|
Реферат: Кризисы личности и психосексуального развития у детей по З. Фрейду, Э. Эриксону (Психология)
Министерство образования Российской Федерации
Тюменский государственный нефтегазовый университет
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по дисциплине: «Психология и педагогика»
на тему: «Кризисы личности и психосексуального развития
у детей по З. Фрейду, Э. Эриксону»
Выполнил:
гр. НР 00 – 1
Проверил: Перминова Е.Б.
Тюмень – 2002
Содержание
Введение 3
1. Развитие личности: психосексуальные стадии по З. Фрейду 6
1. Оральная стадия 6
2. Анальная стадия 7
3. Фаллическая стадия 7
4. Латентный период 10
5. Генитальная стадия 10
2. Развитие личности: психосоциальные стадии по Э. Эриксону 12
1. Младенчество 12
2. Раннее детство 12
3. Возраст игры 13
4. Школьный возраст 14
5. Юность 15
6. Ранняя зрелость 16
7. Средняя зрелость 17
8. Поздняя зрелость 17
Заключение 19
Список литературы 20
Введение
Психоаналитическая теория Зигмунда Фрейда основывается на двух
предпосылках. Первая, или генетическая предпосылка, делает упор на том, что
переживания раннего детства играют критическую роль в формировании взрослой
личности. Фрейд был убежден в том, что основной фундамент личности
индивидуума закладывается в очень раннем возрасте, до пяти лет. Вторая
предпосылка состоит в том, что человек рождается с определенным количеством
сексуальной энергии (либидо), которая затем проходит в своем развитии через
несколько психосексуальных стадий, коренящихся в инстинктивных процессах
организма.
Фрейду принадлежит гипотеза о четырех последовательных стадиях развития
личности: оральной, анальной, фаллической и генитальной. В общую схему
развития Фрейд включил и латентный период, приходящийся в норме на
промежуток между 6-7-м годами жизни ребенка и началом половой зрелости. Но,
строго говоря, латентный период – это не стадия. Первые три стадии развития
охватывают возраст от рождения до пяти лет и называют прегениальными
стадиями, поскольку зона половых органов еще не приобрела главенствующей
роли в становлении личности. Четвертая стадия совпадает с началом
пубертата. Наименования стадий основаны на названиях областей тела,
стимуляция которых приводит к разрядке энергии либидо.
Центральным для созданной Эриком Эриксоном теории развития эго является
положение о том, что человек в течение жизни проходит через несколько
универсальных для всего человечества стадий. Процесс развертывания этих
стадий регулируется в соответствии с эпигенетическим принципом созревания.
Под этим Эриксон понимает следующее:
1) в принципе, личность развивается ступенчато, переход от одной
ступени к другой предрешен готовностью личности двигаться в направлении
дальнейшего роста, расширения осознаваемого социального кругозора и радиуса
социального взаимодействия;
2) общество, в принципе, устроено так, что развитие социальных
возможностей человека принимается одобрительно, общество пытается
способствовать сохранению этой тенденции, а также поддерживать как
надлежащий темп, так и правильную последовательность развития.
Эриксон разделил жизнь человека на восемь отдельных стадий
психосоциального развития эго. Согласно его утверждению, эти стадии
являются результатом эпигенетически развертывающегося «плана личности»,
который наследуется генетически. Эпигенетическая концепция развития
базируется на представлении о том, что каждая стадия жизненного цикла
наступает в определенное для нее время («критический период»), а также о
том, что полноценно функционирующая личность формируется только путем
прохождения в своем развитии последовательно всех стадий. Кроме того,
согласно Эриксону, каждая психосоциальная стадия сопровождается кризисом –
поворотным моментом в жизни индивидуума, который возникает как следствие
достижения определенного уровня психологической зрелости и социальных
требований, предъявляемых к индивидууму на этой стадии.
Теоретические формулировки Эриксона касаются исключительно развития
эго. Хотя он неизменно настаивал на том, что его идеи не более, чем
дальнейшее систематическое развитие концепции Фрейда о психосексуальном
развитии в свете новых открытий в социальных и биологических науках,
Эриксон решительно отошел от классического психоанализа по четырем важным
пунктам. Во-первых, в его работе отчетливо виден решительный сдвиг акцента
от ид к эго, что сам Фрейд лишь частично признавал в последние годы своей
деятельности. С позиции Эриксона, скорее именно эго составляет основу
поведения и функционирования человека. Он рассматривал эго как автономную
структуру личности, основным направлением развития которой является
социальная адаптация; параллельно идет развитие ид и инстинктов. Подобный
взгляд на природу человека, названный эго-психологией, радикально
отличается от раннего психодинамического мышления тем, что эго-психология
описывает людей как более рациональных и поэтому принимающих осознанные
решения и сознательно решающих жизненные проблемы. В то время как Фрейд
считал, что эго борется, пытаясь разрешить конфликт между инстинктивными
побуждениями и моральными ограничениями, Эриксон доказывал, что эго – это
автономная система, взаимодействующая с реальностью при помощи восприятия,
мышления, внимания и памяти. Уделяя особое внимание адаптивным функциям
эго, Эриксон считал, что человек, взаимодействуя с окружением в процессе
своего развития, становится все более и более компетентным.
Во-вторых, Эриксон развивает новый взгляд относительно индивидуального
взаимоотношения с родителями и культурным контекстом, в котором существует
семья. Если Фрейда интересовало влияние родителей на становление личности
ребенка, то Эриксон подчеркивает исторические условия, в которых
формируется эго у ребенка. Он основывается на результатах наблюдении за
людьми, принадлежащими к различным культурам, чтобы показать: развитие эго
неизбежно и тесно связано с меняющимися особенностями социальных
предписаний и системой ценностей.
В-третьих, теория развития эго охватывает все жизненное пространство
индивидуума (то есть от младенчества до зрелости и старости). Фрейд,
напротив, ограничился влиянием ранних детских переживаний и не уделял
внимания вопросам развития за пределами генитальной стадии.
И, наконец, в-четвертых, у Фрейда и Эриксона различные взгляды на
природу и разрешение психосексуальных конфликтов. Целью Фрейда было
раскрытие сущности и особенностей влияния на личность неосознаваемой
психической жизни, а также объяснение того, как ранняя травма может
привести к психопатологии в зрелости. Эриксон, наоборот, видел свою задачу
в том. чтобы привлечь внимание к способности человека преодолевать
жизненные трудности психосоциального характера. Его теория ставит во главу
угла качества эго, то есть его достоинства, раскрывающиеся в различные
периоды развития.
Стоит отметить, что существуют и вопросы, по которым между Фрейдом и
Эриксоном существует согласие. Например, оба теоретика сходятся в том, что
стадии развития личности предопределены, и порядок их прохождения является
неизменным. Эриксон также признает биологические и сексуальные основы всех
более поздних мотивационных и личностных диспозиций, а также принимает
фрейдовскую структурную модель личности (ид, эго, суперэго).
1. Развитие личности: психосексуальные стадии по З. Фрейду
1.1. Оральная стадия
Оральная стадия длится от рождения приблизительно до 18-месячного
возраста. Выживание младенца всецело зависит от тех, кто о нем заботится.
Зависимость для него – единственный способ получения инстинктивного
удовлетворения. В этот период область рта наиболее тесно связана и с
удовлетворением биологических потребностей, и с приятными ощущениями.
Младенцы получают питание путем сосания груди или из рожка; в то же время
сосательные движения доставляют удовольствие. Поэтому полость рта – включая
губы, язык и связанные с ними структуры – становится главным средоточием
активности и интереса младенца. Фрейд был убежден в том, что рот остается
важной эрогенной зоной в течение всей жизни человека. Даже в зрелости
наблюдаются остаточные проявления орального поведения в виде употребления
жевательной резинки, обкусывания ногтей, курения, поцелуев и переедания –
всего того, что фрейдисты рассматривают как привязанность либидо к оральной
зоне.
В концепции развития Фрейда удовольствие и сексуальность тесно
переплетаются. В этом контексте сексуальность понимается как состояние
возбуждения, сопровождающее процесс насыщения у младенца. Соответственно,
первыми объектами – источниками удовольствия становятся для него
материнская грудь или рожок, а первым участком тела, где локализовано
наслаждение, вызываемое уменьшением напряжения, является рот. Сосание и
глотание выступают в качестве прототипов каждого акта сексуального
удовлетворения в будущем.
Оральная стадия заканчивается, когда прекращается кормление грудью.
Согласно центральной предпосылке психоаналитической теории, все младенцы
испытывают определенные трудности, связанные с отлучением от материнской
груди или отнятием рожка, потому что это лишает их соответствующего
удовольствия. Чем больше эти трудности, то есть чем сильнее концентрация
либидо на оральной стадии, тем сложнее будет справляться с конфликтами на
следующих стадиях.
В течение второй половины первого года жизни начинается вторая фаза
оральной стадии – орально-агрессивная, или орально-садистическая фаза.
Теперь у младенца появляются зубы, благодаря чему кусание и жевание
становятся важными средствами выражения состояния фрустрации, вызванной
отсутствием матери или отсрочкой удовлетворения.
1.2. Анальная стадия
Анальная стадия начинается в возрасте около 18 месяцев и продолжается
до третьего года жизни. В течение этого периода маленькие дети получают
значительное удовольствие от задерживания и выталкивания фекалии. Они
постепенно научаются усиливать удовольствие путем отсрочки опорожнения
кишечника (то есть, допуская небольшое давление, вызывающее напряжение в
области прямой кишки и анального сфинктера). Хотя контроль над кишечником и
мочевым пузырем является в основном следствием нервно-мышечной зрелости,
Фрейд был убежден в том, что способ, каким родители или заменяющие их
фигуры приучают ребенка к туалету, оказывает влияние на его более позднее
личностное развитие. С самого начала приучения к туалету ребенок должен
учиться разграничивать требования ид (удовольствие от немедленной
дефекации) и социальные ограничения, исходящие от родителей
(самостоятельный контроль над экскреторными потребностями). Фрейд
утверждал, что все будущие формы самоконтроля и саморегуляции берут начало
в анальной стадии.
1.3. Фаллическая стадия
Между тремя и шестью годами интересы ребенка, обусловленные либидо,
сдвигаются в новую эрогенную зону, в область гениталий. Фрейд считает, что
эту стадию лучше всего характеризовать как фаллическую, поскольку в этот
период ребенок либо замечает свой пенис, либо сознает, что у него таковой
отсутствует. На этой стадии дети впервые сознают сексуальные различия.
Фрейд пытается понять напряжение в детском опыте, когда ребенок
чувствует "сексуальное" возбуждение, то есть удовольствие от стимуляции
области гениталий. Это возбуждение связано в уме ребенка с близким
физическим присутствием родителей. Стремление к контакту с ними ребенку
становится все труднее удовлетворять; ребенок борется за интимность,
которая существует между самими родителями. Эта стадия характеризуется
желанием ребенка лечь в постель вместе с родителями и ревностью к вниманию,
которое родители уделяют друг другу, а не ему.
Доминирующий конфликт на фаллической стадии состоит в том, что Фрейд
назвал эдиповым комплексом (аналогичный конфликт у девочек получил название
комплекса Электры). Описание этого комплекса Фрейд заимствовал из трагедии
Софокла «Царь Эдип», в которой Эдип, царь Фив, непреднамеренно убил своего
отца и вступил в кровосмесительную связь с матерью. Когда Эдип понял, какой
чудовищный грех он совершил, он ослепил себя. Хотя Фрейд знал, что
повествование об Эдипе берет начало из греческой мифологии, он в то же
время рассматривал трагедию как символическое описание одного из величайших
человеческих психологических конфликтов. В сущности, этот миф символизирует
неосознанное желание каждого ребенка обладать родителем противоположного
пола и одновременно устранить родителя одного с ним пола. Конечно,
обыкновенный ребенок не убивает своего отца и не вступает в половую связь с
матерью, но фрейдисты убеждены в том, что у него есть бессознательное
желание сделать и то, и другое.
В норме эдипов комплекс развивается несколько по-разному у мальчиков и
девочек. Рассмотрим вначале, как он проявляется у мальчиков. Первоначально
объектом любви у мальчика выступает мать или замещающая ее фигура. С
момента рождения она является для него главным источником удовлетворения.
Он хочет обладать своей матерью, хочет выражать свои эротически окрашенные
чувства по отношению к ней точно так же, как это делают, по его
наблюдениям, люди более старшего возраста. Так, он может попытаться
соблазнить мать, гордо демонстрируя ей свой половой член. Этот факт говорит
о том, что мальчик стремится играть роль своего отца. В то же время он
воспринимает отца как конкурента, препятствующего его желанию получить
генитальное удовольствие. Отсюда следует, что отец становится его главным
соперником или врагом. В то же время мальчик догадывается о своем более
низком положении по сравнению с отцом (чей половой член больше); он
понимает, что отец не намерен терпеть его романтические чувства к матери.
Соперничество влечет за собой страх мальчика, что отец лишит его пениса.
Боязнь воображаемого возмездия со стороны отца, которую Фрейд назвал
страхом кастрации, заставляет мальчика отказаться от своего стремления к
инцесту с матерью.
В возрасте примерно между пятью и семью годами эдипов комплекс
разрешается: мальчик подавляет (вытесняет из сознания) свои сексуальные
желания в отношении матери и начинает идентифицировать себя с отцом
(перенимает его черты). Процесс идентификации с отцом, получивший название
идентификации с агрессором, выполняет несколько функций. Во-первых, мальчик
приобретает конгломерат ценностей, моральных норм, установок, моделей
полоролевого поведения, обрисовывающих для него, что это значит – быть
мужчиной. Во-вторых, идентифицируясь с отцом, мальчик может удержать мать
как объект любви заместительным путем, поскольку теперь он обладает теми же
атрибутами, которые мать ценит в отце. Еще более важным аспектом разрешения
эдипова комплекса является то, что мальчик интернализирует родительские
запреты и основные моральные нормы. Это есть специфическое свойство
идентификации, которое, как считал Фрейд, подготавливает почву для развития
суперэго или совести ребенка. То есть суперэго является следствием
разрешения эдипова комплекса.
Версия эдипова комплекса у девочек получила название комплекса Электры.
Прообразом в данном случае выступает персонаж греческой мифологии Электра,
которая уговаривает своего брата Ореста убить их мать и ее любовника и
таким образом отомстить за смерть отца. Как и у мальчиков, первым объектом
любви у девочек является мать. Однако, когда девочка вступает в фаллическую
стадию, она осознает, что у нее нет пениса, как у отца или брата (что может
символизировать недостаток силы). Как только девочка делает это
аналитическое открытие, она начинает хотеть, чтобы у нее был пенис. По
Фрейду, у девочки развивается зависть к пенису, что в определенном смысле
является психологическим аналогом страха кастрации у мальчика. Вследствие
этого девочка начинает проявлять открытую враждебность по отношению к своей
матери, упрекая ее в том, что та родила ее без пениса, или возлагая на мать
ответственность за то, что та отняла у нее пенис в наказание за какой-то
проступок. Фрейд полагал, что в некоторых случаях девочка может низко
оценивать собственную женственность, считая свой внешний вид «дефективным».
В то же самое время девочка стремится обладать своим отцом, потому что у
него есть такой завидный орган. Зная, что она неспособна заполучить пенис,
девочка ищет другие источники сексуального удовлетворения в качестве
заменителей пениса. Сексуальное удовлетворение фокусируется на клиторе, и у
девочек в возрасте пяти-семи лет клиторная мастурбация иногда
сопровождается маскулинными фантазиями, в которых клитор становится
пенисом.
Фрейд утверждал, что девочка со временем избавляется от комплекса
Электры путем подавления тяготения к отцу и идентификации с матерью.
Другими словами, девочка, становясь более похожей на мать, получает
символический доступ к своему отцу, увеличивая, таким образом, шансы когда-
нибудь выйти замуж за мужчину, похожего на отца.
1.4. Латентный период
В промежутке от шести-семи лет до начала подросткового возраста
располагается фаза сексуального затишья, получившая название латентного
периода. Теперь либидо ребенка направляется посредством сублимации в виды
деятельности, не связанные с сексуальностью, – такие, как интеллектуальные
занятия, спорт и отношения со сверстниками. Латентный период можно
рассматривать как время подготовки к взрослению, которое наступит в
последней психосексуальной стадии. Снижение сексуальной потребности в
данном случае Фрейд относил частично к физиологическим изменениям в
организме ребенка, а частично – к появлению в его личности структур эго и
суперэго. Следовательно, латентный период не надо рассматривать как стадию
психосексуального развития, потому что в это время не появляются новые
эрогенные зоны, а сексуальный инстинкт предположительно дремлет.
1.5. Генитальная стадия
С наступлением половой зрелости восстанавливаются сексуальные и
агрессивные побуждения, а вместе с ними интерес к противоположному полу и
возрастающее осознание этого интереса. Начальная фаза генитальной стадии
(периода, продолжающегося от зрелости до смерти) характеризуется
биохимическими и физиологическими изменениями в организме. Репродуктивные
органы достигают зрелости, выброс гормонов эндокринной системой ведет к
появлению вторичных половых признаков (например, оволосение лица у мужчин,
формирование молочных желез у женщин). Результатом этих изменений является
характерное для подростков усиление возбудимости и повышение сексуальной
активности. Иначе говоря, вступление в генитальную стадию отмечено наиболее
полным удовлетворением сексуального инстинкта.
Согласно теории Фрейда, все индивидуумы проходят в раннем подростковом
возрасте через «гомосексуальный» период. Новый взрыв сексуальной энергии
подростка направлен на человека одного с ним пола (например, на учителя,
соседа, сверстника) – в основном, таким же образом, как это происходит при
разрешении эдипова комплекса. Хотя явное гомосексуальное поведение не
является универсальным опытом этого периода, согласно Фрейду, подростки
предпочитают общество сверстников одного с ними пола. Однако постепенно
объектом энергии либидо становится партнер противоположного пола, и
начинается ухаживание. Увлечение юности в норме ведут к выбору брачного
партнера и созданию семьи.
2. Развитие личности: психосоциальные стадии по Э. Эриксону
2.1. Младенчество
Первая стадия развития человека соответствует оральной фазе
классического психоанализа и обычно охватывает первый год жизни. В этот
период, считает Эриксон, развивается параметр социального взаимодействия,
положительным полюсом которого служит доверие, а отрицательным – недоверие.
Степень доверия, которым ребенок проникается к окружающему миру, к другим
людям и к самому себе, в значительной степени зависит от проявляемой к нему
заботы.
Если же ребенок не получает должного ухода, не встречает любовной
заботы, то в нем вырабатывается недоверие – боязливость и подозрительность
по отношению к миру вообще, а к людям в частности, и недоверие это он несет
с собой в другие стадии своего развития.
2.2. Раннее детство
Вторая стадия охватывает второй и третий год жизни, совпадая с анальной
фазой фрейдизма. В этот период, считает Эриксон, у ребенка развивается
самостоятельность на основе развития его моторных и психических
способностей. На этой стадии ребенок осваивает различные движения, учится
не только ходить, но и лазать, открывать и закрывать, толкать и тянуть,
держать, опускать и бросать. Малыши наслаждаются и гордятся своими новыми
способностями и стремятся все делать сами: разворачивать леденцы, доставать
витамины из пузырька, спускать в туалете воду и т.д. Если родители
предоставляют ребенку делать то, на что он способен, a не торопят его, у
ребенка вырабатывается ощущение, что он владеет своими мышцами, своими
побуждениями, самим собой и в значительной мере своей средой, то есть у
него появляется самостоятельность.
Но если воспитатели проявляют нетерпение и спешат сделать за ребенка
то, на что он и сам способен, у него развивается стыдливость и
нерешительность.
В том случае, если в стремлении оградить ребенка от усилий родители
проявляют постоянное усердие, неразумно и неустанно браня его за
"несчастные случаи", будь то мокрая постель, запачканные штанишки или
пролитое молоко, у ребенка закрепляется чувство стыда перед другими людьми
и неуверенность в своих способностях управлять собой и окружением. Если из
этой стадии ребенок выйдет с большей долей неуверенности, то это
неблагоприятно отзовется в дальнейшем на самостоятельности и подростка, и
взрослого человека. И, наоборот, ребенок, вынесший из этой стадии гораздо
больше самостоятельности, чем стыда и нерешительности, окажется хорошо
подготовлен к развитию самостоятельности в дальнейшем.
2.3. Возраст игры
Третья стадия обычно приходится на возраст от четырех до пяти лет.
Дошкольник уже приобрел множество физических навыков, он умеет и на
трехколесном велосипеде ездить, и бегать, и резать ножом, и камни швырять.
Он начинает сам придумывать себе занятия, а не просто отвечать на действия
других детей или подражать им. Изобретательность его проявляет себя и в
речи, и в способности фантазировать. Социальный параметр этой стадии,
говорит Эриксон, развивается между предприимчивостью на одном полюсе и
чувством вины на другом.
От того, как в этой стадии реагируют родители на затеи ребенка, во
многом зависит, какое из этих качество перевесит в его характере. Дети,
которым предоставлена инициатива в выборе моторной деятельности, которые по
своему желанию бегают, борются, возятся, катаются на велосипеде, на санках,
на коньках, вырабатывают и закрепляют предприимчивость. Закрепляет ее и
готовность родителей отвечать на вопросы ребенка (интеллектуальная
предприимчивость) и не мешать ему фантазировать и затевать игры. Но если
родители показывают ребенку, что его моторная деятельность вредна и
нежелательна, что вопросы его назойливы, а игры бестолковы, он начинает
чувствовать себя виноватым и уносит это чувство вины в дальнейшие стадии
жизни.
2.4. Школьный возраст
Четвертая стадия – возраст от шести до одиннадцати лет, годы начальной
школы. Классический психоанализ называет их латентной фазой.
В этот период у ребенка развивается способность к дедукции, к
организованным играм и регламентированным занятиям. Только теперь,
например, дети как следует учатся играть в камешки и другие игры, где надо
соблюдать очередность. Эриксон говорит, что психосоциальный параметр этой
стадии характеризуется умелостью сводной стороны и чувством неполноценности
с другой.
В этот период у ребенка обостряется интерес к тому, как вещи устроены,
как их можно освоить, приспособить к чему-нибудь.
Когда детей поощряют мастерить что угодно, строить шалаши и авиамодели,
варить, готовить и рукодельничать, когда им разрешают довести начатое дело
до конца, хвалят и награждают за результаты, тогда у ребенка вырабатывается
умелость и способности к техническому творчеству. Напротив, родители,
которые видят в трудовой деятельности детей одно "баловство" и "пачкотню",
способствуют развитию у них чувства неполноценности. В этом возрасте,
однако, окружение ребенка уже не ограничивается домом. Hapядy с семьей
важную роль в его возрастных кризисах начинают играть и другие общественные
институты. Здесь Эриксон снова расширяет рамки психоанализа, до сих пор
учитывающего лишь влияние родителей на развитие ребенка. Пребывание ребенка
в школе и отношение, которое он там встречает, оказывает большое влияние на
уравновешенность его психики. Ребенок, не отличающийся сметливостью, в
особенности может быть травмирован школой, даже если его усердие и
поощряется дома. Он не так туп, чтобы попасть в школу для умственно
отсталых детей, но он усваивает учебный материал медленнее, чем сверстники,
и не может с ними соревноваться. Непрерывное отставание в классе
несоразмерно развивает у детей чувство неполноценности.
Зато ребенок, склонность которого мастерить что-нибудь заглохла из-за
вечных насмешек дома, может оживить ее в школе благодаря советам и помощи
чуткого и опытного учителя. Таким образом, развитие этого параметра зависит
не только от родителей, но и от отношения других взрослых.
2.5. Юность
При переходе в следующую 5-ую стадию (12-18 лет) ребенок сталкивается,
как утверждает классический психоанализ, с пробуждением "любви и ревности"
к родителям. Успешное решение этой проблемы зависит от того, найдет ли он
предмет любви в собственном поколении. Эриксон не отрицает возникновения
этой проблемы у подростков, но указывает, что существуют и другие.
Подросток созревает физиологически и психически, и в добавление к новым
ощущениям и желаниям, которые появляются в результате этого созревания, у
него развиваются и новые взгляды на вещи, новый подход к жизни. Важное
место в новых особенностях психики подростка занимает его интерес к мыслям
других людей, к тому, что они сами о себе думают. Подростки могут создавать
себе мысленный идеал семьи, религии, общества, по сравнению с которым
весьма, проигрывают далеко несовершенные, но реально существующие семьи,
религии и общества.
Эриксон считает, что возникающий в этот период параметр связи с
окружающим колеблется между положительным полюсом идентификации Я и
отрицательным полюсом путаницы ролей. Иначе говоря, перед подростком,
обретшим способность к обобщениям, встает задача объединить все, что он
знает о себе самом как о школьнике, сыне, спортсмене, друге, бойскауте,
газетчике и так далее. Все эти роли он должен собрать в единое целое,
осмыслить его, связать с прошлым и проецировать в будущее. Если молодой
человек успешно справится с этой задачей психосоциальной идентификации, то
у него появится ощущение того, кто он есть, где находится и куда идет.
В отличие от предыдущих стадий, где родители оказывали более или менее
прямое воздействие на исход кризисов развития, влияние их теперь
оказывается гораздо более косвенным. Если благодаря родителям подросток уже
выработал доверие, самостоятельность, предприимчивость и умелость, то шансы
его на идентификацию, то есть на опознание собственной индивидуальности,
значительно увеличиваются. Обратное справедливо для подростка
недоверчивого, стыдливого, неуверенного, исполненного чувства вины и
сознания своей неполноценности. Поэтому подготовка к всесторонней
психосоциальной идентификации в подростковом возрасте должна начинаться, по
сути, с момента рождения.
Если из-за неудачного детства или тяжелого быта подросток не может
решить задачу идентификации и определить свое Я, то он начинает проявлять
симптомы путаницы ролей и неуверенность в понимании того, кто он такой и к
какой среде принадлежит. Такая путаница нередко наблюдается у малолетних
преступников. Девочки, проявляющие в подростковом возрасте распущенность,
очень часто обладают фрагментарным представлением о своей личности и свои
беспорядочные половые связи не соотносят ни со своим интеллектуальным
уровнем, ни с системой ценностей.
Однако тот, кто в подростковом возрасте не приобретет ясного
представления о своей личности, еще не обречен оставаться неприкаянным до
конца жизни. А тот, кто опознал свое Я еще подростком, обязательно будет
сталкиваться на жизненном пути с фактами, противоречащими или даже
угрожающими сложившемуся у него представлению о себе. Эриксон подчеркивает,
что жизнь представляет собой непрерывную смену всех ее аспектов и что
успешное решение проблем на одной стадии еще гарантирует человека от
возникновения новых проблем на других этапах жизни или появления новых
решений для старых, уже решенных, казалось, проблем.
2.6. Ранняя зрелость
Шестой стадией жизненного цикла является начало зрелости – иначе
говоря, период ухаживания и ранние годы семейной жизни, то есть от конца
юности до начала среднего возраста.
Эриксон, учитывая уже совершившееся на предыдущем этапе опознание Я и
включение человека в трудовую деятельность, указывает на специфический для
этой стадии параметр, который заключен между положительным полюсом близости
и отрицательным – одиночества.
Под близость Эриксон понимает не только физическую близость. В это
понятие он включает способность заботиться о другом человеке и делиться с
ним всем существенным без боязни потерять при этом себя. С близостью дело
обстоит так же, как с идентификацией: успех или провал на этой стадии
зависит не прямо от родителей, но лишь от того, насколько успешно человек
прошел предыдущие стадии. Так же как в случае идентификации, социальные
условия могут облегчать или затруднять достижение близости. Это понятие не
обязательно связано с сексуальным влечением, но распространяется и на
дружбу.
Но если ни в браке, ни в дружбе человек не достигает близости, тогда,
по мнению Эриксона, уделом его становится одиночество – состояние человека,
которому не с кем разделить свою жизнь и не о ком заботиться.
2.7. Средняя зрелость
Седьмая стадия – зрелый возраст, то есть уже тот период, когда дети
стали подростками, а родители прочно связали себя с определенным родом
занятий. На этой стадии появляется новый параметр личности с
общечеловечностью на одном конце шкалы и самопоглощенностью на другом.
Общечеловечностью Эриксон называет способность человека интересоваться
судьбами людей за пределами семейного круга, задумываться над жизнью
грядущих поколений, формами будущего общества и устройством будущего мира.
Такой интерес к новым поколениям не обязательно связан с наличием
собственных детей – он может существовать у каждого, кто активно заботится
о молодежи и о том, чтобы в будущем людям легче жилось и работалось. Тот
же, у кого это чувство сопричастности человечеству не выработалось,
сосредоточивается на самом себе и главной его заботой становится
удовлетворение своих потребностей и собственный комфорт.
2.8. Поздняя зрелость
На восьмую и последнюю стадию в классификации Эриксона приходится
период, когда основная работа жизни закончилась и для человека наступает
время размышлений и забав с внуками, если они есть. Психосоциальный
параметр этого периода заключен между цельностью и безнадежностью. Ощущение
цельности, осмысленности жизни возникает у того, кто, оглядываясь на
прожитое, ощущает удовлетворение. Тот же, кому прожитая жизнь
представляется цепью упущенных возможностей и досадных промахов, осознает,
что начинать все сначала уже поздно и упущенного не вернуть. Такого
человека охватывает отчаяние при мысли о том, как могла бы сложиться, но не
сложилась его жизнь.
Заключение
Данное Фрейдом объяснение стадий психосексуального развития основано на
предпосылке о том, что сексуальность дается от рождения и развивается
дальше, охватывая ряд биологически определенных эрогенных зон, вплоть до
достижения зрелости. В представлении Фрейда развитие личности проходит
через четыре следующие стадии: оральную, анальную, фаллическую и
генитальную. Латентный период не является стадией психосексуального
развития. Фрейд предполагал, что в процессе психосексуального развития
неразрешенные конфликты приводят к фиксации и образованию определенных
типов характера.
Эрик Эриксон, один из наиболее выдающихся эго-психологов, сделал упор
на динамику развития эго на протяжении жизненного цикла. Он рассматривал
личность как объект влияния социальных и исторических сил. В отличие от
Фрейда, у Эриксона эго предстает как автономная личностная структура. Его
теория сфокусирована на качествах эго, появляющихся в предсказуемые периоды
жизни.
Эриксон утверждает, что эго проходит в своем развитии через несколько
универсальных стадий. Согласно его эпигенетической концепции развития
человека, каждая стадия жизненного цикла наступает в оптимальное время.
Последовательное развертывание жизненных стадий – результат взаимодействия
биологического созревания индивидуума с расширяющимся пространством его
социальных связей.
С точки зрения Эриксона, жизненный цикл человека включает восемь
психосоциальных стадий. Для каждой из них характерен определенный тип
кризиса или решающий этап в жизни человека. Стадии описаны в терминах
ведущих психологических конфликтов: 1) базальное доверие – базальное
недоверие; 2) автономия – стыд и сомнение; 3) инициативность – вина; 4)
трудолюбие – неполноценность; 5) эго-идентичность – ролевое смешение; 6)
интимность – изоляция; 7) продуктивность – инертность, застой; 8) эго-
интеграция – отчаяние. Индивидуальное своеобразие личности зависит от
разрешения этих конфликтов.
Список литературы
1. Бернс Р. Я-концепция и воспитание. – М., 1986.
2. Кле М. Психология подростка. – М., 1991.
3. Конюхов Н.И. Словарь-справочник практического психолога. – Воронеж,
1996.
4. Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу. – М., 1996.
5. Райкрофт Г. Критический словарь психоанализа. – СПб, 1995.
6. Ремшмидт Х. Подростковый и юношеский возраст. – М., 1994.
7. Словарь практического психолога / Сост. С.Ю. Головин. – Минск, 1997.
8. Теории личности в западноевропейской и американской психологии.
Хрестоматия по психологии личности. – Самара, 1996.
9. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. – М., 1992.
10. Фрейд З. Психоаналитические этюды / Сост. Д.И. Донской, В.Ф.
Круглянский. – Минск, 1997.
11. Фрейд З. Психология бессознательного. – М., 1989.
12. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. Основные положения,
исследования и применение. – СПб, 1997.
13. Элкинд Д. Эрик Эриксон и восемь стадий человеческой жизни. – М.,
1996.
14. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. – М., 1996.
15. Эриксон Э. Молодой Лютер. – М., 1996.
Реферат на тему: Криминальная субкультура
СПбГУ
Юридический факультет.
Санкт-Петербург, 2002.
План.
1. Ведение…………………………………………………………………………стр.3
2. Криминальная субкультура и её
содержание…………………………………………………………………….стр.6
3. История возникновения и проникновения татуировок в преступный
мир…………………………стр.16
4. Заключение……………………………………………………………….стр.24
5. Список использованной литературы…….стр.25
Введение.
Современное российское общество в последнее десятилетие оказалось под
сильным давлением криминальных группировок. Это произошло в силу ряда
причин. Главной из них является глубокий социально-экономический кризис,
поразивший российское общество. Кроме того, в результате деятельности
исполнительной власти в России криминальный мир получил возможность
распространить свое влияние на широкую сферу социально-экономической
деятельности.
Основной областью, куда устремились преступные элементы, стала экономика.
Возможность крупномасштабного и безнаказанного разворовывания
государственной собственности привела к созданию широких региональных
преступных сообществ, куда были включены коррумпированные чиновники и
связанный с преступным миром директорат. В результате произошло укрепление
преступности в высшей страте российского общества.
В советском обществе преступное сообщество существовало как бы параллельно
советскому и в значительной степени автономно. Эта автономность выделяется,
прежде всего, по криминальным нормам, ценностям, атрибутике - блатному
языку, татуировкам и т.д. Преступные элементы сами стремились к ограничению
своих связей с обществом для того, чтобы не допустить размывания своей
субкультуры и идеологии. Совершенно иная ситуация сложилась в 90-е годы.
Приобретя значительное богатство, преступный мир получил реальный шанс
добиться политической власти. Его включение в жизнь гражданского общества
имеет еще и массовый характер. Причем эта массовость несет на себе не
характер адаптации к гражданской жизни, а выступает как включение
преступного сообщества в общественную жизнь полноправным членом. В этой
деятельности преступность пытается опираться на имеющийся багаж собственной
идеологии. Она сложилась на основе субкультуры преступного мира. Таким
образом, криминальное сообщество включилось в легальную социально-
экономическую деятельность не только в лице своих представителей, но и со
своей криминальной культурой.
Особенностью сложившейся ситуации является то, что преступность проникла в
высшие слои российского общества. Отсюда и значительное влияние, которое
она оказывает на общественные отношения. Властвующие группировки стали
формировать систему отношений совместно с высшими слоями преступного
сообщества, заставляя основную часть населения следовать в фарватере этих
отношений и ориентироваться на них как на образец, поскольку только такая
ориентация позволяет определенным индивидам рассчитывать на успех в новой
социальной реальности или же удачно приспособиться к ней. Реально
проследить влияние криминальной субкультуры можно через проникновение
терминов блатного языка в повседневную речь. Блатной жаргон все больше и
больше используется в повседневной речи. Если в советском обществе
преступную субкультуру поддерживала широко разветвленная пенитенциарная
система, то в постсоветском пространстве она вышла далеко за ее пределы и
легализовалась. В этой связи вероятнее всего надобность в ритуалах и
татуировках как элементе закрепления индивидов в преступном сообществе
будет элиминироваться. Другое дело, когда речь идет о языке. Символы языка
наиболее полно включают человека в культурное пространство его
жизнедеятельности. Язык является основным инструментом социализации.
Особое значение приобретает речь. Глубокий кризис российского общества
сократил пространство письменной культуры как основы социализации до уровня
групп интеллигенции и учащейся молодежи. Для большинства населения такой
основой стал язык СМИ, впитавший в себя значительную часть «блатного
языка». Таким образом, криминальная субкультура получила дополнительную
возможность для укрепления и распространения в обществе через блатную речь,
становящуюся частью разговорного языка. Конечно, речью ее можно называть
лишь условно, поскольку она передает только характер межличностных
отношений, профессиональные термины преступных специальностей и общее
отрицательное отношение к проявлению положительных человеческих чувств,
доверчивости, порядочности, совести, любви и т.д. и не несет в себе
никакого позитивного начала. Следование имеющимся образцам речи в
повседневной деятельности порождает соответствующие поведенческие
стереотипы, тем более что деятельность высшей страты и всего крупного
предпринимательства связана с носителями криминальной субкультуры.
Криминальная субкультура и её содержание.
Основным фактором взаимной криминализации в криминальных группах
является криминальная субкультура. Для её обозначения применяются также
другие термины, такие как: «вторая жизнь»; «социально-негативные групповые
явления»; асоциальная субкультура».
Считается, что в начале криминальная субкультура возникла в закрытых
исправительных учреждениях, а затем распространилась за их пределами,
захватив значительную часть подростково-юношеской популяции, прежде всего
трудовых и педагогически трудных подростков. Которые, кстати и составляют
позднее основную массу осужденных «первоходков». Криминальная субкультура
блокирует и извращает воспитательные действия педагогов и окружающих,
разрушает внутриколлективные отношения, замещая коллективистские отношения
отношениями круговой поруки, коллетивизм – клановостью, товарищество –
лжетовариществом, оправдывает и поощряет преступное поведение и преступный
образ жизни.
Криминальная субкультура, как и любая другая культура по сути своей
носит агрессивный характер. Она вторгается в культуру официальную,
взламывая её, девальвируя её ценности и нормы, насаждая в ней свои правила,
атрибутику. Известно, что носителем культуры является язык. Взять наш
«великий и могучий русский язык». На сегодняшний день он оказался весь
пронизан терминологией уголовного жаргона, на котором охотно говорят как
подростки, так и представители власти, депутаты государственной думы. А
ведь утрата чистоты национального языка – серьезнейший симптом нарастания
процесса глубокой криминализации общества. Особо важно подчеркнуть, что эта
криминализация в первую очередь затрагивает подрастающее поколение, как
наиболее активную в криминальном отношении часть общества и наиболее чуткую
по своим возрастным особенностям к языковым инновациям.
Носителями криминальной субкультуры являются криминальные группы, а
персонально – рецидивисты. Они аккумулируют, пройдя через тюрьмы и колонии,
устойчивый преступный опыт, «воровские законы», а затем передают его
другим. Здесь можно говорить о трех психологических механизмах
воспроизводства преступности. Первый – персонализированный, когда
преступник рецидивист из числа взрослых и опытных берет «шефство» или
«наставничество» над конкретным индивидуумом. Второй механизм через
криминализацию всего населения, приобщая его к уголовному языку, приучая
мыслить криминальными категориями. Третий психологический механизм - через
криминальную группу, которую укрепляют криминальная субкультура своими
нормами и ценностями, способствует длительному её существованию. Поскольку
криминальные группы по всей стране и с зарубежьем связаны многочисленными
каналами («дорогами», «трассами»), постольку это и способствует
универсализации, типизации норм и ценностей криминальной субкультуры,
быстроте её распространения. Можно еще выделить четвертый путь
распространения криминальной субкультуры, когда лидеры преступных
группировок специально отбирают талантливых людей и на различных базах
готовят из них боевиков, террористов, будущих лидеров преступного мира.
Итак, под криминальной субкультурой понимается совокупность духовных
и материальных ценностей, регламентирующих и упорядочивающих деятельность
криминальных сообществ, что способствует их живучести, сплоченности,
криминальной активности и мобильности, преемственности поколений
правонарушителей. Основу криминальной субкультуры составляют чуждые
гражданскому обществу ценности, нормы, традиции, различные ритуалы
объединившихся в группы преступников. В них в искаженном и извращенном
виде отражены возрастные и другие социально-групповые особенности
населения. Её социальный вред заключается в том, что она уродливо
социализирует личность, стимулирует перерастание возрастной, экономической,
национальной оппозиции в криминальную, именно потому и является
мощнейшим механизмом воспроизводства преступности.
Криминальная субкультура отличается от обычной культуры криминальным
содержанием норм, регулирующих взаимоотношения и поведение членов группы
между собой и с посторонними для группы лицами. Они прямо, непосредственно
и жестко регулируют криминальную деятельность, преступный образ жизни внося
в них определенный порядок. В ней отчетливо прослеживается:
- Резко выраженная враждебность по отношению к общепринятым нормам и
криминальное содержание субкультуры;
- внутренняя связь с уголовными традициями;
- скрытность от непосвященных;
- наличие целого набора строго регламентированных в групповом
сознании атрибутов;
- попрание прав личности, выражающееся в агрессивном, жестком и
циничном отношении к «чужим» слабы и беззащитным;
- отсутствие чувства сострадания к людям, в том числе и к «своим»;
- нечестность и двуличное отношение к «чужим»;
- паразитизм, эксплуатация «низов», глумление над ними;
- обесценивание результатов человеческого труда, выражающееся в
вандализме;
- неуважение прав собственников, выражающееся в кражах и хищениях;
- поощрение циничного отношения к женщине и половой распущенности;
- поощрение низменных инстинктов и любых форм асоциального
поведения.
Привлекательность криминальной субкультуры состоит в том, что её
ценности формируются с учетом факторов перечисленных ниже:
- наличие широкого поля деятельности и возможностей для
самоутверждения и компенсации неудач, постигших в человека в
обществе;
- сам процесс криминальной деятельности, включающий в себя риск,
экстремальные ситуации и окрашенный налетом ложной романтики,
таинственности и необычности;
- снятие всех моральных ограничений;
- отсутствие запретов на любую информацию и, прежде всего, на
интимную.
В отличие от законопослушных социальных групп в криминальных группах
социально-психологическая стратификация закрепляется социальной
стигматизацией (социальное клеймение). Это означает, что статус, роль и
функции личности в группе отражаются в знаках, вещественных атрибутах и
способах размещения индивидуума в пространстве, занимаемом криминальной
группой. Таким образом, в криминальных сообществах действую определенные
«знаки различия», «читая» которые, можно точно определить «кто есть кто».
Средствами социальной стигматизации в криминальных группах являются:
- татуировки, в которых с помощью надписей, рисунков, условных
знаков, аббревиатур отражается опыт человека в криминальной среде,
степени его авторитета, притязания и ожидания;
- клички по степени благозвучности, возвышенности, которых можно
судить о положении личности в криминальном сообществе;
- система вещественных атрибутов, к которым относятся носильная
одежда и обувь, личные вещи, пища и тому подобное.
- размещение человека в пространстве (по спальным местам и так
далее).
Криминальная субкультура, представляя собой целостную культуру
преступного мира, с ростом преступности все более расслаивается на ряд
подсистем (субкультура воровская, тюремная, рэкетиров, проституток,
мошенников, теневиков) противостоящих официальной культуре. Степень
сформированности криминальной субкультуры, её влияние на личность и группу
бывает различной. Она может встречаться в виде отдельных, не связанных друг
с другом элементов; может получать определённое оформление (её «законы»
играют роль в регуляции поведения личности и группы); наконец она может
доминировать в данном заведении (микрорайоне, населенном пункте), полностью
подчиняя своему влиянию как криминогенный контингент так и законопослушных
людей.
Эмпирические признаки криминальной субкультуры. Для определения
сформированности и действенности криминальной субкультуры необходимо
наличие следующих критериев:
1. Признаки, характеризующие межгрупповые отношения и групповую
иерархию.
1. Наличие в учреждении (населенном пункте, микрорайоне)
враждующих между собой группировок и конфликтов между ними.
2. Жесткая групповая стратификация с делением людей на «чужих» и
«своих», а «своих» на касты.
3. Наличие многообразных привилегий для «элиты» и различных табу.
4. Распространенность ритуалов «прописки» новичков.
2. Признаки, характеризующие отношение к слабым, «низам» и
«отверженным».
1. Факт появления «отверженных» («неприкасаемых»).
2. Клеймение вещей и предметов которыми должны пользоваться
только «неприкасаемые».
3. Подверженность «низов» поборам и вымогательству.
4. Распространенность специальных способов снижения статуса:
мужеложство, «вафлерства», «парафина», стирки носков и др.
5. Распространенность симуляции болезней и членовредительства
среди «низов».
3. Признаки, характеризующие отношение к режиму и воспитательной
работе.
1. Групповые нарушения режима учреждения и групповые
неповиновения
2. Групповые побеги, уходы из дома, бродяжничество (для
подростков)
3. Уклонение «авторитетов» от работ
4. Отказ от работы в официальном активе или двурушничество.
5. Проявление актов вандализма.
4. Признаки, характеризующие способы проведения свободного
времени.
1. Распространенность азартных игр
2. Распространенность тюремных способов проведения досуга,
тюремной лирики и тюремных поделок.
3. Групповое употребление токсичных и наркотических веществ,
распространенность чифироварения.
5. Признаки, характеризующие способы общения, опознания и связи.
1. Распространенность кличек как средства стигматизации.
2. Распространенность татуировок как знаковой системы общения,
опознания «своих» и стигматизации.
3. Распространенность уголовного жаргона и других способов
общения, принятых в уголовной среде.
Криминальная субкультура включает в себя субъективные человеческие
силы и способности, реализуемые в групповой криминальной деятельности
(знания, умения, профессионально-преступные навыки и привычки, этические
взгляды, эстетические потребности, мировоззрение, формы и способы
обогащения, способы разрешения конфликтов, управления преступными
сообществами, криминальную мифологию, привилегии для «элиты», предпочтения,
вкусы и способы проведения досуга, формы отношений к «своим», «чужим»,
лицам противоположного пола и тому подобное) предметные результаты
деятельности преступных сообществ (орудия и способы совершения
преступлений, материальные ценности, денежные средства и тому подобное).
Все это находит отражение, прежде всего, в особой «философии»
уголовного мира, оправдывающей совершение преступлений, отрицающей вину и
ответственность за содеянное, заменяющей низменные побуждения благородными
и возвышенными мотивами: в насильственных преступлениях – чувством
«коллективизма», товарищеской взаимопомощи, обвинением жертвы и так далее;
в корыстных преступлениях – идеей перераспределения имеющейся у людей
собственности и её присвоения с самой разнообразной «позитивной»
мотивацией. Переход к рыночным отношениям стимулировал в преступной среде
идею быстрого обогащения, пренебрежения экономическими интересами других
людей, что дало вспышку корыстной преступности со своими жесткими правилами
игры.
Криминальная субкультура базируется на дефектах правосознания, среди
которых можно выделить правовую неосведомленность и дезинформированность,
социально-правовой инфантилизм, правовое бескультурье, социально-правовой
негативизм и социально-правовой цинизм. При этом дефекты правосознания
усугубляются дефектами нравственного сознания, пренебрегающего
общечеловеческими принципами морали.
Однако этические воззрения уголовного мира неоднородны. В них
проявляется ряд как бы противоположных тенденций, влияющих на установки
личности и группы:
- возврат к классическим «воровским традициям» (тенденции
традиционализма); к «законам нэпманских воров»;
- обновление воровских «законов» в связи с изменениями в обществе
(тенденции модернизма);
- ужесточение нравов преступного сообщества (тенденция вульгаризации
криминальной субкультуры, так называемый «беспредел»);
- копирование норм и законов жизни общества в связи с его
демократизацией (тенденция демократизации).
Важное место в криминальной субкультуре занимают «мифы» (уголовная
мифология), насаждающая образы «удачливого вора», «смелого разбойника»,
«несгибаемого парня», культивирующие «воровскую романтику», «идею
воровского братства», «воровскую честность» и тому подобное, способствующие
сплочению преступных групп, возникновению определенных уголовных традиций.
Функции криминальной субкультуры. Все структурные элементы
криминальной субкультуры взаимосвязаны, взаимопроникают друг в друга.
Однако в зависимости от выполняемых функций их можно классифицировать на
следующие группы:
1. Стратификационные (нормы и правила определения статуса
личности в группе и уголовном мире, клички, татуировки,
привилегии для «элиты»);
2. поведенческие («законы», «наказы», правила поведения для
различных классификационных каст, традиции, клятвы,
проклятия);
3. пополнения уголовного сообщества «кадрами» и работа с
новичками («прописка», «приколы», определение сфер и зон
преступного промысла);
4. опознания «своих» и «чужих» (татуировки, клички, уголовный
жаргон);
5. поддержания порядка в уголовном мире, наказания
провинившихся, избавления от неугодных («разборки»,
стигматизация, остракизм, «опускание»);
6. коммуникации (татуировки, клички, клятвы, уголовный жаргон,
«ручной жаргон»);
7. сексуально-эротические (эротика как ценность, «вафлерство»,
«парафин», мужеложство как способы снижения статуса
неугодным лицам и др.);
8. материально-финансовые (изготовление и хранение орудий
совершения преступлений, создание «общей кассы» для
взаимопомощи, аренда помещений под притоны и др.);
9. досуговые (извращенная культура отдыха и развлечений);
10. функция специфического отношения к своему здоровью – от
полного пренебрежения им: наркомания, пьянство,
членовредительство – до культуризма, активных занятий
спортом в интересах криминальной деятельности.
Хотя приведенная классификация атрибутов криминальной субкультуры в
известной степени является условной, носящий рабочий характер, но за
неимением лучшего, она позволяет моделировать элементы криминальной
субкультуры для более глубокого изучения.
История возникновения и проникновения татуировок в преступный мир.
Вряд ли какой-либо другой области в криминалистике было уделено так мало
внимания, как изучению символики татуировок у судимых за уголовные
преступления. А ведь зная значения рисунков, надписей, их традиционное
расположение на теле, сотрудник правоохранительных органов может легко
определить склонность ранее судимых к определенным видам уголовных
проявлений.
К сожалению, татуировки довольно долго использовались главным образом для
идентификации, опознания. Например, в первые годы советской власти для этих
целей была введена обязательная регистрация татуировок у преступников.
Между тем татуировки содержат более широкую информацию, они, как правило,
близки (своей символикой, сюжетом) преступнику по духу, по его
специализации, по конкретному уголовному делу, по тому месту, которое он
занимает в уголовной иерархии. Если раскодировать эти рисунки на теле, они
могут многое рассказать о вкусах их носителей, выдать некоторые
биографические данные. Часто татуировки становились причиной арестов, но
страсть к рисовке, желание внушать страх окружающим всегда были у блатарей
сильнее осторожности. Лишившись своих особых примет, они отказали бы себе
во многих удовольствиях.
Что же такое татуировка? Это искусственное нарушение целостности кожного
покрова с помощью колющих (режущих) инструментов и последующее введение в
кожу красящих веществ с целью получения стойких, не исчезающих рисунков или
иных изображений.
Слово «татуировка», как полагают одни исследователи, происходит от
полинезийского «тэту», что означает «рисунок», или от «Тики» — имени
полинезийского бога, по преданию, явившего татуировку миру. Другие
исследователи считают, что слово «татуировка» произошло от явайского корня
«тау», соответствующего полинезийскому «тату» и переводящегося как «рана»,
«раненый».
Доктор Гелльштерн в работе «Татуировки у преступников», говоря о
происхождении термина «татуировка», утверждает, что это мореплаватель Кук
привез его с острова Гаити, где местные жители наносили татуировки для
отметки членов своего племени в знак наступления половой зрелости, каких-
либо особых заслуг перед племенем, из суеверий и т. д. Из литературы
известно, что татуировка часто встречалась у лиц католического
вероисповедания и введена была ксендзами с целью предупреждения перехода
паствы в магометанство: на тело наносилась татуировка в виде креста.
Первые сведения о татуировке среди европейцев, по сообщению профессора
Рикке, относятся к началу XVIII века, когда на ярмарках стали появляться
татуированные люди, которые за деньги демонстрировали свое тело. В
литературе упоминается имя албанца Александриноса, нажившего на подобных
сеансах целое состояние.
В 1890 году известность получила француженка «Прекрасная Ирэна» , которая
выступала с показом своей татуировки в публичных местах, что считалось в те
времена редким экзотическим зрелищем.
С тех пор татуировка очень быстро распространилась, особенно среди
моряков. Проникла она и в преступный мир.
Первым обратил внимание на широкое распространение татуировки среди
преступников и рассмотрел ее как проявление атавизма и как признак
нравственно дефектных людей Ломброзо. В настоящее время понятна ошибочность
такого толкования. Серьезное изучение этого вопроса показало, что
первоначально рисунки преступников носили подражательный характер, были
просты и наивны. Интерес представлял сам процесс татуирования. С годами к
татуировке стали относиться серьезнее:
имеющие татуировку начали претендовать на лидерство, так как носили на теле
символ сильного, выносливого человека. Позднее татуировка для преступника
сделалась своеобразным тайным языком, способом общения с себе подобными как
на свободе, так и в местах заключения.
Выработка изобразительной символики преступного мира происходила
постепенно. Со временем канонизировались либо ревизовались, переоценивались
рисунки. Татуировка начинает нести все большую смысловую нагрузку и служит
уже для передачи мысли индивида, обозначения его социальных установок и
ценностных ориентации. Например, если у осужденного татуированы на плечах
шести- или восьмиконечные звезды, то это означает, что в местах лишения
свободы он примкнет к лицам, отрицательно настроенным к правилам
внутреннего распорядка, и будет ярым отказчиком от работы. (Каждый
вовлекаемый в отрицаловку должен, по мнению воровских авторитетов, иметь
особый дух. Для проверки этого духа проводятся особые приемные испытания,
называемые пропиской. Выдержал — получи возможность в среде своих занимать
определенное высокое место, нет — ты опустился и уже теряешь право на
ношение вышеназванных звезд.) Когда же на ноге татуирована рука, сжимающая
нож, то знающему понятно:
этот человек был судим за хулиганство.
Дальнейший анализ татуировок показывает, что трафареты, то есть рисунки, по
которым делаются татуировки, постоянно изменяются, поэтому однозначная их
расшифровка, как правило, невозможна. Однако обобщение и изучение на
п | |
