дух» подобных учреждений). К тому же, использование
сверхъестественных элементов, возможно, имело и практические предпосылки,
такие как способ избежать осуждения, цензуры. Таким образом,
мифологизирование оказалось универсальным приемом, без которого вряд ли
было бы возможно создание повести в таком виде, в каком мы можем читать ее
сейчас.
Литература
Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима./ Сост. А.А. Нейхардт. -
М.: Правда, 1987.
Мифы народов мира, т.т. I, II. - М.: Большая Российская Энциклопедия, 1997.
Стругацкий А., Стругацкий Б. Понедельник начинается в субботу. - СПб: Terra
Fantastica МГП «Корвус», 1992, с.с. 31, 80, 232-234, 236.
Реферат на тему: Мифологические мотивы в поэме В. Иванова "Прометей"
На протяжении многих веков миф являлся объектом, привлекающим
внимание художников. Мифы и литература постоянно взаимодействуют. Это
Постоянное взаимодействие литературы и мифов протекает в двух формах:
непосредственно, непосредственно, в виде в форме «переливания» мифа в
литературу, и опосредованно: через изобразительное искусство, ритуалы,
народные празднества, религиозные мистерии, а в последние века - через
научные мифологические концепции мифологии, эстетические и философские
учения. и фольклористику.
Реалистическое искусство XIX в. ориентировалось на
демифологизацию культуры и видела свою задачу в освобождении от
иррационального наследия истории ради естественных наук и рационального
преобразования человеческого общества. Возрождение общекультурного интереса
к мифу приходится на конец XIX - начало ХХ веков, но оживление
романтической традиции, сопровождавшееся новой волной мифологизирования
наметилось уже во второй половине XIX века.
Обращение к мифологии в конце XIX - начале ХХ веков существенно
отличается от романтического (хотя первоначально могло истолковываться как
«неоромантизм»). вВозниклоая на фоне реалистической традиции. и
позитивистского миросозерцания, оно всегда так или иначе (часто
полемически) соотносится с этой традицией.
Стремление выйти за социально-исторические и пространственно-
временные рамки ради выявления «общечеловеческого» содержания («вечные»
разрушительные или созидательные силы, вытекающие из природы человека, из
общечеловеческих, психологических и метафизических начал) было одним из
моментов перехода от реализма XIX века к искусству ХХ века, а мифология в
силу своей исконной символичности оказалась удобным языком для описания
вечных моделей личного и общественного поведения, неких сущностных законов
социального и природного космоса.
Вячеслав Иванов, поэт серебряного века, по словам Н.А. Бердяева,
«центральная фигура» русского культурного ренессанса начала ХХ века, часто
обращался к мифологическим мотивам в своем творчестве. Миф для Вяч.
Иванова, Ф. Сологуба и многих других русских символистов - это красота,
которая способна спасти мир. Вячеслав Иванов считал память «верховной
владычицей» культуры. Он писал: «Память - начало динамическое, забвение -
усталость и перерыв движения, упадок и возврат в состояние относительной
косности» /1/. Именно поэтому образы античности и Возрождения столь важны
для него и всегда присутствуют в его жизни.
Трагедия «Прометей» (1915), издание которой было запрещено
и состоялось благодаря вмешательству М. Горького, является одним из
ярчейших творений Вяч. Иванова. Он не был первым обратившимся к сюжету мифа
о Прометее (к образу Прометея в европейской литературе обращались Бокаччо,
П. Кальдерон, Вольтер, И. В. Гете, И.Г. Гердер, А. Шлегель, Дж. Байрон, П.
Шелли, А. Жид, Ф. Кафка и др.), но трагедия Иванова «является замечательным
произведением в контексте всех новоевропейских Прометеев» (А.Ф. Лосев).
Мысль, лежащая в основе каждого из стихотворений Вяч. Иванова,
часто выражена витиевато, окружена сложной символикой. Его поэзия, по
мнению БлокаГлавный герой трагедии, Прометей,, «предназначена для тех, кто
не только много пережил, но и много передумал» /7/. Она требует неустанной
умственной работы и довольно трудна для восприятия. Эти слова подходят и к
характеристике трагедии. «Прометей» Вяч. Иванова - сложное неоднозначное
произведение. В его сюжете внимательный читатель может уловить явные и
скрытые социальные параллели. Отношение критиков к трагедии различно, но
все они сходятся во мнении, что она социально направлена, ярка. Сам автор
в предисловии к трагедии писал: «Предлежащее лиро-драматическое
произведение есть трагедия, - во-первых, действия как такового; во-вторых,
самоистощения действенной личности в действии; в-третьих, преемственности
действия. В общем - трагедия титанического начала, как первородного греха
человеческой свободы» /2/. Самоистощение, о котором говорил автор,
является необходимым и, надо думать, заслуженным уделом Прометея. Вяч.
Иванов признает, «что если действия Прометея по необходимости ограничены,
зато целостна его жертва и безусловно его саморасточение, самоопустошение,
самоисчерпание» /6/, он оправдывает гибель главного героя, так как Прометей
«совершил этот подвиг не как агнец божий, а как мятежный титан, в грехе и
дерзновенной надежде» /6/. В соответствии с этой философией Вяч. Иванов
строит свою трагедию.
О том, как Прометей пришел к своему «изначальному нарушению
предустановленного согласия живых сил», рассказывает в третьем акте
трагедии Пандора, изобличающая Прометея пред народом:
Промыслил человеком Прометей
Вселенную украсить, взвеять к небу
Из искры Дионисовой пожар…
…………………………………………
…Мнил титанов
Исправить дело, матерь искупить
И бытие свободное восстановить. /2/
Далее Пандора говорит, что для этого Прометей
Фемиду молит: «Матерь, изведи
Жену на свет из самого меня.
…………………………………………
Все женское душевного состава,
Что есть во мне, - даю; ты тело дай…» /2/
Интересно переосмысление автором мифа о сотворении Пандоры. Если в
мифе Пандора была создана богами по приказу Зевса в наказание Прометею, то
здесь сам Прометей просит о ее сотворении.
Для чего в трагедии Иванова Прометею понадобилось изгнать из себя
все женское? Может быть, для того, чтобы женское мягкосердечие, материнское
сострадание не мешало ему в те грозные минуты борьбы, когда требуются
решительность и неумолимость.
Трудно найти четкий ответ в самой трагедии Иванова. Но автор
разъясняет этот поступок в предисловии к трагедии. Он пишет о том, что
стремление изменить мир всегда заключает в себе ограниченность и
односторонность. «Препоясываясь к действию, Прометей заранее признает,
принимает и волит его односторонним, насильственным, содержащим в себе
отпадение от божественного всеединства» /6/.
Вероятно, предпосылкой мятежа Прометея является отторжение от
«божественного всеединства».
В конце трагедии победа Пандоры над Прометеем происходит не в
результате клеветы Пандоры, а потому, что она изобличает его перед людьми
как исказителя духовной истины.
Вяч. Иванов оговаривает вольность, с «какой древний миф разработан
в предлежащей трагедии». Он говорит, что для греков миф был «символом
духовных истин», вольность в истолковании мифов им «не казалась
предосудительной - был бы верно сохранен дух, оживляющий мифологена» /6/.
У Вяч. Иванова Прометей действует не во имя торжества мира и
свободы, а во имя распри: «Не мир мне надобен, но семя распри», - заявляет
он. Он не стремится к победе свободы, уничтожению рабства. Он говорит, что
хотя «раба не будет», «но будет рабство… своим страстям и вожделениям
низким нам рабствовать дано» /2/.
Трагедия «Прометей» (1915), издание которой было запрещено и
состоялось благодаря вмешательству М. Горького, является одним из ярчайших
творений Вяч. Иванова. Он не был первым обратившимся к сюжету мифа о
Прометее (к образу Прометея в европейской литературе обращались Боккаччо,
П. Кальдерон, Вольтер, И. В. Гете, И.Г. Гердер, А. Шлегель, Дж. Байрон, П.
Шелли, А. Жид, Ф. Кафка и др.), но трагедия Иванова «является замечательным
произведением в контексте всех новоевропейских Прометеев» /4/.
Используемая литература:
Бавин С.П., Семибратова И.В. Судьбы поэтов серебряного века:
Библиографические очерки. - М.: Книжная палата, 1993.
Иванов В.И. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. - СПб.: Академический проект,
1995. С. 31- 86.
Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима/ Сост. Нейхардт А.А. -
М.: Правда, 1987. С. 92 - 104.
Лосев А.Ф. Проблема символизма и реалистического искусства. - М.: 1976. С.
282 - 287.
Мифы народов мира. - М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993.
Нусинов И.М. История литературного героя. - М., 1958.
Серебряный век. Поэзия. (Школа классики) - М.: АСТ, Олимп, 1996,С.549
| |
